Хороший день начинается с кружки горячего кофе в любимой кофейне и разговора по душам с лучшим другом. Работать на своего друга немного странно, в том смысле, что, как ни крути, он твой начальник и ты должен перед ним отчитываться и иногда он перестаёт быть другом и превращается в босса, но, в остальном, многие аспекты становятся проще. Например, я не переживаю о том, что могу потерять работу. Я могу говорить с ним так, как я думаю, забив на субординацию. Конечно, я не позволяю себе этого в присутствии остального персонала, потому, что не хочу подорвать его авторитет, но, в остальном, работать в такой атмосфере куда комфортнее.
С Дерреном мы познакомились много лет назад. Я на тот момент был ординатором, а он только закончил медицинский и поступил к нам интерном. Он продержался пару лет, но потом что-то пошло не так. Он начал выбиваться из графика и в итоге ушел по собственному желанию. Это было странно, но каждому свой путь. Я продолжал работать в клинике. Мы изредка общались. Пару раз в год, не более того. И тут вдруг, спустя такой приличный отрезок времени, он вдруг заявился ко мне и предложил мне должность в своей клинике. Я был мягко говоря удивлён. Не думал, что его жизненный путь снова вернётся к медицине, с учётом того, что в итоге он бросил учёбу. Не думал, что мы снова будем работать вместе, но я определённо был рад за него, да и за себя, в общем-то, тоже. Мне нравилось прежнее место, но меня соблазнили условия, да и зарплата тоже. Так что я довольно быстро согласился и вот, уже пол года я работаю в его частной клинике. Да, я немного скучаю по своим старым коллегам, но двигаюсь дальше. С учётом того, что я уже достиг своего карьерного "потолка", получение той же должности с большей зарплатой - это определённо шаг вперёд.
Всё замечательно. Или нет, не так: всё было замечательно. Ровно до того момента, как Деррен решил нанять нового врача. Знаю, читал её дело, хороший специалист, но конфликтная. Жаль, я не сразу обратил внимание на последнюю характеристику. Вроде как все хирурги знают себе цену и назвать их мягкими булочками язык не повернётся, это пробивные люди, которые упёрто идут к своей цели не смотря ни на что, но я не думал о том, насколько проблемной окажется именно эта женщина. С первого же дня её появления, в клинике всё встало на уши. Или только мне так показалось? Не понимаю почему, но Деррен был в полном восторге от неё и на все мои жалобы только отмахивался, предлагая решить все конфликты самостоятельно. А как вообще это можно было решить? Не понимаю. Если честно, я видел всего два выхода в этой ситуации: либо она уволится, либо я её убью. Потому, что это желание возникало как только она появлялась на горизонте.
Она была абсолютно не тактична, пренебрежительно-снисходительна, язвила направо и налево, как будто если хотя бы минуту она не будет источать желчь, то просто умрёт от остановки сердца. Не знаю, в насколько токсичной среде она росла и жила прежде, но, уверен, нормальные рабочие отношения должны выглядеть несколько иначе. Может, если бы нам не приходилось работать вместе, если бы у меня была возможность игнорировать её присутствие в клинике, то всё было бы куда проще, но такой возможности мне не предоставлялось. Я пробовал попросить Даррена перевести меня в другую команду, но тот только отмахнулся, сказав, что нам нужно время, чтобы притереться. А как по мне это время уйдёт на оттачивание плана по её убийству.
И всё же... возможно, он был прав. Стоило начать сначала. Мы работали вместе всего неделю, может, полторы, но я успел возненавидеть её за это время. Не был ли я предвзят? Не знаю. Была ли она предвзята ко мне? Возможно, из-за того, что я спутал её с медсестрой. Но так я же не нарочно! Она была без формы, я хотел предложить ей показать клинику, а она как взъелась. Я попробую начать заново. Так что в кафетерии я беру не один, а пару стаканчиков кофе. Здороваюсь на входе с охранником, а затем прохожу в холл. Ну, разумеется, она уже здесь, ранняя пташка. Она тут вообще ночует, что ли? Никогда не видел, как она приезжает и уезжает.
- С добрым утром, доктор Кокс, - я улыбаюсь ей, ставя перед ней стаканчик с кофе и облокачиваюсь на стойку регистрации.
- Я тут подумал: может, нам всё начать сначала? Уверен, мы сможем поладить. Мы ведь оба взрослые люди, верно? Обычно моя улыбка действует обезоруживающе, по крайней мере так было в старой больнице, да и тут почти весь женский персонал меня обожает. И "почти" только из-за неё одной, но ничего, я твердо намерен это исправить, если, конечно, в процессе не придушу её, пока никто не видит.

Ну, разумеется, начать беседу даже с банально вежливого, дежурно-дружелюбного приветствия она не могла. Сразу и в бой. Но, конечно, это я решил, что нам стоит заключить перемирие, Перри к этому выводу пока ещё не пришла, но я хочу верить, что смогу убедить её в целесообразности этого решения. Ведь если не брать в расчёт какие-то неожиданности, то нам предстоит работать вместе ещё очень и очень долгое время, так что это будет чуть ли не ежедневная нервотрёпка. И не знаю как она, но я бы не хотел настолько токсичной рабочей атмосферы. В конце концов, я же не хочу стать её лучшим другом - не уверен, что это вообще реально и что у неё есть хоть один друг, с таким-то характером - я просто хочу, чтобы она перестала скалиться на меня так, словно я ей нанёс личную обиду.
- Это смотря с какой стороны посмотреть, - отвечаю я, подняв взгляд к потолку, - Кайли невысокая, у неё роскошные бёдра и большая грудь, зато Кендалл выглядит утончённой, и, думаю, в ней больше натурального.
Я растягиваю губы в улыбке и возвращаю взгляд к Кокс. О, я прекрасно понимаю, что это был сарказм, что вместо того, чтобы хотя бы мгновение подумать над моим предложением, прикинуть, какая от этого может быть выгода, она сразу вернулась к своему привычному режиму уничтожения всех и вся на своём пути. Словно если у кого-то не сложится впечатления, что она дьявол, напяливший на себя человеческую кожу, то вся жизнь попросту рухнет.
Безусловно, такой ответ самую малость мешает моему решению помириться с ней, но, чёрт возьми, как же сложно не говорить то, что её бы не раздражало. Она ведь не утруждает себя этим, так с чего я должен? Надо себя осадить, иначе мы сейчас друг другу глотки перегрызём. Но как только Перри начинает говорить, меня словно отключает. Чувствую, что начинаю закипать. Она заметила вообще, что во время разговоров с ней я смотрю не ей в глаза или на грудь, как это делают некоторые мед.братья или наш охранник, а на её шею. Всё потому, что в такие мгновения я представляю, как сжимаю пальцы на её шее и давлю, давлю не прекращая, до тех пор, пока не перестану чувствовать, как под моими пальцами пульсирует венка на её шее.
- О, нет, аллергия, какой кошмар, - я округляю глаза, изображая удивление, - у меня для тебя шокирующая новость: ты не единственная, кто в этой больнице работает. Я сделал все необходимые приготовления, поэтому, - я обхожу её, становясь прямо перед девушкой и рукой преграждая путь, - ты прямо сейчас скажешь мне что в твоём представлении "нормальный кофе", иначе я вылью этот тебе на голову, потому, что я тут пытаюсь быть вежливым и милым, а ты продолжаешь мне хамить.
Я видел, как она общается с остальными и я не какой-то особенный. Она вот так наезжает вообще на всех. Не знаю только как с Дерреном им удаётся сохранить сравнительно-профессиональные отношения. Вот только если весь остальной персонаж предпочитает молчать, потупив глазки или же просто игнорирует эти её всплески, то я просто не могу. Отчасти, я в принципе не склонен прогибаться под чужую диктатуру, тем более я никогда не приму это от женщины, отчасти у меня есть подушка безопасности в лице друга-начальника, а потому я могу позволить себе говорить то, что думаю не опасаясь того, что она побежит, нажалуется на меня и меня в итоге уволят. Ну и, наконец, я считаю, что хоть кто-то обязан давать ей отпор, потому, что иначе она тут всех попросту поубивает. Медленно и мучительно.
- Ну, так что, медуза горгона, что скажешь? Выпьешь со мной кофе или будешь и дальше делать вид, что ты не человек и не нуждаешься хотя бы в одном стороннике? - я вскидываю брови вверх. Не замечаю, в какой момент перехожу на более фамильярное обращение, не знаю, с чего я решил, что ответные угрозы могут помочь наладить отношения, знаю только то, что не могу заткнуться. И почти нереально усмирить себя и говорить вежливо, когда она пытается меня унизить. Да, я предполагал, что моё предложение едва ли будет встречено восторгом, ожидал, что она будет говорить в своей привычной манере, но всё же, парировать её выпады в своём воображении было значительно проще, и, к тому же, там меня это не злило так, как злит здесь. Да если бы за стойкой регистрации никого не было, думаю, я бы уже по голове ей шарахнул и уже был бы на пол пути к багажнику своей машины, оставленной на парковке для сотрудников, чтобы запихать туда её хладное тело, а после закопать в лесу.

- Как ужасно, - я округляю глаза и качаю головой, - что же, конечно, если ты меня не уважаешь, то я тут же пойду и вздёрнусь.
Ну, и что же такого недопустимого я сказал? Что вообще я должен был ответить на её вопрос, чтобы она оказалась удовлетворена ответом? Что я вообще не знаю, о ком она говорит? Но я не из пещеры вышел, да и она сама не лучше, если вообще заговорила об этом. Значит, она тоже знает, кто эти люди, и, как следствие, упрекать меня в том, что я имею хоть какое-то представление о знаменитостях, как минимум глупо. Это же не значит, что я днями напролёт сижу у ящика, глядя телешоу, или что слежу за кем-то в инстаграме и надеюсь заполучить фоторафию или автограф. Хотя и в этом, на самом-то деле, тоже не вижу никакой проблемы. Но нет, конечно, у неё главная цель оскорбить, унизить человека, не вдумываясь даже в то, есть ли его за что упрекнуть. Главное просто сказать всё с нужной интонацией и достаточным пренебрежением на лице, так, чтобы тебе сразу сделалось неуютно и даже стыдно за то, что ты только что сказал. И ведь она правда может заставить других сомневаться в себе. Она так убедительно говорит! Вот только со мной этот трюк не прокатит. Я всё ещё могу отличать одну знаменитость от другой, иметь какое-то мнение на их счёт и при этом оставаться и хорошим специалистом и даже адекватным человеком. Причем, уверен, в целом, я куда более адекватен, чем она сама. Как минимум потому, что не наезжаю без видимой причины на своих коллег и даже малознакомых людей, даром что с пациентами она не так общается. Но разве же ей покажешь? Мне кажется, если развернуть её к зеркалу, чтобы она взглянула на себя со стороны и поняла, как именно себя ведёт, то ничего не получится, потому, что она попросту не отразится в зеркале.
- Я многофункционален, - улыбаюсь, проводя ладонью сверху вниз, как бы говоря "посмотри, как хорош", - и работать успеваю и с девушками заигрывать. С тобой тоже пытался, решил, что ты красотка, а оказалось что это просто адская горгулья на себя женскую кожу натянула, - я скрещиваю пальцы вместе, изображая крест, выдвигаю его вперёд к Перри, как бы защищаясь и начинаю шипеть. - Жжётся, да?
Руки я довольно быстро убираю. Чего доброго ей ещё в голову придёт мне их выдернуть или сломать. Скажет ещё, что я не хирург, мне они не нужны, и вообще, она как врач, запросто их починит, а значит можно и сломать.
- Ну, ты не волнуйся, я никому не скажу,
Я вскидываю брови в вопросе, выслушивая очередную язвительную реплику, а затем растягиваю губы в улыбке.
- А я знал, что тебе нравлюсь, - и пожимаю плечами. Разумеется, она абсолютно точно имела в виду не это, но я буду делать вид, что слышу только то, что хочу слышать, потому, что я верю, что это её разозлит, а именно этого, я, похоже, и добиваюсь, потому, что, как оказалось, поговорить с ней нормально нереально даже если я не начинаю наезжать с пол оборота, как это делает сама Перри.
- Можешь поцеловать в щеку, - предлагаю, растягивая губы в широкой улыбке. Медальку, блин.
Ведёт себя так, как будто бы она тут самая умная, а все вокруг неандертальцы. Такое чувство, что если она признает, что хоть кто-то может быть ей ровней или не дай бог умнее её самой, то её представление о мире пошатнётся и никогда уже не будет прежним. Так и вижу её в образе городской сумасшедшей, с растрёпанными волосами, красными глазами и в тряпье, которая ходит и всем рассказывает по сто раз одну и ту же историю.
- Как мило, что ты это сказала, - я пару раз киваю головой, - пойду предложу Дэррену в камеры наблюдения микрофоны для записи вставить, а то ты ведь безумная, вдруг и правда нападёшь, а мне потом в суде оправдываться?
Интересно даже, она и правда бы меня ударила, если бы на неё кофе пролил? Я не собираюсь ничего такого делать, нет, это слишком мелочно, я бы уж скорее просто свернул бы ей шею, а размениваться на такую ерунду как испорченный халат я не планирую. Если что-то и делать, то так, чтобы она потом не могла показания дать и перекрутить всё в свою пользу. А в этом она мастер, она вообще любую точку зрения на изнанку вывернуть может.
Я открываю рот, чтобы по привычке ответить ей что-нибудь на её колкости, но мне приходится закрыть его обратно. Вскидываю брови вверх, оттягиваю уголки губ вниз. Хорошо, я озадачен. Неужто она согласилась? Вот то есть чтобы чего-то добиться, с ней нужно вот таким образом разговаривать? Ладно, не вопрос, у меня для неё столько оскорбление припасено - уши завянут.
Я выхожу из ступора, когда девушка уходит из холла, а затем направляюсь на выход. До кафетерия идти недалеко, так что, уверен, я укладываюсь в срок. Казалось бы, зачем мне страдать этой ерундой, но я ведь правда хочу с ней поладить, потому, что это единственный способ удержать себя от того, чтобы грохнуть её в темном переулке и скормить голодающим кошкам.
Возвращаюсь в клинику, прихватывая со стойки один из принесённых ранее стаканчиков кофе и вместе с ними направляюсь к девушке.
- Кофе для Бастинды, - произношу, заходя в ординаторскую. Как я её так быстро нашел, что даже кофе остыть не успел? У меня тут своя сеть шпионов. Шпионок, если быть точнее. Тех самых, перед которыми, как она выразилась, я хвостом виляю, так что мне не составило труда просто спросить у девушек, куда направилась доктор Кокс.
- Карамельный, с шоколадной крошкой, взбитыми сливками, и, конечно, с моей любовью, - я ставлю раф перед Перри и усаживаюсь рядом на диване, - ты вроде взрослая женщина, так чего продолжаешь вести себя как ребёнок, у которого игрушку отобрали? Сама подумай: ты и я, мы могли бы отлично поладить. Наверняка у нас много общих интересов. Медицина, например, - я покачиваю головой из стороны в сторону, - я хочу тебя убить, ты меня тоже. Да мы идеальная пара. Выходи за меня?

- Я же выпью, - спокойно отвечаю я девушке, - но тогда мне придётся выпить три стакана с кофе. А значит у тебя не будет сил, а я стану гиперактивным. В три раза больше болтовни, чем сейчас. Ты себе это представляешь? Полагаю, нужно всё-таки уравновесить шансы, так что пей. А то, о чем ты подумала, ты можешь получить только встав на колени, поэтому не переживай, ничего лишнего там нет, - я машу рукой в сторону стаканчика с кофе. Она может всё поставить с ног на голову, я могу всё опошлить. Нет смысла бодаться с ней на её же поле, хотя, конечно, периодически я пытаюсь это сделать, так что буду атаковать её иначе. Как ни крути, в этом я чертовски хорош, пусть и давно не упражнялся в виду того, что все как-то резко сделались дико чувствительными к самым обычным шуткам. Но, с учётом того, как себя ведёт Перри, думаю, этим пользоваться она не будет. Должна же понимать, что если пойдёт и донесёт на меня, то я пойду и донесу на неё тоже, и всех остальных прихвачу, накатаем коллективную жалобу. И что получится? Одна безумная озлобленная докторша, которая унижает всех и каждого по поводу и без, в основном, конечно, без, потому, что люди вокруг просто не могут быть такими непрошибаемыми идиотами, как она пытается это преподнести, и с другой стороны обиженный коллектив, который ни за что ни про что получал оскорбления день за днём, пока не лопнуло терпение. Мои якобы непристойные намёки попросту потеряются в тонне жалоб на её безалаберное и хамское отношение, да и, наконец, я нравлюсь здесь абсолютно всем, кроме неё.
- В таком случае, ты же не станешь возражать, если я своего соседа попрошу ассистировать тебе на следующей операции? Любой идиот ведь может, так что, думаю, Тим вполне справится. Он в целом душка, тебе обязательно понравится, - заверяю я девушку, растягивая губы в улыбке.
Я прикрываю глаза в ответ на её последнюю фразу и считаю от десяти до нуля. Пытаюсь представить что-то милое, вроде прудика с уточками, но выходит только картинка того, как я смыкаю руки на её шее и она издаёт последний хрип. А затем хруст сломанного позвоночника, потому, что, уверен, я сжимал бы её так сильно и так долго, что не остановился бы, пока голова не отделилась бы от тела. Но я должен ей что-нибудь ответить. Не могу оставить последнее слово за ней, потому, что так она ещё решит, что обыграла меня. Не дождётся. Просто сложно думать, когда руки чешутся проломить ей голову, а злость пеленой застилает глаза. Должен что-то ответить. Но что, чёрт подери? Как же это бесит. Уйду, хлопнув дверью. И плевать, что это тупо и по-детски.
Я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Я собираюсь так поступить до самого конца. Даже когда поворачиваю замок на двери в ординаторскую, не уверен в том, на кой черт я это делаю, если решил уйти. И хлопнуть дверью, разумеется. Вот только вместо этого, повинуясь какому-то импульсу, я разворачиваюсь и в пару шагов дохожу обратно до дивана. Склоняюсь, хватая Перри за ворот блузки и дёргаю на себя, так, что стаканчик с кофе падает на пол.
- Как же я тебя ненавижу, - буквально рычу ей в лицо, прежде, чем снова толкнуть её обратно на диван, забираясь сверху. Я хватаю её за запястья, прижимая руки к постели и наваливаюсь на неё, целуя грубо и жадно. Кусаю её за язык, за губы, не отрываясь, не останавливаясь, будто надеюсь, что она забудет, что может дышать носом и задохнётся. Потому, что в голове пульсирует только одна мысль: если дам ей возможность проронить хоть ещё одно слово, точно слечу с катушек и прикончу её. Я расталкиваю коленом её ножки, продолжая держать одной рукой за запястья. Бесцеремонно задираю юбку вверх и рву на ней бельё.
Расстёгиваю брюки, направляя себе и толкаюсь внутрь, вообще не думая о том, что перехожу все возможные границы. Что её оскорбления не дают мне права поступать таким образом, что если она пойдёт в суд, то никто не станет слушать мои оправдания. Вот только голос разума в этот момент настолько слаб, что мне плевать на последствия, я вообще не в состоянии думать об этом. Я просто отдаляюсь, зажимая ей ладонью рот и начинаю двигаться внутри. Быстрые, грубые толчки, чтобы выплеснуть всю ненависть к ней, чтобы избавиться ото всей ярости, которая меня охватывает при виде неё. Не знаю, какого чёрта я делаю, но не могу остановиться. Да и для этого слишком поздно, разве нет?

И в самом деле, что я творю? Не знаю, понятия не имею, это похоже на какое-то наваждение. Когда мысль о том, что то, что я делаю, приходит мне в голову - уже слишком поздно. И вместо того, чтобы одуматься и прекратить я думаю о том, что она сама меня довела. Что она сделала всё возможное, чтобы я психанул. Что же, у неё это получилось. Вот только, полагаю, последствия она не предвидела. Может, надеялась, что я попрошу Дэррена перевести меня к другому врачу, или вовсе уволюсь, чтобы она меня не донимала, а вышло вот так.
В какой-то момент меня как будто начинает отпускать. Далеко не сразу, я не знаю, как скоро, не чувствую времени, просто ярость опадает. Не отпускает меня полностью, но отступает. Я отнимаю ладонь от её лица, давая ей возможность вздохнуть, хотя, уверен, ещё буквально пару мгновений назад был готов переместить руку лишь для того, чтобы сжать её горло, но дурман рассеивается.
Я не спешу освободить её руки, не думаю, что это разумная мысль. Она оттолкнёт меня, как минимум попытается, а я не собираюсь давать ей такую возможность, я не хочу этого. Продолжаю вколачивать себя в её тело, глядя ей в глаза. Какого черта я делаю? Почему, в конце концов, я решил трахнуть её, а не придушить, как представлял себе не раз? О, вариаций, в которых я сворачиваю ей шею было множество. Порой эти мысли возникали не один раз за разговор, так что я был уверен в том, что если и сорвусь, то просто убью этого. Я понимаю, что причиняю ей боль, но это ли основная причина? Почему именно так? Я ведь мог бы просто ударить её, едва ли она дала бы мне сдачи. Она ведь мне понравилась. И эта мысль была довольно ясной до того, как она впервые открыла рот и я понял, с кем имею дело. И я будто забыл об этом. Я говорил о том, что она привлекательна, но не вкладывал в эти слова вообще ничего, это был очередной способ огрызнуться. Но ведь она правда притягивает меня. Может, всё дело в этом? Не знаю, но, так или иначе, я хочу к ней прикоснуться. Я раздёргиваю пуговицы на её блузке. Сминаю грудь через лифчик, снова касаясь её губ своими. Вскользь, уже без прежней агрессии, хотя всё равно крайне настойчиво. Заставляю её отвечать мне, хочу почувствовать отдачу. Забираюсь ладонью под кружевную ткань, ощущая прикосновение к нежной коже, к затвердевшему от возбуждения соску. Хрипло выдыхаю со стоном, разрывая поцелуй и скольжу губами дальше. По скуле, к её шее, к мочке уха, давая ей возможность хотя бы немного расслабиться.
Она вздрагивает, плотнее сжимаясь на моём члене. Ещё немного и я сам тоже останавливаюсь, кончая в неё. Наконец, я отпускаю её руки, отдаляюсь и сажусь на край дивана, откидываясь на спинку и поправляя брюки. Настроение какое-то паршивое. Вот выплеснул злость и остался осадок. Или он всегда был.
- Я напишу заявление. Сам уйду, - негромко сообщаю я девушке, глядя на свои ладони. Я, конечно, не хирург, но вроде как тоже помогаю людям. Ну, или помогал. По крайней мере до этого вредить им мне не приходилось, ну, если, конечно, исключить подростковые или пьяные драки. Но сделать нечто подобное... со мной это впервые. Если честно, мне самому не по себе от того, что я сделал, и ещё больше от того, что я думаю, что мог бы это повторить. Кажется, если бы я мог отмотать время назад и опять заговорить с ней, снова поступил бы так же. И, наверное, поступлю ещё не раз, если продолжу с ней общаться. Потому, что она заставляет меня вскипать, выходить из себя. И я знаю, что как только она что-нибудь мне ответит, эти мысли снова возникнут и перекроют вообще всё, даже чувство вины.
- Днк у тебя есть. Знаешь, что делать, - я поднимаюсь на ноги и бросаю взгляд на Перри. Я не собираюсь уговаривать её не писать на меня заявление. Ей стоит это сделать. Не уверен, что знаю, как быть с этим, не уверен, что могу оставаться на этой работе после того, что сотворил. Мне не нужно её понимание или прощение. Я не собираюсь извиняться. Я её ненавижу. Но я так же знаю, что не имел права этого делать. И что я должен понести за это наказание. Так будет честно. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, но понимаю, что сказать мне попросту нечего. Не хочу с ней говорить. Ну, почему, черт возьми, она не могла просто взять этот чертов кофе и не трепать мне нервы? Могло ли вообще что-то сложиться иначе? Надо сказать Дэррену. Да, надо сказать, пусть знает, к чему готовиться, потому, что его это так или иначе тоже заденет. Это ведь будет удар по репутации его клиники. Нанимает на работу насильников. У него не очень хорошо с подбором персонала, да?

Нужно было сразу уйти. Я не хочу с ней разговаривать. Да и о чем? Отчасти я просто боюсь, что увижу, как она плачет. Не хочу чувствовать себя ещё более виноватым, не хочу сопереживать ей, она меня злит. До сих пор ощущаю это раздражение, пусть и не так явно. Но в глазах Перри не стоят слезы. Она смотрит не так, как я ожидал. Как будто то, что произошло, вообще никак не неё не повлияло. Или она очень хорошо это прячет.
Чуть морщусь, когда она бьёт меня по лицу. Заслуженно, что уж там, да и даже как-то слишком слабо, уверен, она могла бы ударить сильнее. Нет сил с ней спорить. Такое чувство, что с полицией и судом разговаривать будет проще, чем с ней. Не понимаю, какого чёрта она делает, чем вообще руководствуется. Ощущаю себя совершенно растерянным, когда она вдруг целует меня. Нет, серьёзно, что с ней вообще такое?
Я будто цепенею, наблюдая за тем, что делает Кокс дальше. Так и хочется спросить, нормальная ли она? Человек вообще? Это совершенно точно не адекватное поведение в такой ситуации. Забиться в угол и плакать, постараться отстраниться от меня, может, даже напасть, ударить, попытаться отомстить, донести в полицию, что-нибудь из этого я бы точно понял, но вместо этого она встаёт передо мной на колени и я не могу сдержать стона, когда чувствую, как она обхватывает мой член губами, скользит по нему пальчиками, ласкает языком. С ней явно что-то не так. Я ей нахамил в ответ и она согласилась выпить кофе. Я её изнасиловал - а сомневаюсь, что это можно назвать как-то иначе - и она хочет продолжить? Тот, кто налаживал схемы в её голове явно не сверялся с привычными нормами поведения для людей. Не уверен правда, была ли это мать природа или какой-то злобный гений, собирающий в лаборатории андроидов.
Полагаю, спрашивать её о том, какого черта она делает - занятие максимально бессмысленное. Она ведь никогда не отвечает на вопрос нормально. Засыплет оскорблениями, а по делу вообще ничего не скажет. Уверен в том, что всё это совершенно ненормально.
Но я не пытаюсь её остановить. Я же не идиот. Кто же от такого отказывается? Опускаю ладонь ей на волосы, собирая в кулак, слегка притормаживая, а затем направляя её. Если честно, не думал о том, что хочу с ней переспать, наверное, с самой первой минуты знакомства мысли как-то вообще не тем были заняты, но сейчас я не мог противиться этим желаниям.
Я отдаляю девушку от себя, поднимая на руки и прижимаю к стене, вновь завладевая её губами. Толкаюсь внутрь, шумно выдыхая и начинаю двигаться внутри, набирая довольно быстрый темп. Сейчас я чувствую, что она возбуждена, хотя, в любом случае, не уверен, что смог бы быть с ней более нежным. Это же Перри, чёрт её подери, она вызывает во мне бурю эмоций, но я уверен на все сто, что среди них не найдётся места нежности. Крепче сжимаю пальцами её бёдра, оставляя синяки на коже и чувствуя, как ощущения нарастают, отзываясь жаром внизу живота и проносясь мурашками вверх по позвоночнику, когда я снова кончаю внутрь, продолжая придерживать Перри у стены.
- Всё ещё хочу тебя убить, - произношу хриплым шепотом, улавливая её взгляд, - но теперь, может, немного меньше.
Я опускаю Перри вниз, придерживая её за талию. Не знаю, если честно, как быть дальше. Она не хочет, чтобы я уходила? Она собирается писать заявление? Как вообще расценивать её поведение? Как мне с ней теперь разговаривать? Впрочем, полагаю, прямо сейчас лучше вообще ничего не говорить. Ей не помешает время всё это переварить. Так что я наклоняюсь к девушке, бегло целуя её в губы, а затем выхожу из ординаторской. Надо будет прислать уборщицу, чтобы здесь навела порядок, потому, что едва ли Перри сама станет протирать пол от пролитого кофе, да и я тоже не собираюсь.
Я стараюсь её избегать по возможности. Где-то в середине дня просто ставлю перед ней новый стаканчик с кофе, пока она разговаривает с кем-то у стойки регистратуры и ухожу, пока про моё существование не вспомнили.
И всё же, я не собираюсь избегать её теперь всё время, хотя, сдаётся мне, она сама бы от такого варианта не отказалась. Не сомневаюсь в том, что найду девушку в ординаторской после её смены. Она всегда остаётся здесь допоздна, не уверен вообще, что она ходит домой. Это как-то ненормально, но говорить я, конечно, планирую не об этом. Я открываю дверь и опираюсь плечом и о косяк, так, чтобы перекрыть выход, на случай, если она решит просто сбежать от меня, как я сам это делал целый день.
- Я тебя подвезу, - я не спрашиваю, потому, что даже не сомневаюсь, что получу отрицательный ответ, - надо поговорить.

Да в смысле, блин, куда? Я даже замираю в ступоре. Куда можно поехать после двойной смены? Уж точно не в диснейленд. Полагаю, самый разумный ответ здесь был бы "домой", но судя по дальнейшим словам Персефоны, нет смысла уточнять к ней или ко мне, потому, что она явно вернулась в свой прежний режим. Как будто ничего и не было. И ведь мне бы не тупить, в самом деле, согласиться с этим и уйти. Если она не собирается писать на меня заявление, лучше отойти и не трогать её от греха подальше. Но проблема в том, что я-то это из головы выкинуть не могу. И мне не кажется, что всё обстоит так же, как было вчера или ещё раньше.
- Домой, - сухо отвечаю я, проходя в комнату, чтобы дать ей понять, что не собираюсь прислушиваться к предложению говорить с той стороны двери. Вообще, я мог бы, и мог бы говорить так, что она всё равно бы меня услышала, но тогда мог бы услышать кто-то ещё, а этого мне совершенно точно не хочется.
- В моей инструкции для глупых сообщается, что врачу требуется полноценный отдых, потому, что уставший врач совершает больше ошибок. Ты же не хочешь, чтобы от этого страдали пациенты?
Зачем я её вообще спрашиваю? Она же скажет, что она и здесь неплохо отдыхает. Но это совершенно точно не так. Мало того, что ординаторская в принципе не для проживания здесь предназначена, так ещё и на полноценный сон тут рассчитывать не стоит. И она должна знать это не хуже меня. Но непременно выдаст что-нибудь вроде того, что она даже после бессонной недели будет менее опасна для пациентов, чем любой другой крепко выспавшийся врач. Может, не в таких формулировках, но с таким посылом. Самомнение у неё - будь здоров.
Я стягиваю с неё плед. Не намерен позволять ей оставаться здесь. Но словами её ведь не убедишь, верно? Так что я просто поднимаю девушку на руки и направляюсь на выход. Если ей надо было переодеться или что-то взять с собой, то могла воспользоваться предложением просто поехать со мной. Но она ведь отказалась, так что это её проблема. И вариант, где она не хочет никуда идти - тоже её проблема.
- Понятия не имею, где живёшь ты, так что мы поедем ко мне, - сообщаю я девушке, вынося её из ординаторской. Казалось бы, после того, что было с утра, не самая лучшая идея вновь демонстрировать своё физическое превосходство, но да, я собираюсь воспользоваться тем, что даже если она будет брыкаться и выворачиваться, это всё равно не помешает мне её вынести из здания. И, надеюсь, поток оскорблений, которые она сможет говорить мне прямо в ухо меня тоже не остановит. В последнем, если честно, не уверен, но собираюсь держаться сколько смогу. В идеале запихать её в машину, заклеить рот скотчем и не отклеивать до тех пор, пока не приедем домой. Ну, или вколоть успокоительное. Но для этого пришлось бы вернуться в палату, а тогда был бы риск, что она вырвется и убежит, она же в симбиоз с этим зданием вошла, их никак нельзя разлучать.
- Тебе нужен нормальный ужин, душ и крепкий сон.
Она мне потом за это ещё сама спасибо скажет. Ну, или не скажет. Она вообще умеет быть благодарной? Пока что у меня ощущение, что нет. Есть подозрение, что это абсолютное воплощение зла, но так ведь не может быть? Должно же быть в ней что-то адекватное? Просто, видимо, до этого сложно достучаться и едва ли я смогу сделать это за один день. Но проблема не в этом, а в том, что я в принципе не знаю, хватит ли у меня на это терпения. И вместе с этим понимаю, что если оставить всё как есть, то случившееся утром покажется ещё цветочками, потому, что я, как оказалось, способен на весьма импульсивные, непродуманные и опасные для окружающих поступки. Ей бы не выводить меня из себя, но так ведь она продолжит, я даже не сомневаюсь. Она меня не боится, так что не остановится. А лучше бы боялась, потому, что даже я сам себя боюсь. Ну, или, точнее, того, что могу сделать под её воздействием.
- И нет, я не считаю тебя своим другом, боже упаси от таких друзей, - я чуть морщусь, - просто пытаюсь помочь тебе помочь мне не убить тебя. Оставлять всё так, как есть - вообще не вариант. Мне казалось это и без того понятно. Но Перри, очевидно, всё вполне устраивает. Поэтому никакой инициативы от неё ждать не приходится. Ладно, ничего, я могу быть крайне упрямым.

- Ходят слухи, что нормальные люди делают это у себя дома.
Вот как знал, что она так скажет. Да, она хороший врач, может, лучший в этой больнице, но самомнение у неё о себе такое, словно она сам господь бог. Откуда это вообще взялось? Знаю, что многие хирурги, если не все, очень уверены в себе, отсюда не сложно сформироваться самовлюблённости, но должен же быть какой-то предел этому? Она всегда такая была? Ну, до того, как поступила на медицинский и стала врачом? Просто любопытно, она так же выеживалась пока была кнопкой, бегающей под стол. Ходила и заявляла, что она - самый умный ребёнок в детском саде, потом в школе и далее по нарастающей? Не удивлюсь, если в роддоме она в первый день орала не потому, что есть хотела, а потому, что хотела поставить всех в известность, что она - самый лучший младенец в этой больнице, а то и в штате. Впрочем, чего мелочиться-то? Во всём мире! Она же такая. Ну, по крайней мере именно так о себе Персефона и думает. Не устаю этому поражаться. Неужели в ней нет ни капли естественной для человека самокритичности? Впрочем, не исключено, что она какой-нибудь робот или пришелец, замаскировавшийся под обычную девушку.
- А ты заставь, - предлагаю я Кокс, когда она принимается угрожать и требует вернуть её на место. Это даже смешно. Я вижу, что она устала, что сил на сопротивление у неё особо нет. Да и это не удивительно, она же не спит по нормальному, так и нервный срыв заработать недолго. Мне бы этому радоваться, потому, что если её не будет на рабочем месте, то я, наконец, смогу вздохнуть спокойно, но вот как-то не выходит. Не знаю, зачем мне это, но хочу, чтобы она нормально поспала. Может, хочу верить, что её стервозность вызвана постоянной усталостью, ну или хоть чем-то, что вообще возможно устранить.
- О, да, - хмыкаю я, - я просто в ужасе.
Сейчас её угрозы даже кажется мне смешными и не вызывают во мне прежней злости. Полагаю, потому, что она уставшая и сонная и максимум, что она смогла - ущипнуть меня за руку. Неприятно, конечно, но могла бы и по сильнее. Она выдохлась, устала, а потому больше не похожа на мегеру. Скорее на маленькую и очень злую чихуахуа. Звук громкий, а реальной угрозы никакой. Я верю, что потом она непременно мне это припомнит и действительно примется портить мне жизнь, в этом я не сомневаюсь, но прямо сейчас всё это звучит слишком неубедительно, чтобы злиться на неё или уж тем более бояться. А я её в принципе не боюсь. Ненавижу, бешусь из-за неё, но не боюсь уж точно. Впрочем, сейчас даже ненавидеть не могу.
Я усаживаю девушку на переднее сиденье и пристёгиваю, под продолжающийся возмущённый бубнёж.
- Ты сейчас такая милая, - я ловлю её пальцами за подбородок и разворачиваю к себе, - просто прелесть, - тянусь к девушке, чтобы поцеловать её, но, судя по тому, как она бормочет, она уже не в состоянии ни на что реагировать, так что я целую её в уголок губ, затем закрываю глаз и отъезжаю от клиники.
Мне ехать недалеко. Я, как нормальный человек, нашел жилье поближе к работе, чтобы в пробках часами не стоять и не офигевать по пути домой после долгой смены. Персефона, в принципе, тоже, экономит время. Но жить в госпитале? Подняла бы тогда уж в разговоре с Дерреном вопрос об общежитии для сотрудников. Он человек не равнодушный, а она умеет командовать, выбила бы себе комнату, спала бы там по-человечески, а не вот так, свернувшись калачиком на ушатанном диване или продавленной кушетке. Они не особо старые, просто на них ложатся все, кому не лень, во всём, чем захотят, иногда даже кажется, что по ним скачут. В любом случае, я не считаю сон в ординаторской нормальным отдыхом.
Я загоняю машину во двор, открываю все двери, а затем заношу Перри в дом. Возвращаюсь, чтобы всё закрыть. Полагаю, все эти действия остаются для неё незамеченными, потому, что девушка продолжает спать всё в том же положении, как я её и устроил, когда я возвращаюсь. Я снимаю с неё туфли, расстёгиваю блузку, снимаю юбку. Да, спит она действительно крепко. Я, конечно, стараюсь делать всё аккуратно, но, полагаю, другой человек давно бы уже проснулся от моих действий. Но она действительно страшно вымотана. Я избавляю девушку от белья, и, признаться, весь этот процесс полон дикого искушения, но я не хочу так. Это не интересно. Вся суть в том, чтобы она понимала, что происходит, иначе, с тем же успехом, можно ублажать себя своей рукой.
Я надеваю на неё свою футболку, устраиваю поудобнее на постели, накрываю одеялом и плотно задергиваю шторы, прежде, чем принять душ и устроиться рядом. У меня есть гостевая комната, даже не одна, и диван есть, на крайний случай, в общем, я мог бы без проблем найти другое место для неё или для себя, но я не хочу. Уверен, что замечу, когда она проснётся, по её возмущенным воплям. А когда это произойдёт, я определённо найду способ её заткнуть. Я хочу с ней поговорить, но сперва её придётся успокоить. И, очевидно, я нашел способ хотя бы на время смягчать её бешенную натуру.

На самом деле я уже просыпался. Даже садился, сидел рядом, ждал, что она проснётся. Но ведь если она встанет, когда меня не будет рядом, то почти наверняка просто сбежит, а меня такой вариант не устраивает. Поэтому я немного посидел и лег спать обратно. И всё же я не рассчитывал, что Перри встанет и уйдёт так тихо, что я даже ничего не услышу. По итогу, правда, я просыпаюсь от того, что она забирается на постель. Следом за тем до моего слуха доносится её крайне недовольный голос. Я приоткрываю один глаз, чуть вскидывая бровь в вопросе и уставляюсь на неё. Серьёзно, она ещё и недовольна? Наконец, за черт знает сколько, смогла выспаться и будет мне что-то предъявлять.
- Они в заложниках, - сонно сообщаю я девушке, пока особо не спеша шевелиться, даже второй глаз не открываю, - захочешь получить их обратно - попробуй поговорить со мной по-человечески.
Глупое предложение, конечно, с ней это не сработает. Но попытаться ведь стоит? Пусть потом не говорит, что я не сделал всё, что мог. Очень даже сделал, но с ней, похоже, все вопросы можно решать разве что посредством применения физической силы. И вот если она это не прекратит, я именно так и поступлю. Не уверен, будет ли мне на этот раз стыдно, потому, что в прошлый раз она отреагировала так, словно ничего плохого не произошло, и была так убедительна, что, если честно, я сам, волей-неволей, начинаю думать, что это в порядке вещей. Ну, не по отношению ко всем вообще, с обычными человеческими женщинами такое не прокатит, но Перри-то особый экземпляр.
- Начинаем утро с комплиментов? - улыбнувшись, уточняю я у Кокс, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. Мне всё равно, что она там говорит, пусть думает, что я услышал только часть про "ясноглазого", и, как по мне, это вполне звучит как что-то приятное, и её попытки спрятать всё это за последующими оскорблениями не сработают. Не сейчас. В любое другое время - да, но в данный момент она стоит у меня в постели, без белья, в одной моей рубашке, с растрёпанными волосами. Как, чёрт возьми, можно вообще её всерьёз воспринимать?
Я жду, пока она договорит, не перебиваю. Есть мысль, что если я вклинюсь и не дам договорить ей её реплику, она просто зависнет, как старый компьютер, на котором передвинули мышку на пиксель левее или же у неё из ушей повалит пар. В любом случае, я даю ей возможность выплеснуть её возмущенную тираду полностью. Дожидаюсь, пока девушка замолчит, делая вид, что очень внимательно слушаю, а затем резко поднимаюсь, подаваясь вперёд. Хватаю Кокс за талию и валю на постель.
Ловлю её руки, прижимая к постели и расталкиваю её ножки коленом, прижимая девушку к матрасу всем своим весом.
- Я полагаю, что, вопреки твоим ожиданиям, мы все люди, хотя, конечно, на счет твоей расы сомнения всё же есть, но, так или иначе, тебе, как и мне, требуется отдых. А именно полноценный сон в удобной постели, где никто не может дернуть тебя в любой момент,- сообщаю я девушке. Я говорю довольно быстро, потому, что я не хочу, чтобы она меня перебила. Возможности ей ответить я предоставлять не собираюсь. И чтобы убедить в том, что мне искренне всё равно, чем она может парировать, я впиваюсь в губы Персефоны с поцелуем. Нагло толкаюсь языком внутрь, крепче сжимаю её руки за запястья и шумно вдыхаю её запах. Похоже, она была в душе, её тело разгорячено, от неё чертовски вкусно пахнет и я хочу прикоснуться к ней везде. Я не разрываю поцелуй, просто подтягиваю её руки выше, чтобы перехватить одной рукой, а второй раздёрнуть на девушке рубашку. Я спрятал её бельё не так уж и далеко, если бы хотела, то обнаружила бы в шкафу, но она не искала, из чего я делаю вывод, что она хотела того, что происходит сейчас, просто не в её правилах признавать подобное. Вчера она была совершенно не против, не вижу причин для того, чтобы сегодня она реагировала на меня иначе.
Прикасаюсь ладонью к её груди, сжимая сосок между пальцами и всё же отвлекаюсь от её губ, чтобы опуститься ниже и провести языком по её груди. Вожу им вокруг её соска, прежде, чем вобрать его губами внутрь, слегка прикусывая и продолжая дразнить. Я, конечно, думал о том, что, возможно, ей просто не хватает секса в виду более чем очевидного отсутствия личной жизни, но не думал, что это может быть настолько буквально. Что же, если из-за этого нашей клинике станет дышаться хотя бы чуточку полегче, то я вполне готов приносить себя в жертву на регулярной основе. Тем более, что это помогает мне самому избавиться от нестерпимого желания шарахнуть её чем потяжелее.

- Думаю, тебе не захочется. У тебя ведь репутация грозной начальницы, а они в таком виде по улицам не шастают, - я поджимаю губы и неодобрительно качаю головой. В целом, выглядит она, на самом деле, отлично. Ну, может, волосы стоило бы всё-таки уложить, а в остальном подобный наряд ей скорее в плюс, нежели в минус. Вся эта её строгая одежда порой мешает заметить, что она ещё и чертовски привлекательная женщина, ну и, разумеется, сама Персефона отлично работает над тем, чтобы быть символом устрашения, а не объектом желания. Словом, я считаю, что для её имиджа просто недопустимо дать понять, что она может быть похожа на обычную смертную женщину, иначе потом слухи пойдут, за спиной шептаться начнут, выдумывать что-то посмеиваться, а там недалеко и до того, чтобы вовсе перестать её бояться. Разве она такое допустит? Хотя, конечно, с учётом её агрессивности я наметил какой-то уж слишком сказочный план. Разве может быть что-то в этом мире, что её угомонит? Полагаю, одной прогулки в моей рубашке по городу для этого всё же будет недостаточно.
- Так или иначе, ты мне его уделяешь. И очень много, - кивая в такт своим словам, отвечаю я девушке. Она постоянно со мной препирается. Ну, то есть буквально не упускает ни одной совбодной минутки, чтобы не полить меня грязью. Даже если мы в операционной, а в её руках скальпель, она всё равно умудряется меня пилить. К моему сожалению и к счастью для пациентов это совершенно не мешает ей работать, а хотелось бы, потому, что тогда был бы шанс, что она всё же замолчит. Но мечтать не вредно. Тем не менее, я явно привлекаю её внимание и глупо говорить о том, что я его не стою. Если это так, то почему она вспоминает обо мне так часто?
- С ней всё в полном порядке, ты не в силах меня унизить, - сообщаю я девушке. Она может думать, что оскорбляет меня, но это не так. Да, Перри, бесспорно, мастерски выводит меня из себя, буквально доводит до точки кипения, причем даже особо не напрягаясь. Но, тем не менее, если она и правда думает, что хоть сколько-нибудь заставила поколебаться мою уверенность в себе, то она либо сильно переоценивает свои возможности, либо недооценивает меня. Да, я знаю, что пара сотрудников уволилась, кое-кто попросился работать с другим доктором, остальные прячут взгляды и отмалчиваются, потому, что, бесспорно, работать с ней - настоящая пытка. Но если ей и удавалось кому-то убивать самооценку, то круто, конечно, но со мной этот фокус не прокатит. Я слишком хорошо осведомлён и о своей привлекательности и о том, что я - хороший специалист. Она может говорить иначе, но меня это не волнует. Потому. что, возможно, волновало бы, если бы я вообще был единственным, кто подвергается насмешкам с её стороны. А так очевидно же, что по её мнению все вокруг бесхребетные и бездарные неучи с руками, растущими пониже пояса, а так просто быть не может. Следовательно, нет никакого смысла прислушиваться к тому, что она говорит. По крайней мере вне операционной. И если не воспринимать на свой счёт я могу, то вот не раздражаться не выходит. Не пойму, почему она не в состоянии заткнуться и хотя бы пару минут не осыпать кого-то ворохом колкостей и унижений? У неё режима тишины не существует в принципе? Хотя, ладно, я за ней немного наблюдал, она не особо много во сне разговаривает, но это единственное время, когда она и правда может не раздражать. Милая, когда спит - как по классике - зубами к стенке.
Я приподнимаюсь, заглядываю ей в глаза после того, как она снова пытается мне угрожать. И именно что пытается, потому, что, очевидно, сейчас ей сложно сосредоточиться на ненависти ко мне.
- Буду ждать этого с нетерпением, - обещаю я девушке, снова затыкая её поцелуем. Толкаюсь в неё. Нетерпеливо, грубо, зная, что она уже завелась и хочет продолжения не меньше меня. Не знаю, чего я так долго тянул. Думаю, если бы мы переспали сразу, как она устроилась в клинику, то нам было бы проще выносить друг друга. Мне по крайней мере уж точно, на счёт Перри я не уверен - её, кажется, всё и так целиком и полностью устраивало. Но ничего, теперь я знаю, как с ней нужно действовать. Стоит закрепить пройденный вчера материал. Похоже, ей нравится грубый секс, так что не стану её разочаровывать. Я двигаюсь быстро, резко вколачивая себя в её тело. Отстраняюсь, потому, что поцелуй поддерживать становится сложно. Продолжаю удерживать её руки, нависая над девушкой. Я смотрю на неё. Хочу видеть её лицо, хочу запомнить его таким, с прилившей от возбуждения кровью к щекам и губам, распахнутым в томном выдохе, чтобы вспоминать об этом каждый раз, как она начнёт на меня кричать. Надеюсь, это поможет хоть как-то сбавлять градус ненависти к ней. Потому, что сейчас, кажется, я ненавижу её чуточку меньше. Возможно, потому, что вымещаю всю эту злость в каждом грубом толчке, возможно, потому, что чувствую, что имею над ней власть и это лишает веса её слова. Не знаю. Так или иначе, мне нравится её трахать.
Я чувствую, как она вздрагивает, достигнув оргазма. Отстраняюсь, не потому, что собираюсь дать ей передышку. Вовсе нет, я планирую продолжать. Переворачиваю девушку на живот, заламываю руки назад. Это не обязательно, но я хочу, чтобы она чувствовала, что власть сейчас у меня. Это действительно важно.
- Расскажешь, как планируешь меня раздавить? - склонившись к её ушку, уточняю я у девушки, прежде, чем снова толкнуться внутрь.

- Не убедительное оправдание. Поработай над ним, - предлагаю я девушке. Пытается показать, как ей плевать на меня, как сильно она меня ненавидит? Поразительно просто. Она правда думает, что всё ещё звучит убедительно, когда прижата мной к кровати, когда уже намокла от моих действий? Для меня вот вообще нет. Звучит именно что как отговорка, неспособность принять действительность, в которой она не так уж и плохо ко мне относится. Что уж там, я, очевидно, ей очень сильно нравлюсь, ведь будь это иначе, едва ли она стала бы спускать мне с рук подобное отношение. Наверняка потому она меня и доставала, ведь едва ли к моей работе можно придраться. Но она всё равно это делала. Так же в школе мальчишки задирают девчонок, чтобы привлечь внимание. Но да, мы уже давно не школьники и она не мальчик, но суть остаётся точно такой же. Не в её природе просто подойти и сказать кому-то, что он нравится. Потому она донимала меня, чтобы заставить меня сделать то, что я в итоге и сделал. А теперь, конечно, она должна продолжать поддерживать свой образ недоступной и агрессивной суки, иначе, наверное, мир пополам расколется.
- Кто ещё тут что-то признать боится, - усмехаюсь я в ответ на её слова. Обвиняет меня в своих же слабостях? Не получится. Это работает только когда моя злость копится и мне некуда её деть. А сейчас я очень даже успешно направляю её в секс. Правда пока что ощущение, что только я сбрасываю напряжение, а она лишь сильнее заводится, потому, что не сбавляет оборотов. Может, ей мало того, что есть? Ей нужно больше? Чёрт, это даже заводит. Теперь мне просто из принципа хочется вымотать её так, чтобы она потом на ногах стоять не могла.

- Абсолютно всё, что только пожелаю, - отвечаю я ей, снова толкаясь в неё. Грубее, чем до этого, словно ей было мало. А так и есть. Пока у неё хватает сил огрызаться и хамить мне, очевидно, я недостаточно хорошо постарался. Но ничего, я приложу все усилия, чтобы исправить ситуацию.
Это не просто громкие слова, я буду делать всё, чего мне хочется, так что обычным сексом и парой поз, как в прошлый раз, мы не ограничимся. Не пущу её сегодня на работу, пусть хоть по голове мне пройдёт. Как максимум - дам телефон, чтобы позвонила Деррену и предупредила об отсутствии. Пусть хоть с кулаками на меня кидается, а не отпущу. Ей нужно уметь отдыхать. Ну, и мне нужно время, чтобы как следует с ней развлечься.
Чувствую, как возбуждение подкатывает, подобно резкому всплеску, ослепляя, разносясь наслаждением по каждому уголку тела. Кончаю в неё с громким стоном, отпускаю, переворачиваясь на спину и ложась рядом.
- И так, - сообщаю я девушке, облизывая губы кончиком языка, - ты, вроде, собиралась рассказать о том, как меня уничтожишь, да? - уточняю я у Перри, потянувшись к ней рукой. Касаюсь, гладя по щеке, по волосам, а затем сжимаю их в кулаке, притягивая её ближе к себе. - У меня встречное предложение, - сообщаю я девушке, чуть щуря глаза.
- Ты замолчишь.
Я касаюсь рукой своего члена, заставляя его снова отвердеть и подняться. Не отпускаю её, потому, что в принципе не собираюсь дать ей возможность увильнуть.
- Открой рот, - приказываю я ей, прежде, чем приблизить её лицо, заставляя взять в рот свой член. Направляю, заставляя опуститься и сразу взять целиком. Не комфортно, знаю, но кто тут вообще говорит о комфорте? Человек, который при любой удобной (и неудобной тоже) возможности брызжет ядом? Нет уж, как она со мной, так и я с ней. Всё честно. Никакого сочувствия, никаких нормальных отношений. Просто секс. Только она сношала мне всё это время мозг, а я буду трахать её в самом буквальном смысле. И пусть только попробует поспорить относительно того, что мой вариант приятнее. Как минимум это доставляет удовольствие обоим, а не только ей.
К сожалению, в операции так её заткнуть не выйдет, но ничего, за её пределами, пусть помнит, что я буду воспринимать её оскорбления как предложение зажать её в сестринской и как следует трахнуть.
Не ослабляю хватку на её волосах, заставляя девушку двигать головой в удобном для меня темпе. Только иногда приостанавливаю её, давая возможность шумно вдохнуть носом, а затем продолжаю снова. В конце концов, убить я её пока что больше не хочу. А вот придушить - да, вполне. Потому, что меня заводят такие вещи.

А я по её мнению не настоящий врач? Поразительный она человек. Все вокруг неё, кто не она сама - не достойны называться врачами. Она своим учителям так же хамила? Сходу такая наглая была или это пришло с опытом? Боюсь, если спросить её - правды она мне всё равно не расскажет. Залезть что ли в документы, да выяснить, где она проходила интернатуру? Пообщаться с её преподавателями и коллегами, да накопать на неё какой-нибудь компромат... Да, пожалуй, в следующий свой выходной я именно этим и займусь. А становиться врачом, чтобы угодить ей я не буду. Мне нравится быть анестезиологом, я пошел на эту профессию не потому, что не смог пробиться в другое место. Я в целом именно туда и метил и по итогу устроился даже лучше, чем рассчитывал. Да и если по хорошему, я прекрасно понимаю, что это вообще не важно - кем бы я ни работал, я она бы всё равно на меня наезжала. Просто предлог бы другой использовала. Она с родственниками больных так же разговаривает? Я не слушал, но складывается впечатление, что не унижая окружающих Перри общаться не умеет в принципе.
- Ты слишком много о себе думаешь, - я дергаю губами в улыбке. И это действительно так. Да, она отличный специалист, с этим никто не спорит. Но, как по мне, Никакие достижения в профессиональной сфере не дают никому права на то, чтобы вести себя как настоящая сволочь. Само собой, я бы предпочёл, чтобы в случае чего меня лечила она, а не кто-то, кто будет со мной обходителен, но ей самой не обидно, что к ней обращаются только как к машине, которая режет людей, а как с человеком никто и знаться-то не хочет? Потому, что я искренне сомневаюсь, что у Персефоны много друзей. Есть ли они вообще? Я не думаю, что за пределами клиники она превращается в обычного, нормального человека. Это крайне маловероятно. А если так, то почти наверняка нет у неё никого.
Она отлично зарабатывает, она успешна, к тому же она хирург - очень благородная и ответственная профессия, многих можно впечатлить только этим, а Кокс ещё и чертовски хороша собой. Но отчего-то у неё нет мужа или хотя бы парня. А всё почему? Да потому, что никто её такую не выдержит, вздёрнется просто. Я бы точно вздёрнулся, ну, или уволился бы из клиники, если бы не нашел решение проблемы. Ответ всегда есть, нужно просто приложить силы, чтобы его найти. И в случае с Персефоной он оказался крайне нестандартным. Но, что уж там, мне определённо нравится то, что между нами происходит.
Наконец, она замолкает, и, кажется, секс - это вообще единственный вариант, при котором такое возможно. И ведь меня это устраивает. Когда она молчит с моим членом во рту это даже лучше, чем когда она просто молчит. Я хрипло выдыхаю, прикрывая глаза от наслаждения. Продолжаю направлять её, пока ощущения не достигают пика. Я кончаю ей в горло, отдаляя девушку от себя.
Я переворачиваю её на живот, наваливаясь сверху. Касаюсь губами плеча Персефоны, слегка прикусывая, чтобы оставить следы на коже. Поднимаюсь к её ушку.
- Как на счёт свидания? - интересуюсь я у неё, проскальзывая рукой под тело девушки, чтобы надавить пальцами на клитор.
- Нормальное такое свидание, в ресторане, с цветами. Ты в милом платье и без белья, - я слегка сдавливаю мочку её ушка.
Да, у меня тоже есть козыри в рукаве. Мне не так уж и нужно это свидание, секс меня интересует гораздо больше, но я прекрасно понимаю, что её возмутит и оскорбит то, что я вообще допустил мысль о том, что она могла бы пойти со мной на свидание и вести себя как обыкновенная девушка! Словно в этом есть что-то ужасное. Уверен, для Кокс это именно так. И мне интересно, поймёт ли она, что я издеваюсь или же решит, что я просто охренел? В целом, меня устроят оба варианта.
А для того, чтобы не дать ей слишком сильно разглагольствовать на тему того, что мне стоит приобрести губозакатывательную машинку, я решаю снова её отвлечь. Да, конечно, это не совсем честно, потому, что я не победил её в споре, я просто не дал ей ответить, но какая к чёрту разница, если последнее слово будет за мной?
Я упираюсь головкой члена в тугое колечко мышц, растягивая её и неспешно погружаясь внутрь. Он ещё влажный, так что смазки достаточно, чтобы проникнуть в неё. Она чертовски тугая, так что я выдыхаю, рыча от наслаждения. Просто чудесный день, чёрт возьми. Я бы начинал так абсолютно каждый, но, боюсь, её бешеный темп работы и точно такой же нрав не дадут мне такой возможности. Так что я планирую наслаждаться этим, пока могу.

В сущности, на другой ответ я и не рассчитывал. Ну, разве что, ожидал, что он будет куда больше приправлен личными оскорблениями и посылами в пешее эротическое, и, почти наверняка, было бы приправлено ещё и шутками о моей несостоятельности как мужчины, если бы в этот же момент я не убеждал её в обратном. Видимо, я и в самом деле здорово её отвлекаю, раз она не смогла сформулировать нормальное оскорбление. Так что что бы она себе там ни думала на этот счёт - я точно знаю, что этот раунд за мной. Было бы приятнее, конечно, если бы и Перри это признала, но не знаю, возможно ли это в принципе.
Я продолжаю ласкать её, неспешно набирая темп. Не хочу ей навредить, мне нравится секс с этой безумной, так что я хотел бы, чтобы он повторился снова. Немного опасаюсь, что если сделаю что-то не так, то её расположение ко мне сменится с милости на гнев, но только совсем немного, потому, что я уже явно успел уловить, что она ненормальная не только в плане работы. Ну кто, чёрт возьми, потребовал бы продолжения после изнасилования? А первый раз с ней был именно таким, она ведь ни на что не намекала, ни о чем меня не просила, она этого не ожидала, да и я, если честно, тоже. Просто, видимо, подсознательно решил, что это лучший вариант, чем придушить её к чертовой матери. И я рад, что всё сложилось именно так, потому, что вместо того, чтобы сидеть в тюрьме за убийство - за которое меня бы не оправдали, даже если бы судья был бы знаком лично с Перри и потом пожал бы мне за это руку - у меня превосходный секс. Да, мне действительно очень хорошо с ней. Я нередко снимаю женщин на одну или пару ночей, но, как правило, это и в половину не так хорошо. Наверное, потому, что почти всегда я их не знаю, я осторожничаю, во всех смыслах, а с Перри я удовлетворяю не только физическое удовольствие, и уж если на то пошло, я не особенно нежен с ней, и я люблю именно такой, жесткий секс. Плюс, думаю, не меньше трети, может, даже половину удовольствия составляют мысли о том, что я трахаю стерву, которая трахала мне мозг с момента появления в клинике. Это месть в чистом виде и я боюсь, что этого не может быть слишком много. Уверен, что физически я выдохнусь гораздо быстрее, чем буду полностью удовлетворён морально. У меня неплохая выдержка, но даже у меня есть предел.
Чувствую, как она вздрагивает, достигнув оргазма, словно в очередной раз доказывая, что ей нравится, когда я грубо с ней обращаюсь. Я отдаляюсь, становясь на колени и притягиваю девушку к себе за бёдра, заставляя встать на четвереньки. Шлёпаю её по ягодице, оставляя яркий отпечаток своей ладони на упругом полушарии, сжимаю пальцы на её бёдрах, начиная толкаться навстречу сильнее и быстрее, чем до этого. Она уже расслабилась, думаю, осторожничать и дальше и излишне. Но, кажется, мне не хватает ещё кое-чего до полного блаженства. Я тяну девушку за волосы назад, заставляя подняться и прижаться ко мне спиной. Сжимаю одной рукой её горло, слегка придушивая, а пальцами второй толкаясь в её рот и наслаждаясь тем, что она принимается послушно их посасывать. Ещё немного и я чувствую, как ощущения достигают своего пика. Я кончаю в неё, хрипло выдыхая ей на ушко. Затем отпускаю, позволяя рухнуть на постель и устраиваюсь рядом, закидывая руки за голову.
- Ну, так что там не так было с моим выбором профессии? - уточняю я у девушки, ехидно улыбаясь. Мне нравится спрашивать её так, словно я пропустил мимо ушей всё, что она говорила.
- И, я не расслышал, что ты там бормотала. В какой ресторан пойдём?
Сейчас, конечно, я совершаю глупость, давая ей возможность переиграть этот раунд и ответить как подобает, но, если честно, в данный момент мне плевать. Меня заводит её хамство, а точнее оно меня злит и уже злость вызывает во мне острое возбуждение. А я не планирую отпускать её сейчас. Как минимум, у меня точно есть силы на ещё один заход, а там посмотрим, как пойдёт. Я хочу её умотать. Она, конечно, взмокла, как и я, но не похоже, чтобы она готова была отрубиться от усталости, а значит, как только я от неё отстану, Перри соберётся и побежит на свою любимую работу. Чёрта с два я ей сегодня это позволю.
- Иди сюда, - я тяну её за руку, взяв чуть повыше локтя и заставляю усесться сверху.
- Давай, сделай мне приятно. Скажи, что я хороший врач, - я едва сдерживаю смех. Мне не требуется её признание. Я знаю, что я хорош в своей сфере. Просто это последняя капля, прежде, чем перейти к продолжению. Немного специфическая прелюдия, но Перри тоже не типичная девушка, так что всё честно.

- Я тебя по голове, вроде, не бил. Что, всё, старость, провалы в памяти начались? - интересуюсь я у девушки, изогнув брови в вопросе. Знаю я, что она думает. Что моя работа - не работа вовсе. Но если бы анестезиологи и в самом деле были не нужны, такой профессии не было бы в принципе. Но, полагаю, смысла объяснять ей нету, как и то, что будь это так просто и бездарно, как она об этом думает, на это учиться не приходилось бы, можно было бы предложить уборщице на пол ставки подбрабатывать. Но разве же это для неё аргумент? Только врачи достойны признания, ну, в сравнении с другими профессиями. Но в сравнении с ней этого не достоин вообще никто, так что нет никакого смысла пререкаться. И ведь всё равно буду! Потому, что злит то, что она смотрит на всех свысока, в особенности, что она относится так ко мне, при том, что я не сделал ничего плохого, да и не лажал нигде. Я выбрал эту профессию, я достиг цели, я хороший специалист, а она всё равно говорит со мной так, словно я донельзя тупой.
- Тебе не надоело? - изогнув одну бровь, интересуюсь я у девушки.
- Хочешь сказать, что если я стану хирургом, ты, типа, со мной иначе разговаривать начнёшь? - я издаю презрительное "пфф", всем своим видом желая показать, что мне плевать на её слова, потому, что они не имеют смысла. Сейчас она гнобит меня за то, что я всего лишь анестезиолог, был бы пожарным - гнобила бы за то, что в принципе не врач, был бы хирургом - за то, что хреновый хирург, и далее по списку. В игре с Кокс нет верного ответа, как ни извивайся. Я просто не представляю, существует ли в этом мире человек, авторитет которого она бы смогла признать. Думаю, если увижу это, то просто умру от удивления.
- Мой кошелёк толще, чем ты думаешь, - усмехнувшись, отвечаю я девушке. Да, может, лопатой я деньги и не гребу, но уж точно не бедствую, и девушку я в ресторан сводить могу, в приличный тоже. Что это вообще такое? Я по её меркам что, студент бедный, что ли, чтобы столовая была для меня пределом мечтаний? Ах, да, снова забываю, что Перри не руководствуется фактами, только чистой ненавистью, облекая своё раздражение в слова. Мне казалось, её немного отпустило после оргазма, но, похоже, этого было недостаточно. Сколько же ей надо, чтобы смягчиться? Одного человека вообще на это хватит? Надо бы спросить Дэррена, вдруг он не против групповушки?
- Э! - выдаю я весьма недовольно, когда она хватает меня за лицо. Что за игры? Хочет пожестче, так пусть не путает, в постели главная роль у меня, не позволю женщине над собой доминировать, особенно такой, которая делает это в повседневной жизни во всех мыслимых и не мыслимых позах. Чтоб ей неладно было!
- Не знаю, - честно признаюсь я ей, пока не предпринимая попыток выкрутиться из её странной хватки. Наверное, всё ещё надеюсь, что она сама додумается, что ручки свои лучше убрать, ей бы ими не рисковать, это ведь рабочий инструмент, а я вроде как уже показал, что я весьма агрессивен. Ей бы не провоцировать меня.
- С Дэрреном пока не спал, - пожимая плечами, добавляю я. Ну, она говорит о сексе с боссом, видимо, считает меня своей начальницей, зато вот я так не думаю. Да, в операционной она царь и бог, но денег она мне не выдает, если она потребует - меня не уволят, просто к другому врачу приставят, так что не начальница она мне.
- Точно, забыл, прости, - я чуть усмехаюсь и качаю головой, перехватывая её за руку, чтобы отнять от своего лица. Поднимаюсь, хватая девушку за волосы и заставляя отклонить голову назад.
- На минутку подумал, что ты обычная девушка, - тянусь к ушку девушки, касаясь губами её шеи, -а ты злая ведьма, - я цокаю языком и крепче сжимаю её волосы в ладони, - слышал, таких как ты может превратить в человека поцелуй любви. Как на счёт поцелуя, дорогая? - я вскидываю брови, прежде, чем заткнуть ей рот поцелуем. Я отпускаю её волосы, чтобы приподнять, толкаясь внутрь, а затем заставляю опуститься, насаживаясь на мой член. Врачом, говорит, стань, ещё и хорошим. Словно хоть кто-то может быть хорошим по её системе оценки... не могла подыграть, что ли? Господи, какая сложная женщина! Хотя, нет, ни хрена, она явно создание дьявола.

Когда я просыпаюсь, то мне даже не нужно оглядываться и проверять, чтобы знать, что Перри нет рядом. Разумеется, она ушла! Чёрт, я всё же надеялся на то, что встану раньше её и помешаю ей сбежать. Ну, ничего. У меня сегодня выходной, так что не страшно, что я столько проспал. Сколько времени, кстати?
Я поднимаюсь и плетусь в душ, и где-то там меня и осеняет гениальная мысль, как досадить Кокс. Я отправляюсь в цветочный магазин и покупаю букет, вместе с которым прихожу на работу. Приходится подождать, конечно, пока она освободится, но ничего. Я предвкушаю, как она взбесится и эта мысль меня греет. Так что когда девушка оказывается у стойки, заполняя какие-то документы, я подкрадываюсь сзади, обнимая её за талию и кладу перед ней букет, начиная мурлыкать ей на ушко песню про "поцелуй любви" и целовать её в шею. В целом, я не проверял, не идёт ли кто, так что если вдруг нас застанут - я не против. Я думаю, из-за такого она разозлится только больше, так что пусть смотрят.