Никогда не думал, что всё кончится вот так. Жестоко и глупо, в один момент. Только что у меня была семья и полноценная жизнь. Да, может, в тридцать жить с родителями не слишком престижно, но я любил свою семью и не хотел уезжать, не смотря на то, что уже был в состоянии обеспечивать себя сам. Так что это была не острая необходимость, не невозможность выбора, просто мне так было удобно. Они не возражали. Дом большой, иногда мы за день могли не пересечься. Ну, есть доставка еды, на втором этаже, где я раньше жил, есть своя ванна и туалет, я мог просто не спускаться вниз и не видеться с ними. Сейчас это кажется таким нелепым и неправильным. Почему я не использовал каждый момент для того, чтобы провести с ними больше времени? Я знал... знал, что их однажды не станет. Все всегда помнят о смерти, просто не ждут, что она обрушится на них так скоро. Я представлял, что это будет лет через тридцать, может, сорок, или больше, если повезёт. Но не повезло.
У мамы был день рождение и они хотели выбраться в загородный дом, встретиться там с друзьями, посидеть и как следует отметить. Переночевать там и вернуться обратно на следующий день, а то и через два. Как пойдёт. Я не горел желанием сидеть в кругу их знакомых, слушая безумно скучные для меня истории, но отказать маме не мог. Для себя решил, что пробуду одну ночь, а потом уеду. А уж если они захотят оставаться там дольше - ради бога. День рождения закончится и я смогу с чистой совестью сбежать от них.

До загородного дома мы так и не доехали. Авария была страшная. Я мало что помню. Только что в какой-то момент отвлекся от экрана телефона, отреагировав на какой-то из вопросов сидящего впереди отца, а затем был удар. Стекольное крошево, гул в голове, боль во всём теле. Я несколько раз приходил в себя и открывал глаза до приезда скорой. Но я не соображал, не понимал, что происходит. Пытался пошевелиться и выбраться, но снова отключался.
В следующий раз я был в сознании уже в больничной палате, после операции. Когда всё было закончено. Я даже не попрощался с ними. Они были ещё живы. Отец погиб по дороге в больницу, мать умерла на операционном столе, я мог что-то сказать им, мог держать их за руку, пока они ещё были живы, мог выслушать то, что они мне скажут, мог бы сказать о том, как люблю их, но не успел ничего. Вообще ничего. Я просто отключился.

Время, что я провел в больнице пролетело незаметно, как в тумане. Мне задавали вопросы и я отвечал, но скорее на автомате. Меня словно оглушило, я не мог нормально соображать. Я был в себе, мой рассудок не повредился, но, в то же время, что-то внутри надломилось. Я просто не знал, как мне быть дальше.
Вдобавок к этому что-то случилось с моим зрением. Оно то возвращалось, то снова покидало меня. Все предметы уходили в расфокус и я едва отделял одни цветные пятна от других. Проверка зрения, очередные сканирования. Итог: с моими глазами всё в порядке, проблема в голове. Её можно решить, но это операция на мозге, а я не могу на неё решиться. Раньше я посоветовался бы с родителями, я бы подумал и принял решение, но сейчас я не чувствовал себя в состоянии это сделать. Обсудить было больше не с кем. Риск состоял не только в том, чтобы потерять зрение навсегда, тем самым оставшись без единственного, чем я хотел заниматься по жизни - возможности рисовать - но и не пережить операцию вовсе, потому, что это мозг, риск всегда есть. Большой или нет - не важно. Он присутствует. А мне и так уже, совершенно очевидно, не везёт. Жизнь резко свернула с полосы удачи и теперь я не представлял, как вырулить обратно и вообще возможно ли это. Я просто покинул больницу и отправился домой.

У меня не было никакого плана действий. Ничего. Для начала я просто хотел бы прийти в себя, взвесить все за и против. Помимо прочего необходимо было позаботиться о похоронах, но это я тоже был не в состоянии сделать. Кто это всё организует? К кому обратиться? Похоже, мне придётся нанять человека, который поможет уладить все эти вопросы. И опять же... что это должен быть за человек? Чёрт... ничего не понимаю.
В такси меня усадил мед. брат, до дома я дошел на ощупь. Собственный дом вдруг стал чужим. Я постоянно спотыкался и падал, едва отыскал зарядку, чтобы телефон не сел. В ближайшее время я не мог выходить из дома, а значит мне нужна возможность связываться с миром. Я мог бы заказать какую-то еду, но, если честно, я не хотел есть. Я знал, где отец хранил заначку алкоголя, так что первым делом отправился на её поиски. А потому к концу дня, когда в дверь раздался звонок, я был уже не слишком-то трезв.

Не имею понятия, кто мог бы прийти сюда сейчас. Может, какие-то коллеги с работы родителей? Кто-то из друзей? У меня точно нет живых родственников, чтобы приехать и поддержать меня, помочь со всем разобраться. Но, не знаю, кажется, сейчас мне уже всё равно кто это будет. Сам я точно не справлюсь. Так что я поднимаюсь на ноги, и, продолжая спотыкаться в собственном доме, всё же добираюсь до входной двери, в надежде на то, что тот кто звонил, не ушел, решив, что в доме никого нет, потому, что, уверен, шел я довольно долго.
Я нащупываю замок, поворачиваю защелку в сторону, и, наконец, открываю, оглядывая мутную улицу, слившуюся в единое сероватое пятно.
- Здесь кто-то есть? - прискорбно, но даже если визитёр стоит прямо перед моим носом, сейчас я не в состоянии его разглядеть.

Я слышу шорох одежды, а затем незнакомый голос. Очевидно, он принадлежит девушке. Я оборачиваю голову на источник звука изо всех сил стараясь различить хоть что-то, но из-за опустившейся на улицы темноты это практически не представляется возможным.
- Барт, - отвечаю я. - Мистером Браусом был мой отец.
Я замолкаю, поджимаю губы и шумно выдыхаю. Был. Так странно и как будто даже противоестественно говорить об отце в прошедшем времени. Я не знаю, сколько у людей уходит времени на то, чтобы привыкнуть к подобному. Наверное, когда-нибудь я смогу, но сейчас кажется, что это каждый раз будет резать слух. Мне не по себе от этих мыслей. Не хочу к ним возвращаться, но просто не могу. Чем бы я ни занимался, что бы ни делал, всё приводит меня к мысли о том, что моей семьи больше нет. Я жил с ними сколько себя помню, они участвовали в слишком многих аспектах моей жизни и поэтому теперь на их месте образовалась пустота. Даже тишина напоминает о том, что уже никто никогда не придёт и не нарушит её. Меня пробивают мурашки. Но это может быть ветер с улицы. Нужно вернуться в дом.
- Спасибо, - от этих соболезнований толку чуть, но я не могу ответить на них грубостью, просто потому, что меня злит говорить о том, что случилось. Эта девушка, кем бы она ни была, не виновата в произошедшем. Тот, из-за кого случилась авария сейчас тоже мертв, так что мне буквально не на кого выплеснуть все эти эмоции. С другой стороны, вообще не факт, что мне было бы легче, окажись виновник случившегося жив. Он бы сел в тюрьму, но едва ли мне этого было бы достаточно, потому, что это всё равно не вернуло бы моих близких.
- Да, - сперва я отвечаю негромко, стыдясь признавать это. Но сейчас вообще не время для гордости. Я не справляюсь. Я не могу сделать всё как надо. Если бы с моим зрением ничего не случилось, вероятно, я всё же смог бы взять себя в руки и организовать похороны, но так... я себе завтрак организовать не смогу, не говоря уже о чем-то более глобальном.
- Вы даже не представляете, насколько вы кстати, - я шумно выдыхаю, а затем отхожу в сторону, отпуская ручку двери, чтобы дать девушке возможность войти в дом. Я не могу свалить на неё все свои беды, не могу ожидать, что она позаботится обо всем, но даже если она сделает хоть что-то, думаю, мне уже будет легче.
- Проходите, - я закрываю дверь, жестом указывая направление, которое, впрочем, приведёт гостью к стене, а не на кухню, как предполагалось. - Не знаю... полагаю, что в доме бардак, так что уж извините за это. Сейчас мне не до того.
Даже странно, что она пришла. В том смысле, что почему пришла только она? Почему не было никого из других коллег отца или матери? Их друзей? Впрочем, меня они не знают. Они могут появиться на похоронах и поминках, но это будет формальность. Они придут, чтобы просто очистить свою совесть. В остальное время их моя участь не волнует. И, вероятнее всего, это нормально. Кто я им вообще? Они меня даже в лицо не видели ни разу, с чего бы им вообще обо мне помнить? Я стараюсь не осуждать, но сейчас я зол вообще на всех.
- Вы хорошо знали отца?
Я иду следом за ней, касаясь стены рукой, чтобы не потерять направление и равновесие, но с последним всё равно возникают проблемы. На этот раз из-за выпитого. Меня не штормит туда-сюда, просто если что-то попадается под ноги, то, споткнувшись, мне значительно сложнее вернуться в прежнее положение. Я не вижу, что вокруг меня происходит, порой мне кажется я вообще теряю ощущение пространства.
- На полке в крайнем к двери шкафу есть кружки... в соседнем шкафу чай и кофе, если хотите чего-нибудь выпить,- сообщаю я девушке, когда мы доходим до кухни. К сожалению, сейчас я обслужить гостью сам не в состоянии. Мне бы найти, где здесь стулья стоят и не навернуться по пути. Чувствую себя ужасно неловко.
- Всё остальное, думаю, вы найдёте, - я протягиваю руку, касаясь края тумбочки и неспешно продвигаюсь вперёд. Я как будто в  чертовом лабиринте, где выключили свет, постоянно переставляют предметы и ещё и пол раскачивают. По крайней мере по ощущениям очень на это похоже. - Вы, наверное, пришли за чем-то конкретным? - уточняю я, вскинув брови. Ну, документы там, например. Было бы здорово, если бы она пришла именно ко мне, но что-то сильно в этом сомневаюсь.

Я киваю девушке. Да уж, обстоятельства - хуже не придумаешь. И всё же я рад ей. Потому, что за последние дни она единственная кроме докторов в больнице, кто проявил хоть какое-то сочувствие и участие к моей судьбе. Жаль, мне нельзя было и дальше оставаться в больнице. Там было проще. Я мог не думать о том, как быть дальше, всегда был кто-то, кто мог проводить меня куда-то, позаботиться, если что-то пойдёт не так, в больнице я чувствовал себя в безопасности. А здесь, в собственном доме, где раньше я знал каждый угол и каждую щелочку, я был абсолютно чужим и потерянным. И мне совершенно не нравилось это ощущение.
- Нет... не совсем, - я пожимаю плечами. Я и сам до конца не понял, медицинские термины ещё не успели осесть у меня в голове, потому, что мысли были забиты другим, но, думаю, своими словами я объяснить могу.
- С глазами всё в порядке, но... что-то не так с мозгом. Как будто он забыл как смотреть ими, - я пожимаю плечами, стараясь говорить и идти не одновременно, потому, что это мешает сконцентрироваться на передвижении, - доктора сказали, что можно сделать операцию, которая вроде как должна вернуть всё в норму... но это операция на мозге. Это слишком рискованно.
Не то что бы я был намерен теперь остаться слепым до конца жизни, меня это тоже не устраивает. Но я не могу решиться на операцию. Боюсь того, что мне снова не повезёт и вместо возвращения зрения мне организуют новые осложнения. Что если я вообще перестану соображать? Или двигаться? Заденут там что-нибудь и поминай как звали. Мне нужен кто-то непредвзятый, но относящийся ко мне как к близкому человеку, а не к пациенту, чтобы оценить все риски и помочь мне понять, как будет лучше поступить. Но дело в том, что у меня попросту больше не осталось таких людей. Раньше я относился к обеспокоенности моих родителей к крайне узкому кругу общения пренебрежительно. Но теперь понимаю, что это было не так уж и бессмысленно. В тяжелой жизненной ситуации я буквально оказался один. И кто в этом виноват кроме меня? Ну, и того парня, из-за которого произошла авария, конечно.
- Не думаю... нет, не стоит, - к тому же, сейчас мы на кухне. Мне будет неудобно принимать гостью лежа в постели. Я ведь могу передвигаться сам, физически со мной всё в полном порядке. Просто мне сложно это делать из-за внезапного и крайне резкого ухудшения зрения, но это же не значит, что я стал немощным. Нет, в постель я определённо не хочу. Нащупаю стул и сяду, думаю, этого будет вполне достаточно. Я же не настаиваю на том, чтобы самому ходить по кухне и искать всё необходимое, чтобы заварить ей чай. Полагаю, это был бы тот ещё номер. Большая часть бардака в доме образовалась именно сейчас. Обычно у нас всё относительно в порядке. Но когда ходишь, постоянно что-то сшибая на своём пути, то нет ничего удивительного, что дом превращается в свалку. Думаю, если оставить меня здесь одного на неделю, то в доме будет нереально протолкнуться.
- У меня особого выбора не было, - я усмехаюсь и всё же сажусь за стол. Да, так гораздо спокойнее. Облокачиваюсь о спинку стула и прикрываю глаза. Всё равно от них никакого толку. Понимаю только, что на кухне включён свет и на этом всё. Коридор - темнеющее пятно. И это единственный ориентир, но, благо, сейчас мне больше никуда не надо идти.
Я ведь никого не прогонял, не строил из себя того, кто со всем справится. Просто Сильванна буквально первая и единственная, по крайней мере на данный момент, кто проявил хоть какое-то участие. И я признателен ей за это, хотя, на самом деле, это ужасно неловко.
- Не знаю, как вас за это благодарить, - поджимаю губы, сцепляя руки в замок. Вся эта ситуация удручающая, лучше и не скажешь.
- Я буду очень признателен за вашу помощь, - в особенности потому, что она совершенно не обязана ничего из этого делать. Надеюсь, мой отец её ценил, потому, что, похоже, из всех его коллег, она единственный хороший человек. По крайней мере для меня уж точно.
- Вы можете... можете остаться здесь, если хотите, - предлагаю я девушке, всё же открывая глаза, но, как и ожидалось, я вижу только размытые пятна, ничего больше, - я не хочу взвалить всё на вас, достаточно будет если вы поможете мне нанять сиделку. Я даже не знаю с какого конца к этому подобраться.
Я шумно выдыхаю и качаю головой. Как ни крути, работа в офисе и уход за больным - это две совершенно разные вещи, она на такое уж точно не подписывалась. И я не хочу, чтобы её добрый порыв иссяк так же быстро, как и возник, поэтому думаю о том, как я мог бы облегчить ей задачу. Достаточно уже того, что она предложила помочь с похоронами, так что если временно она станет моими глазами и поможет принимать решения, будет здорово. И я уж точно не хочу, чтобы она помогала мне разобраться в ванной, это будет в высшей степени излишним. А вот сиделка, которая таким занимается постоянно и которой за это платят подойдёт. Хотя это всё равно унизительно: ощущать себя настолько бесполезным даже в отношении самого себя.
- Если хотите... в гостиной есть бар, - я уже успел найти его и начал опустошать, но я знаю, что там много бутылок. И я говорю не о том, который находится на виду. Сам бар представляет собой ширму, за которой находится действительно хорошая выпивка, которую отец открывал только для близких друзей и важных гостей. Но теперь-то он уже не отругает меня за то, что я вскрыл его тайник. Но выпивка и вправду хорошая.
- Закажите что-нибудь поесть... не знаю только где мой телефон, - я поджимаю губы. Я поставил его на зарядку в одной из комнат, но уже не уверен в том, в какой именно, сейчас вот так сходу бы не нашел.
- Расскажите о себе, - прошу я девушку. Я ведь её не знаю, и, к тому же, ещё и не вижу. Судя по голосу она молодая, вероятно, моя ровесница, определённо ниже меня ростом, но это максимум, который я могу выяснить на слух.

- Насколько я понял, операцию можно провести в любое время, - я пожимаю плечами. По крайней мере мне не прогнозировали ухудшение и не настаивали на том, что операция необходима, чтобы остаться в живых. Нет, просто сказали, что если я этого не сделаю, то зрение ко мне так и не вернётся. Шансов на то, что это случится само по себе практически никаких. Но даже если я соглашусь, это тоже лишь шанс, какая-то вероятность. Она, конечно, значительно выше, чем при сидении на ровном месте и ожидании чуда, но вместе с повышением шансов на успех, повышаются и риски, которые в первом случае отсутствуют.
- Просто боюсь, что никогда не решусь принять решение, - поджимаю губы и чуть вскидываю брови, - никогда не чувствовал, насколько сильно завишу от родителей, пока их не потерял.
Да, я оставался жить в их доме. Но я мог бы и отдельно жить. Если бы после аварии я потерял их дом или наследство, то да, мне было бы не просто, но я справился бы с этим. Я зарабатываю деньги, я могу обеспечить себя и жильём и питанием. Может, в роскоши бы и не купался, но, в любом случае, на улице побираться мне бы не пришлось. Но вселенная распорядилась иначе. У меня остался дом, всё, что необходимо для того, чтобы существовать безбедно по крайней мере в ближайшие пару лет, но при этом у меня отобрали зрение. И тех, на кого я полагался, принимая какие-либо решения в своей жизни. Я ведь всегда с ними советовался. Может, не всегда прислушивался к тому, что мне говорят, но я всё равно с ними общался, я говорил, и порой решал что-то именно в процессе разговора. Их слова могли навести меня на нужную мысль. Да и вообще, даже если забыть об этом, я дико по ним скучаю. И просто невыносимо тяжело от мысли, что я никогда больше с ними уже не поговорю.
- Вы очень хороший человек. Правда, - я невольно улыбаюсь, хотя и вздрагиваю в тот момент, когда она меня касается. Это неожиданно, но всё же приятно, так что мне даже жаль, что девушка вскоре убирает руки. Мне не хватает поддержки и человеческого тепла. Так странно, я ведь никогда в нём особо не нуждался. Но, видимо, в моей жизни изменилось куда больше, чем кажется на первый взгляд. И мне не нравятся эти перемены. Хочу, чтобы всё было как раньше, но, увы, ничего не могу с этим поделать.
- Вы уверены?
Неожиданное предложение. Ну, то есть, я понимаю, о чем она. Её слова звучат вполне логично, и, отчасти, объясняют, почему она здесь. Возможно, её будущее в компании и правда зависело от моего отца. Его место сейчас займёт кто-то другой или уже занял, не исключено, что последуют перестановки в компании, увольнения, и она, как не самый значимы винтик в этой структуре, может остаться не у дел. Разумеется, она не могла знать наверняка, что мне потребуется помощь подобного рода, скорее уж просто быстро соображает. Но я не вижу ничего плохого в том, что она извлекла выгоду из помощи мне. В конце концов, должна же быть хоть какая-то отдача? Потому, что я рад, что она здесь, что она готова помочь. Но ей-то самой от этого какая польза?
- Да... думаю, да, так будет лучше, - я киваю, - я не возражаю.
По крайней мере мне точно будет проще принять её помощь, если я буду знать, что она за это что-то получит. Не думаю, что моего "спасибо" может быть достаточно. И если я и сам, в свою очередь, могу ей помочь, то это же здорово, разве нет? Смущает, конечно, думать о том, что именно она может для меня делать, но, думаю, с этими вопросами мы уж как-нибудь разберёмся. В конце концов, я ослеп, а не потерял способность передвигаться. Всё, что по сути будет необходимо - это подготовить ванну и завести меня туда, дальше я и сам разберусь. Так что нет, видеть меня обнажённым или натирать мне спину ей не придётся. Руки и ноги у меня, слава богу, в полном порядке.
- Тогда даже не думайте. Оставайтесь здесь, - предлагаю я Сильванне, - дом большой. Тут теперь слишком много пустых комнат.
Я поджимаю губы и шумно выдыхаю. Да уж. О чем ни заговори, всё упирается в потерю. Здесь в принципе много комнат. Большая часть из них были чисто техническими. Ну, вроде как у меня есть моя комната, через дверь - мой рабочий кабинет, чтобы далеко не ходить. У отца был свой кабинет, библиотека, игровая комната. Ну, та, где стоит телевизор, приставка и есть мини-бар с запасом чипсов и прочей ерунды, которую есть не стоит, но очень уж хочется. У мамы целая комната была отведена под гардероб, смежная целиком и полностью забита кремами, различной косметикой, париками - не знаю, зачем они ей, с учётом того, что у неё были свои красивые волосы - и зеркалами, комната-оранжерея, и спальня, где они жили вместе с отцом. И это не говоря ещё о гостиной, и паре гостевых спален. В общем, да, места более, чем достаточно и теперь его попросту некому занимать. Все те вещи, которые имели для них большую ценность, для меня совершенно не важны. Я не хочу их выбрасывать, но и толку от них нет, не говоря уже о том, что они будут навевать тяжелые воспоминания. Чёрт, да в этом доме просто некуда пойти, чтобы не наткнуться на что-то, что напомнит мне о них. Может, я бы даже о переезде задумался бы, но я не хочу выбирать дом даже не имея возможности его рассмотреть.
- Совершенно не против.
Что уж там, я и так уже пьян. И я не прочь стать ещё пьянее. Пусть мне отшибёт память. Хочу хотя бы какое-то время не думать о том, в какое дерьмо я вляпался. И мне плевать, если на завтра будет болеть голова, всё равно это того стоит. Тошно от себя самого, от этой жизни. Я не думаю о самоубийстве, но тут так невыносимо душно. Хочется вырваться и убежать. Знать бы только куда и когда, наконец, это чувство отпустит.
- Всё равно, - я пожимаю плечами, - что-нибудь на ваш вкус.
Сейчас я куда больше пью, чем ем, поэтому закинуть в желудок хоть что-нибудь будет уже неплохо. И я не в том настроении, чтобы наслаждаться едой, так что мне и правда всё равно, что именно Сильванна может заказать. Если мне не понравится эта еда, то, может, так даже лучше будет.  В холодильнике что-то есть, но всё, что могло пойти на закуску, я уже съел, если не уронил это на пол, в чем, если честно, не уверен. Я что-то определённо ронял и зафутболил это ногой под шкаф, чтобы не наступить и не поскользнуться. Надо будет девушке об этом рассказать, потому, что иначе тут скоро начнёт пахнуть чем-то неприятным. Но не сейчас.
- Я понимаю, - киваю головой и отпиваю из своего бокала, - я бы тоже не хотел на вашем месте.
Я снова прикрываю глаза и пару раз киваю в такт своим мыслям.
- Вы же... что-то понимаете в отцовской работе? Нужно будет связаться с юристами, наверняка у него были свои знакомые... его доля в компании, она теперь моя, но я... ни черта в этом не понимаю. Необходимо найти кого-то, кто будет вести дела вместо меня, - я допиваю содержимое бокала и протягиваю его девушке, чтобы она налила ещё, - возможно, стоит просто продать долю, но я не уверен в том... когда сделаю операцию. И сделаю ли вообще. Я пока не знаю. И если так, то едва ли я смогу вернуться к своей работе, так что нужно позаботиться о том, чтобы источник денег не иссяк. По крайней мере до тех пор, пока я не буду знать, как мне быть дальше. Вы ведь... поможете мне с этим?
Ну, она была секретарём. Это низкая должность, и, тем не менее, уверен, что даже так она понимает в происходящем в фирме куда больше, чем я.

- Наверное, вы правы, - кивнув, соглашаюсь я с девушкой. Мне ведь и в самом деле нет нужды решать это сейчас. Для начала... думаю, я должен справиться с утратой. Затем позаботиться о деньгах, и, полагаю, с помощью Сильванны это будет гораздо проще сделать. Очень рад, что она сюда пришла. Хоть что-то хорошее после всего этого кошмара. И когда всё хотя бы более-менее наладится, я буду думать над тем, как быть дальше. Если повезёт, к тому моменту я уже приму окончательное решение. Ну, а сегодня я просто хочу выпить, так, чтобы не чувствовать пола под ногами. Пусть на завтра гудит голова, я не против. К тому же, теперь у меня есть компания, а это уже выглядит не так жалко, как когда я был совсем один.
- Это взаимовыгодно, - я пожимаю плечами, - так устроен мир. Вы решили помочь мне, так что я только рад помочь чем-то вам взамен. Не хочу чувствовать себя должным, хотя всё равно буду. Если бы не она, вероятнее всего, на первое время, мне пришлось бы нанять себе сиделку. Сначала я не хотел, но мне хватило и одного дня в доме, чтобы понять, что без посторонней помощи я не справлюсь. Не представляю, как вообще живут люди, которые не видят. Ну, то есть, вообще. Слышал что-то о том, что у них слух лучше развит, но, полагаю, за пару недель такие вещи не происходят. Да и если заводить собаку-поводыря, это же ещё и за ней ухаживать будет нужно. Разве это не добавит дополнительных хлопот? В общем, не знаю, всё это слишком уж сильно грузит.
- Вы меня спасёте, если сделаете это, - улыбнувшись, заверяю я девушку. Нет, в самом деле, нет никакого желания со всеми этими бумагами возиться. Будет здорово, если Сильванна сделает это за меня. Думаю с тем, что она получит в качестве благодарности за проделанную работу мы разберёмся позже. Сейчас я просто рад, что могу свободно выдохнуть и больше не беспокоиться хотя бы об одной из облепивших меня со всех сторон проблем. Конечно, я не собираюсь подписывать непонятно какие бумаги даже не ознакомившись с ними, для этого мне понадобится доверенное лицо. Пока что не знаю, кто мог бы им стать, но, думаю, из всех, кто приходит мне в голову, самым очевидным вариантом кажется именно она. Знаю, что глупо вот так сразу начинать доверять совершенно незнакомому человеку. Но если на неё мог положиться мой отец, думаю, я тоже могу. К тому же, как ни крути, что-то я не заметил тут очереди из желающих мне помочь, а у семьи был довольно большой круг общения. У меня самого нет, конечно, но все эти люди так или иначе знали о моём существовании. И что, они полагают, мне сейчас вообще никакая поддержка не требуется? Впрочем, полагаю, всё самую малость проще: они обо мне не думают в принципе. Не знаю, могу ли осуждать их за это, я тоже думаю не о каждом, кого в своей жизни встречал, просто когда оказываешься в такой ситуации, оправдывать их тоже совсем не хочется. И я правда рад, что теперь у меня есть кто-то, кто готов подставить своё плечо, как образно, так и буквально.
- Спасибо, - негромко произношу, когда она касается моих рук. Второй раз это уже так не пугает, я словно жду этого. Сжимаю её пальчики. Не сильно, просто не хочу, чтобы она убрала их слишком быстро. Мне интересно, как она выглядит. Но не думаю, что будет уместно спрашивать её об этом. Как будто бы мне важно, чтобы за мной ухаживал именно симпатичный человек. Это ведь не так. Просто... мне кажется, что она симпатичная. Хочется узнать, прав я или нет.
- Отведёте меня в гостиную? - уточняю я у Сильванны. В гостиной диван, там хоть даже если усну - не страшно будет. А на кухне как ни крути только стулья. Не очень-то удобно, с учётом того, что я выпил столько, что меня пошатывать начинает. Хочется откинуться на спину, прикрыть глаза и расслабиться. Здесь не выйдет.
- А ваша семья... близкие, они не будут против, что вы переедете ко мне?
Как ни крути у неё ведь должна быть личная жизнь. Удобно ли ей будет подстраиваться под меня? Хочу быть уверен в том, что эта помощь не доставит девушке дискомфорта. Да, я в ней нуждаюсь, но я всё же не хочу, чтобы она делала что-то в ущерб себе самой. Боюсь, что в какой-то момент она просто устанет от меня и сбежит. Уж лучше убедиться в том, что условия будут максимально комфортными, насколько это возможно.

- Да, хорошо. Поговорим об этом завтра, - соглашаюсь я. Не знаю. С одной стороны мне не хочется спешить, потому, что у меня и так от всего гудит голова. С другой же я не хочу, чтобы всю работу отцовской жизни растащили по кускам потому, что решили, что никто не придёт и не предъявит на это права. Так что, вероятно, стоит этим заняться поскорее. Как минимум прошло уже две недели. А сколько они станут ждать? Я вот не знаю. Тем более, что мне ведь и не надо будет во что-то вникать, этим займётся Сильванна. Не хочу в это лезть ни коим образом. Даже когда дело дойдёт до той части, где без меня не обойтись, ей придётся для меня всё разжевывать.
Я следую её инструкции. Это немного странно, но всё равно приятно. То, что она для меня делает. Теперь, когда моя рука лежит на её плече, я определённо точно понимаю, что она ниже меня ростом. И она худая. Чёрт, ну, что за несправедливость? Хочу её увидеть. Я вообще скучаю по возможности видеть всё, а не просто воспроизводить в памяти и догадываться. Но слишком уж боюсь того, чем может окончиться операция. Я всё ещё в черной полосе, я не хочу рисковать. Может, со временем это исправится, но сейчас мне тупо страшно.
- О. Мне жаль, - я чуть поджимаю губы, принимая бокал из рук девушки и немного отпиваю. Семья - болезненная тема не только для меня. Не буду больше поднимать эту тему.
- Странно. Вы кажетесь очень милой. Почему всего пара?
Ну, ладно я. Я довольно нелюдимый, веду замкнутый образ жизни, плохо налаживаю контакты с людьми. Но она сразу меня очаровала. И отцу она определённо понравилась. Так что едва ли у неё есть проблемы с коммуникацией.
Я отпиваю ещё, а затем, после небольшой заминки, допиваю всё до дна, протягивая бокал в сторону Сильванны, чтобы она подлила.
Я уже изрядно пьян, меня шатает, голова немного кругом идёт, но этого всё равно недостаточно. Думаю, мне потом будет очень стыдно, если меня в итоге при ней стошнит, надеюсь, что обойдётся без этого, но остановиться не могу. Не хочу. У меня просто нет сил.
- Нет, не нужно, - я качаю головой, подаваясь вперёд. Протягиваю руку, чтобы коснуться Сильванны, - оставайтесь, пожалуйста. Не хочу, чтобы вы мотались каждый день. Дом большой. Вам точно хватит места, и, если честно, я привык, что в нём кто-то есть, я не... не представляю, как буду тут совершенно один. Мне от этого не по себе.
Она ведь говорит об этом не потому, что не знает, как мне отказать? Я не хочу её заставлять. Если ей неудобно, то я не хочу настаивать. Но если она думает, что может доставить неудобства мне, то совершенно напрасно. Я буду только рад тому, что она здесь останется.
- Никогда не понимал, почему родители так парятся из-за того, что я никак никого себе не найду, - я пожимаю плечами, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза, - но, похоже, они смотрели вперёд. Едва ли думали, что это случится так скоро, но всё равно в итоге... просто не хотели, чтобы я остался здесь один. И теперь я понимаю почему. Это просто ужасно.
Я думал о том, чтобы связаться со своими друзьями по интернету, пригласить их к себе. Но, на самом-то деле, я знаю их не достаточно хорошо, чтобы звать к себе. Я сейчас ничего не вижу, мне будет не комфортно, если по дому будет шастать целая толпа незнакомых людей, а я даже не смогу понять, что они будут делать. А потом понял, что они ничего не знают о том, что произошло. И я не знаю, как буду объяснять им, что во мне больше сил нет смеяться над старыми шутками, что я больше не тот, каким они меня знали. Я не хочу оправдываться за это, не хочу переживать всё снова и снова. Хочу забыться. Я скучаю и по ним, и по играм, и по рисованию, но больше всего, конечно, по своей семье и своей старой жизни.
- Вы не могли бы... - я делаю паузу, поджимая губы, - я знаю, это слишком. Но вы не могли бы меня обнять? Ничего больше, просто объятия, обещаю. Я чувствую, что на меня снова накатывает. Хочу остаться один, но вместе с тем понимаю, что мне нужно то, что всегда помогало в детстве. Если я был чем-то напуган или расстроен, мама просто обнимала меня и в итоге я успокаивался. Я знаю, что Сильванна другой человек, что она её не заменит, я и не пытаюсь это сделать, просто хочу снова это почувствовать. Словно так вернусь в свои воспоминания.

- Понимаю... у меня у самого с этим сложности, - я чуть усмехаюсь и качаю головой. Всегда думал, что дело в том, что я никуда не выхожу из дома. Что меня не интересует ничего, кроме рисования, и что если бы я чаще общался с реальными людьми, то непременно завёл бы друзей. А тут, выходит, что даже это не является гарантом успеха. Это как-то... удручающе, что ли? Думать о том, что многие могут быть одиноки независимо от того, как сильно они стараются это исправить. Потому, что моё одиночество - это исключительно моя вина, ну, и, конечно, ужасное стечение обстоятельств. Потому, что, уверен, если бы не авария, родители пробыли бы со мной ещё лет тридцать, может, даже больше. У них у обоих было хорошее здоровье, никаких хронических болезней или жалоб серьёзнее головных болей и лёгкого несварения. Им бы жить да жить, но судьба, вселенная или кто всем этим заправляет, решила распорядиться иначе. Я не верю в сверхъестественные силы, в то, что кто-то присматривает за нами, но мне хотелось бы, чтобы это было правдой. Чтобы они не исчезли бесследно. Чтобы они были хоть где-то, пусть даже не рядом со мной. И мне грустно оттого, что никто не может дать мне ответа на этот вопрос, потому, что никто этого и не знает. Верующие всегда казались мне странными. Ну, как можно верить в то, что не можешь увидеть? Сейчас же я им просто завидую, потому, что мне бы очень хотелось верить хоть во что-нибудь. Но я просто не могу. Меня не научили. И я не знаю, как быть дальше, как жить без них? Я думал, что со времнем что-то изменится. Ну, что я хоть как-то да найду себе кого-то. Не то, чтобы изменю свой образ жизни и стану чаще выходить из дома, но, может, через тот же интернет с кем-то познакомлюсь, с тем, кто будет разделять мои интересы. В общем, я почти не представлял себе то время, когда я останусь без родителей, потому, что думать о таком страшно в любом случае, но мне казалось, что всё же когда это случится, я не буду одинок. Знал бы я, как сильно ошибаюсь вообще на счёт всего...
- Про призраков? - чуть усмехнувшись, уточняю я у девушки. - Поверьте, здесь нет никого кроме нас.
Мне всегда казалось, что если бы призраки существовали, я бы об этом знал. Заметил бы присутствие. В детстве я искал разные странности вокруг себя. Признаки потустороннего присутствия. Но со временем я понял, что вещи с места на место перекладывают родители, даже если забывают об этом, что, в сущности, нет ничего, чему нельзя было бы найти объяснения. Странное тарахтение по ночам в подвале - это генератор. Завывания - соседская собака, скучающая без своего хозяина. Лампочки мигают из-за перебоев в системе. У всего есть объяснение и всё это совершенно не загадочно и не мистично. В детстве я был этим очень разочарован. И, кажется, снова испытываю это чувство. Потому, что было бы здорово, если бы мои родители всё ещё были здесь. Или нет? Потому, что я выгляжу жалким и разбитым. Каково бы им было смотреть на то, что со мной происходит?
- Я это понимаю... просто не могу себе представить это будущее, - я качаю головой. Я всю жизнь провел вместе с ними. Мои друзья в интернете - это не то. Это не близкие люди, которые знают обо мне всё и могут поддержать любой разговор. Может, я и мог бы положиться на них в трудную минуту, но мне просто не хватает смелости это проверить. Я трус. Всегда был слишком замкнутым. Мне сложно сходиться с людьми, привыкать к их заморочкам. Не думал, что буду страдать из-за отсутствия чьего-либо общества. Само собой, в первую очередь я тоскую по родителям, и, вместе с тем, испытываю жалость и отвращение к себе из-за того, что у меня нет тех, с кем я мог бы разделить своё горе. Разве кто-то в этом виноват кроме меня? Всегда считал, что у меня в запасе много времени. Если бы только знать заранее, что это не так, может, я бы хоть что-то изменил? Мои родители хотели увидеть внуков. Понимали, что это маловероятно. Что шансов больше, если они родят ещё одного ребёнка, он вырастет и принесёт внуков в семью, чем я с кем-то сойдусь и заведу детей. А теперь они их никогда не увидят, даже если они и будут. И от этого как-то тоскливо. Не то, чтобы я вдруг резко захотел завести детей. Вовсе нет, я по прежнему к этому не готов. Но всё равно так жаль, что я не оправдал их ожиданий.
- Спасибо, - я закрываю глаза, когда девушка обнимает меня. Я всё равно ничего не вижу, так что это не важно. Если честно, я не могу представить себе это "хорошо", о котором она говорит, но мне очень хочется ей верить. Словно она знает то, чего не знаю я и может обещать мне это.
Эти объятия действительно успокаивают. Или больше отвлекают, но главное, что они работают. Я не спешу отстраниться. Продолжаю обнимать её, пока, наконец, сердцебиение не успокаивается и гул в голове не утихает хотя бы немного. Наверное, мне стоит пойти поспать. Впрочем, зачем куда-то идти? Я могу лечь на диване. Я чувствую, что я устал, эмоционально, по крайней мере точно. Физически я просто пьян, и, думаю, это как раз-таки и поможет мне сегодня уснуть. В больнице справиться с бессонницей мне помогали лекарства, но теперь их нет и мне нужно что-то достаточно крепкое.
Я отстраняюсь, собираясь сказать Сильванее о том, что она может меня оставить и выбрать себе любую комнату, что мне жаль, что я не провожу её сам, но от меня всё равно будет не много толку, но вместо этого я тянусь к ней, чтобы поцеловать. Она так близко, так что я уверен, что знаю, где её губы. Не знаю только зачем. Это глупо и неправильно. Она пришла, чтобы мне помочь, но едва ли таким способом. Не хочу её спугнуть, не хочу всё себе портить.
- Простите... мне не стоило, - негромко произношу я, отстранившись. Надеюсь, она спишет это на действие алкоголя. Потому, что это именно так. Обычно я не целую едва знакомых девушек и не приглашаю их жить у меня дома, это совсем на меня не похоже.

- В таком ключе, наверное, хорошо, что я ничего не вижу. Не привидится какая-нибудь страшная чушь, - я невесело усмехаюсь. Не нахожу забавным то, что у меня больше нет зрения. Мне этого недостаёт. Ну, как недостаёт? Я видел всю свою жизнь, сейчас я абсолютно дезориентирован и я очень хочу, чтобы всё вернулось на свои места. Но без операции этого не случится. А она пугает меня не меньше, чем риск никогда больше не различить одно пятно от другого, никогда больше не рисовать. И я словно заморожен, в подвешенном состоянии из-за необходимости выбора вернуть себе хотя бы часть своей прежней жизни и того, что я могу умереть. Есть ли мне ради чего жить после того, как я всё потерял? Не знаю, не уверен, что смог бы ответить положительно на этот вопрос, но точно могу сказать, что умереть я не хочу. Я ни во что не верю, не думаю, что после смерти есть хоть что-нибудь вообще, а потому для меня конец - это абсолютный конец. И это жутко. Сейчас мне искренне жаль, что я ни во что не верю. Теперь я даже завидую тем, кому хватает смелости надеяться на то, что никогда не сможет быть доказано.
- Если бы.
Увы, у меня нет уверенности, что так и будет. Напротив, мне кажется, что я вообще никогда из этого состояния не выберусь. Что я замкнут в нём навсегда. И не важно, какой именно продолжительности будет моя жизнь - я едва ли смогу оправиться от того, что стряслось. Как вообще... как вообще люди живут дальше после того, как теряют близких? И ведь теряют. И родители своих потеряли. Почему я никогда с ними не говорил об этом? Не спрашивал, как они справляются? А они справлялись? Я не трогал их, мне казалось, что им не хочется поднимать эту тему. Но, может, стоило? Чёрт, теперь уже ничего не знаю.
Ненадолго воцаряется просто безумно неловкая тишина. А затем Сильвана нарушает её, заставляя меня вскинуть брови в вопросе. Серьёзно? Ей правда было приятно или она просто меня успокаивает? А то, что он делает дальше - это не способ меня утешить? Впрочем, даже если так, кажется, сейчас я не в состоянии этому сопротивляться. Я отвечаю ей, стараясь не думать о том, правильно это или нет, потому, что я совершенно точно уверен в том, что неправильно. Она пошла мне навстречу, поддержала меня, ей придётся изменить свою привычную жизнь, для того, чтобы возиться со мной. Она и так многим пожертвовала, разве я могу требовать ещё чего-то? Но она сама целует меня и я невольно думаю о том, что во мне сейчас так много жалости к себе, что если она готова дать мне это, чтобы мне стало легче - плевать, что это не искренне, не от большой симпатии или чувств, которым за такой короткий срок взяться попросту неоткуда, я не стану отказываться.
Я углубляю поцелуй, подаваясь немного вперёд, чтобы завалить девушку на диван. Прижимаюсь к ней, продолжая целовать её. Не думаю о том, что буду делать дальше и буду ли вообще, согласна ли она перейти какую-то границу или поцелуй - это максимум, что она мне позволит. Не спешу её лапать, просто увлекаюсь этим поцелуем, потому, что это помогает не думать о том, где и почему я оказался. Иногда мысли всё равно проскальзывают гудящим роем, вклиниваются в моё сознание, но я гоню их прочь, сосредотачиваясь на этих ощущениях. У меня никогда не было нормальных отношений, так что мне не привыкать к сексу без чувств. Правда, обычно я за него плачу, но, думаю, если предложу это Сильване, то скорее оскорблю её, чем порадую, поэтому я не буду делать ничего такого.
Это заводит, но я стараюсь не думать об этом. Не хочу всё испортить, а такое чувство, что сделать это совсем не сложно. Я понимаю, что на ней юбка. Она не короткая, но ткань довольно лёгкая и тонкая, так что почти не ощущается, как будто я прижимаюсь к обнажённому телу. Осязаю её тепло, шумно вдыхаю, но не разрываю поцелуй. Я уверен, что для неё не составит труда понять, что я уже возбудился и точно так же не составит труда выкрутиться, чтобы остановить меня, потому, что я не держу её. Я бы определённо хотел этого. Хочу её. Я не знаю, как она выглядит, но сейчас это не важно. Как минимум из-за того, что меня на это подталкивает не симпатия, а желание забыться. Хотя я всё же надеюсь, что когда-нибудь смогу увидеть её. Увидеть хоть что-нибудь вообще.

Сильванна не пытается меня оттолкнуть. Хотелось бы знать, почему. Ей тоже грустно и она хочет отвлечься? Ей кажется, что этим она мне поможет или я всё же чем-то ей симпатичен? Но не думаю, что если прервусь на то, чтобы обсудить с ней это, в итоге что-то будет. Есть такие моменты, которые нельзя упускать, потому, что больше их не вернёшь. И пока она отвечает мне и тянется к моей рубашке, чтобы раздеть меня, очевидно, будет очень глупо отвлекаться на что-то постороннее.
Приятно чувствовать, как она прикасается ко мне. Думать о том, что она меня хочет. Я задираю подол её платья или юбки - если честно, не до конца могу понять - касаясь пальцами гладкой кожи её бёдер. Проскальзываю между ними, мягко сжимая, неспешно поднимаясь выше, прежде, чем коснуться девушки через тонкую ткань белья. Я чувствую, что она уже влажная. Похоже, ей действительно нравится то, что между нами происходит и это чертовски приятно.
Я приподнимаюсь, чтобы снять с себя рубашку и вернуться к Сильванне, возобновляя поцелуй. Снова касаюсь её пальцами между ножек, слегка надавливая на клитор. Прижимаюсь к ней всем телом, направляя себя, чтобы толкнуться внутрь. Она кажется очень узкой и жаркой, от чего по всему телу проносятся мурашки. Хрипло выдыхаю со стоном в её губы. Как же приятно. Я толкаюсь глубже, желая заполнить её полностью, забыться в этом движении, неожиданном и столь же неожиданно приятном контакте.
Продолжаю ласкать её пальцами, перенеся вес тела на вторую руку, по мере того, как начинаю двигаться внутри её лона. Не хочу, чтобы возбуждение спало. Мне хочется сделать ей приятно, тем более, что когда она влажная, движения даются гораздо легче. Она действительно очень тесная. Разрываю поцелуй, переключаясь губами на её шею, прижимаясь ими к её слегка терпкой коже, чтобы заглушить стоны. Я забываюсь, наслаждаясь каждым движением. Напряжение разливается по всем мышцам, постепенно усиливаясь, пока не доходит до точки кипения и я кончаю в неё с хриплым стоном. Чувствую, как она подрагивает, крепче сжимаясь на моём члене. Отдаляюсь, переворачивая девушку на живот. Задираю юбку ещё выше, чтобы подцепить трусики, стягивая их вниз. Я не вижу, что передо мной, а потому касаюсь ладонями, оценивая на ощупь. И мне определённо нравится её тело. Стройные бёдра, подтянутые аккуратные ягодицы. Мне не сложно воспроизвести это перед мысленным взором, хотя это и не нужно, для того, чтобы понять, что меня это возбуждает. Я склоняюсь к ней, на этот раз прижимая весом всего тела к дивану. Заполняю её резким толчком. Она достаточно возбуждена для того, чтобы это не доставило ей сильного дискомфорта. Не хочу причинить ей боль, но не хочу сдерживаться. Мои движения становятся более резкими и требовательными, словно я вымещаю весь скопившийся негатив и переживания в каждом толчке. Забираюсь ладонью под неё, протискиваясь между её телом и кожаными подушками дивана, чтобы вновь надавить на её клитор, помогая ей возбудиться снова. Выдыхаю ей на ушко, слегка прикусывая его, посасываю мочку. Она кажется очень хрупкой и миниатюрной, так волнующе дрожит подо мной от напряжения. Это совсем другие эмоции. Не знаю, в том ли дело, что я не вижу её, и не знаю, как она выглядит, в том ли, что это впервые просто секс... из-за желания, и, похоже, взаимного, а не из-за денег, или всё же в чем-то ещё, но мне чертовски хорошо.
Я останавливаюсь не скоро. Не знаю, сколько именно проходит времени, но чувствую, что жар пробрал меня насквозь, на лбу выступила испарина, и, наконец, ощущения вновь достигают своего пика. Я кончаю в неё, оставаясь внутри и не спеша отпустить её. Лежу, тяжело дыша и чувствуя, что она дышит так же, прежде, чем слезть с девушки, давая ей возможность свободно выдохнуть.
- Мне надо, - я ненадолго замолкаю, облизывая губы кончиком языка, - показать вам комнаты.
Я прерываюсь, потому, что не хочу, чтобы она уходила, чтобы оставляла одного, вновь наедине со своими мыслями, потому, что они возвращаются, стоит только возбуждению схлынуть.
- Или можете переночевать сегодня у меня. Если хотите, - предлагаю я девушке. Не знаю, чего от неё ожидать. Это-то и странно. Я её совсем не знаю, но меня тянет к ней. Она ведь не случайно оказалась в моём доме, так? Сложно не поверить в судьбу или что-то подобное, когда происходят такие вещи. Я потерял нечто очень важное для меня, и, словно в противовес всему дурному, что со мной произошло, в моей жизни неожиданно появился человек, на которого я могу положиться, который мне нравится. Это не равноценный обмен, но всё же это хоть что-то. И я благодарен за это, потому, что прекрасно осознаю, что одному мне было бы гораздо хуже.

Она охотно откликается и соглашается на моё предложение. Впрочем, ладно, меня скорее удивило бы, если бы сперва она согласилась переспать со мной, а потом стала делать вид, что ничего не было. Так что я даже жду этого согласия и невольно улыбаюсь, когда Сильванна говорит, что не против. Чувствую какое-то движение, слышу его, но не понимаю, что именно происходит, а девушка никак это не комментирует, вслед за тем коснувшись моей руки.
- Всё в порядке? - негромко уточняю я у неё, притягивая Сильванну ближе к себе, а затем наклоняюсь и целую её. Это слишком приятно, на все эти новые впечатления совсем не сложно отвлечься, что я и делаю, отправляясь с девушкой в спальню, чтобы провести там всю ночь и заснуть только ближе к утру, утомившись, проголодавшись, но уже не найдя в себе сил на то, чтобы хотя бы сделать доставку.

Когда я просыпаюсь, то какое-то время лежу, не спеша открывать глаза. Всё равно в этом нет никакого смысла - я ничего не увижу. Через веки пробивается тусклый свет и я знаю, что он не станет сильно ярче, а контуры отчётливее, от того, что я их открою. Так что я просто поворачиваюсь на бок, трогая рукой рядом с собой, чтобы найти Сильванну. По мерному дыханию понимаю, что девушка ещё спит, так что неспешно выбираюсь из постели, так же не спеша отправляясь в сторону ванной комнаты. Как только я добираюсь туда, всё становится немного проще. Нащупать кран, чтобы открыть и настроить температуру воды, найти пузырьки с шампунем и гелем - хотя не уверен, что беру то, что нужно - и немного постоять под струями воды, позволяя себе окончательно проснуться.
Я не спешу, не хочу поскользнуться и упасть. Уверен, что грохотом могу разбудить девушку и совершенно точно не хочу представать перед ней в нелепом положении. Хватит уже того, что я тычусь везде как слепой котёнок. Не знаю, возможно ли привыкнуть к этому и перестать чувствовать себя жалким. Врач говорил о том, что мне может помочь общение с теми, кто так же, как и я потерял зрение, но я пока что к этому не готов. Как минимум потому, что для меня это будет означать, что я окончательно отказываюсь от операции. А сейчас я как будто просто на распутье и у меня есть варианты. Но стоит мне сделать выбор, как назад пути уже не будет. Операция определит, вернётся ли зрение или нет, выживу ли я вообще. В моей жизни и без того достаточно перемен за такой короткий промежуток времени.

Когда я возвращаюсь в комнату, закутавшись в одеяло, то уже слышу шум в постели.
- С добрым утром, - я поворачиваю голову в сторону источника звука и улыбаюсь. Никого, кроме Сильванны, я здесь и не жду, и я рад, что она действительно здесь, а не сбежала, допустим, решив, что связываться с калекой было большой ошибкой. Всё же, мне кажется, это довольно серьёзный груз не только для больного, но и для его близких. И уж тем более если эти самые близкие появились не так давно. Нет ещё какой-то особой привязанности или любви, ради которых можно было бы терпеть недостатки. И именно поэтому я рад, что Сильванна сейчас со мной. Просто потому, что, я думаю, она делает это искренне, а не от того, что чувствует себя чем-то мне обязанной. Я думаю, меня бы это тяготило.
- Закажешь нам что-нибудь на завтрак? - уточняю я у девушки.
- И, наверное, стоит позвонить в клининговую службу. Я так понимаю, здесь бардак, - я чуть усмехаюсь и качаю головой. Ну, я никогда не убирался в своей комнате, но у нас для этого были наёмные работники. С момента аварии тут никого не было, плюс пока я сам перемещался по дому, я много что ронял, бросал, сбивал. Даже если тут нет слоя пыли или мусора, в комнатах явно царит хаос. И я не хочу, чтобы этим занималась Сильванна. Хватит уже того, что она со мной возится, а ведь она может предложить свою помощь, потому, что я сам не справлюсь. Но, справедливости ради, я бы не справился даже если бы зрение не пропало.
- Сегодня можем связаться с адвокатом отца... или поискать кого-то нового. Уже прошло несколько недель, мне кажется, дальше откладывать будет не правильно. Наверняка в компании уже хаос, - я чуть поджимаю губы. Мне не нравится говорить об этом, не люблю ни тему о его работе, ни уж тем более о его смерти. Но что поделать, лучше решить этот вопрос сразу. Сорвать как пластырь и забыть обо всём.
- Хочу, чтобы он приехал... официально назначить тебя моим представителем... пока всё это не разрешится, - я качаю головой, - если ты не передумала, конечно.
Я подхожу ближе к постели и присаживаюсь на край, протягивая руку.
- И... хочу проконсультироваться ещё хотя бы у пары врачей. Возможно, они смогут предоставить менее кардинальные варианты решения проблемы... или, не знаю, - я шумно вдыхаю и делаю паузу, - а что если то, что опишут они, будет ещё хуже? Как думаешь, стоит?
Не могу избавиться от сомнений. Хочу других врачей, но только в случае, если они принесут хорошие новости. Но что если всё не только останется так, как есть сейчас, но и станет хуже? Это тоже риск и, кажется, сейчас я вообще не готов к принятию хоть каких-то решений.