Я знал Питера чуть ли не с самого раннего детства. Росли рядом, ходили в одну школу. Пытались дружить, но не пошло. И чем старше я становился, чем лучше его узнавал, тем больше понимал, что он меня раздражает. Потом, на какой-то отрезок времени, он исчез с поля зрения и я даже успел забыть про него, пока пару лет назад он не решил устроиться ко мне на работу. И всё бы ничего, казалось бы, здесь я должен был начать торжествовать, ведь он всего лишь подчиненный, а я босс. Но он меня раздражал самим фактом своего существования. Не знаю даже почему. Не уверен, была ли у этого логичная причина, или же дело всё же крылось в каких-то детских обидах, вроде того, что как-то он встречался с моей сестрой и совершенно некрасиво бросил её, но ведь я терпеть его не мог и до этого! И это раздражение только усилилось, когда у него появилась жена. Когда я первый раз увидел Лукрецию вместе с ним на корпоративе, у меня словно в голове что-то заскрежетало. Ну, он же, черт подери, совершенно не примечательный. Не успешный. У него нет никаких особых талантов или навыков, словом, ничего, что, казалось бы, могло заинтересовать такую девушку. Она была птицей определённо не его полёта, и, тем не менее, смотрела на этого кретина влюблёнными глазами. А я не мог оторвать взгляда от неё.
Я думал о том, чтобы подставить его, сделать так, чтобы Питер потерял работу, но это было глупо, потому, что потеряв место в моей компании он просто нашел бы другую и всё на этом. А я хотел, чтобы он проявил свою ничтожную сущность, показал ей, какой он есть на самом деле. Нелепый, жалкий и абсолютно не достойный. Каким видел его я. И, возможно, я желал этого слишком сильно, потому, что вселенная словно прислушалась ко мне.
Питер влез в долги. В какой-то момент он пришел за деньгами и ко мне, и я не отказал ему. Я дал ему денег, уже зная о том, что у него игровая зависимость. Я знал, что поощряю то, что разрушает его и его брак, но именно этого-то я и хотел.
Всё это просто не могло повлечь за собой последствий. Он начал пить. Занимал всё больше и всё меньше справлялся с ситуацией. Если честно, я просто не понимал, почему Лукреция не ушла от него уже тогда. И ещё меньше понимал, почему никак не могу выбросить её из головы. Зачем слежу за ней в соцсетях. Можно подумать, последняя красивая девушка на свете. Но она въелась мне в память и я ничего не мог с этим сделать.
Я предложил Питеру сделку - погасить его долги перед остальными, если он расстанется со своей женой. И он согласился. Мне оставалось только ждать, пока он разведётся с Лукрецией и тогда я мог бы заполучить её. Но вместо этого Питер, похоже, решил сыграть по крупному. И вместо того, чтобы погасить свой долг, отправился играть на всё, что я ему дал. Весьма солидная сумма. Очевидно, так подумал кто-то ещё, потому, что с последней игры он не вернулся. А через пару недель его тело обнаружили на местной свалке.
Часть проблем была решена. Мертвым он не представлял препятствия и Лу была свободна. Но, вместе с тем, он мог не успеть бросить её, а значит теперь вместо преданной алчным бывшим девушки, она превратилась в скорбящую вдову. Вот как, черт подери, он мог мне всё так испортить уже после своей смерти? Нет уж, так не пойдёт. Она будет моей. И его непомерный долг сыграет мне на руку, потому, что теперь он повиснет на ней.
Так что сразу после похорон, на которые я решил не приезжать, я заявляюсь домой к Лукреции. Бедный район, небольшая квартирка... боже, серьёзно, не понимаю, что в нём было такого, что она всё это терпела.
Я звоню в дверь, прислоняясь плечом к стене и жду, пока она откроет мне. Знаю, она там. Я следил за ней, видел, как она вошла в подъезд. Она была одна. Как раз то, что нужно.

Когда девушка открывает дверь, я окидываю её взглядом. Не очень траурный наряд. Успела переодеться, видимо. Но вот глаза у неё опухшие и красные. Раздражает, что она из-за него плакала. Впрочем, это нормальная человеческая реакция. Каким бы уродом ни был твой близкий, если он погибнет, скорее всего ты будешь раздавлен. Самое время для того, чтобы подставить ей дружеское плечо. Ну, или нет, учитывая то, что я хочу быть ей совсем не другом. И поэтому я буду действовать иначе. Возможно, немного грубо, но зато прямолинейно. Не хочу оставлять её в сомнениях относительно того, с какой целью я пришел.
- Примерно так, - кивнув, отвечаю я девушке. Я здесь не из-за него, но из-за его смерти. Из-за того, что мне больше ничего не мешает на пути к достижению цели, которой является она сама. так что, в каком-то смысле и из-за Питера тоже. Но суть ведь всё равно не в этом. Я прохожу в квартиру, придирчиво оглядываясь. Здесь нет бардака, всё довольно чисто и опрятно, но это место насквозь пропитано бедностью. Лукреции не место в таком районе, она достойна лучшего. И я в состоянии ей это дать. Я очень хочу. Всё, что мне нужно, это чтобы девушка пошла мне на встречу.
- Нет... ничего такого, - я останавливаюсь посреди комнаты, поджимая губы, а затем разворачиваюсь к девушке. Мне ведь нужно обрисовать всю ситуацию. Я знаю, что мог бы действовать мягче, больше расположить её к себе, прежде, чем перейти к сути своего визита. Но я не хочу полагаться на волю случая. Я и без того слишком долго ждал, пока она поймёт, что Питер её не достоин и уйдёт от него. Но это так и не случилось. Так что теперь я намерен не оставлять Лукреции путей для отступления. Понимаю, по началу она может быть недовольна мной и моим предложением, но потом, когда успокоится, поймёт, что всё совсем не так уж и плохо. Она полюбит меня, обязательно. Питера же полюбила, а он был тот ещё кретин. Знаю, что о мертвых плохо говорить не принято, но я и не говорю, я думаю, а думать то, что мне хочется никто не запретит. И я не собираюсь делать вид, что испытывал к этому человеку хотя бы каплю уважения или симпатии.
- Перед его исчезновением, я дал Питеру денег. Всю сумму, которую он был должен. У меня есть расписка, - я сообщаю это сразу, с готовностью показать девушке документы, чтобы она понимала, что я не шучу и не пытаюсь сейчас, воспользовавшись её ситуацией, навесить на неё не существующие долги. У меня есть всё необходимое, чтобы доказать ей, что это правда, и, может, даже больше, чем нужно, потому, что разговор с ним я тоже записал. На случай, если этот кретин решит пойти на попятный и оставить у себя и деньги и Герру.
- Теперь этот долг лежит на вас, - я ведь не просто сообщить ей о долге Питера пришел. Он взял деньги и пропал. И это ещё не всё.
- И, насколько я понимаю, он... не покрыл долги, - я поджимаю губы и качаю головой. По сути, он стал должен в два раза больше. И я не единственный, кто может потребовать от неё выплат. И это, наверняка, звучит просто ужасающе. Не представляю, как бы чувствовал себя на её месте. Бедная Лу. Мне правда её жаль. Она не представляла, во что вляпается, когда связывалась с ним.
- Я здесь не только для того, чтобы сообщить вам об этом, - я прохожу дальше в квартиру, но довольно скоро останавливаюсь вновь, у окна. Места не так уж и много, особо не разгуляешься. Я оглядываю внутренний двор с покосившимся качелями на детской площадке и через плечо бросаю взгляд на девушку, уже видя напряженность в её взгляде.
- Но и с целью предложить вам выход из этой ситуации, - довольно непростой, надо заметить.
- Я предлагаю покрыть все ваши долги, - сыр бывает бесплатным только в мышеловке, и, в каком-то смысле, это она и есть, - в обмен на то, что вы станете моей любовницей.
Полагаю, не совсем те слова сочувствия, которые она рассчитывала услышать после похорон мужа, но я сюда не скорбеть о нём пришел. И я не буду прикидываться, что имею какой-то иной, более благородный мотив. К чему это? Я люблю быть честным с людьми. Я могу недоговаривать, как делаю это сейчас. К примеру, пока что не вижу никакой необходимости включать ей запись разговора с погибшим мужем, потому, что едва ли это поднимет ей настроение. Если она не даст мне повода, то и не услышит о том, что он её почти буквально продал мне.

- Вы же понимаете, что это работает исключительно с официальными долгами? - вскинув брови, уточняю я у девушки. Я это тоже понимаю. - Суд в данной ситуации вам не поможет.
Я отдал деньги, но не получил их обратно. Так как официальные службы мне с этим помочь не в состоянии, логично, что я сам приду улаживать эту проблему. Вот только меня интересуют не деньги, а кое-что другое. И как раз именно в обмен на это я и дал Питеру требуемую сумму. Просто не думал о том, что этот кретин решит усложнить себе жизнь ещё больше, и в итоге вовсе её лишится. Может, если бы мне было не плевать на него, я бы учёл и этот вариант и попробовал бы предложить ему другое решение, но Пит никогда не был мне симпатичен. В отличии от его жены, которая теперь стала совершенно свободной.
- Нет, - возражаю я девушке, - пока что ваша. Потому, что едва ли я буду единственным, кто придёт с такой целью. И предложит настолько простое решение ваших проблем.
А теперь эта головная боль целиком и полностью принадлежит ей, хочет она того или нет. Я знаю, что она может попытаться уехать из города. Может, ей даже удастся скрыться на какое-то время. Но потом её всё равно найдут. Если она думает, что это не так, что она просто скажет кредиторам Питера отвалить и они послушаются её, то крайне ошибается. Он был должен многим и зачастую весьма солидные суммы. Если те, кому он должен по паре тысяч ещё и спустят это на тормозах, вроде как умер и умер, черт бы с ним, то так определённо поступят далеко не все. В особенности те люди, которые никогда не были ему ни друзьями, ни приятелями и которые связаны с криминалом. А ведь такие в числе прочих наверняка найдутся, репутация у Питера была крайне сомнительной.
Я вижу, как она злится, как возмущена моим предложением. Хотя я вроде предложил ей нечто вполне достойное. Я же предложил ей стать моей любовницей, а не шлюхой. Что в этом такого уж оскорбительного? Может, я немного поспешил? Похоже, что я первым заявился к ней с этой целью. Если бы кто-то уже припугнул её, то ей было бы проще согласиться с тем, что предлагаю я. А сейчас она наивно полагает, что её и в самом деле оставят в покое. Я хотел как лучше, на самом деле. Мне неприятна мысль о том, что кто-то может ударить её или станет угрожать ей пистолетом, вынесет вещи из её дома или, напротив, разгромит тут всё, но если это необходимо для того, чтобы Лукреция стала более сговорчивой, полагаю, стоит немного отступить и дать ей время на раздумье, а всё остальное сложится само собой, потому, что не прийти за долгами её покойного муженька не могут, в этом я уверен.
- Как хотите, - спокойно отвечаю я девушке, забираясь рукой в карман, для того, чтобы протянуть ей визитку. Догадываюсь, что брать её она не станет, так что кладу её на тумбочку возле зеркала.
- Моё предложение остаётся в силе. Позвоните, если передумаете, - я возвращаюсь к двери. Не хочу уходить ни с чем, но понимаю, что нужно подождать ещё немного. Ничего, я человек терпеливый. Я ведь не вклинивался, пока Питер сам не пришел просить у меня денег, а на это ушло время.
- Вы измените своё решение, - я не спрашиваю, я утверждаю, - не выкидывайте визитку. И... соболезную вашей утрате, - впрочем, совершенно не искренне, чего даже и не пытаюсь скрывать. Я ухожу, слыша, как она хлопает дверью за моей спиной. Вздыхаю, покачав головой и спускаюсь вниз, чтобы сесть в автомобиль, вокруг которой уже успела скопиться детвора - ну, ещё бы, такие машины они видели только в интернете на картинках - и уехать.

Через несколько часов после моего визита в дверь Лукреции вновь раздаётся звонок. За дверью стоит невзрачный мужчина в черном, с подносом в руках. Вполне похож на пришедшего посочувствовать бывшего коллегу. В целом, расчёт на то, что девушка не знает всех своих коллег в лицо. И, очевидно, так оно и есть. Потому, что девушка открывает дверь. Неизвестный передаёт ей поднос с лазаньей и заводит речь о Питере, о том, как жаль, что с ним такое случилось, но стоит только девушке отойти в сторону, предлагая ему зайти, как речи с сожалением заканчиваются. Мужчина набрасывается на Лукрецию, зажимая её рот и затаскивая дальше в квартиру. Следом за ним заходит ещё двое, закрывая за собой дверь. Вместе они заталкиваю в рот девушки кляп и связывают её, бросив в углу прихожей.
- Обыщите тут всё, - командует один из них, и на ближайший час незваные гости озадачиваются тем, чтобы перерыть буквально всё в этом доме. Они стараются особо не шуметь. Включают телевизор. Стены в этом доме не картонные, но всё равно звукоизоляция оставляет желать лучшего. Если соседи услышат погром, то могут вызвать полицию. Им это ни к чему.
Время от времени они возвращаются в прихожую, складывая то, что находят: кредитки, наличку, украшения, вещи, которые кажется реальным продать и выручить с них хотя бы мало мальски значимую сумму. Однако, очевидно, этого оказывается недостаточно, потому, что когда поиск начинает идти по кругу, один из мужчин выходит из себя и возвращается к Лукреции, несколько раз ударяя её ногой в живот. Спустив пар он уходит, присоединяясь к напарникам. Они принимаются отдирать плинтуса и частично разбирать мебель, в поисках каких-то заначек. Кто-то из мужчин подходит к Лукреции для того, чтобы разблокировать её телефон отпечатком пальца и зайти в банк. Все имеющиеся сбережения он переводит на левый номер, но после обсуждения визитёры приходят к выводу, что этого всё равно недостаточно, о чем они сообщают девушке.
Главный, тот, что звонил в дверь обещает Лукреции, что они ещё вернутся, давая ей неделю на то, чтобы собрать необходимую сумму. Он начинает собирать отобранные вещи в сумку и пока мужчина занят этим, один из его помощников, тот самый, который ударил девушку для этого, похоже, вспоминает о ещё одном способе убедительно донести мысль. Он стягивает с девушки шорты и пристраивается сзади, сопровождая процесс едкими комментариями, под аккомпанемент смешков своих приятелей.
Они задерживаются, пустив Герру по кругу, рвут на ней одежду и продолжают избивать в процессе. Кляп из её рта они так и не достают. Они уходят ближе к ночи, когда выносить вещи можно будет незамеченными. Они выключают телевизор, закрывают за собой дверь и оставляют отключившуюся девушку на полу.

Ну, разумеется. Я чуть усмехаюсь. Полиция ей тут не сильно поможет. Те, кто хочет получить назад свои деньги до неё всё равно доберутся. Похоже, сейчас она не готова идти на контакт. Но ничего, я подожду. Когда она поймёт, что от полиции не так много толку, как хотелось бы, она вспомнит обо мне. А я буду за ней следить. Без фанатизма, конечно, но если она куда-то переедет, я выясню куда именно. Пока что я думаю, что в состоянии обойтись своими силами, но, в крайнем случае, найму частного детектива.
Она не собирается брать визитку, но я всё равно оставляю её. Сейчас не хочет - захочет потом. На сегодня я оставлю её в покое.

И, тем не менее, ждать оказывается сложнее, чем я думал. Раньше она была с Питером, но теперь-то его нет. А значит она и в самом деле может уехать и найти кого-то другого. И что тогда? Ждать, что её новый приятель на чем-то облажается? Нет, так не пойдёт. Я не могу её упустить. Я провожу за этими размышлениями ночи, из-за чего толком не удаётся поспать, как будто каждая упущенная минута - это вероятность того, что она выйдет и с кем-нибудь закрутит. Ну, а что? Лукреция девушка привлекательная, уверен, ей совсем не сложно кого-нибудь себе найти.
Так что утром я решаю наведаться к ней снова и поговорить ещё раз. Попробовать найти другой подход. Как-то помягче, что ли? Очевидно же, что, не смотря на долги мужа, она не в самом бедственном положении и я её не особенно заинтересовал предложением решить эти проблемы, потому, что она их проблемами не считает вовсе.
Стоит сменить тактику. Поэтому перед визитом к девушке, я заезжаю в магазин с цветами и выбираю красивый букет. Вряд ли, конечно, получится сделать вид, что вчерашнего разговора не было, но я могу извиниться за это, сказать, что зря погорячился и позвать её на свидание. Ну, что-нибудь такое. Посмотрим, как пойдёт разговор.

Я подъезжаю к дому Лукреции. С утра на парковке пусто, все разъехались на работу, так что я без проблем нахожу место для парковки и захожу в дом. У них даже магнита на двери нет, не то, что консьержа. Ну, что это вообще такое? Уверен, она и сама считает, что заслуживает нечто получше. Возможно, если расписать ей перспективы того, что я могу ей дать, это будет звучать куда заманчивее. Все любят деньги, все хотят более роскошной жизни и это совершенно нормально.
Звоню в дверь. В ответ тишина. Я вскидываю руку, чтобы взглянуть на часы. Ну, рано, конечно, но не настолько же. Впрочем, кто знает, может, она вчера напилась, заливая горе по погибшему мужу и теперь будет спать до полудня? Я звоню в дверь ещё раз и успеваю подумать о том, что она могла уже уехать. Вот прямо сразу после моего визита просто сесть в такси с небольшой сумкой и убраться прочь из города. Так что я достаю телефон и набираю номер девушки: звонок раздаётся из квартиры. Безусловно, она могла его забыть или оставить нарочно. Я жду, пока идут гудки, но трубку она не снимает. Может, догадалась, что это снова я и не хочет мне открывать? Вчера она была не особенно мне рада. Я звоню в дверь ещё раз и в раздражении дергаю дверную ручку. И... она поддаётся.
Я чуть вскидываю брови, отворяя дверь в квартиру. Она была захлопнута, но, очевидно, не закрыта на замок. Это она, конечно, зря. Так и обнести могут.
- Лукреция? - зову я, заходя внутрь и почти сразу замираю на месте, увидев девушку в углу коридора. По телу словно проходит разряд. Я чувствую, как всё внутри холодеет. Чёрт!
Я бросаюсь к девушке, первым делом склоняясь, чтобы проверить пульс. Так, она жива. Просто без сознания. Освобождаю её от кляпа, давая возможность вздохнуть свободно. Да как так-то... Я знал, что к ней могут прийти должники, но мне и в голову не приходило, что среди них могут быть такие отморозки.
- Слышишь меня? Эй, - я развязываю её руки и ноги, снимая с себя пиджак. Кажется, она в сознании, но ничего не отвечает. Я вижу, как девушка открывает глаза, но она как будто меня не видит. - Я отвезу тебя в больницу, всё будет хорошо, - я ловлю её лицо в ладони, чувствуя, как от напряжения дрожат пальцы, - какое, блять, хорошо...
Я снова берусь за трубку. Прикладываю её к уху, поднимая девушку на руки.
- Уинстон? Найди Декарда. Я скину адрес, пусть едет туда, выяснит всё, что нужно, - я быстро спускаюсь по лестнице, толкая ногой дверь, чтобы направиться к машине, - пусть позвонит мне, - я открываю машину и усаживаю девушку на сиденье, запахиваю на ней свой пиджак, пристёгиваю ремнём и обхожу автомобиль, сбрасывая трубку.
- Я их, блять, в бетон закатаю, - я выезжаю со двора, направляя автомобиль к ближайшей клинике.
- Эй, - протягиваю ладонь, чтобы коснуться щеки девушки, отвлекаясь от дороги, - ты меня слышишь? Ты помнишь, кто это был? Лица видела?

Она не отвечает. Ни сейчас, ни потом, в больнице. Не говорит ни со мной, ни с врачами, как будто ей просто нет до этого дела, как будто она нас и не слышит вовсе. У неё совершенно отсутствующих взгляд, даже когда она плачет это словно просто кто-то нажал на кнопочку "спуск" и всё, а не потому, что ей больно или страшно. Никаких эмоций, и, кажется, это пугает больше, чем если бы она билась в истерике, если бы обвиняла меня в том, что случилось. Но я не при чем. Я ничего не сделал. И от этого я страшно зол. Я должен был. Мне нужно было быть убедительнее. Нужно было расписать возможные перспективы, самому её припугнуть, чтобы помочь принять нужное решение. Или, наоборот, действовать менее топорно. Просто проявить заботу, быть рядом, чтобы она сама ко мне потянулась. Да что угодно, только не уходить. Если бы я был там, если бы я у неё остался, с ней бы не случилось ничего плохого. И я не могу перестать об этом думать, не могу выбросить эти мысли из головы и меня буквально тошнит от себя, от происходящего, от того, что я не представляю, что с ней будет дальше.
Врачи говорят, что всё наладится и не случилось ничего непоправимого, по крайней мере физически. Зато вот за её психическое здоровье никто не ручается и просит не спешить с выводами. Всё индивидуально. Кто-то оклемается и уже через неделю вернётся в норму, а кто-то никогда от такого не оправится.
Я остаюсь в палате девушки, так и сижу всю ночь, отвлекаясь только когда мне звонят. У них появилась зацепка, но пока это лишь предположения, а мне нужны конкретные имена и лица. Каждого, кто был в её квартире, и тех, кто их туда отправил, кто разрешил подобному случится. Я их в порошок сотру. Я так зол, что, кажется, вот-вот взорвусь от бушующей внутри бури.
Не могу сомкнуть глаз. Дёргаюсь каждый раз, как она начинает шевелиться, но, в большинстве случаев, девушка просто ворочается во сне. Снится ей вообще что-нибудь? Пусть спит, потому, что когда она проснётся ей снова придётся окунуться в этот кошмар. Если бы я только знал как её оградить... но уже слишком поздно.

Напрягаюсь, когда девушка вновь приходит в движение. Её дыхание изменяется, становится более частым и тревожным, слышу её стон, невольно подаваясь в кресле вперёд. Вижу, как она открывает глаза, как её взгляд мечется из стороны в сторону.
- Лу...
Я запинаюсь. Не знаю, что сказать ей, не знаю, как она отреагирует на то, что я всё ещё здесь. Вряд ли она будет рада меня видеть. Я ей по сути никто, по крайней мере пока что, я одна из её проблем, но я не хочу... не хочу, чтобы она так меня воспринимала.
- Ты в больнице, - понятия не имею, слышит ли она меня или по прежнему в том ступоре. Понимала ли она что я говорил ей раньше? Понимает ли сейчас? Не знаю этого, но продолжаю говорить, потому, что надеюсь услышать ответ. Хоть что-нибудь.
- Помнишь, что произошло?
Не знаю, были ли те люди аккуратны, не оставили ли отпечатков и каких-то следов в квартире. Так или иначе, полиция всё это выяснит, но я хочу добраться до них раньше, потому, что как только они окажутся под стражей, кулаками махать можно будет только в пустоту. А меня это совершенно точно не устраивает.
- Поговори со мной, пожалуйста.
Надо позвать медсестру, сказать, что Лу очнулась. Я не знаю, сделают ли они что-нибудь. Но ведь что-то должны, верно? Не могу так. Я проверял телефон буквально пару минут назад. У меня включен звук, я бы не пропустил звонок или сообщение, а значит пока что ничего не было. И всё же я хочу проверить снова, но не могу оторвать взгляд от Лукреции. Вдруг на этот раз она заговорит, а не отключится или будет смотреть в пустоту?
- Пожалуйста...
Я протягиваю руку, но боюсь коснуться её пальцев. Что если я напугаю её? Если заставлю вспомнить о том, что произошло? Не представляю, каково это - проходить через подобное. Я чувствую себя абсолютно беспомощным, но, уверен, это абсолютно не то же самое.  Я бы всё отдал, чтобы изменить случившееся, чтобы не допустить этого, но всё, что я могу - это сидеть здесь и надеяться, что Рик отыщет этих отморозков.

Нет? Не помнит? Но почему же тогда плачет? Если выкинуть события прошлой ночи, что тогда вообще остаётся? Плакать по мужу? Но когда я навещал её, она была отстранённой, вряд ли бы сейчас ударилась в слёзы. Я так и не успеваю понять, что значил этот жест, когда Лукреция задаёт вопрос, который отметает версию с тем, что ей отшибло память. А ведь неплохо было бы, да? Просто забыть весь пережитый кошмар, начать с чистого листа. Но едва ли ей представится такая возможность.
- Нет... я бы не подверг тебя этим пыткам, - я поджимаю губы, шумно выдыхая. Я понимаю, почему она спрашивает. Нет, правда. Я ей незнаком, она не имеет представления ни о том, как я к ней отношусь, ни какие намерения имею. Что я вообще за человек. Всё, что она слышала от меня - это то, что я сам сказал ей вчера и это определённо были опрометчивые и неправильные слова. Именно поэтому я вернулся сегодня снова. Попробовать поговорить с ней иначе, показать ей свою заинтересованность, чтобы она поняла, что я человек с чувствами, а не просто мешок с деньгами и взбалмошными идеями. Но какой смысл говорить об этом сейчас? Уверен, ей вообще не до того. А мне бы... мне бы только услышать от неё хоть что-то, что поможет найти тех людей, потому, что я не хочу, чтобы они остались безнаказанными.
Киваю Лукреии и тянусь к графину с водой, чтобы наполнить стакан и поднести его к губам девушки. Я придерживаю его, пока она пьёт, не отпускаю, потому, что вижу, как её трясёт. Мне так жаль её. Хочется обнять и успокоить, но, сдаётся мне, что этим я её и вовсе до истерики доведу, поэтому мне не остаётся ничего кроме как просто смотреть. И это мучительно.
- Тише, - я отставляю стакан в сторону и придерживаю её за плечи, чтобы она не встала с дивана, - ляг обратно, пожалуйста.
Ещё слишком рано для того, чтобы выписываться. Почему она заговорила об этом? Боится, что эти люди найдут её и здесь? Или это из-за меня? Я уйду, если ей от этого станет легче, но почему только она хочет уйти сама, вместо того, чтобы прогонять меня?
Как бы то ни было, она должна оставаться в постели. По крайней мере до тех пор, пока доктор не скажет, что ей пора на выписку. Никаких отказов от медицинской помощи. Не позволю. Не уверен, что она сейчас в состоянии принимать взвешенные и логичные решения, пережив подобное.
- Не должна, - возражаю я девушке, - я всё оплачу. Не думай об этом и вернись в постель.
Она правда так из-за денег переживает? Я видел... видел, что в квартире был бардак, но я не понял того, что оттуда что-то вынесли, мне вообще не до того, чтобы разглядывать и запоминать было. Да и вчера, я изучил всё вокруг не с целью запомнить, а просто оценить и понять, что это место - дыра, совсем ей не подходит. Но вещи в этой дыре, очевидно, значили для Лу больше, чем я себе представлял.
- Хотел убедиться, что о тебе позаботятся, - негромко отвечаю я. Хотел услышать от неё хоть что-то о нападавших, чтобы их было проще вычислить, но сейчас я вижу, что спрашивать её об этом не стоит. Она не готова. Так что вся надежда на Декарда. Надеюсь, он может по своим каналам узнать, кто вчера обогатился, может, пытался продать вещи в барахолке или скупщику краденного. Да хоть что-нибудь.
- Я... решил вернуться к тебе снова, с цветами... думал, поговорить по-другому, - я опускаю руки на колени и отвожу взгляд, - решил, что слишком надавил на тебя вчера и если... если перестану упоминать долг и просто приглашу тебя на свидание, то ты скорее согласишься, чем как вчера... я не, - я шумно вдыхаю и закрываю глаза.
- Я не знал, что на тебя нападут. Я думал... думал, что твои вещи могли бы забрать, обнести квартиру... Питер ведь был должен им денег, это было предсказуемо, но то, что они сделали... я бы не ушел, если бы знал, - я качаю головой, поднимая взгляд на девушку. В моём окружении нет таких людей. Не то, чтобы я не слышал о подобном. Но только в новостях. Никогда не сталкивался с этим лично. Финансовые проблемы в моём мире решались через суд, а не изнасилование.
- Ты мне понравилась, ещё тогда... на корпоративе. Но ты была с Питером... он не был для меня проблемой, меня бы это не смутило. Но ты так на него смотрела, что я понял, что у меня ничего не выйдет. И поэтому... как только его не стало, - я шумно выдыхаю и качаю головой.
- Я козел, окей? - я чуть усмехаюсь, пытаясь поймать взгляд девушки.
- Но я позабочусь о тебе, как и предлагал. Дело не в его деньгах, плевать мне на них. Это был просто предлог заговорить с тобой.

- Не думай об этом, - я качаю головой. Я ведь сразу сказал ей, что предлагаю ей обменять долг её покойного муженька на то, что она станет моей любовницей. Весьма дорогая расценка, на самом-то деле, так что, как по мне, не сложно догадаться, что мой интерес заключается не в деньгах, иначе бы я говорил совершенно иначе.
- Я знаю. Всё нормально, - уверяю я Лукрецию, присаживаясь рядом с ней на кровать и отпуская её. Не хочу её напрягать, но и отпустить отсюда не могу. Она и сама должна понимать, что сейчас не в том состоянии, чтобы покинуть больницу. Да и куда она отправится? В опустевшую квартиру? Туда, где не осталось ничего от её прежней жизни? Вернётся в то место, где с ней случились все эти ужасы, чтобы пережить их снова? Не думаю, что это хорошая идея. Ей нужна помощь, и, увы, очевидно, сейчас я единственный, кто может её оказать. И я хочу, правда. Пусть только она мне позволит.
- Ты ничего мне не должна. И не будешь.
Не хочу, чтобы она беспокоилась о деньгах, потому, что я об этом точно не думаю. Понимаю, что если буду вот так раскидываться средствами, то вскоре и мой кошелек начнёт пустеть, но я ведь не бросаю работу. И я никогда не тратил деньги сверх меры. Порой давал себе возможность расслабиться и побаловать себя чем-нибудь вроде поездки на острова или покупки очередной машины, но только при наличии повода. Я умею следить за своими деньгами и если я говорю, что я позабочусь об этом, то я в состоянии это сделать.
К тому же, я ведь не бросаю работу. Всё, что потрачу - я отработаю. Но сейчас речь о другом.
Я поджимаю губы, глядя на Лукрецию. Протягиваю руку, чтобы мягко коснуться её лица, стирая слёзы.
- Обещаю, - произношу это негромко, но твёрдо. Хочу, чтобы она мне поверила, чтобы положилась на меня, и, что важнее, больше не думала о том, что эти люди могут с ней сделать. Я бы помешал этому, если бы знал, чего ждать. Не передать, как мне жаль, что я не навёл справки о кредиторах Питера. Я очень многое не учёл и это стоило Лукреции слишком дорого.
- Их всех посадят.
А перед этим я хочу увидеть их лично. Заглянуть в глаза этим уродам и сделать так, чтобы они не только пожалели о том, что сделали, но и никогда не повторили бы подобного. Понимаю, что это возможно лишь в случае, если все они будут мертвы, но я совру, если скажу, что не хочу этого. Ещё как.
- И если ты скажешь что-нибудь... хоть что-нибудь, что поможет их найти, - я опускаю руку, продолжая смотреть на девушку, - это приблизит их поимку. Я понимаю... что тебе может быть сложно говорить об этом. Но тебе будет нужно рассказать это полиции. Скоро придут детективы... Это нельзя так оставить.
Я слышал, что многие жертвы предпочитают молчать о том, что произошло. Боятся осуждения, того, как изменится отношение людей к ним, не знаю, мало ли чего ещё они могут бояться, но это неправильно: позволять насильникам гулять на свободе, словно бы это в порядке вещей. Разве ей не хочется отомстить им? Заставить пожалеть о том, что они сделали? И если Лу не найдёт в себе силы на это - ничего, я найду их сам, я сделаю это для неё.
- Я позову врача, - сообщаю я девушке, поднимаясь с её постели. Она ведь пришла в себя, надо, чтобы её осмотрели. Мало ли какие-то дополнительные процедуры назначат или таблетки дадут? Я не знаю, но я хочу, чтобы Лукреция получила лучшее лечение. Я остаюсь снаружи палаты, чтобы не мешать проводить осмотр и не смущать девушку своим присутствием. Успеваю отойти в буфет, прежде, чем вернуться с парой стаканчиков кофе.
- Не уверен, что то, что продают здесь похоже на настояйщий кофе, но, подумал, вдруг ты захочешь, - я прохожу в палату, ставя стаканчик рядом с постелью девушки и присаживаясь на кресло перед ней. - Если ты что-нибудь хочешь, что угодно, просто скажи мне об этом.
Знаю, что это не исправит случившегося и едва ли поможет вытравить это из памяти, но я хочу ей хоть как-то помочь, хотя, если честно, не знаю, под силу ли это мне. Но я не могу уйти и оставить её здесь одну. Уже один раз ушел и чем в итоге это обернулось? Да, сейчас Лу в больнице, под присмотром, но ощущение всё равно гадко тревожное. Ведь мне всё равно придётся покинуть больницу, когда позвонит Ричард. И именно "когда", а не "если", потому, что я даже не рассматриваю вариант при котором Декарду что-то не удастся найти.

Конечно. О какой норме может идти речь? Чёрт, это просто фраза. Я сказал её потому, что так принято говорить, когда успокаиваешь кого-то, а не потому, что я считаю её проблему незначительной. Не хочу развивать эту тему. Уверен, все мои попытки убедить её в том, что всё наладится, будут звучать неуклюже и не убедительно. Ей нужно успокоиться. Прийти в себя хотя бы физически, прежде, чем думать об эмоциональном выздоровлении. И меня напрягает всё это. Никогда не имел дела с людьми, пережившими подобные травмы. Ну, либо же они скрывали это от окружающих, потому, что это не то, чем обычно делятся при знакомстве. Вроде информации о том, какую музыку слушаешь, есть ли домашние животные, сколько тебе лет. В такие списки никогда не включаются скелеты из прошлого и психологические травмы. Да и физические тоже, особенно, если их можно скрыть от посторонних глаз. Люди боятся быть уязвимыми, потому, что другие люди, в свою очередь, нередко используют это для того, чтобы нанести удар побольнее. Казалось бы, с чего все такие озлобленные? Почему нельзя общаться по-человечески? Но я ведь тоже хорош. Я не попытался помочь её мужу. Я подкупил его, сделал всё, чтобы убрать с горизонта, чтобы я мог заполучить Лукрецию. Да, я не убил его, но я понимаю, что, вероятно, те деньги, которые я ему дал, сыграли определённую роль в его смерти. Да и с Геррой так же. Я ведь не предложил ей свою помощь. Я начал с вымогательств. Поставил ей условия, возможно, я даже запугал её. Я не знаю. Но это точно сложно было назвать сочувственным и человечным поведением. Почему я так поступил? Чёрт, понятия не имею, я сейчас думаю о вчерашнем дне и понимаю, что мог бы поступить иначе. Сотни вариантов лучше. Так какого чёрта я выбрал именно этот? Мне очень жаль, правда. Но я уже не могу это исправить.
- Этого достаточно, спасибо, - киваю я девушке, прежде, чем выйти из палаты. Теперь я могу позвонить Декарду, рассказать ему об этом. Для меня это просто имя и название, которые ничего толком не проясняют, но для него это ниточки, которые приведут его к источнику проблемы. Это уже больше, чем ничего, которое у него было до этого. Уверен, с этой информацией дело пойдёт быстрее. Рик заверяет меня, что сделает всё в лучшем виде и я ему верю. Просто нервничаю из-за того, что приходится ждать. Я очень надеюсь найти этих выродков быстрее полиции, потому, что если они попадут в камеру, мне до них уже не добраться. А мне это очень нужно.
Я возвращаюсь к девушке в палату. Так странно смотреть на неё. Она так изменилась всего за один вечер. Стала бледнее, осунулась, как будто пытается сжаться, стать меньше, незаметнее. Она выглядит уставшей, измотанной, даже смотрит и говорит иначе. Но она всё ещё мне нравится и только хуже от того, что я знаю, какой она была раньше. И какой, возможно, уже никогда не станет.
- Забудь, - я качаю головой в ответ на её слова.
- Просто забудь о том, что я говорил вчера. Выброси это из головы, - прошу я девушку. Я опускаю руки на колени и шумно выдыхаю, закрывая глаза. - Мне ничего не нужно. Я просто хочу... чтобы ты поправилась. Хочу тебе помочь.
Я идиот. Я отлично это понимаю. Я сам виноват в том, как она меня видит, как она поняла мои слова. Я ведь не сказал ей о том, что она мне нравится. Я сказал о том, что я хочу её трахнуть, вот и всё. Ещё и условия ей какие-то поставил. О какой симпатии тут может идти речь? Всё это укладывается одновременно только у меня в голове, а вот со стороны это едва ли выглядит рациональным.
- Врач сказал, что тебя можно выписывать, - полагаю, ей он это тоже сказал, но я просто не хочу заставлять её повторять это, - тебе нужно будет приехать на осмотр позже. И встретиться с детективами, но я могу увезти тебя уже сегодня.
Я открываю глаза и поднимаю взгляд на Лукрецию, обернув к ней голову.
- Ты поедешь со мной?
Я ведь не могу её заставить. Ну, то есть, чисто технически, очень даже могу. Но я хочу, чтобы она согласилась. Не хочу её к чему-то принуждать, полагаю, этим она уже сыта по горло и так я её расположения не добьюсь. А оно мне необходимо.
- Я даю тебе слово, что не сделаю ничего, чего бы ты сама не хотела. Просто позволь мне позаботиться о тебе.

Хороший вопрос. Не бывает, это и дураку известно. Но я не могу нормально объяснить, почему так поступаю. Я чувствую свою вину, за то, что не сделал всё по-человечески. Если бы мы нормально поговорили, возможно, её бы не было в тот момент в квартире. Возможно, ничего из того, что произошло, не случилось бы вовсе. Разумеется, её могли бы найти позже, что-то всё равно могло бы пойти не так, наверняка знать нельзя, но я твердо уверен в том, что облажался. И что, так или иначе, это повлекло за собой события, из-за которых Лукреция оказалась в больнице.
- В этот раз да, - отвечаю я ей. Она мне нравится и мне тошно от мысли о том, что с ней произошло, и я не хочу думать о том, как она будет с этим справляться в одиночку. Полагаю, если бы у неё были родственники, то они бы приехали и были вчера с ней, но никого не было, а значит её неудачник-муж был её единственной семьёй. По крайней мере близкой, на похоронах всё же были люди и не все являлись сотрудниками офиса. Да даже если бы ей было к кому обратиться, я не хочу её потерять. Я не смог сделать всё по-человечески, но я могу хотя бы попытаться? Для меня, на самом деле, было бы гораздо проще забить на неё и заинтересоваться кем-то другим, но это так не работает. Просто не могу выбросить её из головы и всё тут. Но, думаю, сейчас не самое подходящее время для каких-либо признаний. Она не оценит.
Она хмурится и я напрягаюсь. Что если она откажется? Должен ли я тогда уступить ей или мне стоит попробовать уговорить её? Не хочу заставлять, но и отпускать не могу тоже. Так что я выдыхаю, когда девушка всё же принимает моё предложение.
Я киваю ей, а затем поднимаюсь. Я помогаю Лу разобраться с выпиской, а затем забираю девушку из больницы. Полагаю, нет смысла заезжать к ней домой. Вряд ли она хочет там быть. Не знаю, остались ли там какие-то нужные ей вещи, если понадобится - пошлю кого-нибудь или съезжу сам, а пока что я просто отвожу её к себе. У меня большой дом, место ей точно найдётся. У меня достаточно гостевых комнат, так что я просто отдам ей ту, которую она захочет. Правда, я почти уверен, что Лукреции будет всё равно. Первое время уж точно.
Я глушу мотор у гаража, когда мы заезжаем за ворота и выхожу первым. Провожу девушку в дом, попутно объясняя, где находится сан-узел, где кухня, и, в целом, где всё остальное. Моя комната, например, рабочий кабинет, гостиная. Не знаю, слушает ли она меня, запоминает ли, что я говорю, но молчать кажется ещё хуже. Я останавливаюсь у одной из комнат, отворяю дверь и отхожу чуть в сторону, пропуская девушку внутрь. В этот момент мой телефон начинает звонить, и, взглянув на экран, я вижу номер Декарда.
- Я пришлю к тебе Дорис. Она ответит на все вопросы, - сообщаю я девушке, а затем снимаю трубку и ухожу прочь по коридору. Не хочу, чтобы она слышала этот разговор. Думаю, ей любое напоминание о случившемся будет тяжело.
Я останавливаюсь возле кухни, попросив Дорис заглянуть к гостье и помочь ей устроиться, так что меньше, чем через минуту после моего ухода к комнате Лукреции подходит женщина в форме горничной. Она пару раз стучит, а затем заглядывает внутрь.
- Добрый день, - обращается она к девушке с заметным акцентом, - мистер Макгроу просил о вас позаботиться. Я готовлю обед. Вы имеете какие-либо предпочтения? Аллергии? - уточняет она, не спеша зайти в комнату.
- Я могу помочь, - сообщает Дорис, окидывая девушку взглядом, - я не знаю, когда вернётся мистер Макгроу, так что если что-нибудь понадобится - буквально что угодно - обращайтесь ко мне.
Она медлит ещё несколько мгновений, а затем, спохватившись, добавляет: - Меня зовут Дорис. Как я могу называть вас?
Я не успел сообщить ей всех деталей, да и не факт, что стал бы о многом говорить, но сейчас у неё есть не больше, чем то, что в одной из комнат находится девушка, важный для меня гость. И это всё, что ей нужно знать, но это не значит, что ей не любопытно, кто она. Очень даже, но Дорис не привыкла задавать лишних вопросов, потому, что не все охотно разговаривают с посторонними, в особенности с прислугой. Впрочем, Дорис - больше, чем прислуга. Она мой друг.

- Уверены? - вскинув брови, уточняет Дорис. Она окидывает гостью взглядом, решая оставить комментарий относительно её худобы при себе, но в том, что Дорис кажется, что ей нужно поесть, можно не сомневаться. В этом плане она напоминает мне поведение классической бабушки. Если кто-то пришел - его обязательно нужно накормить. Но, думаю, за это она мне и нравится. За чувство заботы, которое с возрастом брать стало попросту неоткуда. Конечно, я нанял Дорис ещё до того, как узнал, какая она, но я определённо об этом не жалею, и, думаю, что могу оставить на неё Лукрецию, пока сам разбираюсь с делами. Тем более, что Рик сообщил, что нашел тех, кто это сделал. Я пока не понял всех ли, но с чего-то же надо начинать? Так что я не могу сейчас оставаться дома. Да и как это возможно? Остаться и сидеть с Лукрецией, пока те, кто причинил ей боль где-то там разгуливают? Забота заботой, а уроды должны понести наказание. К тому же, уверен, компания Дорис будет более предпочтительной. Как минимум, она не делала ей на кануне сомнительных предложений. Да и она тоже женщина, а значит как минимум подсознательно для Герры она представляет меньше угрозы.
- Возможно, какой-нибудь бульон? Есть овощной, есть куриный. Что-нибудь, - она чуть вскидывает брови в вопросе. Она и правда надеется уговорить её. И вообще думает о том, что девушке не хочется этого до тех пор, пока она запах еды не услышит. Но, конечно, тащить сюда подносы будет немного странно. Вместе с тем, не похоже, чтобы гостья была готова куда-то пойти с ней.
- Та самая? - вскинув брови, уточняет женщина, проходя немного внутрь.
- Соболезную вашей утрате. Мистер МакГроу говорил, что ваш муж недавно погиб, - она подходит, не спеша присесть рядом, хотя, на самом деле, вот так стоять без дела и с пустыми руками ей непривычно.
- Даже выпить?
Ну, теперь она знает кто это и думает, что знает, в чем причина её дурного настроения. Так что предложение о еде сразу же сменяется предложением выпить. Еду, конечно, тоже можно принести. Ну, там икру, бутерброды, орехи, нарезку. Кто же пьёт не закусывая?
- У меня есть превосходный ром. Что скажете? - Дорис старается ободряюще улыбнуться, но быстро улыбку убирает. Как ни крути, речь не о посиделках с подругой, а о предложении выпить за покойного супруга. Сомнительный повод для улыбок. Иногда она сама не замечает, что начала улыбаться. Делает так если задумалась или чем-то обеспокоена. А Лукреция определённо вызывает беспокойство. Вид у неё довольно болезненный. Дорис не знает подробностей последних дней, это слишком личное, я не мог сказать, в особенности с учётом того, что я надеялся на согласие Лукреции. Но ей достаточно и того, что она знает, чтобы понять, что человеку в такой ситуации нужно выпить. Вот прямо-таки необходимо. Проблему это не решает, но то, что её решает, люди, как правило, не хотят.
- Я могу составить вам компанию, если вам неловко пить одной или если вы хотите выговориться, - предлагает женщина, слегка склонив голову на бок и изогнув брови в вопросе. - Или могу просто принести бутылку и бокал и забрать позже.
Она хочет помочь, искреннее, не потому, что я её к этому обязал, а потому, что у неё такая натура. Но она не станет навязываться. По крайней мере не больше, чем стоило бы. Есть разница между тем, когда человек не может принять помощь в виду своего упрямства или того, что стесняется кого-то обременить и тем, когда человек действительно не хочет никого видеть. Я думаю, что Дорис улавливает эту грань куда лучше меня.
Я сам тем временем приезжаю к Декарду. Надо разобраться с этим вопросом. И, конечно, я не собираюсь взывать к их совести и рассчитывать на то, что они поймут, что должны сами сдаться и понести наказание за то, что сделали. Даже если я это скажу, они ведь не послушают. Поэтому я постараюсь быть очень убедительным. И я надеюсь, что Рик мне в этом поможет. А если нет, то пусть просто отвернётся и сделает вид, что ничего не видит и не слышит. Потому, что я не планирую с ними любезничать. Они этого уж точно не заслужили. Обычно я не бью людей, но сейчас меня переполняет такая злость, что, думаю, по большей степени Декард необходим там для того, чтобы не дать мне их убить.

Пожалуй, для Дорис сложнее не заморачиваться, потому, что она привыкла что-то делать. Я попросил позаботиться о своей гостье, но она не сможет сделать этого если просто оставит её одну в комнате, потому, что Дорис не кажется, что кто-то может быть в порядке после такого горя и уж тем более что этому кому-то и в самом деле не нужно чем-то помочь.
Она немного озадачивается ответом Лукреции, но пока не спешит уточнять. Просто ей в принципе странно, что девушка может так отзываться о смерти своего супруга. Очевидно, он был не слишком хорошим человеком? Ну, или сама Лукреция не слишком хороший человек, если ей не жаль. Но всё же во второе ей верится меньше.
- Тогда сейчас принесу, - кивает она, скрываясь за дверью. Вот, так гораздо лучше. Так будет проще поговорить, а заодно убедить девушку что-то съесть. Пить на пустой желудок не хорошо, особенно если ничего давно не ел, поэтому Дорис прихватывает с собой ещё и различную нарезку и небольшие тарталетки - в целом, много различных мелочей, что могут подойти на закуску. Поди там знай, что именно нравится гостье. А она уверена, что Лукреция просто из упрямства говорит, что не хочет есть, а на самом деле это не так. Или, может, сама не понимает, что ей это нужно. Но даже если она и в самом деле ни к чему не притронется - пусть. Уж лучше она принесёт еду и ею не воспользуются, она по крайней мере будет знать, что сделала всё, что могла. Ну, не запихивать же в неё эту самую еду как в непослушного ребёнка? Так что женщина ставит всё необходимое на поднос-каталку и возвращается вместе с ней в комнату к Лукреции.
Насыпает из ведёрка льда в бокалы, открывает бутылку и наливает выпить, ставя передвижной столик поближе к девушке, прежде, чем взять стул и сесть напротив.
- Да, всё верно, - кивает она, подтвердив предположение Лукреции.
- Думаю, я знаю мистера МакГроу достаточно, чтобы считать его ещё и своим другом, - подумав, добавляет Дорис, а затем берётся за второй бокал и делает глоток, чуть поджимая губы. - По крайней мере я выполняю эту функцию, потому, что обсуждать то, что его беспокоит он приходит именно ко мне, - сообщает она Лукреции, отпивая ещё немного.
- Ваш муж был не слишком хорошим человеком? - уточняет она, вскинув брови.
- Простите, если я поняла ваши слова не верно, просто... мистеру МакГроу он никогда не нравился, - она снова замолкает, размышляя над тем, что из того, что она слышала от меня она может предать огласке, а что скорее поставит меня в неловкое положение и вызовет недовольство. Она не хочет меня расстраивать, но она не давала расписки о том, что то, о чем я ей говорю не перешагнёт за порог комнаты, и сейчас она впервые видит Лукрецию вживую, а не на какой-нибудь фотографии.
- Но, полагаю, он не нравился бы ему даже если бы был святым, - вскинув брови и покачав головой, негромко добавляет она. Дорис допивает содержимое бокала, а затем доливает себе, а заодно и Лукреции. - Если хотите, я могу разбавить. Дома полно тоников.
- Ему всё же удалось уговорить вас? - Дорис откидывается на спинку стула, задумчиво глядя на гостью. Некоторое время думает, чуть прищуривает глаза, потом цокает языком. Лукреция не выглядит довольной, счастливой тоже, как и заинтересованной. Она не отправилась изучать этот дом как его новая хозяйка, она просто сидит в комнате и кажется настолько потерянной, что могла бы сидеть вот так же независимо от того, где именно её бы оставили.
- Предположу, что он всё же озвучил предложение быть его содержанкой, - рассуждает она, - я говорила ему, что это скорее отпугнёт вас, но у него часто в голове всё складывается как-то по-своему... а потом ещё говорят что у женщин проблемы с логикой, - она чуть морщится, - но вы это предложение отклонили, так? Думаю, да. Вы не обижайтесь, просто все женщины, что здесь были, больше всего хотели залезть в его кошелёк, так что он привык к тому, что это в порядке вещей, он даже не видит в этом ничего оскорбительного, - она чуть усмехается и снова поджимет губы.
- Простите, я хотела дать вам возможность выговориться, а в итоге сама болтаю без умолку. Чаще всего она разговаривает именно со мной и большую часть времени проводит в этом доме, так что круг общения не слишком обширен. Я не запрещаю ей выходить и общаться, но она говорит о том, что все её подруги остались у неё дома.

- Он мне доверяет, - улыбнувшись, отвечает Дорис. Она не хочет, чтобы её поняли не верно. В словах Лукреции она слышит какой-то подтекст, но это не имеет отношения к действительности. У нас с ней чисто формальные, может, дружеские отношения, но, я уверен, Дорис гордится тем, что она одна из немногих женщин, побывавших в этом доме, кого я не затащил в постель. На большинство моих гостий она смотрит с легким пренебрежением, потому, что знает - надолго они тут не задержатся. А она здесь работает уже почти десять лет.
- О, вот как, - она чуть поджимает губы и пару раз кивает, - мне жаль.
По крайней мере теперь ей понятно почему Лукреция не сожалеет о его смерти. Но становится непонятным другое: почему же тогда она выглядит такой разбитой? Или ей всё же жаль погибшего недоумка мужа, не смотря на то, что он был одним сплошным разочарованием?
- Отчего же, - возражает она, чуть вскинув брови на слова девушки.
- Полагаю, перед ним, ну, или по крайней мере его деньгами сложно устоять, - она немного отпивает из своего бокала, подаваясь вперёд, чтобы наполнить бокал Лукреции, когда тот пустеет.
- Не удивлюсь, если вы первая, кто ему отказал, - она чуть поджимает губы, прищуривает глаза и растягивает губы в легкой улыбке, - ну, ладно. Вторая.
Она ведь тоже не повелась на всё это. Я предлагал ей простой способ решения проблемы, но она настояла на том, что отработает те деньги, что я ей дал. Так она и начала у меня работать. А потом я как-то привык к ней, настолько, что перестал обращать внимание на то, что она привлекательная женщина.
- Это что-то новенькое, - негромко произносит Дорис. Она не знает, стоит ли говорить что-то ещё, испытывает растерянность из-за вида Лукреции. Очевидно, что она вот-вот расплачется, но Дорис не очень понятно, почему разговор о деньгах вызывает в гостье такую странную реакцию.
- Да, - она задумчиво кивает, и после небольшой паузы продолжает, решив, что пока что будет более тактичным промолчать и не спрашивать девушку о том, почему она в слезах. В конце концов они говорят, захочет - скажет. Ей не хочется уводить беседу не в то русло, потому, что они вроде как только наладили разговор.
- Иногда именно женщин. Во множественном числе, - чуть кивнув, подтверждает она.
- Вы ведь знаете, что вы, ну... - она чуть поджимает губы и задумывается, подбирая слово, - особенная? Полагаю, да, он ведь должен был сказать об этом, - она чуть вздыхает и отпивает из своего бокала.
- Он перестал их водить, - Дорис отпивает ещё немного, - год назад, когда встретил вас на корпоративе. Он... я бы сказала, что он помешался, - она чуть усмехается и тянется к бутылке, чтобы наполнить бокалы по новой.
- Вбил себе в голову, что вы должны стать его девушкой. Я пробовала объяснить ему то, что наличие мужа самую малость усложняет задачу и в итоге смогла убедить его не лезть, - она чуть прикрывает глаза и шумно выдыхает.
- Он ведь вам всё это сказал, да? Вы поэтому здесь? - она поднимает взгляд на Лукрецию и вскидывает одну бровь. Бросает взгляд на стакан и чуть поджимает губы, протягивая тихое "боже". А затем отставляет свой стакан в сторону, решив, что ей, очевидно, хватит.
- Нет, конечно, ни черта он не сказал. Какая девушка согласится поехать к своему личному сталкеру, - она потирает переносицу. Поднимается с места. Отходит к двери, затем практически сразу же возвращается назад и залпом выпивает содержимое стакана.
- Ни слова, - настойчиво просит она, уставляясь на Лукрецию.
- Он не должен знать о том, что я об этом сказала. Господи, я такое трепло, - она закрывает рот ладонью, качает головой. Останавливается, потирая ладонями лицо и чуть поджимает губы.
- Он не опасен. Он ничего вам не сделает. Он не... не одержимый фанат, он не агрессивен. Знаю, странно так говорить о человеке, а не о животном, но я серьёзно. Просто, - она снова сжимает губы. Напряженно дергает ногой и всё же тянется к бутылке, чтобы налить ещё.
- Не говорите ему, ладно? - предлагает она Лукреции, чуть покачав головой из стороны в сторону, в очередной попытке сформулировать мысль. - Но я уверена, что он сделает всё, о чем вы попросите. Вы говорите, что он ничего не получит взамен это не так. Боже, он такой дурак, он будет счастлив просто что-то сделать для вас.

Она слушает девушку и понимающе кивает. Да, всё именно так. И всё же большинство это не смущает. Дорис видела многих девушек, которые были только рады такого рода негласной сделке. Да, быть может, такие вещи и не обсуждались с ними вслух, но всё ведь было более, чем очевидно. Они получали от меня то, что хотели, я получал то, что было нужно мне. Поэтому когда всё заканчивалось они просто уходили, у них не было неоправданных ожиданий или разбитых сердец. Ну, или, по крайней мере, я ничего об этом не слышал.
- По той же причине, - улыбнувшись, произносит Дорис.
- К тому же, я хотела на него работать, потому, что это постоянный доход и... рабочая виза, а значит жизнь в штатах. Это хорошее место, спокойное. Мне нравится этот город. Если бы я спала с ним, то покинула бы этот дом так же быстро, как и остальные. Он не оставил бы свою любовницу, даже бывшую, работать у себя. Это странно. А я хотела остаться, - пожимая плечами, поясняет она. Работа и личные отношения, даже временные, должны идти порознь. Иначе могут вылезти эмоции, а это чревато непредсказуемыми последствиями, так что да, я думаю, если бы в какой-то момент Дорис мне уступила, её бы здесь уже не было.
Дорис слушает её, чуть хмуря брови. Она поняла. Но такой мысли у неё в принципе не было. Она знала о долгах её мужа. Знала о том, что я дал ему деньги, чтобы тот оставил Лукрецию, о том, что Питер эти деньги проиграл. Но на этом всё. Что было дальше я ей не рассказывал, не думал о том, что она может захотеть с ней этим поделиться, но даже если и так - это не должно быть моим решением.
- Оу, - она чуть поджимает губы и перестаёт улыбаться. Очевидно, после этого рассказывать что-то про меня становится неловко. Как ни крути, ей ведь понятно, чего я хочу от Лукреции. И так же ясно что именно я теперь "не получу", потому, что до этого слова девушки звучали для неё несколько абстрактно, а теперь стали весьма конкретными, как и то, почему Герра сожалеет о своём отказе.
- Мне жаль, - опустив взгляд в бокал, произносит Дорис. Ей неловко. Наверное, если бы она изначально знала, что произошло, то вела бы себя иначе. Но, может, ей как раз-таки и не стоит делать этого? Обособлять эту ситуацию? Я вот не смог.
- Правда, - она кивает, неуверенно дергая губами в улыбке и отпивает немного рома, - очевидно, эта встреча произвела на него куда большее впечатление, чем на вас.
Для Дорис это странно. Не то, что я не зацепил Лукрецию, а то, что она так въелась мне в память. Ладно бы она была единственной привлекательной девушкой, но так ведь я не вожу к себе тех, кто мне не симпатичен. Отсюда напрашивается вполне логичный вопрос: что в ней такого особенного? Тем более, что мы ведь толком не разговаривали. Но сколько она ни спрашивала, я так и не смог объяснить. Полагаю, я и сам не знаю, в чем именно дело.
- Я действительно не знаю в чем дело, - Дорис пожимает плечами, - обычно он ни на ком не зацикливается. И девушки не задерживались тут дольше пары месяцев. И это только... гм, скажем, "избранные", которых были единицы, остальные вообще сменялись так часто, что я и лиц-то их не вспомню. Но видимо что-то в вас есть.
Она снова наполняет бокалы, скептически оглядывая опустевшую бутылку и шумно вздыхает.
- Я могу принести ещё, но только если вы хоть что-нибудь съедите, - предлагает она Лукреции, кивнув на разнообразие закусок на столике. На пустой желудок пить не стоило в принципе, но ей не хотелось давить. Тем не менее, если и пить дальше, то хоть чем-нибудь разбавлять. Сама Дорис тянется к сырной нарезке. Ей ведь тоже не помешает чем-нибудь закусить.
- Я не знаю наверняка, но, возможно, его интерес пройдёт, если вы переспите, - произносит женщина, чуть покусывая нижнюю губу, - всё же, из очевидной разницы то, что он не мог просто сразу заполучить вас. Может, причина в этом. Но теперь, полагаю, это затянется, - она поджимает губы и отводит взгляд. Тема очень уж колкая.
- В любом случае, я уверена, что быть его другом гораздо лучше, чем его любовницей. Так что... в отношении мистера МакГроу вы скорее в плюсе.

- Он не слишком хорош в... - она замолкает, подбирая слова и чуть усмехается, - выражении чувств. Я думаю, он этого стесняется. Ему проще предложить денег, вместо того, чтобы поблагодарить. А открыться вам и сказать, что он думает о вас так долго... это слишком, - Дорис чуть округляет глаза, - поэтому он выбрал то, что казалось ему более удачным вариантом.
Очевидно, это было не так. Впрочем, теперь уже и не узнать, что было бы, если бы я сказал девушке правду. Не исключено, что она прогнала бы меня прочь в любом случае, просто в первом варианте я выглядел как мудак, предложивший чуть ли не буквально купить её секс-услуги, а во втором выглядел бы как одержимый псих, и поди знай что из этого звучит хуже.
Дорис протягивает руку, чтобы остановить Лукрецию.
- Не стоит этого делать, - женщина чуть качает головой, - выпейте. А завтра я куплю для вас успокоительное.
Сегодня, по понятным причинам, придётся обойтись без таблеток. Она понимает, что Лукреция делает это бесконтрольно, но, может, если ей указать на это, то она начнёт замечать и будет останавливать сама себя? Дорис не психиатр, так же, как и я, она делает то, что считает нужным, в меру своих возможностей и ей не кажется, что нервное расчёсывание кожи - хороший знак и что стоит это поощрять.
- Я не знаю, - честно признаётся она, пожимая плечами, - я не спрашивала у девушек, что посещали этот дом, состояли ли они в каких-либо ещё отношениях, встречаясь с Яном. И, сдаётся мне, его это тоже не интересовало.
Я не стремился узнать их лучше. Плевать мне было. Это было похоже на выгодную сделку. Я получал то, что хочу я, они то, чего хочется им. Это не отношения, не любовь и даже не что-то близкое. Простой обмен, разве что не оговоренный вслух, как я сделал это с Лукрецией. Если бы только я знал, что это сделает всё ещё хуже...
- Так-то лучше, - чуть вскинув брови, замечает Дорис, а затем всё же подливает Лукреции и себе, сразу отпивая немного. Ну, разговор выходит довольно неловким, хотя и интересным. Ей не часто доводится говорить на подобные темы. А она работает тут уже много лет, само собой, ей есть о чем поговорить, но не пообсуждаешь же меня со мной?
- Сегодня можно, - негромко произносит Дорис. В целом, это не вариант и она это понимает. Это тяжело, но через это придётся пройти. Пережить и помнить о том, что ты - больше, чем травма, которую ты пережил. Она тебя не характеризует. Но едва ли Лукреция сегодня в настроении для мотивационных речей.
- Нет, - Дорис снова тянется к девушке, чтобы взять её за руки и попытаться уловить взгляд, - нет, - повторяет она ещё раз, - ты не виновата в том, что произошло. Не смей так думать. Никто не виноват кроме того, кто это сделал, и, может, отчасти твоего погибшего мужа. Но не смей обвинять себя в том, что какой-то урод использовал тебя.
Она шумно выдыхает и поджимает губы, с тоской глядя на Лукрецию.
- Ты не могла знать, чем всё закончится. Ты надеялась на лучшее... просто это сыграло против тебя, - она качает головой, - мой бывший тоже был уродом. Он бил меня, когда у него не было настроения. И я не собираюсь винить себя за то, что не увидела это в нём сразу, что вышла замуж. Я сбежала от него, - Дорис чуть вскидывает брови, - и не всё сразу стало хорошо. Мне было сложно не искать подвоха в других людях, не думать о том, что они не решат причинить мне вред, не дёргаться от каждого резкого движения или перемены настроения, но я с этим справилась. И ты тоже сможешь. Но я не обещаю, что это будет легко или скоро... просто однажды это закончится. Я обещаю, - женщина чуть склоняет голову и убирает руки.
- А сегодня давай-ка лучше выпьем ещё, - предлагает она девушке, прежде, чем потянуться за своим бокалом и бутылкой.

Я возвращаюсь домой довольно поздно, уже ближе к утру. Прохожусь, заглядывая в комнаты, потому, что не помню, в какой из них остановилась Лукреция. В голове как будто туман. Наконец, я нахожу её. Приближаюсь к кровати, улавливая в комнате стойкий запах алкоголя и замечая рядом с кроватью тележку и пару бокалов. Очевидно, они пили вместе, и Дорис пила не меньше, потому, что другой причины, по которой она оставила бы всё как есть быть не может, обычно она очень обязательна и аккуратна.
Я тихо укладываюсь на постель рядом с девушкой. Боюсь её разбудить, хотя и понимаю, что, скорее всего, сейчас это будет сделать довольно сложно, с учётом того, что она пьяна. Хочу просто немного полежать рядом, успокоить мысли. Мне нужно пойти в душ и смыть с себя кровь, прежде, чем идти и ложиться спать. Но я слишком устал, так что даже не замечаю того, как отключаюсь, лёжа рядом с Лу.