Я почти всё время провожу в этом доме, - Дорис чуть усмехается и отпивает из своего бокала, - есть вещи, о которых я предпочла бы не знать, но иногда я не успеваю вовремя закрыть глаза. Есть, конечно, проблемка в том, что я не всегда занимаюсь этим в спальне. Но это не из желания быть застуканным Дорис. Напротив, меня такие вещи смущают, иногда смешат, но это не какой-нибудь фетиш. Просто где накрыло страстью, там и развлекаюсь. Зачем куда-то идти? Дом мой, обнесён забором, никакие соседи или случайные прохожие ничего не подсмотрят. Да, есть Дорис, но, в любом случае, я не делал ничего такого нарочно.

Я больше не пытаюсь с ней заговорить. Не сразу, но до меня доходит, что она толком меня и не слышит, а к моему голосу она не настолько привыкла, чтобы он её успокаивал. Так что я замолкаю и просто сижу, жду, пока ей станет полегче. Я знаю, что она не может плакать бесконечно. В конце концов, истерика закончится, она устанет. И я не могу уйти, когда она в таком состоянии. Слушаю её и только лишний раз убеждаюсь в том, что всё сделал правильно. И, может, отчасти, недостаточно. Наверное, если бы там не было Декарда, я бы тех уродов убил. Плевать на последствия, это того бы стоило, но Рик остановил меня и отправил домой, и, пожалуй, когда-нибудь я скажу ему за это спасибо.
Я прикрываю глаза, только крепче обнимая девушку, когда она разворачивается, чтобы обнять меня. Я понимаю, что ей плохо, так что стараюсь не думать о том, что мне приятно, когда она так делает. И я сейчас даже не о возбуждении, а о том, что она больше не пытается вырваться и отстраниться от меня. Хотя, конечно, было бы гораздо лучше, если бы она при этом не плакала и не была в ужасе. Я мягко целую её в висок и слегка глажу по спине. Хочется сказать ей о том, что всё будет хорошо. Повторять, пока она в это не поверит, но я не говорю ничего. В итоге она затихает, и, мне кажется, мы сидим так долго, что я мог бы уснуть, вот так, сидя вместе с ней в углу, но Лукреция всё же первой нарушает тишину.
- Я отведу тебя в ванную.
Я приподнимаюсь, ослабляя хватку. Встаю, поднимая её на руки. Идти тут не долго, на этаже два санузла, так что я направляюсь к ближайшему. Не знаю, смогла бы она дойти сама, но мне кажется, что сейчас девушка просто не в состоянии. Я опускаю её в ванной, возле туалета. Отвожу назад волосы, чтобы она их не запачкала и отхожу, чтобы не смущать её. Хотя и не выхожу из ванной, потому, что не знаю, не потребуется ли ей помощь. Вдруг ей станет ещё хуже? Я слышал запах спиртного, понять, что Дорис предложила ей выпить было не сложно. Но вряд ли дело только в выпивке. То, что случилось с ней - очень сильный стресс и я не жду, что она проспится, а на следующий день выйдет ко мне как ни в чем не бывало. Я отхожу только для того, чтобы взять с кухни стакан и наполнить его водой. Прихватываю с собой аптечку, присаживаясь рядом с Лукрецией. Вынимаю из коробка успокоительные, но не спешу их ей предложить, жду, пока её перестанет тошнить, иначе толку от таблеток будет не много. Впрочем, полагаю, этого недостаточно. Нужно ещё что-нибудь от похмелья.
- Ты как? - уточняю я у неё, присаживаясь рядом. Она меня беспокоит. Выглядит бледной и измотанной, хотя по идее проспала довольно долго. Но её выписали из больницы, а значит я должен быть в состоянии сам о ней позаботиться. Дорис, полагаю, сегодня тоже ожидать не стоит, надо будет дать ей выходной. Если она в похожем состоянии, то едва ли сможет работать.
Не могу перестать задаваться вопросом о том, почему послушал её и ушел. Почему не продолжил уговаривать, не утащил за собой силой. Ну, злилась бы на меня, но была бы цела. Почему не вмешался раньше? Не попытался отбить её у Питера? Он мне и не друг был даже, так, старый знакомый, так чего ради тянул? Слишком много решений, которые могли бы привести к другому результату. Тяжело осознавать, что всего этого можно было бы избежать, но теперь возможность в любом случае упущена, и что бы я ни сказал - ей не станет легче. И это так странно. Мне редко приходится искренне переживать за других людей. Не знаю, что в ней такого, что она меня так сильно зацепила. И, думаю, сама Герра едва ли в состоянии ответить на этот вопрос.

Кажется, её дыхание становится немного ровнее после того, как её тошнит. Определённо не стоило вчера так пить. Вчера я не мог остаться рядом с ней, но сегодня обязательно прослежу, чтобы девушка не сделала себе ещё хуже. Она может пить, если чувствует, что ей это нужно, просто пределы разумного тоже стоит знать.
Я не понимаю, что девушка хочет сделать, пока она не целует меня. Это... немного странно. Я хотел бы её поцеловать, просто сейчас она не выглядит так, словно ей это действительно нужно. Так почему она так поступает? Я отвечаю на её поцелуй. Просто не могу этого не делать. И всё же, не думал, что это произойдёт при таких обстоятельствах. И что потом она ударится в слёзы. Я поджимаю губы, осторожно поглаживая её по волосам, когда она прислоняется ко мне головой. Ну, вот, что-то такое я и ожидал. Не то, что после поцелуя последуют горькие слёзы, а что она в принципе будет плакать. Поцелуй просто в принципе в эту схему не входил. В тот момент, когда я обнаружил Лу в её квартире, я знал, что мне стоит забыть о том, чего я хотел раньше, потому, что иначе я не смогу ей помочь. Может, даже сделаю хуже. Так что я больше об этом не думал.
- Тише, - я обнимаю её за плечи и тяну к себе, гладя по плечам.
- Это пройдёт. Обязательно пройдёт, - обещаю я ей. Мне нужно ей это сказать, нужно, чтобы она поверила, что это возможно. Хотя, по сути, я вообще ни черта в этом не понимаю. Не знаю, забудет ли она когда-нибудь то, что пережила. Сможет ли жить так, словно ничего не было, словно это ничего не значит. Но я могу нанять для неё лучшего психолога. Я так и сделаю, когда она будет готова. Нужно ведь, чтобы она сама согласилась ходить на сеансы, а сейчас Герра едва ли готова открыться постороннему человеку. Я не жду, что тем, кто ей поможет справиться, стану я сам. Но я определённо хочу сделать всё, что могу, для того, чтобы поспособствовать улучшению её состояния.
Отпускаю девушку, когда она отдаляется. Её слова застают меня врасплох. Я опускаю взгляд вниз и понимаю: да, и правда.
- Прости, - кашлянув, произношу я, поднимаясь на ноги и подхожу к раковине, включая воду.
- Дела были.
Не могу сказать ей, что я сделал. Отчасти, хочу этого. Даже очень. Хочу, чтобы она знала, что я сделал с теми, кто напал на неё. Вот только есть вероятность, что реакция будет обратной желаемой. Что вместо того, чтобы почувствовать себя лучше она начнёт бояться ещё больше. Но на этот раз источником её страхов стану я сам.
Довольно быстро забиваю на то, чтобы отмыть кровь, потому, что понимаю, что часть моя. Костяшки разбиты. Я был в перчатках, не должен был оставить следов, но ведь перчатки были не боксёрские, а мотоциклетные. Выключаю воду, стряхивая руки в раковину, прежде, чем снова присесть перед девушкой.
- Тебе не о чем беспокоиться. Держи, - я поднимаю стакан воды и таблетки, оставленные на полу. Открываю пузырёк, вытряхивая пару таблеток. - Это успокоительное. Должно стать легче.
Я кладу лекарства ей в руку, а затем придерживаю стакан, пока она пьёт. Мне кажется, её руки дрожат и сейчас она его просто не удержит. Касаюсь тыльной стороной ладони лба девушки. Жара вроде нет. Температура скорее пониженная, но это тоже не слишком-то хорошо.
- Я верну тебя в спальню, ладно? - предупреждаю я девушку, прежде, чем снова поднять на руки и отправиться в комнату. Я уверен, что ей стоит прогуляться и подышать свежим воздухом. Но явно не прямо сейчас. У неё нет сил, да и откуда им взяться, если вчера она почти наверняка ничего не ела, ещё и выпила лишнего? Конечно, ей плохо. Было бы в любом случае, даже если бы не причины, по которым она напилась.
Я опускаю Лукрецию в постель, накрываю её одеялом, присаживаясь рядом. Опускаю руки рядом. Не касаюсь её, не хочу лишний раз нервировать. Просто прислоняюсь своей ладонью к её ладони.
- Тебе нужно поесть, ладно? - я не жду, что она просто согласится. Даже не сомневаюсь, что сейчас у неё нет аппетита. Но я не могу позволить ей морить себя голодом.
- Всё что захочешь. Просто скажи и я достану. Но поешь, пожалуйста.
Без Дорис, конечно, будет сложнее всё это организовать, я всё же не умею готовить. Но я вполне могу заказать еду. Лишь бы она хоть что-то сказала. Лишь бы согласилась поесть, больше мне ничего и не нужно. По крайней мере сейчас точно.

- Ничего такого, - или, точнее, ничего, о чем ей бы стоило знать. Я не хочу всё испортить.
- Чрезвычайные обстоятельства. Обычно я решаю вопросы более цивилизованным путём, - не хочу, чтобы она думала, что кого-то бить для меня обычное дело. Это не так. Я не поклонник насилия. Я не вижу в этом смысла. Обычно не вижу. Но сегодня то, что на меня нашло - я не знаю, что это было. Но я не жалею о том, что сделал. Скорее, жалею лишь о том, что не довёл начатое до конца. Жалею о принятых мною решениях, потому, что не удалось избежать того, чего я опасался, хотя я в принципе не ожидал, что всё будет настолько масштабно и жестоко. Но в отношении тех уродов, я уверен, я всё сделал правильно. И, может быть, она и могла бы меня понять, если бы не была так напугана. Сейчас я просто не могу рассказать ей об этом.
- Тебе не нужно об этом беспокоиться.
В этом я совершенно точно уверен. Сейчас я ей ничего не скажу. Даже если она сама вдруг догадается, я буду всё отрицать. Не хочу, чтобы она видела во мне того, кто способен на подобную жестокость, потому, что она может решить, что я в состоянии так же сорваться на ней. А я так никогда не поступлю.
- Пожалуйста, - снова прошу я её, когда Лукреция отказывается. Я ведь не прошу её наесться до отвала, хотя мне определённо было бы спокойнее, если бы к ней вернулся аппетит. Просто хоть что-нибудь, чтобы в желудке не было пусто. Она истощена. Я не хочу, чтобы ей ставили капельницу, да и это не заменит нормальное питание. Я понимаю, что у неё нет сил делать это для себя, но она может сделать это хотя бы для того, чтобы я от неё отстал? Мне всё равно, если она будет злиться на меня за это. Всё равно, если от этого ей в итоге станет лучше.
- Я закажу бульон, - киваю я девушке, - и поищу таблетки... чтобы тебе стало легче.
Ну, что-нибудь от тошноты или от похмелья. Не знаю. Всем этим обычно занимается Дорис, но ей, полагаю, сейчас и самой требуются таблетки от похмелья. Это так странно, но в своём доме я чувствую себя больше гостем, чем хозяином, когда её нет, потому, что не знаю, где находится и половина нужных мне вещей. Он большой, слишком много комнат, шкафов, ящиков. Хорошо ещё, что знаю, где именно лежат таблетки. Ко всему остальному, кроме самых необходимых предметов, нужна инструкция, чтобы найти.
- Хорошо, - я улыбаюсь, кивнув ей, - скоро вернусь.
Я выхожу из комнаты, доставая телефон, чтобы найти круглосуточную доставку, где можно заказать бульон. Выбираю куриный, овощной и говяжий. Понятия не имею, что ей нравится. Возвращаюсь в ванную, чтобы взять аптечку и найти таблетки, которые помогут облегчить состояние девушки, а затем отправляюсь на кухню, чтобы приготовить чай. Вот здесь я совершенно точно, не знаю, где и что лежит. Я тут не бываю от слова вообще. Всем этим занимается Дорис. Но, ничего, с чашкой чая я справляюсь примерно к тому моменту, как в дверь раздаётся звонок. Ещё слишком рано, едва ли у них много заказов, к тому же дороги почти пустые.
Так что в комнату я возвращаюсь уже с пакетом из доставки и чашкой чая. Я ставлю её на прикроватный столик и опускаюсь рядом с девушкой, доставая оттуда коробочки и одноразовые ложки в маркированных пакетиках.
- Выпей вот это, - я отдаю ей таблетки, - я поискал в интернете, должно помочь.
А потом снова поднимаюсь и ухожу, чтобы принести воды.
- Прости, что напугал тебя, - я шумно выдыхаю и поджимаю губы, поднимая на девушку виноватый взгляд.
- Я хотел убедиться, что ты в порядке, что ты спишь, - я показываю девушке три коробочки, чтобы она сама решила, какую именно открыть. Простые супчики, в основном бульон и совсем немного мягкой лапши или толчёной кортошки.
- Я устал и... прилёг ненадолго, - я вскрываю упаковку, чтобы достать ложку и открываю крышку одного из контейнеров.
- Думал, побуду тут минут пять и уйду. И просто отключился. Я не думал, что буду тут, когда ты проснёшься. И не думал, что напугаю тебя, - мне стоило сперва принять душ, а потом заглядывать к ней. Но в тот момент у меня и правда не осталось никаких сил, да и я не планировал оставаться. Я подношу ближе к Герре контейнер, набирая немного бульона в ложку и подношу к её губам.
- Я больше не буду оставаться у тебя посреди ночи, обещаю. Ты не злишься?
Хотя, как по мне, лучше бы злилась. Уж точно лучше, чем если она будет бояться меня или того, что я могу с ней сделать, пока она спит. Я бы не стал, не получив её согласие. Особенно после того, что с ней произошло.

- Это не важно, - я пожимаю плечами. Почти уверен в том, что выйду сухим из воды. А даже если и нет - плевать, у меня достаточно денег, чтобы нанять себе хорошего адвоката и съехать без срока, возможно, вообще без суда, условившись о денежной компенсации за полученный ущерб. Но как бы то ни было, я не жалею о том, что сделал. Мне жаль только, что не довёл начатое до конца. Уверен, что не остановился бы, даже если бы заранее знал наверняка, что потом проблем не оберёшься. Потому, что это был единственный способ хотя бы немного отвести душу. И всё равно я чувствую, что этого недостаточно. Всё ещё злюсь на них и на себя, что в тот день просто ушел.
Чуть киваю на её слова. Больше не буду. Хотя мне всё равно не по себе. Я понимаю, что пока что она на нервах, но всё равно думаю о том, что мне не стоило оставаться в её комнате, тем более не отмывшись от крови. Просто не рассчитывал, что так быстро отключусь.
Немного улыбаюсь, когда она сама берётся за ложку.
- Хорошо, - чуть киваю на её просьбу, открывая второй контейнер. Если это её условие - я согласен. Я готов на что угодно, чтобы ей стало лучше. И для этого необходимо, чтобы она ела. Потому, что если физически она продолжит слабеть, то едва ли её душевное здоровье сможет восстановиться.
- Я больше так не буду, - я чуть заметно улыбаюсь ей и принимаюсь за суп. Я рад, что она не надумала себе чего-то лишнего. Конечно, я её хочу. Она мне безумно нравится. Но я не стал бы пользоваться тем, что она спит и в принципе едва ли сможет дать мне отпор. Это мне вообще никак не помогло бы завоевать её доверие. Да и после того, что с ней случилось, поступать так было бы ещё более мерзко и низко. Я стараюсь не думать о том, когда она будет готова дать мне то, что я хочу и будет ли вообще готова. Я не представляю, как кто-то переживает подобные события в своей жизни, может ли в итоге двигаться дальше, как ни в чем не бывало. Я не думаю об этом, потому, что понимаю, что если начну - это только больше мне мозг взгреет. Достаточно того, что она сейчас здесь, со мной. Все остальные проблемы придумаю как решить по мере поступления.
- Хочешь чего-нибудь? - уточняю я у Лукреции, когда суп заканчивается. Я собираю коробочки из-под еды и убираю всё ненужное в пакет.
- Выпить не предложу, тебе ещё после вчерашнего плохо. Но могу дать успокоительное или снотворное. Если обещаешь немного погулять со мной, - я склоняю голову в бок, глядя на девушку.
- Не далеко, буквально здесь, во дворе, по саду. Просто подышать свежим воздухом. Можешь даже ни о чем не говорить со мной, если не хочешь.
Я бы позволил ей спать, но этого недостаточно. Надо, чтобы она ходила, хоть что-то делала. Потому, что, иначе, я боюсь, что она застрянет в этом состоянии навсегда. Как с повреждёнными мышцами. По началу даже самые элементарные движения даются с трудом и болью, но если себя не пересиливать, то прежнюю подвижность или хотя бы какую-то её часть можно не вернуть вовсе. А я не хочу, чтобы это случилось с Лу. Она молодая, у неё вся жизнь впереди. И поэтому ей нужно расхаживаться, делать хоть что-то, по началу через себя, чтобы в итоге был шанс вернуться к тому, что было раньше. Я уверен, что процесс пошел бы легче, если бы она общалась со специалистом, но я не могу с этим на неё давить. Будет больше вреда, чем пользы. Я выслушаю её, если она захочет мне что-то сказать, всё, что угодно. Но не буду давить. Мне не по себе даже от того, что я ставлю ей такие условия, она кажется слишком хрупкой и уязвимой, словно если я надавлю немного сильнее, чем она может вынести, она просто сломается. И, уверен, как-то так и будет.
- Если хочешь - я позову Дорис, - предлагаю я девушке.
- Не обязательно идти куда-то со мной.
Она в моём доме, я буду видеть её во дворе, буду знать, в каком она состоянии. Этого достаточно. Ей не обязательно находиться в моём обществе всё время. Тем более, что есть совершенно очевидные причины, по котором с Дорис ей будет легче и комфортнее.
Мне хочется обнять её и сказать, что всё будет хорошо. Но я понимаю, что первое я не могу сделать, не заставив её испытывать стресс, а второе попросту не могу обещать, потому, что я и не знаю, будет ли это хорошо хоть когда-нибудь. Просто надеюсь, что, со временем, она сможет оставить пережитое позади.

- Разве что совсем немного, - мягко улыбнувшись, отвечаю я девушке. Я смотрю на это иначе. Скорее уж как на стимул, чтобы подняться на ноги и пройтись. Если ей хочется забыться, то, наверняка, она не откажется от снотворного. Спать полезно, конечно, в это время организм восстанавливается. Но замкнувшись в себе, и здесь, в этой комнате, она рискует остаться тут навсегда. Я не против. Просто не хочу, чтобы ей всегда было плохо. Мне больно на неё смотреть. Страшно думать, что ещё несколько дней назад она была совсем другим человеком. Да, она была разбита из-за смерти мужа, но едва ли ей было настолько плохо, как сейчас. Я вижу эту разницу, чувствую её. И мне это совершенно не нравится. Могу ли я как-то повлиять на это? Что-то изменить? Если есть хоть малейшая возможность - я за неё ухвачусь.
- Думаю, да, - я пару раз киваю головой, - я навещу её после.
Я понимаю её нежелание. Ну, то есть не буквально. Я никогда не был на её месте. Но мне не сложно представить, что у неё нет сил вообще ни на что. Это чудовищно, но нельзя оставлять всё, как есть. Чем дольше она пробудет в этом состоянии, тем сложнее ей будет из него выбраться.
- Договорились, - улыбаюсь я ей.
Я поднимаюсь на ноги, невольно дёргаясь в сторону Лукреции, чтобы подхватить её, когда та пошатывается, но почти сразу отпускаю её и отстраняюсь, как только понимаю, что она не планирует отключаться.
- Прости, - я поджимаю губы и отвожу взгляд. Я понимаю, что ей не хочется, чтобы кто-то её касался, тем более мужчина. Просто испугался, что она упадёт в обморок. Надеюсь, она не передумает гулять из-за этого? Хотя, может, и стоило бы. Если её так качает, то не факт, что сейчас прогулка пойдёт девушке на пользу.
Невольно улыбаюсь на её вопрос и усмехаюсь.
- Не переживай об этом. Никто ничего не увидит, - территория у меня довольно большая. И, хотя забор довольно высокий, выйдя из дома Лу его даже не увидит, его как минимум за садом не разглядеть, а как максимум до него ещё и дойти надо, а она всё же согласилась на не слишком продолжительную прогулку.
- Ты очень красивая. Не переживай ни о чем.
Конечно, сейчас она выглядит неважно. Уставшая, помятая, глаза на мокром месте. Но вряд ли бы кто-то стал косо смотреть в её сторону. Даже так она выглядит привлекательно. Хочется её обнять и пообещать, что всё обязательно наладится. Вот только знать этого я не могу.
Я выхожу из комнаты, оглядываясь на Лукрецию, но её вроде как больше не ведёт, так что я немного успокаиваюсь.

Я  получаю новости уже на следующий день, едва успеваю проснуться. Конечно, сейчас не раннее утро, но в последние дни мой режим сбит. Не мог уснуть, постоянно о ней думал, о том, как бы ей помочь. И вот, похоже, хорошее известие. Может, конечно, Лукреции так по началу и не покажется, но со временем она поймёт, что это к лучшему.
Я поднимаюсь на ноги, направляясь прямиком к девушке в комнату. Встречаю по дороге Дорис, желая ей доброго утра и отмахиваясь на предложение накинуть на себя хотя бы халат. Я же не буду ничего такого делать. Штаны на мне есть, самое неприличное, считай, прикрыто.
Пару раз стучу в дверь, прежде, чем открыть её, заглядывая внутрь.
- С добрым утром, - я мягко улыбаюсь, заметив на прикроватном столике поднос с кофе и круассанами. Дорис у неё уже побывала.
Я прохожу дальше, присаживаясь на постель рядом с девушкой.
- Хотел сообщить, как только узнал, - наверное, немного резковатый переход после "доброго утра", но мне хочется, чтобы она знала и не хочется оттягивать.
- Те люди, что навредили тебе... они сдались в полицию. Скорее всего тебя могут вызвать на опознание, но, - я делаю паузу, поджимая губы, - если не хочешь - не надо. Они подписали чистосердечное, у полиции достаточно улик.
Не думаю, что ей захочется их видеть хоть когда-нибудь. И я не стану её заставлять. Я позабочусь о том, чтобы они сели без суда. Им предложат сделку. Казалось бы, зачем таким уродам такое одолжение? Но плюсом это кажется только в том случае, если не иметь возможности дотянуться до них в тюрьме. А с нужными знакомствами это не проблема. Да, прежде я не вращался в криминальных кругах и мало кого знаю, но мне известны те, кто может это исправить. За решеткой их дни будут сочтены. Жаль только, что я не приложу к этому руку.

Я вижу, как улыбка быстро исчезает с её лица, когда я заговариваю об арестованных. Вижу, как она сразу сникает, как в её глазах появляется страх. Не важно, как далеко они сейчас, не важно, что всё уже закончилось и теперь она в безопасности - они всё ещё имеют над ней власть, она всё ещё боится. Мне не хотелось портить ей настроение. Не сказать, что всё начало налаживаться - ещё слишком рано, но, по крайней мере, больше не было срывов, а это уже хоть что-то. И вот, пожалуйста, я опять раскачиваю её психику этими новостями. Но разве я мог утаить это от неё? Не думаю, что это было бы правильно. Она должна знать, что этих уродов посадят и накажут. Вряд ли это сильно ей поможет, но куда хуже когда они разгуливают на свободе. Они должны поплатиться за то, что сделали.
- Точно, - я чуть киваю головой на её слова. Я ведь отвёз её в больницу. Её осмотрели, все повреждения зафиксировали, взяли соскобы, образцы... так что если сложить её завяление и их признания и сравнить днк - вопросов не останется. Будет лучше, если она даст показания, но если она не станет - на свободу их всё равно не выпустят. Да, так им будет проще выбить более выгодную сделку, но об этом я не переживаю - их всё равно не отпустят. А обо всём остальном я уж как-нибудь позабочусь.
- Всё нормально, - я качаю головой, подходя ближе к девушке. Больно смотреть, как она плачет, не имея возможности обнять её и успокоить. Не хочу сделать хуже, так что просто стою перед ней. Пусть она знает, что я рядом, что готов поддержать. Всё, что мог я и так уже сделал. Не перестану думать о том, что мог бы поступить иначе, чтобы вообще не допустить этого, но в этих мыслях уж точно нет никакого проку, одни только сожаления да самоупрёки.
- Улик достаточно, - заверяю я её. Да и показания даны не под давлением. Оно было раньше, следствие этого не зафиксирует и не выяснит. Могли бы, если бы очень захотели, но кто станет искать оправдание для таких уродов, тем более, что факт преступления на лицо? У меня - через Рика - есть знакомые в участке. Так что я знаю, что дело прочное. Даже если вдруг Лу решит отозвать своё заявление, почти наверняка это ни на что не повлияет. Но ей нет причин так поступать. Они не заслужили прощения. Они могли бы просто забрать вещи, чтобы продать их и закрыть долг её покойного придурка-мужа. Но нет, они сделали больше, чем им было велено, они решили развлечься. Но все решения должны нести за собой последствия. И они не заставят себя ждать, пусть не сомневаются. Не удивлюсь, если Лукреция была не первой и не стала бы последней, так что нет, мне ни сколько не жаль, что я так поступил. Хотя когда она спрашивает, мне становится немного не по себе.
Мне кажется, что она догадывается, понимает, что именно я сделал. Но я не уверен, что ей нужно знать, что это действительно так. Отчасти это может быть хорошо, потому, что я хочу, чтобы она знала, что я пойду на всё ради неё. С другой же стороны... думаю, её может напугать то, на что я способен. А я и сам не знал, что готов на подобное, пока всё не случилось. Я не хочу её оттолкнуть. Меня пугает мысль об этом, так что я стараюсь отвечать уклончиво...
- Не знаю. Возможно, кто-то их надоумил, - я поджимаю губы. Не буду говорить о том, что их, возможно, совесть заела, потому, что не считаю, что у этих уродов вообще есть совесть. И говорить правду не хочу и врать мне не нравится тоже. Не хочу её обманывать, но мне нужно быть осторожнее.
- Какая разница, - я пожимаю плечами и опускаюсь перед ней на колени, заглядывая в глаза, - главное, что их посадят. Что они понесут наказание. Я понимаю... это не отменит того, что они сделали. Но я думал, что, может... тебе станет хотя бы немного легче.
Я поджимаю губы. Что я вообще могу знать о том, что она чувствует, если она не говорит мне об этом? Может, стоило прислать Дорис? Она хотя бы могла бы её обнять и успокоить.
- Мне позвать Дорис?
Мне хочется перевести тему, сказать ей хоть что-то хорошее, что-то ободряющее, чтобы она перестала думать о том, что с ней произошло, о боли, которую она испытала. Но я понимаю, что что бы сейчас ни сказал - разговор не завяжется. Она сломана. И я не знаю, как её починить. Мне стоит уйти? Или лучше остаться? Не могу двинуться с места, не могу отвести взгляд, и не могу позволить себе прикоснуться к ней, хотя мне очень этого хочется. Просто внушить ей уверенность в том, что всё обязательно наладится.