Так или иначе, однажды этот день должен был настать. Они ведь изначально договаривались лишь о временных отношениях. А если верить версии Дилан, то никаких отношений и вовсе между ними не было, но только Роберт легко мог бы это оспорить. Он так же легко мог бы оставаться в городе и дальше, но вот находиться в подвешенном состоянии больше не мог. Девушка продолжала выдерживать определенную дистанцию, что, фактически, постепенно начинало сводить мужчину с ума. Он хотел большего. И речь шла не только о техническом признании существования между ними чувства большего, нежели чем физическое влечение, но и о возможности строить совместное будущее, на это самое будущее рассчитывать. Потому, что пока всё было под огромным вопросом. Дилан не изменяла своим принципам и шла на уступки лишь тогда, когда он принимался соблазнять её. О серьёзных разговорах и речи быть не могло, а выпытывать из девушки какие-то признания подобным образом он не мог. В моменты их близости - он уверен - она была готова сказать ему вообще всё, что угодно; Дельгадо не раз получал тому подтверждение. И такие слова не могли быть основой, на них нельзя было опереться и чего-то требовать потом. Она бы попросту отказалась от своих же слов и дело с концом.
Роберту казалось, что и без того очевидно, что девушка не равнодушна к нему, так же как и он к ней. Проблема была лишь в том, что бы заставить её это признать. Словно Хармон не отдавала себе отчета в том, что испытывала. И, вполне возможно, так оно и было. Дельгадо опасался лишь того, что его попытка поставить вопрос под другим углом, обернётся расставанием, но быть вечным любовником ему не хотелось. Это шло вразрез с тем, чего он хотел от Дилан и в целом от своей жизни. Посему пришлось идти на крайние меры.
Роберт еще в самом начале их знакомства сказал, что приехал в город по делам, и что через некоторое время он уедет. Так что за неделю до назначенного дня он предупредил девушку об этом. Но Хармон если и расстроилась этой новостью, видом своим мужчине этого понять не дала, что посеяло в нём тревогу. Наконец, настал день икс. Собрав свои вещи, он в последний раз пришел домой к Дилан. Хотелось бы верить, что последний раз в качестве гостя, но учитывая непредсказуемость Дилан и её принципиальность, могло выйти и так, что последний в принципе. Отчасти, он понимал, что был не прав. Он нарушил данное ей слово и ждал от неё того же. Но если бы не эти условия, то она и вовсе выставила бы его за дверь своей квартиры. И Дельгадо не следовало предлагать это. Его изначально влекло к ней. И всё же, он и представить себе не мог, насколько сильной окажется эта привязанность спустя каких-то пару месяцев. Он уже в первое их утро не хотел уходить, потому и нашел предлог встретиться вновь. Но тогда он куда проще справился бы с отказом. Теперь же Роб попросту не хотел думать о том, что станет делать, если Хармон его отпустит, по сути отвергнув. Последние два месяца стали своего рода светом в конце тоннеля, надеждой на то, что его жизнь не закончена, и даже без медицины - к черту операционные и игру в бога - он может найти то, что даст ему стимул идти вперёд. Он ощущал не просто симпатию. Зависимость.
Он достаёт ключи от квартиры, однако, всё же решает воспользоваться звонком.
- Я попрощаться, - с ходу сообщает Дельгадо, тем самым решая пресечь объятия, поцелуи и то, что может последовать за ними. Не потому, что ему этого не хотелось. Скорее, напротив. Но Дилан следует понимать, что говоря ему "досвидания", она отказывается и ото всех приятных бонусов их общения. Начиная с этой минуты.

Она открывает дверь довольно скоро. Лёгкая блузка, цветастая юбка и привычно-улыбчивое выражение лица. Словно, она всегда спокойна и её вообще ни что не может вывести из равновесия. Будто, если бы начался пожар, она с таким же безразличием и улыбкой взяла бы свои документы и просто покинула бы квартиру. Вот и известие об его отъезде, похоже, совсем её не задевает. Дельгадо нравится думать, что в этот момент она лишь надевает маску, потому, что верить в то, что девушку и впрямь не беспокоит его уход ему совсем не хочется.
- Спасибо, - коротко и без улыбки благодарит Роберт, которому совсем не это хотелось бы услышать от девушки. Он чуть качает головой в ответ на её слова, не найдя что ответить сразу, делает шаг, тем самым вынуждая Хармон отступить обратно внутрь квартиры и заходит следом. Он не даст ей просто захлопнуть дверь перед его носом, достаточно уже того, что она ведёт себя так, будто ей плевать на то, что он исчезнет из её жизни навсегда. Словно её всё устраивает. Он с этим не согласен. Но он не может заставить Дилан говорить то, что ему нужно. Она сама должна захотеть, что бы он остался. И еще и сказать об этом вслух, потому, что мысли он, увы, читать не умеет.
- Неужели еда важнее? - спрашивает мужчина, глядя в её глаза и вынуждая себя не сокращать расстояние. Нет, никаких поцелуев, объятий, ничего из этого. Ей стоит относиться к этому серьёзно. Серьёзнее, чем сейчас. Всё на самом деле.
Чувство тревоги скребётся где-то внутри. Никто не даст ему гарантий, что всё кончится так, как он того хочет. Она может из одного только упрямства поставить точку в их отношениях. Во всяком случае, в этом нежелании сближаться Дельгадо отчего-то видел именно упрямство. Впрочем, он так же допускал, что не им одним руководствовалась Хармон, однако, из-за её нежелания открываться ему, он не понимал её чувств в полной мере.
- Что, правда позволишь мне просто уйти? - спрашивает он у девушки, склоняя голову на бок и глядя на неё с укоризной. Разве ты этого хочешь? Он ищет в её взгляде хоть что-то, что позволит ему зацепиться, остаться здесь, понять, что не он один не хочет расставаться. Ему еще никогда не было так сложно в отношениях, из-за, казалось бы, сущего пустяка.
- Ничего мне сказать не хочешь?
Ещё один вопрос и всё тот же испытующий взгляд. Он может сказать ей всё, что думает. И ничего, если это выставит его слабым перед ней. Если это может на что-то повлиять - он переживёт. Не страшно, если он будет выглядеть нуждающимся, потому, что это правда. Он действительно нуждается в ней, и даже больше, чем сам об этом думает. Ему необходимо понять только, нуждается ли в нём она? Нельзя позволить гордости встать между ними, хватает уже упрямства Хармон.

А в ответ - непонимание. Словно с глухой стеной говорит. У Роберта глаз чуть дёргаться от слов Дилан не начинается: с такой серьёзностью она говорит о беспокойстве на счет черного списка. То есть, вот это ей волнует больше, судя по всему. Издеваешься?! Он приподнимает брови выше, сильнее морщится лоб, прорезаемый продольными морщинами. Дельгадо совсем не доволен тем, в какое русло уходит их беседа и даже не пытается это скрыть. Он честен с ней. Он не лжёт, не увиливает, но, похоже, всё равно не может рассчитывать на ответную откровенность. Удивление с оттенками злости. Будто ей кажется забавным нести какую-то чушь. Она ведь не может не понимать, о чем он. Она отнюдь не глупа. Слишком поздно спохватилась; тогда уж следовало ломать дурочку с самого начала, но теперь он видит лишь издёвку в её словах.
Он закрывает глаза и тяжело выдыхает, качая головой, прежде, чем вновь сосредоточить взгляд на девушке.
- Неужто мне придётся отчитать тебя, чтобы ты начала говорить со мной серьёзно? Дилан, я не шучу. Мне казалось, что это должно быть очевидно. А ты про пиццу. Черт подери, неужели ты впрямь считаешь это уместным? - огромных усилий мужчине даётся не кричать на Хармон. Не время для шуток. Она хочет, что бы он разозлился и уехал, не в силах продолжать этот разговор? Что же, если и так, то с первой частью она справляется "на ура".
- Да что угодно!
У него это всё просто в голове не укладывается. Её улыбка уже не такая уверенная, но она всё равно несет чушь. Она и в самом деле думает то, что говорит? Он ведь может и поверить, если она продолжит в таком же темпе. Не сложно представить, что её небезразличие - игра его воображения, то, что он додумал себе, потому, что ему хотелось верить в это. Её нелюбовь раскрываться здесь играет только на руку, да и ведь обратного она тоже не утверждала...
Дельгадо старается осадить себя и хотя бы немного успокоиться. Он не должен на неё слишком сильно давить. Ему не нужно вынуждать говорить её то, что ему хочется услышать. Только то, что она чувствует на самом деле.
- Неужели тебе и правда всё равно? Ты не против, что бы я уехал? Ты же понимаешь, что это насовсем? - спрашивает Дельгадо и вот в его взгляде уже больше просьбы, чем угрозы. - Я не хочу верить в это.
Мужчина качает головой и тяжело выдыхает. Ну же, скажи хоть что-то, сними этот груз с его плеч.
Но Дилан не спешит. В ней происходит какая-то внутренняя борьба. Но и в нём тоже. Чем дольше она играет в отрицание, тем меньше он уверен в том, что должен находиться здесь и пытаться переубедить её. Когда он не находит подтверждения своим мыслям - тому, что он ей не безразличен - он становится не уверен в том, стоит ли продолжать цепляться за это. В конце концов, его жизнь довольно круто изменила свой ход несколько месяцев назад. Он потерял человека, которого любил. Того, кто любил его. Что если это лишь перенос? Если он пытается искать в Дилан замену. Латает этим нанесённые раны. Он ведь тоже сомневается в том, что чувствует к ней, из чего проистекают эти чувства. Уверен Роберт на все сто разве что только в том, что не хочет расставаться с ней. И что без неё ему будет плохо. Так же, как было до их встречи, а то и хуже.

И вот опять всё то же. Играет в дурочку. Очень удобная позиция, не правда ли? Подходит лучше некуда, когда не хочешь говорить то, что думаешь, или же в случае, если ты пытаешься избавиться от навязчивой компании так, что бы пенять пришлось в итоге лишь на себя. И тут вроде бы в пору понять, что ей всё это не интересно, развернуться и идти, более не мутя воду, но Дельгадо не готов вот так вот просто отказаться от того, что, он ещё верил, было между ними в эти месяцы.
- Мне тоже, знаешь ли, много чего не нравится... - он закрывает глаза, и тяжело выдыхает с этими словами. У него были причины злиться. И он не мог просто взять и погасить это в себе, просто от того, что Дилан сие поведение казалось неуместным.
На предложение девушки Дельгадо просто улыбается и качает головой. Да, он мог бы сделать так. Мог бы вообще не возвращаться к отъезду, мог бы не приходить сюда и не говорить об этом, много чего он мог сделать иначе, но не хотел. Всё всегда упирается в человеческие желания. И его интересы были напрямую связаны с Дилан, с возможностью общения не связанной тесными рамками, запретами на какие-то действия, тем более, что в них не было ничего предосудительного и неразумного. Желание близости душевной так же естественно, как и физической. Но то, что готова была позволить ему Дилан, ограничивалось лишь последним. И будь он к ней равнодушен, его бы это более, чем устроило. Но так уж вышло, что он чувствовал, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот только как распорядиться с этими чувствами и стоит ли давать им волю - вопрос на повестке дня.
Дельгадо прекрасно видел, к чему шел этот разговор. Она выбесит его окончательно, он сорвётся, наговорит ей чего-то, о чем позднее будет сильно сожалеть, и просто уедет, убеждая себя не звонить ей, что будет сложно, ведь Роб слишком уж пристрастился к выпивке, а она заставляет хотеть осуществлять то, о чем думаешь. Не будь у него проблем с алкоголем, вернись он на работу - всё было бы иначе. Он смог бы сосредоточиться на операциях и не думать о собственных чувствах, но такой возможности у него сейчас не было. Не смотря даже на то, что на работе его возвращению были бы только рады, завяжи он с алкоголем. Увы, пока Дельгадо был к этому совсем не готов, да и не думал, что если всё-таки сумеет отказаться от выпивки, что хочет вернуться в хирургию.
И вместо того, что бы позволить всем его опасениям свершиться, ему следовало выдохнуть и просто сказать то, что он испытывает. Прояснить ситуацию. Откровенность за откровенность. Возможно, если она честно признается ему в том, что не чувствует к нему ничего подобного и рассчитывать ему не на что, кроме уже оговоренного ранее (что, собственно, блондинка и показывала ему настоящим поведением), он сможет отступиться.
Роберт качает головой. Ещё один тяжелый выдох, и, кажется, ему удается сбавить градус недовольства в своей интонации, хотя морщины на лбу не спешат разгладиться, он всё еще напряжен.
- Я не хочу оставаться только потому, что тебе всё равно, уеду я или нет, - произносит мужчина.
- Я хочу остаться потому, что ты этого действительно хочешь. Чего я совершенно не ощущаю. И это задевает. Сильно, на самом деле. Если даже она просто сможет принять его чувства; не ответить на них, но дать ему возможность видеться с собой, не смотря на всё это на старых условиях, он, пожалуй, не задержится здесь. Ведь если бы его всё это устраивало, то он и не затевал бы данного разговора. Но вот он здесь, и он надеется, что эта встреча не последняя.
- Ты даже не представляешь, насколько мне не хочется уезжать. Но я сделаю это, поверь. Просто развернусь и уеду.
Он сам себя этим раздражал. Чувствовал, что может сделать только хуже, причем себе самому, но приходилось идти на такие меры, дабы не чувствовать себя отвратительно, быть честным с самим собой.
- Я хочу быть частью твоей жизни, понимаешь? Не только сейчас, и не просто потому, что тебе это удобно или - ещё "лучше" - ты просто не возражаешь. Хочу тебя. Всю, полностью. Хочу знать, что ты думаешь и чувствуешь. Мне нужны все грёбаные права, которых ты меня лишаешь. Все дурацкие преимущества отношений. Цветы, рестораны, совместный отпуск, совместное, мать его, будущее, Дилан, - он делает шаг ей навстречу, сокращая расстояние. Берёт девушку за плечи, с силой сжимая пальцы; не из желания причинить боль, но не контролируя силу.
- Я люблю тебя. И, честное слово, придушу, если ты скажешь что-нибудь ещё о пицце. Прости, что подвёл. Она ведь сразу сказала о том, что отношения её не интересуются. Он согласился. И теперь, нарушая данное слово, смеет чего-то требовать.
В горле совершенно пересохло.

Что у него вышло, так это вывести девушку из равновесия, довести до слёз. Но, тем не менее, пока она не произнесла вслух того, что не хочет расставаться, он не мог знать, чего ему ожидать. Вернее, не был уверен. Вариантов-то как раз было великое множество, включая и те расклады, где всё заканчивается хорошо. Пусть в последние минуты беседы ему верилось в это всё меньше, и всё по вине Дилан, между прочим.
Роберту не по себе. Он ощущает неприятный осадок из-за того, что глаза девушки блестят от накативших слёз. Это его вина. Как бы там ни было, что бы она себе ни думала, это он довёл её до такого состояния, и гордиться тут, по сути, нечем.
- Я не хочу, - произносит Дилан, и делает небольшую паузу. Чертову проклятую паузу, которая длится для мужчины мучительно долго. За эти мгновения в его голове проносится море вариантов продолжения, от неприятной "я не хочу тебя видеть" и до дурацкой "я не хочу попасть в черный список пиццерии". Как будто она могла расстроиться из-за того, что он так несерьёзно отнёсся к её нежеланию быть неблагодарным клиентом. Звучит бредово, да, но лучшего способа показать, что он ей безразличен не придумаешь.
И всё же, она завершает фразу совсем иначе, будто бы избавляя его от тяжелой ноши, позволяя вдохнуть свободно. Уголки губ мужчины дергаются в улыбке, яснеет хмурое выражение лица. Казалось бы, всего каких-то пара фраз, и всё, проблемы остались позади.
Лучшего ответа и не придумать. Это всё, чего он хотел и даже больше, чем ожидал получить. Теперь он может быть уверен в том, что не придумал себе то, что между ними что-то было. Ему не показалось. Всё по-настоящему. И, теперь, наконец, нет этого проклятого подвешенного состояния.
- Не говори глупостей, - просит Роберт, обнимая девушку и крепко прижимая её к себе. - Никуда я не уйду. Даже не надейся. После того, что ты сказала, я теперь вообще никогда и никуда не денусь, так что привыкай.
Он усмехается, гладя блондинку по волосам и позволяя ей выплакаться. Это нервное, ей полегчает, если поплакать. И, хотя Роб предпочел бы обойтись без слёз, он всё равно был доволен тем, как всё вы итоге завершилось.
Проведя еще пару раз по её волосам, Дельгадо целует блондинку в макушку, после чего присаживается, подхватывая ту под ноги и забрасывая себе на плечо. Вместе с девушкой он перемещается в комнату, где опускает её на кровать, заботливо кутая в одеяло. Причем, кутая вполне себе буквально: подтыкая одеяло со всех сторон.
- Как врач, прописываю тебе спокойствие, кровать и виски, - с умным видом сообщает Роберт, доставая из шкафчика уже открытую бутылку и пару бокалов. Наполнив, он ставит их на прикроватную тумбочку и забирается на кровать, ложась рядом с девушкой.
Он пододвигается ближе, обнимая Хармон, загребая в объятия вместе с одеялом. Эту хрупкую и ранимую, искусно шифрующую столь нежные чувства за маской безразличия. Он, пожалуй, всё же не до конца отдает себе отчет в том, почему девушка поступает именно так, почему ему пришлось едва ли не вытягивать из неё признание, но сейчас ему всё равно, на самом деле. Ведь он услышал и получил то, чего хотел. Можно ли просить о большем? Он счастлив, черт возьми. По-настоящему счастлив. И это чувство облегчения и радости такое неожиданное, сильное, свежее и будоражащее, что он едва удерживается от того, что бы самому не прослезиться. Но нет нужды лить слёзы там, где есть светлое и радостное чувство. Эта ограниченность отношений и невозможность говорить вслух то, что хочется, но считается неприемлемым, будто сковывала его. Так что такая, казалось бы, простая фраза, как "я тебя люблю" становится в случае с Дилан настоящим событием. Но ведь так и должно быть, верно? Первое признание - это важно. Все остальные могут быть не менее значимы и приятны, но той же эйфории уже не испытать.
- Вообще, я до последнего надеялся, что ты не отпустишь меня, - признается Роберт, утыкаясь лицом в волосы девушки и закрывая глаза, - так что никаких билетов я и не покупал.
Он касается ладонью её плеча, проводит по руке и мягко сжимает в своей ладони женские пальчики.
- Ты что, правда могла бы выставить меня за дверь и спокойно сидеть и ждать свою пиццу? - уточняет мужчина, приоткрывая один глаз.  Ревновать к доставщику глупо, но это, пожалуй, не ревность; просто желание устранить все мешающие объекты на пути. Какая разница кто это или что, если внимание Хармон переключается на это с него? Нет уж. Такого он не допустит. Теперь она не сможет запретить ему ревновать. Вернее, не могла запретить и раньше, просто говорить об этом он попросту не имел права. Но теперь Дельгадо будто лишился речевого фильтра, и Дилан довольно скоро поймет (если, конечно, это вдруг по каким-то причинам было не очевидно прежде), что он ревнует её буквально к каждому столбу. Он старался не доводить это чувство до маразма, но прежняя неуверенность в своей собственной позиции заставляла его мыслить на порядок более агрессивно и категорично.

Угроза? Ну, может быть, может быть. Роберт чуть усмехается. Он сам считал это скорее обещанием. Было бы, конечно, бесцеремонно остаться здесь насовсем, но, если так подумать, он ведь приехал сюда со своими вещам, дабы, в случае неудачи, всё же отправиться в аэропорт за билетами. Но он здесь, и вещи тоже здесь. И теперь вытурить его Дилан будет очень не просто. Он бы хотел быть как можно ближе к ней. В идеале, конечно, съехаться. Но если Хармон к этому не готова, то ей придётся потерпеть его общество до тех пор, пока он не найдёт возможность остановиться где-то поблизости. Например, в этом же доме. В крайнем случае - в соседнем. Возвращаться туда, где он находился во время пребывания в новом орлеане, мужчина не горел желанием. Место было довольно неплохим, но он так к нему и не привык. Да и, опять-таки, Дилан у него сейчас в приоритете.
- А то, - качая головой и улыбаясь, произносит мужчина.
- Я? Да как тебе только такое в голову пришло? - изображая оскорбление в интонации, отзывается Роберт. Он целует её в шею и негромко смеётся. Вообще, на самом деле, он не плёл никаких интриг. Даже не понимал, с чего она вообще его так назвала. Всё же, по мнению Роба, он не брал билетов не с целью манипулировать девушкой. Он просто надеялся на то, что они ему не пригодятся. Есть ведь такая странная примета, что некоторые вещи не нужны до тех пор, пока их нет. В духе того, что не кладешь в машину огнетушитель и в нём необходимости не возникает. А положишь - и всё, непременно что-нибудь задымится, загорится... Глупо, конечно, верить, что всё в мире действительно так работает, однако, случай с отъездом - это уж точно не то, на чем бы Дельгадо хотел проверять данную примету.

- Понял. Надо вырубить телефон. Ну, и где он? - уточняет он, даже приподнимаясь, будто и впрямь собрался искать сотовый и исполнять задуманное. Но делать этого Роберт не стал бы по ряду причин. Как минимум, достаточно уже того, что ему совсем не хочется ссориться с Дилан, тем более вот так сразу, после того, как она его приняла (поди еще обидится и решит, что зря это сделала), ну, и, в целом, это было бы просто некрасиво.
Он помещает одну руку по другую сторону Дилан, немного облокотившись на блондинку и укоризненно глядя на её недовольное лицо. Ну, вот зачем сейчас ворчать? Всё же хорошо. Не нужно стесняться своих чувств, он же не собирается их высмеивать.
- Чего? - не поняв, переспрашивает Дельгадо. Он выдерживает небольшую паузу, в течении которой его брови неумолимо поднимаются всё выше и выше, после чего он хватает Хармон, принимаясь ту щекотать.
- Доставщику она, значит, предложила бы задержаться. Ага! - он говорит так, словно находит это чем-то смешным, что, на самом деле, крайне далеко от правды. Роберту это совершенно не нравится. Но они ведь говорят о теоретической возможности... впрочем, нет. Похрену вообще, в теории или нет, ему это всё равно не нравится. Он ведь здесь, никуда не уехал,а она про других мужиков шутит. Естественно, ему это не нравится.
Перестав мучить блондинку и завалившись в кровать, но по прежнему не выпуская девушку из своих рук, Роберт негромко произносит:
- Не шути так.
Это настойчивая просьба. Ему не хотелось бы веселить или же пугать девушку обещаниями, что он косточки пересчитает её любовнику, если она таковым обзаведётся, но он именно так и поступит. Дельгадо жутко ревнивый. И это еще одна причина, по которой прежние условия их общения ему не нравились. Она не давала ему права слова в подобных вопросах.
- Теперь всё официально, Дилан, - произносит он, встречаясь с девушкой глазами и прислоняясь к её лбу своим лбом, так, что, на самом деле, её глаза для него принимаются собираться в одну точку, чем смешат и пытаются отвлечь от серьёзности тона.
- Так что больше никаких доставщиков. И вообще, никаких других мужчин. Если только не хочешь, что бы я вас обоих убил.
Шутки шутками, а он не имел понятия о том, встречалась ли она с кем-то еще, пока была с ним, или же нет. Безусловно, ему нравилось думать, что нет. Но какие гарантии? Вдруг она не пошутила про доставщика? Внутри что-то словно жгло. И урезонить это чувство было крайне проблематично.
И в этот момент раздаётся звонок в дверь. Роберт поднимает взгляд, устремляя его по направлению к двери. А вот и покойник явился. - Я сам, - предупреждает он Дилан, и, быстро накрыв девушку одеялом с головой, так, что бы она не могла сразу вскочить и побежать за ним следом, направляется к дверям. Дельгадо открывает дверь, смеривая взглядом доставщика. К счастью для Дилан, им оказывается девушка. Так что мужчина расплачивается и забирает пиццу без угроз и кровопролитий.

Ещё какой ревнивец. И лучше бы ей не выяснять, насколько Роберта может перекрыть, если она изменит ему, ну, или же что-то заставит его думать, что измена имела место быть. В такие моменты никакое подключение здравого смысла не сработает, потому, что, когда его накрывает, Дельгадо действует в состоянии аффекта, а не от большого желания устроить погром и напугать всех окружающих. Ревность не просто захватывает его существо, она будто бы отключает что-то разумное в его подсознании.
- Раскусила, - со смешком подтверждает мужчина. Он, конечно, не станет лазить по её перепискам или шерстить вещи на предмет обнаружения в них каких-то чужих личных вещей, нет, это попросту ни к чему. Порой, информация доходит до него самыми престранными способами, даже когда он её и не ищет. Родительский пример не научил его лояльней относиться к изменам. Напротив, он не смог бы жить так, как жили и до сих пор живут они. Отношения отца с матерью поражают его до крайности. А ведь они и правда любят друг друга, только как-то по-своему, не очень понятным для Дельгадо способом. Он попросту не переваривал мысль о том, что Дилан могла бы быть с кем-то, кроме него.
- Ну, прости.
А что поделать? Пугать он её не хотел, но чем меньше она дает ему поводов напоминать об этом, тем меньше он будет говорить о теоретической стороне вопроса. Да и вообще, почему её это пугает? Вроде ничего страшного в отношениях нет. И если их чувства взаимны, то что вообще её может беспокоить? Похоже, им следовало поговорить об этом. Во всяком случае, Роберт бы не отказался понимать причины, ведь, судя по всему, именно те же причины не давали ей сразу же признаться в своих чувствах, и она была готова отказаться от него, если бы только он не настоял. Просто закрыть глаза на подобное он не мог. Слишком уж велик риск потерять контроль над ситуацией.
- Рад это слышать, - отвечает он на слова девушки, однако, заказанную пиццу всё равно решает принять сам. Ну, так, на всякий случай. Да и вообще. Он проводит здесь слишком много времени, может же он хотя бы за пиццу расплатиться? Хотя, конечно, сейчас им движет остаточная ревность, вызванная не слишком удачной шуткой Хармон. Во всяком случае, с Робертом так лучше не шутить, он может и не понять, что это не всерьёз.
К тому же, доставщика спасает только то, что там девушка, а отнюдь не заверения Дилан, что беспокоиться ему не о чем. Так-то оно может и так, но он всё равно теперь какое-то время будет настороженно коситься на доставщиков пиццы. Может, это и глупо, и даже странно, но в его семье измены не были редкостью, и то, как легко порой к ним относились мать с отцом, вынуждало Роберта сомневаться и в своих спутницах. Может, они тоже не видят в этом ничего плохого? Кого-то подобные отношения, может, и устроят. Роберт знал, что существуют люди, для которых физический контакт - это лишь временное удовольствие, а эмоциональная привязка - это отдельный вопрос. Но для него физическое и эмоциональное шло монолитом. И перенастроить мужчину не представлялось возможным.
- Надеюсь, это не станет поводом для глупых шуток? - на всякий случай уточняет Дельгадо, оборачиваясь к девушке и вздымая брови в вопросе. Заводит её это, блин. А его злит. Не самая удачная тема для приколов, если дороги свои нервы, а в перспективе еще и здоровье. Бить девушку Роберт бы не стал. Не в его принципах. Он опасался скорее того, что шею ей свернёт в порыве ревности, еще и не отдавая себе в этом отчёта. Так себе расклад, на самом деле. Потому, что ему как-то случалось поколотить любовника своей пассии до такого состояния, что потребовалось серьёзное врачебное вмешательство. От заведения уголовного дела Дельгадо спасла лишь крупная сумма денег. Но сейчас, безусловно, не самый подходящий момент, для того, чтобы делиться с девушкой подобной информацией. Как-нибудь потом - может быть. Она еще не успела свыкнуться с мыслью о том, что они теперь пара, а он тут возьмёт и огорошит её тем, что он может быть потенциально опасен. При условии, конечно, что она даст ему для этого повод, и всё же...
- На счёт этого можешь не беспокоиться, - отвечает мужчина, следуя за Хармон на кухню. Он берётся за бокал, как только та его наполняет, и немного отпивает. - Нет у меня никакого плана, - признается Дельгадо.
- Думал, что решу, как быть дальше, когда выйдет время, но пока ничего путного не придумал.
Она знает о существующей у него проблеме. Он не может заставить себя вернуться к работе. Да и не хочет, если быть честным. Вернее, не хочет вернуться конкретно к работе хирурга, а не вообще. Сидение дома Робу не нравится, но он без понятия, чем мог бы заниматься, перестав быть хирургом. Слишком уж большой отрезок своей жизни он этому посвятил. Подворачивающиеся варианты были какими-то уж слишком неказистыми.
Ополовинив бокал мужчина отставляет его в сторону. Он приближается к девушке, мягко привлекая её за талию к себе.
- Но не беспокойся об этом. У меня достаточно денег, чтобы обеспечивать себя в ближайшее время и без работы, так что на шею к тебе не сяду, - сообщает он, прежде, чем наклониться к девушке и поцеловать её. Он и прежде позволял себе всё, что хотел, Дилан ему не отказывала и не пыталась препятствовать, однако, этот поцелуй всё равно отличался ото всех предыдущих. Хотя, безусловно, изменения произошли только не эмоциональном уровне. Но насколько же больше удовольствия он получал от такого незатейливого процесса, стоило лишь подумать о том, что Хармон теперь никуда от него не денется.

Дилан вроде бы взрослый и сообразительный человек, не должна вытворять черт его знает что. Но тот факт, что он не понимает того, как она думает и чем руководствуется, всё равно оставлял вероятность непредсказуемых для Роберта действий.
- Рассчитываю на это, - произносит мужчина, давая своим ответом понять, что он всё равно полностью не успокоен. Он мог бы ответить ей что-нибудь в духе "хорошо, ладно" и даже "всё в порядке", но это было бы неправдой. Его действительно тревожило то, что она может предпочесть кого-то другого по итогам здравых размышлений, или же, напротив, поддавшись секундному порыву, и максимум, что тут можно было сделать, так это просто довериться. Но сложно доверять, когда твой партнер находит измену забавной темой для шуток. В конце концов, у Роберта крайне плохо с чувством юмора, когда речь заходит о проблеме измены.
- Я не буду беспокоиться об этом, если ты не будешь давать мне поводов, - обещает Роберт. Он ведь не выжил из ума. Он не станет пытаться запирать Дилан дома или не пускать на работу, для того, чтобы она принадлежала только ему и никто другой не смел даже и взглянуть в её сторону. Это уже нездоровая крайность. Ему просто хотелось быть уверенным в том, что девушка не захочет уединиться с кем-то другим, по крайней мере, до тех пор, пока они будут вместе. А если уж вдруг в её голове и возникнет подобное желание, то лишь желанием оно и останется, а лучше, что бы ещё и поскорее забылось. Иногда полёту мысли препятствовать сложно. Но очень важно при этом продолжать держать себя в руках и не переходить определенных рамок. Увы, для некоторых людей - это огромная проблема. И его родители яркие представители не способных справиться с собственной любвеобильностью. Отчего-то, тратить её лишь друг на друга, для них большая проблема.
- Похоже на то, - соглашается Дельгадо.
И это здорово, на самом деле. Потому, что теперь, наконец, он не только мог двигаться вперед, но и видел смысл это делать. Так что, со временем появятся и какие-то планы, а о тех, что уже упущены, беспокоиться не следует: они всё равно не играли для Роберта никакой роли. И теперь он был только рад избавиться от прежнего балласта и шагнуть в будущее вместе с Дилан. Прямо, как если бы они поженились. Впрочем, свадьба - это только формальность. Он уже привязан к этой женщине и она - это всё, что ему нужно.
Он увлекается поцелуем, поднимается ладонями вверх по её спине, переносит их вперёд, принимаясь расстёгивать пуговицы на её блузке.
- Если сидеть дома вместе с тобой - то совсем не скучно, - возражает Дельгадо в перерывах между поцелуями, после которых они вместе смещаются к столу. Многострадальный стол, но крепкий, надо отдать ему должное. Роберт переключается с губ девушки на её шею, раздёргивает блузку, расстегнув пуговицы, опускает блондинку на столешницу, стягивая вниз лиф и обхватывая губами один из сосков, жадно, как будто впервые дорвавшись до её тела.
Сминается серая, в цветочек, юбка - Роберт задирает её повыше, обнажая белую кожу бёдер, становится ближе, расстёгивая свои брюки. Девушка обхватывает его ногами за пояс, а он ловит её руки и прижимает к столешнице по бокам от неё. Их взгляды встречаются и он входит, совершая первый толчок, заставляет её тело вздрогнуть, а её саму забыться и отдаться на волю ощущениям, в какой-то момент потерять зрительный контакт и закрыть глаза. И всё равно он продолжает смотреть. Ему нравится то, что он видит, нравится знать, что ей доставляют удовольствие их близость, то, что он делает и то как он это делает. Нравится думать и о том, что никому, кроме него, больше не позволено смотреть на неё в такие моменты. Это чувство власти над девушкой пьянит его, заставляя желать её только сильнее, и тогда его движения становятся более несдержанными. Нега кутает его в свои жаркие объятия, пленит разум желанием.

Он это точно запомнит. И это ему совершенно не нравится, хотя, конечно, так лучше, чем измены за спиной. Ложь Дельгадо не любил. Но в этом он, конечно, мало чем отличался от любых других людей. Замалчивание правды, утаивание деталей, ложь во благо - всего этого мужчина попросту не понимал и не ценил, даже если оно делалось от чистого сердца. Сейчас он гнал все эти мысли прочь. Они говорили об этом лишь в теории, на деле же необходимости беспокоиться об этом нет. У них всё отлично. Так что не нужно заниматься самоедством и беспокоиться о том, что было бы "если бы". Не нужно никакого теоретического будущего. Ему достаточно того, что есть сейчас. Настоящее ему нравится.
- Договорились, - обещает Роберт на автомате. Хотя он надеется, что между ними никогда не состоится подобного разговора, и без разницы, кто мог бы быть инициатором. Он не хочет думать, что то, что он испытывает к девушке, когда-нибудь пройдёт, или то, что она чувствует к нему - не достаточно сильное, что в какой-то момент она пресытится им или просто утомится от его общества. Нет уж. У них всё будет хорошо. Да и кто вообще говорит о подобных вещах в самом начале отношений? Обычно это тема на тот случай, когда что-то начинает идти. В духе тех самых "серьёзных" разговоров, которых никто так не любит.
- Я что-нибудь придумаю, - отвечает мужчина. Ничего, занятий много, уж что-то себе по душе он найдёт. Не исключено, что не сразу. Сперва будет пробовать. Что хорошо пойдёт - на том и остановится. Застопорится - возьмётся за что-то другое. Помнится, он в своё время сменил множество увлечений, пока не дошел до медицины. Он всегда считал, что это его единственное призвание, но что если он ошибался? Вдруг есть что-то ещё? Не стоит ставить крест, пока не попробовал. В молодости он брался за более мужские занятия, вроде спортивных, так что в этот раз, разнообразия ради, может начать со стереотипично-женских. Например, с готовки, тем более, он немного в этом разбирается. Долгое время приходилось самому себя обслуживать, так что определенные основы он знает, дом не спалит, включая плиту и пальцы себе не отрежет, пытаясь покрошить салат. Для начала, как ему казалось, этого уже достаточно. Всё остальное можно почерпнуть из кулинарных книжек, телевизионных шоу, и, уж если совсем затянет - кулинарных курсов. Да, пожалуй, было бы здорово приготовить для Дилан что-нибудь вкусное самому. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, но вкусно поесть, вроде как, любят не только мужчины, так что девушка имеет все шансы оценить это по достоинству. Тем более, что Хармон диетами не страдала. Она постоянно на ногах на работе, да и метаболизм у неё явно в полном порядке, переживать о фигуре нет причин - Дилан отлично выглядит. Во всяком случае, её формы Роберту определённо нравились, и уже этого было достаточно для того, что бы не беспокоиться о том, как выглядишь. Хармон, конечно, не любила оставаться обнаженной, но не потому, что стеснялась своего тела. Она не любила свои шрамы, и, хоть он не раз говорил о том, что они ему нравятся, она, по старой привычке, спешила закутаться или одеться, как только они заканчивали заниматься любовью.
Роберт отвечает на её поцелуй, немного сбавляет темп, желая растянуть удовольствие. Их стоны смешиваются. А от этой близости кружит голову. Всё остальное отступает на второй план, перестав интересовать и беспокоить, позволяя раствориться в этом моменте, насладиться им в полной мере.
Он достигает оргазма, останавливаясь внутри неё, опирается на столешницу и еще долго прижимает её разгорячённое тело к столешнице, прежде, чем перевести дыхание и отойти от Дилан. Роберт набирает в стакан воды и делает пару глотков, позволяя паре капель соскользнуть вниз, на оголённый торс.
- Хочешь? - спрашивает он, протягивая девушке стакан с водой и наблюдая за тем, как она поднимается и поправляет одежду. Не спеши одеваться. Ему ведь так и не удалось уговорить её станцевать ему стриптиз! Хармон и впрямь очень принципиальный человек. Сказала "нет", значит, "нет". И тут даже вариант с подпаиванием не сработает, потому, что они в большинстве случаев немного под градусом, у неё к этому почти иммунитет. Бездумных поступков под градусом Дилан уж точно не станет совершать.

Дилан поднимается с места и идёт к нему навстречу, однако, вместо того, что бы отпить из стакана, она приближается к мужчине и касается губами его тела. Он закрывает глаза, опуская ладонь на талию девушки и шумно вдыхая. Ему нравилось вести в сексе, однако, иногда, когда Дилан проявляла инициативу, он был не против. Это неплохо разнообразило их времяпровождение.
Отстранившись, Хармон делает пару глотков и в это время взгляд мужчины опускается вниз. Внимание Роба привлекают просвечивающие сквозь белую блузку соски девушки. Он забирается пальцами под блузку, проводя ими вдоль её позвоночника, однако, Дилан не даёт ему продолжить, увлекая его к стулу.
Роберт подчиняется и садится, прикрывая глаза и чуть запрокидывая голову, когда Дилан принимается опускаться с поцелуями ниже. Он чувствует, как женские пальчики обхватывают его плоть, освобождая от брюк, и, дойдя губами до низа живота, Хармон переключается на его член. Её губы мягко, но тесно обхватывают его ствол, стремительно крепнущий от её действий.
Она ласкает его языком и губами, пробуя принять его глубже. Дилан не слишком искушена в этом вопросе. Она слишком осторожничает и Роберт чувствует это. Тем не менее, ему приятно, что она старается ради него, хочет доставить ему удовольствие. И девушке это определенно удаётся, о чем Роб сообщает посредством приглушенных стонов удовольствия. Пальцы мужчина запускает в её волосы, мягко сжимает их, призывая её не спешить, да и не торопиться делать больше, чем она готова ему предложить. В конце концов, процесс должен доставлять удовольствие обоим, а не только ему.
Она чуть отстраняется, продолжая сжимать его пальчиками. Мужчина достигает своего предела, извергаясь ей на грудь, и, похоже, немного испачкав блузку.
Роб поднимается со стула, тянет девушку за собой, вверх, решив поменяться с ней ролями. Он сажает девушку обратно на столешницу, избавляя от юбки. Мягко касаясь губами её шеи, разводит руками ножки и опускается вниз. Проходится по внутренней стороне бёдер, оставляя чуть красноватые следы от поцелуев, плавно поднимаясь выше, несильно толкая девушку, дабы та опустилась на спину. Перемещает одну из её ножек себе на плечи, и, отведя ткань белья в сторону, касается губами её клитора, принимаясь играть с ним и дразнить языком. Ему нравилось слушать, как часто и шумно она дышала, её стоны. Нравилось заставлять дрожать девушку от удовольствия, и, Роберт уже давно заметил за собой такую особенность, или, может, всё-таки странность: смотреть на лицо партнерши. Так что, в большинстве случаев, он выбирал позы, которые могли ему это позволить. Он и сейчас не отказался бы от возможности увидеть её лицо, посмотреть на то, как она хмурит брови, закрыв глаза, как закусывает нижнюю губу.

И вот, похоже, ему удаётся добиться желаемого. Она вздрагивает и цепенеет, ненадолго, прежде, чем расслабиться, достигнув пика. Но не успевает Роберт, довольный результатом, подняться к ней, дабы отпустить какую-нибудь фразочку, что заставила бы девушку смущаться и краснеть, та соскакивает со стола и несётся к мобильному телефону. Совсем не вовремя. Роберт морщится, когда мелодия смолкает и девушка отвлекается на разговор с очередным пациентом. Интересно, она так же бросает всё и бежит к мобильному, когда он ей звонит, или же подобной чести удостаиваются только пациенты? Нет, это не пространный вопрос, ему и правда очень любопытно. Отчасти, его самолюбие задето. Всё же, они были заняты, а она уже ищет новую одежду. И явно не для того, что бы позволить Роберту вновь её раздеть. Следовательно, собирается уехать. Дилан предупреждала его о том, что так и будет. Что независимо от того, чем они будут заняты, она соберётся и уедет на вызов, однако, Дельгадо не думал, что ему придётся с этим столкнуться. То есть, что подобная ситуация так и останется теоретической. Как минимум, все предыдущие месяцы у них отлично получалось избегать подобных неприятных моментов. Звонили, как правило, после, ну, или до. Это тоже неприятно, но не настолько, как сейчас.
Так что вместо того, что бы сдержать слово и позволить девушке уйти, Дельгадо решает напомнить той, чем они вообще тут занимались. Он подходит к девушке со спины, движением руки убирая волосы с её шеи и касаясь её губами. Роб обнимает девушку за талию, медленными шагами отступая назад и тем самым отводя её от шкафа с вещами. Выбранную блондинкой блузку мужчина так же конфискует и отшвыривает в сторону, дабы у неё уж точно не осталось сомнений в том, что он думает по поводу неожиданно нарисовавшегося пациента.
И пока девушка инструктирует своего подопечного по телефону, продолжая по пути сомневаться в его умственных способностях (чем, признаться, не мало озадачивает Дельгадо, так как он такому врачу звонить больше уж точно бы не стал), Роберт мягко сжимает ладонью её грудь, пальцами второй руки надавливая на ещё воспалённый и не отошедший от предыдущих стимуляций клитор.
Роб толкает девушку к столешнице, сперва давая ей возможность облокотиться, дабы не потерять равновесие, а потом заставляет блондинку приподняться на носочки, ложась грудью на столешницу. Он касается её губ затвердевшим от возбуждения членом, проводит  головкой по ним, вновь задевая клитор, и только после этого медленно вводит его внутрь, погружая в лоно. Свободную от мобильного телефона руку девушки Дельгадо ловит и заламывает за спину. Он действует медленно, но уверенно, не давая Дилан возможности выкрутиться. Он не отбирает у неё телефон, но делает всё необходимое, дабы помешать ей нормально поддерживать беседу. Он начинает двигаться, с каждым толчком проникая глубже и постепенно набирая темп. Его-то вот не слишком сильно волнует то, что о девушке подумает "больной", потеряет ли она этого пациента. В конце концов, из-за одного человека её статистика не пострадает.
Они тут, блин, считай, впервые сказали друг другу о своих чувствах, и она решает сбежать. Черта с два. С ним такой номер не прокатит. Пусть попросит перезвонить. Что бы там ни было, Дельгадо уверен в том, что происходящее между ним и Дилан важнее, причем без вариантов.