Никогда не хотел стать свидетелем преступления. Не знаю, мог бы кто-то мечтать о таком вообще. Но, в принципе, кто-то, кто хотел бы погеройствовать и спасти кому-то жизнь или же тот, кому в принципе не хватает острых ощущений, возможно. Я точно не из числа таких людей.
У меня всё было в порядке. Я старался особо не торопить события, но мне казалось, что с Дилан всё постепенно выходит на новый уровень. Возможно, через пару недель, а лучше ещё и через месяц — в отношениях она явно не любитель принятия поспешных решений — я смогу предложить ей съехаться, и, наконец, признать, что у нас отношения а не просто "оздоровительный" секс.
Очередная вечеринка не предвещала ничего особенного. Я пошел туда только потому, что меня позвал старый друг. И, хотя я не знал практически никого из присутствующих, пара бокалов смогли сделать этот вечер не таким уж и занудным. Потому, что уже через пол часа я хотел оттуда уйти. Знакомый почти сразу пошел приветствовать остальных гостей и так и затерялся в потоке прибывающих людей. Я начал жалеть о том, что вообще пришел, но, с другой стороны, Дилан была на смене, так что сегодняшний день всё равно едва ли пестрел бы увлекательностью. Так что я опрокинул в себя один бокал шампанского, затем ещё, а после отыскал и что покрепче. Я не опьянел так, чтобы не стоять на ногах и путаться в словах, но мне стало значительно веселее.
В какой-то момент — уже не знаю, сколько прошло с начала вечера — я решил выйти на балкон и немного проветриться. Помещение хоть и было оснащено вентилятором, но присутствовало столько людей, что мне становилось попросту не комфортно. Это всё больше напоминало студенческую вечеринку, нежели светский приём. Том позвал всех своих друзей, те привели с собой кого-то ещё, вот и получилось то, что получилось.
Я стоял на балконе, попивая виски из бокала и размышляя о том, что вот если сейчас я уйду, то никто этого и не заметит, так что, вероятно, пришла пора закругляться. С горем пополам я вроде как даже повеселился, немного расслабился и мне просто хотелось домой. Прийти в квартиру Дилан и дождаться её там. Велика вероятность, что я усну, потому, что выпил, но это ничего. Всё равно услышу и проснусь, когда она придёт. Напишу ей, что буду ждать и чтобы она будила, если что.
Так бы я и поступил, допив содержимое бокала, если бы не шум, привлекший моё внимание.
Я пошел вдоль балкона, опоясывающего приличную часть здания, на голоса. Уже на подходе они стали яснее, и, возможно, услышав то, что я услышал, мне стоило бы вызвать полицию и уйти оттуда, но любопытство взяло своё. Да и я подумал, что не будет ничего дурного, если я посмотрю, кто там. Буквально одним глазом. Так, по крайней мере, смогу описать тех, между кем происходил диалог. Это гораздо больше информации, чем просто голоса. Вот только это, очевидно, было большой ошибкой. И, может, будь я трезвее, то это дошло бы до меня сразу.
Я опираюсь на перила, заглядывая вниз и вижу двоих людей, зажавших третьего к углу. Между ними происходит бурная ссора, что-то о деньгах, долге и партии наркотиков. Двое одеты в штатское, но то, чем они грозят третьему лицу за невыполнение условий, не оставляет сомнений в том, что они полицейские. Грязные копы. Вот так номер. Я отшатываюсь от перил, решив, что мне лучше убраться отсюда. И примерно в этот момент один из мужчин поднимает взгляд вверх. Не уверен, слышал ли он меня или это была чистая случайность, но он замечает меня. И я это понимаю. Я бросаю бокал прямо там и спешу в зал. Я не пытаюсь затеряться среди гостей. Просто прорываюсь к выходу, ни с кем не прощаясь, без особых церемоний расталкивая плечом, спешу на улицу, чтобы сесть в автомобиль и уехать.
Я выезжаю, в спешке повалив какую-то из статуй во дворе Тома. Не знаю, кто были те трое и знать не хочу, но бросив взгляд в зеркало, понимаю, что за мной следует автомобиль. Класс. Как заработать себе проблемы за пару минут, в сущности, ничего для этого не делая?
Машина у меня явно получше, так что я вдавливаю педаль газа в пол, вероятно, по пути не раз превысив скорость, и мне удаётся уйти от погони. Где-то в городе я бросаю машину, пересаживаюсь в такси и меняю маршрут. Останавливаюсь только один раз: для того, чтобы снять наличные с карточки, а затем вновь ловлю такси и направляюсь прочь из города.
Они видели моё лицо, но не факт, что вот так сразу выяснят мою личность. Тем не менее, если они копы, то это не составит для них большого труда. Не знаю, взыграла ли во мне паранойя или алкоголь, или дело всё же в здравом смысле, но я чувствую, что мне нужно исчезнуть из города. И я пока не имею никакого представления о том, насколько и что мне делать с этой информацией. Как обезопасить себя? Я услышал то, что явно не должен был слышать и увидел лишнего. Обращаться в полицию в такой ситуации просто не вариант. Я не имею понятия о том, не попадёт ли информация в руки к тем людям. Они ведь наверняка будут мониторить всё.
Уже сидя в поезде, когда стрелка часов переваливает далеко за пол ночь я вспоминаю о Дилан. О том, что она может начать искать меня, если я не появлюсь сегодня или через пару дней. Что если она пойдёт в полицию и напишет заявление о моей пропажи? Что если кто-то решит использовать её, чтобы найти меня? Что если она пострадает? Нет, я определённо этого не хочу. Поэтому я достаю телефон и набираю сообщение. Отправить, правда, удаётся не сразу.
Я не был готов к такому развитию событий. Я совершенно не хочу расставаться с ней. Но я не знаю, когда вернусь. Не имею понятия о том, что делать дальше. Мне нужен адвокат и очень хороший. Кто-то, кто может дать дельный совет, как быть в этой ситуации, потому, что я сам явно не понимаю, как быть. И всё же, сейчас это кажется единственно верным решением. Мне нужно, чтобы она не пыталась меня искать. Поэтому я пишу довольно короткое и сухое "Спасибо за всё, было чудесно. Я уехал из города по делам, не знаю, когда вернусь. Не хотел тяжелых прощаний. Не жди". Не знаю, что она решит, как трактует мой поступок. Понимаю, что могу обидеть её, но лучше так, чем если она вляпается из-за меня в серьёзные неприятности. Не хочу об этом думать.
К концу поездки я запираюсь в туалете, достаю бритву и избавляюсь от усов, сбриваю волосы. Не могу придумать ничего лучше. Так, по крайней мере, мне кажется, что я делаю что-то, чтобы обезопасить себя. Может, это просто бессмысленные телодвижения, но не делать ничего вообще я тоже не могу. Меня так и не отпускает чувство напряжения и страха. Хотелось бы мне узнать, что я просто накрутил себя, но после той погони на автомобиле... нет, я не могу поверить, что всё так и оставят, поверят, что я буду молчать. Слишком рискованно для них. И для меня тоже.
Я уезжаю не только из города, но и из страны. Канада — неплохое место. К тому же, по старой работе у меня есть там пара знакомых, которые могут помочь мне в первое время. Но помочь решить, как быть дальше, увы, они не в состоянии. Для начала я просто хочу залечь на дно.

Наверное, до встречи с Дилан подобный внезапный отъезд меня бы вообще не беспокоил. Ну, вынудили обстоятельства перебраться в другую страну, ну, что такого? Здесь не так уж и много отличий от привычных мне штатов. Да, всё немного со своим "налётом", но говорят люди понятно, нет ничего такого, от чего бы волосы вставали дыбом. Хорошее место, приятные люди. Да и своим творчеством я в принципе могу заниматься где угодно. Всё же рисовать мне вообще ничто не мешает. Это же не врачебная практика.
Но с Дилан...
Я был вынужден избавиться от телефона, оборвать все связи, ради своей собственной и её безопасности в том числе. Я был уверен в том, что поступил правильно, но мне всё равно было тяжело. Девушка была мне очень дорога. Всё ещё дорога и эта разлука казалась просто бесконечно долгой, но я просто не мог вернуться. Даже не потому, что не знал, как буду объясняться с ней, если увижусь, не знал, простит ли она меня вообще за такой внезапный отъезд и столь безалаберный разрыв отношений, сколько потому, что всё ещё не имел понятия о том, будет ли это безопасно. Месяца явно недостаточно для того, чтобы обо мне забыли. Но, судя по тому, что никто за это время не пытался меня найти или пришить, полагаю, мне удалось спрятаться достаточно хорошо. Ну, или же тем, кого я подслушал, было достаточно того, что я исчез с радаров и не отсвечивал. Честно? Не имею понятия. Но не думаю, что они будут столь же спокойны, если я вернусь обратно. Да, конечно, моё слово против их, они - копы, а я просто художник, да ещё и к тому же выпивоха. Кто будет слушать? Дело совершенно точно не заведут, но вряд ли оставят без внимания. Какое-нибудь внутреннее расследование, которое обязательно приведёт к ним, потому, что этим людям явно было что скрывать.
Я чувствовал себя просто отвратительно, из-за этого начал пить даже чаще, чем обычно. Не горжусь этим, но только так мне удавалось забываться и не думать о том, чтобы вернуться или вообще как-то связаться с Дилан, узнать о том, как у неё дела. Мне ведь совсем не всё равно. И я ревную, хотя и понимаю, что вообще потерял на это всякое право. Я её бросил. Ну и что ей помешает начать встречаться с кем-то ещё, да хотя бы просто для того, чтобы забыть обо мне? Просто надеюсь, что этого не будет.
Пару раз у меня была возможность уединиться с другими девушками, но меня это совершенно не интересовало. Не смотря на то, что я отчетливо ощущал, что между мной и Хармон всё кончено, что я просто не смогу исправить то, что сам наворотил, я всё ещё не отпустил её и не уверен, что это вообще случится в скором времени. Это ведь не просто симпатия и привязанность. Я уверен в том, что люблю её, и, быть может, сильнее, чем кого бы то ни было в своей жизни. От того я только острее ощущал правильность своего поступка. Я хочу обезопасить её. Она ведь и без моей помощи ставит свою жизнь под угрозу, если это стану делать ещё и я... Нет, этого не должно быть.
Я нанял частного детектива, для того, чтобы убедиться в том, что с ней всё  в порядке. Я не хотел никаких фотографий, никаких лишних подробностей, просто чтобы не провоцировать самого себя. Я ведь страшно скучаю по ней. Просто мне нужно было знать, что до неё не добрались. Что эта мера, которую я был вынужден принять, не оказалась напрасной. И ответ был удовлетворительным. Всё так же ходит на работу, всё так же занимается частной практикой. Ничего не изменилось, словно меня и не было в её жизни. Так, пожалуй, даже лучше. Конечно, мне бы не хотелось, чтобы она забыла обо мне сразу же, как только я исчез с горизонта, но, с учётом того, как я поступил, считаю, что у неё есть на это полное право. И всё же, вновь возвращаясь к этим мыслям я не могу делать ничего, кроме как напиваться. Я даже толком рисовать перестал. Просто просыпался, шел в бар, торчал там весь день и уходил почти под закрытие, для того, чтобы завалиться в номер, чтобы на следующий день всё повторилось.
Этот день ничем не отличался от предыдущих. Я успел обрасти и снова побриться. Не знаю, был ли в этом какой-то толк или хоть какая-то реальная надобность, но это словно стало частью ритуала, который помогал мне чувствовать, что я всё делаю правильно, который напоминал мне о том, что это не случайности и не прихоть.
Я был в баре уже пару часов к тому моменту, как туда приехала Дилан. Сидел в углу, как обычно, за дальним столом, пил из бокала и изучал безучастным взглядом посетителей. Я даже не сразу понял, что это именно она. Просто отвлёкся на нового посетителя. Сперва подумал о том, что всё, либо спился уже, либо от тоски начинаю видеть её в случайных прохожих, но нет. Когда я слышу её голос, то понимаю, что мне не показалось.
Меня как водой обдаёт. Я резко поднимаюсь со своего места и почти сразу понимаю, что сделал это совершенно напрасно. Потому, что я сдвигаю стол и стул, который падает, едва не разливаю содержимое стоящего на столе бокала и привлекаю к себе внимание посетителей. И её в том числе. В тот момент, когда наши взгляды сталкиваются, всё внутри холодеет. Я знаю, что она не причинит мне вреда, не она же меня преследует, просто... я испугался. Не знаю даже чего именно.
Я отхожу от стола и делаю несколько неуверенных шагов к ней, тяжело ступая и шумно дыша.
- Дилан, я...
У меня нет слов. Я не знаю, как объяснить ей всё, что произошло. Не имею представления как обезопасить её теперь, когда она появилась здесь. А что если за ней следили? Что если люди не оставили идею добраться до меня и просто ждали подходящего момента и вот она дала его им?
- Надо уйти. Здесь может быть небезопасно, - я качаю головой и тянусь в карман, чтобы достать деньги и расплатиться за уже выпитое. А затем хватаю девушку под локоть и тащу прочь из бара. Без понятия, как буду объясняться перед ней, но уверен только в том, что не буду делать это здесь, на глазах у кучи свидетелей.

Не знаю, как она меня нашла. Но, полагаю, что скрылся не так уж и хорошо, раз это удалось Дилан. Она ведь врач, а не сыщик, так что оставаться здесь - плохая идея. Нужно будет попасть в номер, забрать вещи и уехать куда-нибудь ещё. Но сперва мне необходимо разобраться с Хармон. Объяснить ей необходимость подобных мер, потому, что едва ли она понимает, что происходит. Она зла на меня и это ощущается без слов, я понимаю это ещё до того, как она вырывает свою руку и бросается угрозой. Её я не боюсь. Ничего она мне не сделает. А вот за неё - очень даже.
Мы останавливаемся во внутреннем дворе, здесь всего пара машин, людей не видно. Но это не значит, что никто нас не видит и что это безопасное место. Она серьёзно хочет выяснять всё здесь? Я тяжело выдыхаю, проводя ладонями по лицу. Меня немного шатает. Я пьян, но вполне в состоянии мыслить рационально. И мой внутренний голос твердит мне, что ситуация крайне хреновая. Что это прямо-таки полностью противоположное тому, что мне стоит делать.
- Ты не понимаешь, - тяжело выдыхаю я на её слова и всплескиваю руками. Хармон разворачивается и уходит, и я не понимаю, какого чёрта. Она серьёзно вот так всё оставит? Приехала сказать мне, что зла на меня, а теперь поедет обратно? Нет, без объяснений я её не пущу. Одно дело, когда я её не видел, но теперь она здесь и смысла в утаивании опасности уже нет. Даже больше, она должна знать, что происходит. И если не для того, чтобы понять, что я не бросил её из-за какой-то ерунды, то по крайней мере для того, чтобы обезопасить себя по возвращении в Финикс.
Я нагоняю девушку, опережаю её и встаю на пути, ловя Дилан за плечи.
- Пожалуйста, поговори со мной, - прошу я её, стараясь уловить взгляд.
- Я знаю, ты обижена и зла, и я бы тоже был зол на твоём месте, я не виню тебя за это. Но у меня была причина так поступить. И я очень надеюсь, что девушка даст мне возможность объясниться. Ну, что ей терять? Она уже приехала, хуже уже не будет. Хотя вот на счёт последнего в отношении себя самого я не уверен. Просто невыносимо смотреть на неё сейчас. Я так скучал... она даже не представляет себе. Меня словно разъедает изнутри от ненависти к самому себе, к несправедливости. Ведь если бы я тогда не поехал на тот вечер или если бы просто ушел сразу, а не решил сперва подышать воздухом и погреть уши о чужой разговор, ничего из этого не произошло бы. Мы были бы вместе, всё было бы хорошо. И это просто ужасные чувства...
- В тот вечер, когда я уехал, - и бросил тебя, - я стал свидетелем того, что не должен был видеть. Это бандиты... копы. Я услышал разговор. Возможно, услышал слишком много. И я увидел их лица.
Я говорю быстро и сбивчиво, стараюсь делать это не слишком громко, потому, что мы всё ещё на улице и кто-то может нас услышать, даже случайно, как я в тот вечер. Но мне кажется, что если сейчас я замолчу и отпущу её, то она тот час же сбежит и даже слушать меня не станет.
- Я сбежал оттуда и решил уехать. Они за мной погнались, - я набираю в легкие воздуха и шумно выдыхаю.
- Это опасные люди. И я... я не знал, как мне быть. Я не мог дать им нагнать себя и убить. Не мог допустить того, чтобы они вышли на тебя, чтобы выманить меня таким образом... я просто сбежал. Я испугался.
Честно говоря, за всё это время я ни разу не думал о том, как объяснил бы ей то, что произошло, потому, что не ожидал, что мы встретимся вновь. Я не думал, что она решит меня искать, и, что более того, ей это удастся. Дилан всегда давала мне понять, что для неё это не больше чем секс и что на большее мне рассчитывать не стоит. Но если это и правда так, то какого черта она здесь делает? Разве дело только в её ущемленном самолюбии? И, тем не менее, сейчас я не могу думать об этом. Не могу даже спрашивать её, не только потому, что момент не подходящий, но и из-за того, что я потерял всякое право на то, чтобы быть с ней, когда поступил таким образом.
- Прости, - хотя, в сущности, я не жду, что она это сделает. Что поймёт меня. Просто я хочу, чтобы она знала, что у меня были на то свои и довольно веские причины. Дело не в том, что она что-то сделала не так или что мне плевать на неё. Вовсе нет. Но я должен был это сделать. Это был единственный выход, который я видел на тот момент. Да и что уж там, я и теперь не вижу иных вариантов. Это всё просто ужасно. Хочу проснуться и понять, что последних пары месяцев просто не было. Но прошло уже слишком много времени. И я просто не представляю, каково это потерять её снова. Я так не могу. Безумно хочу поцеловать её. Я так соскучился.

Я поджимаю губы и опускаю взгляд. Она злится и я не могу осуждать её за это. Я бы тоже был зол на её месте. Но мне тяжело слышать об этом. Я ведь и так страдаю из-за того, что расстался с ней, ещё и так нелепо, а она упрекает меня в этом. Можно подумать мне это далось легко или было в удовольствие. Я уверен, что нуждался в ней гораздо больше, чем она во мне. Думаю, это всё ещё так. И, хотя её присутствие здесь говорит о том, что ей далеко не так плевать, как она хотела показать, это всё равно не значит, что она готова простить мне то, как я поступил принять обратно. И все эти мысли только сильнее грузят.
- Откуда? - поднимаю на неё взгляд и хмурю брови. То есть, она знала, в какую ситуацию я попал и всё равно приехала сюда, понимая, что за ней может быть преследование? Что ей самой может грозить опасность, если она со мной свяжется? Не понимаю. Она довольно рациональный человек, это совершенно не похоже на Дилан. И вот уже по следующим её словам становится понятно, что дело не в неразумности, а в том, что она опасности не видит. Уверена в том, что ей ничего не грозит. И, что не менее важно, ничего не грозит и мне тоже. Я смотрю на неё настороженно и недоверчиво. Не понимаю, правду она говорит или же просто недооценивает масштаб проблемы. Если всё действительно так, то, выходит, она здесь для того, чтобы сказать мне, что я могу вернуться в город? Что она всё уладила?
Но, если честно, я не хочу назад в Финикс. Мне в принципе всё равно где находиться, поэтому я и тут неплохо уживался. Если отставить все причины, заставлявшие меня переживать, то это место мне нравилось. Да и на окружение я никогда не обращал особо много внимания. Я мог бы вернуться назад, мог бы... но зачем? Я не хочу жить рядом с ней, зная о том, что мы больше не вместе. Не хочу увидеть её случайно, и уж тем более увидеть с кем-то другим. Поэтому если это действительно цель её визита, то спасибо, конечно, но я, пожалуй, останусь здесь. Разве что теперь смогу не оглядываться по сторонам и пользоваться своей карточкой, которую пришлось оставить на то время, что я был в бегах.
- Ты хирург, а не мафиози, - качаю я головой в ответ на слова девушки, - всё, что я знаю о твоей работе это то, что она незаконна и что ты можешь умереть, отправляясь к очередному клиенту. Она никогда не говорила мне о том, что у неё есть влиятельные друзья в этой сфере, что вообще она с кем-то там дружит. Я видел её жуткий шрам. Мы больше не говорили на эту тему. Она не начинала сама, а я не спрашивал, потому, что всё что мне хотелось сказать по этому поводу - это убедить её бросить это опасное занятие. Уверен, шрам у неё на боку ещё очень долго будет напоминать ей о том, что случилось в тот злополучный день. Поэтому нет, мне бы и в голову не пришло, что она может уладить мои проблемы. И я не понимаю, почему она упрекает меня в этом. Отвратительная тяжесть на душе. Думал, что если увижу её, то мне станет легче, но вместо этого я ощущаю себя только хуже. Ведь теперь выходит, что всё это можно было уладить никуда не переезжая и не расставаясь с девушкой. Я успокаивал себя всё это время тем, что так необходимо, что так будет лучше для неё самой: не знать ничего и не видеться со мной. А теперь, выходит, я сделал всё это совершенно напрасно. И в сухом остатке нет ничего, кроме того, что я потерял Хармон.
- Мне жаль, что тебе пришлось проделать такой путь, - хмуро отвечаю я. Пальто, не пальто... её правда это так волнует? Я поднимаю взгляд на девушку, совсем ненадолго, а затем отвожу в сторону. Снова хочу выпить, и, очевидно, этим сейчас и займусь.
- Спасибо, за всё, что ты для меня сделала. Но тебя больше здесь ничего не держит. Так что можешь возвращаться в свой тёплый Финикс, - подытоживаю я, и, развернувшись, направляюсь обратно в бар. Не хочу выглядеть неблагодарной сволочью, тем более, что я и правда признателен ей, но мне просто невыносимо находиться рядом. Я знаю, что ей пришлось тяжело, но и мне не легче. Я не ожидал, что всё обернётся таким образом. Я думал, что если мне и придётся объясняться перед ней когда-нибудь, что если она будет зла, то она по крайней мере поймёт, почему я это сделал. Вместо этого выходит, что я просто какой-то идиот. И, пожалуй, на этой ноте я просто хочу вернуться к своему идиотскому существованию, которое вёл до того, как встретил её. Я не чувствую, что она хочет, чтобы я вернулся к ней. И уж точно не думаю, что имею на это право. Поэтому я не хочу продолжать этот разговор. Но и она ведь тоже этого совершенно не хотела, пыталась уйти сразу, отстранялась от меня. Так что, пожалуйста. Пусть делает то, что считает нужным. И я займусь тем же.

- Вот как, - я только чуть вздымаю брови и качаю головой. Я не знаю, что ей сказать. Молодец, что выяснила? Я так не думаю. Не то, чтобы считаю, что ей было бы лучше пребывать в неведении, просто всё ещё не могу избавиться от ощущения опасности. Она сказала о том, что мне больше не о чем беспокоиться, но я ещё не переварил эту мысль. Понимаю, что без неё я продолжал бы прятаться и дальше и не знаю даже, когда меня отпустило бы и я бы понял, что если бы кто-то и хотел бы до меня добраться, то уже давно бы это сделал, но, по крайней мере, если бы она ничего не знала, то не было бы и этого разговора. Мне было бы легче. Я мог бы думать, что всё сложилось бы иначе, встреться мы вновь. А сейчас... я понимаю, что всё кончено. И я не могу погнаться за ней и снова просить быть со мной. Какое ко мне может быть доверие, после того, как я поступил? В особенности, если она считает, что я должен был понимать, что она в состоянии решить мою проблему. Да с чего мне вообще было так думать?
И её следующие слова лишь подтверждают мое предположение. Вот только то, что очевидно ей вовсе не очевидно мне. Здорово, конечно, что она приехала и поделилась со мной этим, но могла бы и не утруждаться. Надеюсь, это восстановит её самооценку, потому, что мне после этой встречи ещё паршивее, чем было до неё.
Я провожаю девушку взглядом, когда она буквально пролетает мимо меня и сажусь за стол, попросив официанта чего-нибудь мне налить. Я очень хочу пойти за девушкой, сказать что-нибудь, чтобы всё исправить, но я не верю, что найду нужные слова. Что она захочет принять меня обратно. Не знаю, как мне быть дальше. Я успеваю сделать только один глоток, когда через монотонный шум бара до моего слуха доносится визг тормозов и жуткий грохот. Ещё не видя и не зная, что именно там произошло, я поднимаюсь на ноги и двигаюсь к выходу. Я не знаю, что именно ожидаю там увидеть, но когда узнаю в безжизненно лежащей на асфальте фигуре Дилан - то самое дурацкое пальто, за необходимость надеть которое она меня упрекала - сердце уходит куда-то вниз.
Я бросаюсь из ресторана, перебегаю дорогу, отпихивая в сторону вышедшего из машины водителя и опускаюсь на колени перед девушкой, касаясь пальцами её шеи, чтобы нащупать пульс. Он слабый, но я всё же чувствую его.
- Дилан, - я тяжело произношу на выдохе, - Дилан, очнись.
Я оборачиваюсь назад и рявкаю на водителя, чтобы тот вызвал скорую, а затем вновь оборачиваюсь к девушке, пытаясь собраться с мыслями. Вытираю скатывающиеся по щекам слёзы тыльной стороной ладони. Нужно осмотреть её, нужно понять, что произошло. Если я сосредоточусь на том, что она может умереть, я просто умом тронусь, поэтому я пытаюсь отдалиться, абстрагироваться, стать не идиотом, который не смог вернуть девушку, а теперь, возможно, потеряет её навсегда, а просто врачом на месте происшествия, который может оказать первую помощь. Но это невероятно сложно. Я боюсь её трогать, боюсь шевелить. У меня же нет под рукой ничего, даже шейного корсета. Найти рану на затылке совсем не сложно: кровь отлично видна на белых волосах. Она дышит, но тяжело и, по сути, всё, что я делаю до прибытия машины скорой помощи - это просто пытаюсь успокоиться, повторяя её имя, пытаясь позвать, держу её за руку и понимаю, что этого недостаточно. Не надо было позволять ей уходить. Я должен был попробовать объясниться. Лучше бы она выслушала и отвергла меня, чем так. По крайней мере, если бы она задержалась там ещё хотя бы на минуту, то её не сбила бы машина и я просто не могу избавиться от чувства вины, от страха, что этот разговор станет последним.

Я уезжаю вместе со скорой. Сижу, прислонившись спиной к машине и закрыв глаза. Я всё ещё пьян, но теперь это состояние только раздражает. Поэтому когда мы оказываемся в больнице и девушку увозят в реанимацию, я прошу поставить мне капельницу. Мне нужно протрезветь. Мне нужно трезво соображать, когда придут новости. И я просто боюсь, что мне придётся принимать какое-нибудь решение, от которого будет зависеть её состояние, а я не буду в состоянии это сделать. Или буду думать, что я могу, а в последствии стану себя за это ненавидеть. И ещё хуже от мысли о том, что мне могут выйти и сообщить, что она не выжила. Пару раз я порываюсь подняться и пройти в операционную, но, разумеется, никто меня туда не пускает. Так что я возвращаюсь в комнату ожидания, чувствуя, как жизнь вновь переворачивается с ног на голову. Вот только на этот раз всё гораздо серьёзнее и хуже, чем прежде. И я просто не понимаю, какого чёрта...

Вышедший ко мне врач выглядит уставшим и измотанным, и уже по его взгляду я понимаю, что не услышу ровным счётом ничего обнадёживающего. Так и оказывается. Мужчина выражает своё соболезнование, а потом сообщает о том, что они сделали всё, что могли, и что девушка почти наверняка будет парализована и сейчас находится в искусственной коме. Требуется операция на открытом позвоночнике, и это слишком для небольшой больнички в захолустном городке. Есть вариант вызвать специалиста, но это время, которого у неё может попросту и не быть. Не факт, что она дождётся помощи, или что к тому моменту во вмешательстве будет какой-то прок.

Я качаю головой и отхожу на пару шагов, отрицая то, что только что услышал, но врач вновь говорит о том, что ему жаль, и что они сделали для Дилан всё, что могли. И что лучшее, что можно сейчас сделать - это предоставить ей максимально комфортные условия. Для чего?! Чтобы просто подождать, пока она умрёт? Я тяжело выдыхаю и качаю головой. А затем вытираю ладонями лицо. Я действительно ждал, что мне нужно будет принять трудное решение. И вот, пожалуйста, вот оно: дать ей умереть без мучений или оставить ей крохотный шанс на то, что, возможно, она останется жива, но с большой вероятностью станет инвалидом.

- Я хирург, - я шарю по своим карманам и достаю водительские права, - я могу провести эту операцию. Запросите мою лицензию. У меня нет этих документов при себе, а у Дилан нет времени на то, чтобы их дожидаться. Я не практиковался больше года, но я знаю, что срок моей лицензии ещё не истёк, так что с этим не возникнет проблем. И пока администрация выясняет подлинность моей истории, врач пытается отговорить меня, потому, что я заинтересованное лицо. Я знаю, что не должен, что это не правильно, с какой точки зрения ни посмотри, но, вместе с тем, сейчас именно я - её лучший шанс. И, возможно, вообще единственный. И я просто должен поверить в то, что я смогу. Потому, что мне нельзя ошибиться. Я не могу подвести её.

Спустя полтора года я вновь захожу в операционную. Последняя неудача выбила меня из колеи и сейчас, словно издёвка судьбы, передо мной ещё один безнадёжный случай. И я должен думать только о том, как всё сделать правильно, а не как легко облажаться, и как это случилось в последний раз, когда я брал в руки скальпель. Если я зациклюсь на этом, то не смогу даже начать. А впереди много часов утомительной и кропотливой работы. Я прошу установить видео-конференцию с моим старым другом и бывшим коллегой, потому, что едва ли я могу рассчитывать в полной мере на опыт местных врачей. Они сами сказали, что операция такого уровня им не по плечу. Я не хочу испытывать судьбу. Я слишком многим обязан Хармон.

Когда операция заканчивается, я просто вырубаюсь в приёмном отделении, сев на стул, чтобы перевести дыхание. Я прихожу в себя только ночью, когда мед.сестра пытается разбудить меня и отправить домой. Вместо этого я отправляюсь в палату к Хармон и отключаюсь на этот раз уже там. Теперь мне не остается ничего, кроме как просто ждать, пока она очнётся.

К тому моменту, как девушка приходит в себя, я успеваю порядком выспаться. Поза и место, конечно, не слишком удобные, но после такой нагрузки, мне кажется, я с лёгкостью мог бы уснуть даже стоя. Именно поэтому её тихий голос легко врывается в мой сон и выдергивает меня на поверхность. Я вздрагиваю и сажусь, уставляясь на неё во все глаза и первые пару мгновений вообще не соображаю, что происходит. Но потом на меня накатывает всё и сразу. Я вспоминаю о том, как скрывался от преследователей, как она нашла меня, нашу ссору, последовавшую за тем аварию и несколько утомительно долгих и напряжённых часов в операционной. Всё это по новой наваливается грузом на мои плечи, но я даже рад, просто потому, что она очнулась. А это самое главное.
Я поднимаюсь на ноги и шагаю к кровати, наклоняясь к девушке, чтобы поцеловать её. Из головы напрочь улетучивается всё, что меня беспокоило в тот момент, когда мы ругались. Примет, не примет обратно - к чёрту. Я так давно хотел этого, просто безумно по ней соскучился. В тот момент, когда я увидел её распростёртое на асфальте тело, я понял, что, возможно, никогда больше уже не смогу поцеловать её. По сравнению с этим мои страхи стали совершенно бессмысленными и плоскими.
- Ты очнулась, - тихо произношу я, отдаляясь от неё. Касаюсь ладонями её лица и чувствую, как по моим щекам скатываются слёзы. Как же я рад, что она пришла в себя. Я старался, я сделал всё что мог, и, возможно, дальше больше, учитывая перерыв в практике и собственное состояние, но всё равно не был уверен в том, что этого будет достаточно. Знал только то, что в противном случае у она может вовсе умереть, не дождавшись другого врача.
- Прости, - я присаживаюсь на край её постели, шумно выдыхая. Не вижу смысла стирать слёзы, потому, что на их месте выступят новые. Не знаю даже из-за чего именно я плачу: от радости, что она очнулась? Или потому, что боялся, что она может умереть? Потому, что я всё ещё не знаю, какими будут последствия и боюсь за неё? Полагаю, что всего понемногу. Но мне нужно взять себя в руки. Нужно осмотреть её и убедиться, что всё в порядке.
Я протягиваю к ней руку, вынимая из-под одеяла. - Сожми мою ладонь, пожалуйста, - прошу я девушку, заглядывая ей в глаза. Уверен, она поймёт, что это не просто моя прихоть, она же врач и она в больнице, я хочу осмотреть её. Сейчас ночь. Возможно, на этаже есть дежурный врач, возможно только медсестры. Но, как бы там ни было, я оперировал её и хочу во всем убедиться сам.
- Ты попала в аварию, - сообщаю я девушке, - ты это помнишь?
Она ударялась головой. В этом плане ей повезло, сотрясение не очень сильное и всего пара швов на ране. А вот в том месте, где автомобиль в неё врезался последствия гораздо серьёзнее. И мне придётся рассказать ей все эти невесёлые новости. Но всё по порядку. Она помнит моё имя, это уже неплохо. Теперь необходимо убедиться в том, что она понимает и осознаёт всё остальное.
- Дилан, всё очень серьёзно, - я поджимаю губы и поднимаю на неё виноватый взгляд. Знаю, что не я сбил её и даже не я отправил её туда, но так же я понимаю, что если бы я задержал её, если бы решил поговорить ещё хоть немного, а не просто обиделся в ответ на её обиду, она бы не вышла на дорогу. Ничего бы этого не произошло.
- Тебя доставили сюда в критическом состоянии. И мне пришлось...
Как-то боязно говорить об этом. Кому как не ей знать, чем я занимался последние месяцы, вместо того, чтобы лечить людей? Я выпивал до встречи с ней, после этого уже вместе с ней, выпивал когда сбежал в Канаду с удвоенным энтузиазмом. У меня проблемы, очень серьёзные проблемы и я сейчас должен сказать ей о том, что при всём при этом я взял в руки скальпель и решал её судьбу?
- Операция на позвоночнике. У них не было специалистов с опытом подобных операций... ждать другого врача нужно было слишком долго... и я, - шумно выдыхаю и всё же вытираю пальцами лицо, встряхиваю головой. Хочу ясно видеть её взгляд. Я поступил как кретин, когда сбежал. Я очень рисковал, когда взял на себя ответственность за её жизнь и здоровье, но я не собираюсь прятаться. Если она хочет злиться на меня за это - пусть злится. По крайней мере она будет при этом живой, а остальное уже не играет значения.
- Мне пришлось оперировать тебя. Прости, - я снова поджимаю губы и отвожу взгляд.

- Конечно, причем, - я качаю головой, - ты приехала сюда только ради меня. Если бы не это, ты бы не попала под машину.
Разумеется, нельзя исключить вариант, при котором это всё равно бы случилось, пусть даже в этот день или на следующий. Но так, по крайней мере, точно можно было бы сказать, что моей вины в этом нет. А здесь есть, очень даже. И она может не пытаться переубедить меня в этом. Я прекрасно понимаю, что единственная причина нахождения её в Канаде - это я сам. То, как трусливо я сбежал из Финикса, думая, что делаю как лучше. И ведь я всё ещё в этом уверен. Правда, уже не так твёрдо, как раньше. Уж лучше бы я дал тем копам догнать себя и устранить, как ненужного свидетеля, чем сидеть здесь, в больничной палате, понимая, что она пострадала из-за желания помочь мне.
- Хорошо... хорошо, - я невольно улыбаюсь, когда чувствую, как она сжимает мою руку. Ну, или скорее пытается это сделать, потому, что девушка едва шевелит пальцами. Но они по крайней мере двигаются. Надо всем остальным можно будет поработать. Это хороший знак. А вот то, что Дилан говорит дальше - уже не очень. Я киваю ей и поднимаюсь, нехотя выпуская её ладонь из своей, чтобы осмотреть её ноги. Приподнимаю одеяло, чтобы открыть их. Чтобы она сама могла видеть, что происходит. Возможно, так ей будет проще сконцентрироваться на том, что она делает. Приставляю к её стопе раскрытую ладонь.
- Попробуй надавить, - прошу я девушку. Да даже если на это сил сейчас не хватит, будет хорошо, если она хотя бы пальцами пошевелит. Ну же, хоть что-нибудь. Мне нужно знать, что я не оставил её инвалидом. Не смогу же перестать думать о том, что всё дело в том, что я пил. И в день операции и весь предыдущий год, что я расслабился, что растерял навыки, что из-за этого теперь ей придётся всю жизнь провести в постели или инвалидном кресле. Нет, к чёрту эти мысли. Всё должно быть в порядке...
Я киваю на её слова. Всё так. К моему огромному сожалению. Мне бы хотелось сказать, что всё нормально, что она сможет уже завтра или даже сегодня собрать вещи и отправиться туда, куда захочет, но я просто не могу. Даже если я дам ей на это разрешение, она всё равно будет не в состоянии покинуть больничную палату сама. И я просто надеюсь, что эта невозможность не навсегда.
Поджимаю губы и шумно выдыхаю на её слова. Сделал всё, что мог? А если не всё? А если недостаточно хорошо и именно поэтому она не чувствует, что шевелит пальцами ног? Если она этого не чувствует потому, что я что-то упустил во время операции? Да, разумеется, она не останется здесь навсегда. Я позабочусь о том, чтобы её перевезли обратно в штаты, там уже её смогут осмотреть хирурги не находящиеся так долго в запое, и, возможно, кто-то окажется в состоянии как-то облегчить положение дел, исправить то, с чем я накосячил. А что если нет? Если будет уже слишком поздно? Не могу, у меня голова пухнет от этих мыслей. Было бы проще, если бы здесь был врач, который мог бы сделать всё сам, если бы мне не пришлось вмешиваться. Но это очень маленький город, без пяти минут деревня. Тут неоткуда взяться светилам медицины. Такие предпочитают выбирать большие города и перспективные места. Этот городок не один из них.
- Дилан... - я шумно выдыхаю, стараясь взять себя в руки. Касаюсь ладонью её лодыжки, слегка сжимая, потому, что не могу скакать туда-обратно, когда разговариваю. Но я хочу, чтобы она чувствовала, что я рядом. Она ведь чувствует, как я касаюсь её?
- Я идиот.
Уверен, она поняла это и без моих откровений, но суть не в этом. - Когда ты приехала и сказала, что всё, что я делал последние месяцы было зря... что я просто бросил тебя и сбежал, я не... мне так не казалось. Я был уверен, что всё делаю правильно. Что... защищаю тебя и себя.
Я поджимаю губы, пытаясь собраться с мыслями.
- Я думал, что ты не захочешь быть со мной после того, как я с тобой поступил. Я сам отнял у себя эту возможность, потому, что был напуган. Но ты приехала и сказала, что это всё было напрасно, я был так зол... На тебя, что ты так сказала. На себя, За то, что упустил так много времени. Дилан, я здесь не потому, что жалею тебя. Я тебя люблю. И я просто не выдержу снова расстаться с тобой.
Не так мне бы хотелось ей об этом сказать. Да что уж там, учитывая то, какими она желала видеть наши отношения, не думаю, что я вообще решился бы сказать ей о своих чувствах, потому, что это означало бы конец отношениям. Сложности, о которых она меня не просила, о которых предупреждала и которые не хотела допустить. А теперь вот, пожалуйста... но я просто не могу молчать. Больше нет.

- Я рад, что ты так думаешь, но... всё равно не смогу перестать думать об этом. Ни сейчас, ни даже если (нет, не если, а когда, не хочу думать пессимистично) она поправится. Всего этого можно было бы избежать, поступи я иначе. Вот только до сегодняшнего дня мне не казалось, что у меня были хоть какие-то другие варианты действий, кроме как разве что и в самом деле сдаться своим преследователям и позволить им устранить. Но это было бы просто безумием. Да, моя жизнь далека от того, какой я её хотел бы видеть, но у меня всё же есть то, за что я цепляюсь, то, ради чего хотелось бы жить дальше. Вернее, та. Дилан. И я думал, что отпуская её я поступаю верно. Откуда мне было знать, что я ошибаюсь? Мне не с кем было посоветоваться на этот счёт. У нанятого частного сыщика я ничего не спрашивал. Меня не интересовало его личное мнение относительно ситуации. Только факты по тем вопросам, которые я перед ним поставил.
Облегченно выдыхаю, когда чувствую, как девушка пытается пошевелить ногами. Понимаю, что сейчас ей тяжело и больно, но это правда хороший знак. Мне стыдно за это, но сейчас я действительно не уверен в том, был ли достаточно компетентен для того, чтобы проводить подобную операцию. Очевидным было только то, что выбора не было в любом случае. Потому, что сидеть сложа руки для меня вариантом не являлось. Я бы там в приёмном с ума сошел такими темпами. А сейчас она лежит передо мной, смотрит на меня, говорит и даже находит в себе силы, чтобы злиться на мои слова. Пусть так. Главное, что с ней всё будет хорошо. Остальное не важно.
- Мне жаль, - я тяжело выдыхаю и поджимаю губы, - я думал только о том, что если приеду к тебе рассказать об этом, то приведу за собой хвост и ты тоже пострадаешь. И что если позвоню тебе, то ты попытаешься как-нибудь мне помочь, но это будет тебе не под силу и в итоге ты только подставишься под удар... я правда не думал о том, что ты могла бы решить эту проблему.
Да и с чего бы мне было такое предполагать? Хармон не распространялась о наличии влиятельных друзей. Я знал о том, что она работает с опасными людьми. Но ведь они ей за это платят! А это значит, что они и так уже выполняют свою часть "сделки". Мне бы и в голову не пришло, что кто-то из них решит сотрудничать с девушкой, что она решит их об этом попросить... нет, это определённо выходило за пределы моего понимания. Не говоря уже о том, что даже если бы я и мог предположить подобное, то просто не смог бы просить Дилан так подставляться, быть в долгу перед подобными людьми из-за меня. Я считал, что раз уж я заварил эту кашу, то только мне и расхлёбывать. Я так хотел защитить её, а в итоге она всё равно пострадала. Не так, как я предполагал, но какая разница, если итог один? Не думаю, что когда-нибудь смогу себе это простить.
Я рад слышать, что ей было не всё равно. Но почему она не сказала об этом раньше? Если бы я только знал, я бы не дал ей тогда уйти. Авария бы не случилась. Она не лежала бы сейчас в больничной палате, гадая о том, что ждёт её в будущем. Я не пытаюсь переложить вину на неё, просто не могу избавиться от этих сожалений.
- Не знаю, я не думал об этом, - честно признаюсь я и тяжело выдыхаю, - я был сбит с толку тем, что ты сказала.
Эта новость меня словно оглушила. Я и сейчас до сих пор не пришел в себя, но тут уж, пожалуй, скорее виновата авария, а не то, что девушка мне сказала, потому, что этот разговор как-то сразу отошел на второй план. Я накрываю её ноги одеялом и подхожу ближе, садясь на кровать рядом с Хармон, чтобы взять её за руку.
- Мне безумно жаль, что всё так произошло, - произношу, потянувшись, чтобы поцеловать девушку в щёку.
- Прости, я... не знаю даже, что мог бы сделать, чтобы загладить свою вину, - я шумно выдыхаю, ловлю её лицо в ладони, - ты будешь снова моей? Для меня это и не прекращалось. Я не пытался забыть Дилан, о чувствах к ней, найти кого-то ещё. Я просто пил. Просыпался и шел в бар, уходил оттуда под самое закрытие. Я не знал, как буду жить дальше, потому, что моя и без того нелепая жизнь потеряла всякий смысл, когда из неё исчезла девушка, и сейчас, я уверен, всё будет точно так же.
Мне немного боязно, что она может согласиться сейчас только потому, что может бояться, что я оставлю её в противном случае. Но я этого не сделаю. Она слишком много для меня значит, к тому же, я полностью уверен в том, что если бы не моя глупость, этого столкновения можно было бы избежать. Так кому как не мне помогать ей вновь встать на ноги? Думаю, это меньшее, что я могу для неё сделать.

Я поджимаю губы и чуть киваю. Пусть будет так. Я не стану думать иначе, но и спорить с ней не хочу. Для начала это попросту бессмысленно, всегда было. Её очень сложно в чем-то переубедить, если она уже что-то решила. Да и потом, сейчас она не в том состоянии, чтобы тратить её силы на препирательство со мной. Да и, как ни крути, я рад, что Дилан не винит меня в том, что случилось, что она не злится за это. Хватит уже и того, в чем я сам себя обвиняю и того, что я уже успел натворить. Она ведь всё ещё злится, что я бросил её и сбежал, что не объяснился по-человечески. Сейчас, когда я знаю то, что она мне сказала, я понимаю, что можно было поступить иначе. По крайней мере попытаться. Но на тот момент всё представало в совершенно ином свете. Мне казалось, что бегство - мой единственный вариант.
- Но всё равно злишься, - негромко произношу я, украдкой улыбаясь. Это не вопрос, скорее утверждение. Надеюсь, она простит меня. Может, не сейчас, но когда-нибудь в будущем. Думаю, проще будет это сделать, когда она встанет на ноги и сможет вернуться к работе. Это сейчас она меня не обвиняет. Но что если... что если вдруг она не сможет продолжить работу врачом? Наверняка тогда она вспомнит о том, из-за чего вообще сюда приехала и почему, как следствие, попала под машину. А эта самая причина - я и мой страх. Нарочно это было сделано или нет уже не будет играть роли. Всё начинает выглядеть иначе, когда идёт речь о том, чтобы поставить крест на своей мечте. Не хочу думать, что будет, если всё сложится именно так. Просто буду надеяться и прикладывать все усилия для того, чтобы помочь ей вернуться к прежней жизни.
Невольно улыбаюсь на её слова. Выходит, ей не так уж и всё равно, как она показывала всё это время. Если подумать, ей действительно было ни к чему тащиться в такую даль, если бы она не хотела меня увидеть. И не просто сказать мне о том, что я идиот, а именно увидеться. Думаю, она скучала по мне. Может, не так сильно, как я по ней, но всё же скучала. Злилась, безусловно, и этого чувства было больше, чем всего остального, но, как факт. Эти её условия с тем, что мы друг другу никто, а секс - просто из удобства, не сыграли. Это не могло так работать изначально, но Дилан упорно на этом настаивала. Но теперь, пожалуй, даже ей самой очевидно, что она ко мне привязалась. И потому мне вдвойне жаль, что я ранил её чувства таким поступком. Наверное, где-то глубоко внутри я на это даже надеялся. Не потому, что хотел причинить ей боль, а потому, что если она эту боль испытала, то, значит, ей не плевать на меня и на то, что было между нами.
- Перестану извиняться, когда ты поправишься, - негромко отвечаю я ей. Думаю, это будет лучшим из возможных вариантов. Возможно, тогда я смогу простить себя. Но уж точно не раньше. И нет смысла меня переубеждать. Я понимаю, что Дилан привыкла нести ответственность за всё, что происходит в её жизни самостоятельно, но это уже перебор. Не она выбирала, чтобы я сбежал и ничего ей не сообщил. А значит как минимум это от неё не зависело. Да, именно она решила приехать сюда, но если бы не наше расставание, у неё не было бы причины оказаться здесь. Не важно, как всё пошло бы при другом раскладе. Возможно, она всё равно угодила бы под машину, мы этого никогда не узнаем. Но из того, что есть, я знаю точно, что имею отношение к причинам, по которым она сейчас лежит в больнице. Косвенно, но всё равно имею. А значит часть вины, так или иначе, лежит на мне. Глупо это отрицать. Она может простить меня за это, если хочет, и я буду благодарен, но делать вид, что это не правда - незачем.
- В каком-то смысле это будет гораздо больше, чем то, что было раньше, - чуть усмехаясь, замечаю я.
Ей нет необходимости объяснять мне всё это. Я и сам прекрасно понимаю, что на ближайшее время можно забыть о сексе. Но если бы в отношении Дилан меня интересовал только секс, так, как того хотела она изначально, всё было бы гораздо проще. Я мог бы найти себе другую сразу же, а не уговаривать её дать мне ещё один шанс. Если бы меня не волновало то, что с ней будет, в тот день я бы поехал к ней. Но я не мог, не хотел так поступить, не желал ею рисковать, потому, что она очень много для меня значит.
- Я хочу быть с тобой, - я проговариваю это довольно уверенно, пристально глядя девушке в глаза, - даже если это будет значить, что мы больше никогда не займёмся сексом. Даже если ты никогда не сможешь поправиться полностью. Я всё равно хочу быть с тобой, - я провожу ладонью по её волосам и возвращаюсь  к её щеке.
- Я очень надеюсь, что всё будет хорошо. Но я не боюсь трудностей. И не сбегу, если до этого дойдёт, - я наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Знаю, она может сказать, что всё уже началось, что это и есть трудности. Но, в таком случае, я тоже уже здесь. И я не хочу, чтобы это изменилось. Хочу быть рядом с ней. Да, мне безусловно нравилось то, что было между нами, близость с ней. Но каким бы потрясающим ни был секс, он никогда не являлся основной причиной.

- Прости, - я поджимаю губы и тяжело выдыхаю, - ты не представляешь, как сильно я об этом жалел. Много раз хотел позвонить, но думал, что если за мной следят, то выйдут на тебя... По сути, всё упирается в то же, с чего и началось: я не думал, что Дилан может мне помочь. Зато я был уверен, что если она попытается это сделать, то пострадает сама. Глупо перетирать всё это снова и снова, но я с ней согласен.
- Мне тоже.
Больше всего мне сейчас хотелось бы вернуться в тот день, зная то, что я знаю сейчас. Всё могло бы выйти совсем иначе. Мне не пришлось бы никуда уезжать, нам не пришлось бы расставаться, она бы не пострадала. Так много всего можно было бы исправить, но ничего не выйдет. Сожаления не помогают. Жаль, что не смотря на их совершенно очевидную бесполезность избавиться от них не выходит.
- На кого же? - чуть вскинув брови, уточняю я. Не уверен, что понял, к чему она клонит. Мои мысли всё ещё заняты случившимся с Дилан, но сама девушка, кажется, говорит о чем-то другом. Она злится на тех людей, чей разговор я невольно подслушал? На саму себя? Но за что? Просто за то, что хотела жить так, как ей хочется? Будто в этом есть что-то плохое. Я не согласен. Нет причин злиться на себя. Даже если бы мы встречались, по нормальному, в такой ситуации я бы всё равно к ней не поехал. Может, даже больше хотел бы избежать её, ради того, чтобы защитить. Единственный расклад, при котором что-то могло сложиться иначе - это тот, где Дилан рассказывала бы мне всё о своей работе, а это невозможно, потому, что секреты, которые она хранила и всё ещё хранит принадлежат не только ей. Ей ведь платят не только за услуги хирурга, но и за молчание. Так что, в каком-то смысле, всё это было попросту неизбежно.
- Скорее обещание, - я чуть усмехаюсь и качаю головой. Я не хочу напрягать её, так что если Дилан не хочется слышать мои извинения - я не буду её донимать. Но думать от этого иначе не начну. Пожалуй, стоит закрыть тему, потому, что она упряма. Но в этом случае я не согласен идти на уступки. Как я могу согласиться с тем, что не виноват, если чувствую вину?
- Не буду, - кивнув, обещаю я девушке. Я надеюсь, что этого не случится. Что у неё всё будет хорошо, что она поправится и вернётся в норму. Я сказал это только для того, чтобы дать понять, что я настроен серьёзно. Секс важен, безусловно, но это не всё, что мне от неё требуется. На самом деле я хочу нечто большее. Её доверие. Хочу, чтобы она была моей. По-настоящему.
- Потому, что я тебя люблю, - пожав плечами, спокойно отвечаю я. Да и какие ещё тут могут быть причины? Руководи мной только чувство вины, я бы мог нанять ей лучших врачей, сиделок и физиотерапевтов. Может, иногда бы навещал, но на этом всё. И, хотя я не могу избавиться от вины за то, что с ней случилось. я уверен в том, что сейчас мной руководит не оно. Как ни крути, она мне нравилась ещё до того, как это случилось. Просто прежде я не решался сказать об этом. А теперь, думаю, что пожалел бы, если бы не сказал.
- Даже не мечтай, - я чуть усмехаюсь и качаю головой. Кому было бы проще? Ей? Не очень понимаю, с чего вдруг. Сейчас ей больше всего нужна поддержка и забота, а она говорит, что было бы легче, если бы она без них осталась? Порой я не понимаю, что происходит у неё в голове. Но я очень хочу понять, правда.
- Глупости, - я качаю головой, проводя ладонью по щеке девушки, - я бы с радостью никогда больше не прикасался к скальпелю. Особенно такой ценой, - тяжело выдыхаю. У меня просто не было выбора. Или, точнее, он был, но все остальные варианты были из разряда того, с чем я не смог бы жить дальше. Никогда бы себе не простил, если бы она погибла только из-за каких-то моих загонов и страхов. Я не мог этого допустить. В любом другом месте, в нормальной больнице, я бы ни за что не ринулся в операционную сам. Если бы я был уверен в том, что там работают люди, на которых можно положиться - чёрта с два я так стал бы рисковать. В первую очередь её же здоровьем. Потому, что, как ни крути, у меня около года не было никакой практики. И я всё ещё думаю о том, что это может сказаться на девушке впоследствии.
- Мне ведь не обязательно быть хирургом для того, чтобы ты хотела быть со мной? - чуть заметно улыбнувшись, уточняю я. Ну, когда мы начали встречаться - назовём это так, потому, что я не знаю, как сказать иначе - она думала, что я художник и выпивоха. И всё равно согласилась. О том, что я обладаю навыками хирурга девушка узнала ощутимо позже. Так что она не может сейчас сказать, что я привлёк её своим талантом. Как по мне это вообще не важно. Существует много талантливых и просто хороших врачей. От потери одного из них конец света не настанет. Я не считаю, что кому-то стало хуже от того, что я ушел.

- Вот как, - я чуть усмехаюсь и качаю головой, - то есть тебе не нравится, что я хочу быть с тобой?
Может, конечно, я немного утрирую, но ведь я пообещал быть с ней, а она сказала, что это звучит, как угроза, а теперь вот ещё и недовольство выражает. Так недолго решить, что я ей вообще не нравлюсь. Но мне сейчас не до того, чтобы выяснять отношения. Разберёмся с этим потом, когда она встанет на ноги и не будет нуждаться ни в чьей помощи. На самом деле я надеюсь, что даже если сейчас Дилан не чувствует ко мне того, что и я к ней, то со временем это изменится. Что моя любовь и забота о ней заставят её передумать. Я не хочу, чтобы она была со мной из чувства долга, но я не против дать возможность её чувствам проснуться или появиться, в зависимости от того, что девушка испытывает на данный момент. Не всё происходит в один момент, люди не обязательно влюбляются в кого-то с первого взгляда. Порой над этим чувством надо хорошо поработать. И я готов. Ну, а уж выйдет из этого что-то или же нет, будет понятно со временем.
- Я и не забегаю, - заверяю я девушку, пожимая плечами, - я давно хотел тебе это сказать, просто не мог найти подходящего момента, да и боялся, что это всё испортит. Но я правда тебя люблю.
Я вижу, что ей не по себе от того, что я говорю об этом. Но я хочу, чтобы она знала, что это по-настоящему, искренне, а не от того, что я едва её не потерял. Никто не может знать наперёд, что произойдёт дальше, и я не исключение, а потому я предпочту, чтобы она знала о моих чувствах. Как знать, что будет завтра? Может, я завтраком подавлюсь и задохнусь до прибытия врачей?
- Я не жду, что ты мне скажешь то же самое в ответ, - я улыбаюсь ей, мягко касаясь ладонью лица девушки. Я знаю, что мы всегда находились на разных эмоциональных уровнях, что я привязался к ней быстрее и сильнее, чем она ко мне. Так бывает. Не вижу в этом ничего страшного. Ведь если бы я был ей безразличен, её бы тут не было. Большего мне пока что и не требуется.
- Мои слова тебя ни к чему не обязывают. Так что не нужно воспринимать их негативно, ладно? - я улыбаюсь Дилан и снова наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Я правда не жду ответного признания. Сейчас, даже если бы она сказала мне о том же, я не был бы уверен в том, насколько это искренне. Конечно, я надеюсь, что когда-нибудь услышу эти слова от неё. Но только когда это будет так на самом деле. Когда она будет к этому готова.
- Ты можешь прослушивать какие-нибудь лекции, - я пожимаю плечами, - изучить что-нибудь новое, за что раньше не бралась из-за нехватки времени. Ты можешь извлечь из этого пользу. А твои навыки никуда не пропадут.
Я на это надеюсь. Я не могу знать наверняка, насколько хорошо восстановятся её моторные функции, сможет ли она снова ходить и держать скальпель без дрожи в руках, будет ли оперировать снова? Понимаю, что для Дилан это значит очень много, практически всё. Для неё хирургия - это её жизнь. И именно поэтому мне не хочется думать о худшем. И она не должна. Настрой пациента тоже влияет на картину лечения.
- Что же... для тебя я могу оставаться хирургом, - я чуть усмехаюсь и качаю головой, снова беру её за руку, поглаживая пальцы девушки.
- Ты можешь... можешь вообще сказать, зачем занимаешься этим? Не хирургией, а частными подработками? Почему просто не берёшь дополнительные смены, если так хочется помогать людям? Зачем весь этот риск?
Я могу понять её любовь к операциям. Порой я скучаю об этом. Хочу вернуться, просто не чувствую, что могу или что заслуживаю этого. Но даже так - это лишь короткие промежутки, небольшие вспышки, после которых я вновь погружаюсь в прежнее состояние. Я не готов быть хирургом дальше. Я думаю, что поставил точку на своей карьере и что это навсегда. И то, что я помог Дилан - это исключение. Если бы не стечение обстоятельств, я бы ни за что не вернулся к медицине. Как максимум, уехал бы куда-нибудь подальше от крупных городов, в какую-нибудь деревушку и стал бы местным врачом. Таким, который решает не самые серьёзные проблемы, накладывает швы, прописывает лекарства, измеряет температуру, а на серьёзные операции отправляет в город. Может, мне стоит подумать над тем, чтобы вернуться в медицину, но сменить квалификацию? Прежде это не приходило мне в голову. Но если я хочу заботиться о Дилан как следует, я не уверен, что работа художником - это то, что может обеспечить и гарантировать высшее качество. Нужно что-то более... прибыльное. У меня есть деньги, всё ещё остались, но я знаю, что они не бесконечные, а работа художником финансово не выгодна. По крайней мере для меня.
Но частные вызовы, да ещё и к весьма сомнительным людям, риск для жизни, причем не метафорический... к чему всё это? Всё ради адреналина?

- Ну, тогда постарайся поскорее поправиться, - улыбаясь, предлагаю я девушке. Понимаю, что одного её "хочу" недостаточно. Будь это так - в больницах вообще не было бы занятых коек. Никто не хочет болеть, и Дилан не исключение. Тем более потому, что эта "болезнь", которая, технически, травма, ещё и будет мешать ей работать. А она очень любит своё дело, в этом я не сомневаюсь. Думаю, что хирургию она любит больше меня, но спрашивать об этом не стану. Не уверен, что она оценит это, даже если подать как шутку. В особенности сейчас, пока она на долгие и мучительные месяцы отрезана от возможности спасать чьи-то жизни и должна сосредоточиться на единственно важной: спасти свою собственную. Врачи не любят быть пациентами. Это потеря контроля надо всем, что недопустимо. Но, увы, порой выбирать не приходится. И ей нужно просто довериться. Мне и остальным врачам, которые будут с ней работать, как только мы вернём её в штаты.
- Не больше одного раза в день? - вскинув брови, уточняю я у Дилан. Потом, глядя на её выражение лица, и, немного помедлив, добавляю: - в неделю?
Не собираюсь я замерять время и смотреть, когда мне можно ей сказать об этом, а когда нет. В целом, я шучу. Я не буду говорить это, раз уж её так это смущает. Но от моих чувств ей уж точно никуда не деться. И не потому, что сейчас ей будет тяжело сбежать от меня физически, а потому, что они никуда не исчезнут, это просто так не работает. Я не смогу сделать вид, что не испытываю этого и через какое-то время на самом деле перестать. И она не сможет забыть о том, что я это сказал. Она может притворяться, будто бы этого не было, но не помнить не может. Мне этого достаточно. Я понимаю, что ей сложно принять это, не понимаю только почему, в чем причина. Но я останусь рядом с ней ещё и для того, чтобы разобраться в этом и помочь Дилан и самой осознать. То, что я хочу быть рядом - вовсе не плохо, и что хочу я этого совсем не из чувства вины за случившееся или долга за то, что благодаря ей я могу вернуться в Финикс. Но ей нужно время на то, чтобы это осознать.
- Вот и отлично. Я постараюсь проследить за тем, чтобы тебе не приходилось скучать, - обещаю я девушке. Понимаю, что это будет сложно, потому, что такого человека, как Дилан, сериалами и играми не заинтересуешь. Это может отвлечь, но разве что на короткий промежуток времени. Она всё равно будет думать о том, что всё это стоит на её пути к возвращению на работу, так что вместо от удовольствия от развлечений будет только злиться. Но я что-нибудь придумаю, обязательно. Я и сам очень хочу, чтобы она вернула себе контроль над собственным телом и свою прежнюю жизнь.
- Значит, благородная цель? - я улыбаюсь. Не знал, что она хочет свою клинику. Впрочем, ладно, мы не слишком-то много болтали о личном. Куда меньше, чем мне бы того хотелось. Но, теперь, похоже, у нас будет время это исправить. По крайней мере если она не замкнётся в себе ещё больше. Я постараюсь ей этого не позволить. Она может на меня положиться, не нужно этого избегать.
Мне кажется, я мог бы помочь ей с клиникой. Правда, очевидно, эту идею придётся отложить на потом. И пока что неизвестно когда это самое "потом" настанет. Просто надеюсь, что оно в принципе будет.
- Вроде будущих спонсоров?
Не знаю, захотят ли преступники ходить в такую клинику? Но, с другой стороны, если они будут знать, что там у них есть "свой" человек, то почему нет? Правда, тогда за этим местом могут начать следить... так, ладно. Думаю, по крайней мере пока что стоит оставить эти мысли. Ещё ничего не сделано, проблема не возникла. Лучше сосредоточиться на настоящем моменте.

Я знаю, что ей тяжело. И мне тяжело смотреть на неё в таком состоянии, на то, как она мучается, как злится и расстраивается, когда у неё не получается то, что хочется, когда ожидания себя не оправдывают и требуемая планка не достигнута к запланированному моменту. Всё растягивается. Время замедляется, становится будто желе. Дни перестают иметь четкие очертания. Будто в комнате просто включают и выключают свет и каждый раз всё по новой, как будто не было передышки. Я чувствую необходимость вырваться из всего этого для нас обоих. Надо куда-нибудь уехать. Развеяться, отдохнуть, насладиться приятными видами, вкусной едой... да что угодно вообще, лишь бы выйти за пределы этих стен. Я не устал и не жалею о том, что подписался на всё это. Для меня важно находиться на Дилан. Но я переживаю за неё. Боюсь, что она не выдержит. Она сильная, но что если в какой-то момент лимит этих сил будет попросту исчерпан? Каждый может сломаться. У всех есть свой предел. И меня беспокоит то, что её бессонница участилась. Что всё чаще она отправляет меня спать отдельно.
А я не могу спать, когда она не рядом. Я хочу слышать её дыхание, хочу знать, что в порядке. Мне важно быть рядом, чтобы помочь, если в этом возникнет необходимость. Поэтому когда Дилан просит меня уйти, я не высыпаюсь. Ворочаюсь в кровати. Думаю о том, что можно было бы сделать иначе, чтобы этого не допустить, о том, что можно сделать, чтобы помочь ей сейчас. Делаю ли я всё, что от меня зависит или что-то упустил? Я всё ещё не могу избавиться от чувства вины и такое чувство, что прикладываю руку к каждой её неудаче, от чего это ощущение только усиливается.
Эта ночь не исключение. Устав лежать в постели и прислушиваться к звукам в соседней комнате, я отправляюсь на кухню, чтобы сделать себе кофе. Прихватываю с собой книгу, решив, что не будет ничего плохого, если я немного почитаю. Как раз устану, глаза начнут закрываться и я вернусь в постель. Перед этим, конечно, надо будет проверить Дилан. В особенности это желание усиливается, когда я слышу шум в коридоре, понимая, что она выбралась из комнаты. Я знаю, куда она отправится и чего хочет. И не уверен, что должен сейчас вмешиваться. Но и читать дальше уже не выходит, так что, отложив книгу, я тихо выхожу, стараясь на шуметь. Подхожу к комнате физиотерапии, вставая у чуть приотворённой двери, наблюдая за ней. Я смотрю затаив дыхание. Боюсь привлечь её внимание. Мне кажется, она разозлится, если поймёт, что я слежу. Она ведь хочет вернуть себе самостоятельность. Но пока что я не уверен в том, что девушка к этому готова. И то, что происходит дальше лишь укрепляет меня в этой мысли.
- Дилан! - я открываю дверь и бросаюсь к девушке. Я не успеваю её подхватить, слишком поздно, так что просто поднимаю её, закидывая одну руку себе на шею. Я не спешу вернуть девушку в кресло. Знаю, она его ненавидит. Я сажусь рядом, придерживая её и осматривая.
- Ты бровь рассекла, - с сожалением замечаю я, бегло оглядываясь вокруг.
- Так... подожди секунду, я схожу за аптечкой, возможно, придётся наложить пару швов,- прошу я девушку, помогая ей сесть и облокотиться о перила. Я выхожу из комнаты, почти бегом отправляясь на кухню. Прихватываю очки, включаю в комнате свет и возвращаюсь к блондинке.
- Ты как?
Я напуган. И, кажется, даже зол. Ну, почему она не могла просто попросить меня помочь ей с этим? Я бы не отказал. Мне не важно, что сейчас ночь, я всё равно не могу уснуть, пока не спит она. Она могла пострадать куда сильнее из-за своего упрямства!

- В месяц, - предлагаю я ей, улыбаясь. Я шучу, на самом деле. Не понимаю, почему она так этому противится. Я хочу говорить ей о том, что я люблю её каждый раз, когда такое желание возникает и сверяться при этом, подошел ли срок, в соответствии с которым мне уже можно говорить эти слова, кажется как минимум странным. Конечно, я постараюсь не упоминать это слишком часто. Как минимум потому, что в таком случае слова могут потерять свою ценность, но, как бы то ни было, Дилан явно стоит начать воспринимать это проще. Если я ей нравлюсь, а это, очевидно, так, то что плохого в том, чтобы слышать от меня эти слова? Опять же, это её ни к чему не обязывает. Я же не жду, что она признается мне в ответ, выскочит за меня замуж и тут же нарожает мне детей. Уверен, она и сама должна это понимать. Но, пожалуй, пока что я просто предпочту отложить этот вопрос в долгий ящик. Не буду её нервировать. Ей бы просто привыкнуть к этой мысли и осознать, что ничего страшного не случилось, от того, что я ей признался.
- Одно другому не мешает, - я чуть усмехаюсь. Не важна спасённая жизнь? Почему-то она говорит это, а я ей всё равно не верю. Не думаю, что ей и правда всё равно. Она могла бы выбрать другое направление медицины, то, от которого жизнь уже никак не зависит, могла бы делать всё правильно и так, как надо, там. Так что это для неё важно, даже очень. Но нет ничего плохого в том, чтобы любить сам процесс работы. А уж нежелание выслуживаться перед начальством так и вовсе не сложно понять. Это будет актуально абсолютно для любой работы и практически любого человека. Ну, как ни крути, есть люди, которые не умеют и не хотят уметь управлять другими, им это попросту не нужно. Но Дилан, да и хирурги в целом, стремятся к полному контролю. Я знаю это по себе. В какой-то момент я это чувство потерял и так и не смог его себе вернуть, отчасти поэтому и оставил дело, которое, казалось, было для меня всем. Но всё меняется. И я с этим смирился. Но я не хочу, чтобы смирялась Дилан. Не уверен, что она это выдержит. Поэтому я надеюсь, что всё наладится. Просто должно.
- Ты хочешь застраховаться даже от тех проблем, которые могут и не случиться, - я качаю головой и улыбаюсь.
- Всё будет хорошо, вот увидишь, - я наклоняюсь к ней и мягко целую в щёку.
- А теперь лучше поспи. Тебе нужно набраться сил для переезда. Я уже позвонил в штаты и обо всём договорился. Нас будут ждать, но выезжать прямо сейчас нельзя, она только после операции. Надо, чтобы всё стабилизировалось, чтобы её жизни ничего не угрожало. Тогда можно будет отправиться в более комфортные условия и к профессиональным врачам.

- Нет, - я отвечаю ей довольно спокойно, но твёрдо. Как она себе это представляет вообще? Я пойду, лягу и буду мирно спать, пока она тут одна, может опять упасть и удариться? Какой скотиной бездушной надо быть, чтобы такое было возможно в принципе? Я понимаю, что она не думает об этом. Понимаю, что не хочет, чтобы я видел её в таком состоянии. Не важно, сколько прошло времени, для Дилан этого недостаточно, чтобы принять, что она может быть слабой и что в этом нет ничего плохого или осудительного, что это не вызывает во мне ни злобы, ни отвращения, ни жалости. Я люблю её и люблю любой. Разумеется, я желаю ей только лучшего, я надеюсь, что она встанет на ноги и поправится, что будет здорова и сможет работать там, где хочет, что сможет делать всё то же, что могла и раньше. Я хочу этого потому, что этого хочет она, потому, что это ей необходимо, потому, что она имеет на это право, а не от того, что без этого она станет мне ненужной. Вовсе нет.
Я отставляю аптечку в сторону, на пол. Не уверен, что сейчас она сможет сидеть смирно, чтобы дать мне обработать рану, так что я просто сгребаю девушку в свои объятия. Обнимаю со спины, ловлю её руки, прижимая к её телу, крепко обнимаю и опускаю голову ей на плечо. Я не вижу смысла успокаивать её, она всё равно будет плакать. Ей это нужно: выплеснуть всю боль, что в ней накопилась. Это необходимо, с учётом того, что ей не становится легче, по крайней мере не в эмоциональном плане, потому, что всё это только копится и с каждым днём, с каждой неудачей давит на неё всё сильнее.
- У тебя всё получается, - негромко произношу ей на ушко, мягко поглаживая её запястья, - ты поправляешься. Тебе просто нужно запастись терпением. Я знаю, что это долго и сложно, что это мучительно, но у тебя всё получится, я это знаю.
Я чуть приподнимаю голову, целуя её в скулу и прижимаюсь к её щеке своей, колючей.
- Я тебя люблю, - я говорю это не громко, но я уверен, что она отлично меня слышит, - и я вижу, что сейчас ты сильнее, чем когда бы то ни было. Тебе только кажется, что это не так. Но подумай о том, какой путь ты уже проделала. Это невероятно. Я очень горжусь тобой, правда. И я хочу, чтобы ты тоже собой гордилась. Не надо ненавидеть своё тело за то, что оно пока не успевает за тобой. И, пожалуйста... не делай это в одиночку. Ты требуешь от себя слишком много и я не хочу, чтобы ты пострадала. Пожалуйста, - я чуть отстраняюсь от неё и ослабляю объятия, чтобы дать ей возможность развернуться ко мне.
- Пожалуйста, дай мне обработать рану и я останусь здесь с тобой. Если хочешь - будем заниматься хоть до самого утра.

- Подумаю над твоим предложением, - обещаю я девушке. Пол года? Ну, она же не может говорить это серьёзно. Просто сейчас Дилан не готова к подобным откровениям. И это не удивительно, учитывая всю ситуацию. Но я вернусь к этому потом, может даже не сомневаться. И меня не устроит вариант говорить об этом раз в пол года. Она вот это как отслеживать будет? Пометки в календаре делать станет? Глупость же.
Я пожимаю плечами. Я не против того, что она пытается держать всё под контролем. Это не всегда получается и именно этим и опасно. Подобные вещи могут выбить из состояния равновесия того, кто привык управлять всем вокруг себя. Вроде Дилан. Поэтому меня немного пугает то, через что ей предстоит пройти. Не потому, что я не справлюсь с этим. Нет, в себе я уверен, но Дилан... она - другая. Она куда чувствительнее, чем хочет показать и чем думает сама и это неумение признавать свою слабость, человечность и уязвимость своей натуры может сыграть с ней злую шутку. Надеюсь, этого не случится. Но я правда за неё переживаю.

- Можешь, - возражаю я ей, хотя, если честно, не уверен, что именно я должен говорить, чтобы ей стало легче. Может, мне стоит поддаться, уступить ей? Позволить опустить руки? Что если она делает всё это через себя? Если она уже сдалась и продолжает только потому, что думает, что я от неё этого жду? Я просто... не знаю, как поступить лучше.
- Я знаю, милая, - я снова целую девушку в щёку и ещё крепче сжимаю в своих объятиях. Я знаю, что она утомлена, что она устала бороться с собственным бессилием, что ей всё сложнее находить в себе эмоциональные силы для того, чтобы продолжать эту борьбу. Но она ведь не может, не хочет сдаваться? Разве нет? Я просто... не понимаю, уже ничего не понимаю. Я уверен в том, что ей нужна помощь не только с тем, как заставить свои мышцы вновь функционировать, но и психологическая. Но разве она на это согласится?
- Со мной всё в порядке, - заверяю я Дилан. Не хватало ещё, чтобы она сейчас обо мне переживала. Разве своих проблем не достаточно? Думаю, если бы у меня и возникли какие-то сложности, я бы не стал ей об этом сообщать, просто для того, чтобы не грузить. То, что происходит с ней сейчас - гораздо важнее, чем какие-то неудобства для меня. А крепкий сон - это ерунда. Успею наспаться, когда она поправится. Люди вон вполне сознательно заводят тех, кто лишает их сна на несколько лет, и ничего, большинство из них следом решает это повторить, так что не вижу причин жаловаться. К тому же, я сам на это подписался, она меня не уговаривала. И с того дня в больнице, когда я пообещал ей быть рядом, ничего не изменилось. И меня даже пугает то, что она заговаривает о таких вещах.
- Я никуда не уйду, - я касаюсь ладонями лица девушки и заглядываю в её заплаканные и покрасневшие глаза, - я никуда не уйду даже если ты никогда не вернёшься к прежней жизни. Если навсегда останешься в коляске. Мне всё равно, - я говорю это спокойно, но довольно твёрдо. Я уверен в этом, я не пытаюсь её ни напугать, ни расстроить, ни даже ободрить. Просто говорю то, что думаю и так, как это чувствую.
- Я люблю тебя, то, какой ты человек, как ты влияешь на меня, как мне хорошо рядом с тобой, а не то, что ты можешь ходить или резать людей, - я пожимаю плечами, качнув головой в сторону.
- Я надеюсь, что у тебя всё получится, потому, что не хочу, чтобы ты была несчастна, а не потому, что иначе я захочу уйти, - я глажу её скулы, наклоняюсь, чтобы снова поцеловать.
- Прости, конечно, что не стал выжидать ещё пол года, - я чуть усмехаюсь и качаю головой, - но я правда люблю тебя. И если ты устала, если ты не хочешь продолжать - давай махнём на всё рукой. Уедем куда-нибудь и пошло оно всё в чёрту. Я хочу только, чтобы тебе было хорошо. Но не надо меня отсылать, ладно? Потому, что я не буду в порядке, если ты меня бросишь.
Я чуть поджимаю губы и невольно улыбаюсь.
- Это не шантаж... даже если так и прозвучало. Я не пытаюсь давить на твоё чувство вины, - я усмехаюсь и качаю головой, снова улавливая её взгляд, мой голос становится серьёзнее, - ты ведь просишь уйти меня не потому, что устала от меня?