Никогда не думал о том, что останусь один в самый тяжелый момент своей жизни. Мы с матерью попали в аварию, она не выжила, а вот мне повезло больше. Впрочем, как повезло? Не уверен, что после такого могу назвать себя везучим. Знаю, рано или поздно все мы умрём, я всегда это помнил, просто... не зацикливался на этой мысли. Не думал о том, когда именно это произойдёт и при каких обстоятельствах. Но если бы меня спросили, то я бы предпочёл спокойную старость во сне, как себе, так и своим родителям, а не вот этот кошмар и месиво из покорёженного металла и человеческих тел.
Помню всё только обрывками. То, как кто-то съехал в бок, не то наткнувшись колесом на что-то на дороге, не то по какой-то причине потеряв управление, машину оттолкнуло от ограды и буквально выкинуло нам навстречу. Мы пытались уйти от столкновения, но было слишком поздно. Дальше — темнота, сознание обрывками. Я приходил в себя в машине, в ушах звенело и плыло перед взглядом. Помню треснувшее лобовое стекло и шум вокруг. Я ничего не делал, не мог пошевелиться, отключился довольно быстро. Едва ли я в тот момент осознавал, что произошло. Вообще хоть что-либо вряд ли понимал.
В следующий раз я очнулся, когда меня грузили в скорую: надо мной мелькают люди в форме, суета и снова шум. Затем — мелькающие надо мной лампы в коридоре больницы. В полной мере я пришел в себя уже только в палате, где был заново оглушен, на этот раз новостями: маму не довезли до реанимации, она погибла в машине скорой. А я остался жив.
Почти неделю я был в шоке, пытался прийти в себя, переварить случившееся и понять, что делать дальше. И только теперь я задался важным вопросом: где всё это время был отец? Он ведь так и не зашел навестить меня. Он не звонил. У меня были друзья, знакомые и коллеги с работы, звонили дальние родственники, но его не было. Когда мне стало немного полегче, я пробовал дозвониться до него сам, но телефон не отвечал. Попытки узнать о его местонахождении через знакомых результатов не дали.
Выписавшись из больницы, я поехал в родительский дом. Последние годы я бывал там нечасто. Но мне казалось, что там я должен буду найти если не ответ на свой вопрос, то хотя бы подсказки к тому, где он может находиться. Знаю, мы не слишком ладили, но так, чтобы не навестить вообще. К тому же, на похоронах матери его тоже не было, и если с какой-то натяжкой я ещё мог понять, почему он не навестил меня в больнице, то как он мог не прийти попрощаться со своей женой — нет. Определённо должно было что-то случиться. Он уехал в командировку туда, где нет никакой связи? Представляю, какой шок его ждёт по возвращении.
Так или иначе, я оказался у дома, перебирая ключи. Я знал, какой мне необходим, просто не мог сосредоточиться. В голове стоял шум, заглушающий все звуки вокруг, мешающий сконцентрироваться. Всё как будто разом покатилось под откос. Я был здесь, когда забирал маму. Отца в тот день не было дома, мы с ним не пересеклись. А до этого... не помню, когда я последний раз тут был.
Наконец, справившись с замком, я прошел внутрь дома. Прошелся по комнатам. Застрял в комнате мамы, затем в своей старой детской, которая со временем превратилась в библиотеку. О том, чем раньше была моя комната напоминали только выцветшие обои и зарубки с отметками роста на дверном косяке. Мою кровать заменили на удобный диван, и стол... да, кажется, стол тоже остался старым.
Открыв найденную в шкафу отца бутылку виски я сел в гостиной и угрюмо разглядывал фотографии на стенах. Я не нашел ничего, что натолкнуло бы меня на нужные мысли. Я отыскал его записную книжку, она лежала рядом со мной на диване, но там не было никакой информации о предстоящих поездках. Ничего полезного. Я собирался допить содержимое бутылки, и, вероятно, уснуть в гостиной, потому, что едва ли я был в состоянии вернуться к себе. Да и что мне там делать?
Но прежде, чем бутылка окончательно опустела, мне показалось, что я услышал какой-то шум в доме. Ну, как шум? Звук был довольно тихим. Не знаю даже, может, мне показалось, но я понадеялся, что это вернулся отец. Однако, ничего подобного. Я проверил входную дверь, гараж, ещё раз обошел дом и остановился перед дверью ведущей в подвал. Там я ещё не был, и, висевший сверху массивный замок предполагал, что попасть внутрь я и не смогу. Я вновь прошелся по комнатам, в поисках ключа, но так ничего и не нашел. Сомневаюсь, что отец мог бы быть там, тогда бы дверь была закрыта изнутри, но теперь меня раздражала мысль о том, что я не могу попасть внутрь. Так что взяв в отцовских инструментах лом, я снёс замок и нащупал выключатель. Вспыхнули тусклые лампочки и я пошел вниз по ступенькам, поморщившись от стоявшего в помещении запаха. Они поставили внизу холодильник, который отключился от сети и всё растаяло? Если так, то неделю назад едва ли тут было сильно лучше. Но нет. Всё оказалось куда хуже.
Спустившись вниз, я увидел то, чего никак не мог ожидать. Клетку, разделившую подвальное помещение на две части. И девушку, забившуюся в угол. В первый момент, если честно, я подумал о том, что выпил слишком много и мне это мерещится. Что там какой-то ворох вещей и что я по ошибке принял его за человека... но нет, на звук моих шагов ворох вещей пошевелился, кажется, пытаясь вжаться в угол ещё сильнее.
— Твою мать...

В этот момент, кажется, я боюсь девушки, которую обнаружил в подвале не меньше, чем она сама. Я вижу, как она на меня смотрит. И мне тоже жутко. От того, что это живой человек, посаженный в клетку, как какая-то зверушка. От её внешнего вида, от запаха, стоящего здесь, от того, что это подвал дома моего отца. Как такое вообще может быть реальным? Я не ошибся домом, в этом я уверен. С чего бы вдруг мой ключ подошел? Нет, это бред, я знаю это место. Но совершенно точно не припомню, чтобы когда-либо раньше в подвале была клетка. Раньше тут хранились вещи, стоял старый холодильник, в котором держали небольшой запас мороженной еды. Винный шкаф, коробка с моими наградами из школы, покрывшиеся пылью семейные фотоальбомы, много всякого хлама... Но ничего подобного.
Ни черта не понимаю. Мама и словом об этом не обмолвилась. Но, с другой стороны, как она должна была мне это сказать? Знаешь, сынок, у нас в подвале живёт девушка. Так, между новостью о том, что миссис Клеменс купила себе собачку, а у соседей напротив недавно был сильный потоп, придётся ремонт делать...
Похоже на дурной сон. Но я никогда не напивался настолько, чтобы начать видеть то, чего нет. Вот только как ещё это объяснить? Я вздрагиваю, услышав её голос и шумно выдыхаю, через несколько мгновений всё же выходя из ступора.
— Да... да, сейчас, — произношу я, подходя ближе к клетке. Дёргаю сетку и та громко трясётся, но не поддаётся. Ещё один замок.
— Минутку... подожди, надо снять замок, — сообщаю я девушке, ставя лом так, чтобы было удобнее надавить. Этот прочнее, чем тот, что вёл в подвал, и, хотя я трачу на это минут пять, вместо одной, в итоге поддаётся и он. Я отбрасываю лом в сторону и открываю дверь в клетку, проходя внутрь.
— Не бойся... всё в порядке, — я вытягиваю вперёд руки, раскрытыми ладонями напоказ, чтобы продемонстрировать девушке, что в моих руках нет ничего, что я не собираюсь как-то вредить ей.
— Я возьму тебя на руки, ладно? — предупреждаю я, продолжая медленно приближаться, как к дикому животному, которое в любой момент может наброситься. Вот только едва ли незнакомка в состоянии это сделать. Сейчас я могу разглядеть её лучше. Она выглядит сильно осунувшейся и ослабшей. Если отца тут не было с момента аварии... некому было позаботиться о ней, покормить её. Она обезвожена, едва ли она может мне что-нибудь сделать. Но что если она увидит во мне угрозу? Попытается отбиться, чтобы попытаться сбежать, дверь ведь теперь открыта...
— Отнесу наверх. Тебе нужно... — помыться, поесть, попить, посетить доктора и дать показания в полиции. И я не знаю, в каком именно порядке это должно происходить.
Наклоняюсь, подхватывая девушку на руки и поражаясь тому, какой легкой она оказывается. Страшно за неё. Так что я спешу покинуть подвал, вынося её в коридор. Вновь замираю на несколько мгновений, пытаясь определить, куда мне её нести. Вдруг, если я отнесу её в ванную, я смою какие-нибудь важные улики? Чёрт...
После небольшой заминки я выношу девушку в гостиную, устраивая её на диване и спешу на кухню, чтобы налить воды в стакан.
— Держи, — я присаживаюсь на край рядом с ней, придерживая стакан, потому, что, мне кажется, она сейчас сама будет не в состоянии это сделать. От волнения у меня дрожат руки. Голова просто кругом идёт.
— Кто... кто это сделал? Кто тебя там запер?
И что, чёрт возьми, с ней было? Я вижу следы от... порезов? Не знаю, не могу понять, не разбираюсь в этом, но её шея и руки, где они не прикрыты одеждой, покрыты шрамами. Старыми, грубо зарубцевавшимися, и новыми, ещё кровоточащими и воспалёнными. Страшно представить, что она перенесла.
Вопрос глупый, безусловно. Никто не мог привести её в дом и запереть там так, чтобы мать и отец этого не видели. Я мало что слышал о женщинах-садистках, державших девушек в плену. Точнее, вообще ничего. А вот о мужчинах — да, вполне и более, чем достаточно. Но разве мать могла не знать об этом? Разве её не смущал замок, появившийся на двери в подвал? Разве она не задавала вопросов? Разве могла ничего не слышать? Она была его пособницей? Она уже ни на что не ответит. Её больше нет.
Как же я надеюсь, что сейчас эта девушка скажет что-нибудь вроде того, что она какая-нибудь иммигрантка, наркоманка и бездомная. Что мои родители приютили её здесь, потому, что ей было некуда пойти, что заперли потому, что у неё была ломка и она не должна была дорваться до наркотиков, что эти шрамы у неё появились ещё раньше, до того, как она сюда попала... мне нужно это услышать. Но, кажется, она скажет нечто совершенно иное. То, что мне совсем не понравится.

Чувствую, как она сжимается, желая исчезнуть, стать недосягаемой для меня. Она боится, что я причиню ей вред? Но я не собираюсь делать ничего плохого. Просто хочу освободить её, узнать, чем я могу ей помочь. Меня беспокоит то, что с ней происходит. Я вижу, как её едва не тошнит из-за воды. Похоже, кормить её надо будет очень осторожно. Отец пропал, его не было на похоронах. Возможно, его не было и здесь. Как давно он исчез и почему? Что произошло? Он думал, что в его отсутствие о пленнице позаботится мама? Но случилось непредвиденное. Она ведь была такой весёлой и милой, когда я приехал. Не укладывается в голове, что прежде, чем выйти из дома и сесть ко мне в машину, она проверяла, закрыта ли дверь в подвал, не сбежит ли эта бедняжка. Как она могла вести себя со мной как любящая мать, зная о подобном? Это просто невозможный бред. Как история для дешёвого детектива.
Меня пробивает дрожь, когда она называет мою фамилию. Она говорит об отце, я понимал, что именно это и услышу, и всё же из её уст это звучит просто чудовищно. Когда я вижу, как ей плохо, как сильно она пострадала и как напугана, у меня просто нет других вариантов, я не могу допустить, что это какая-то кошмарная ошибка и она говорит не о том человеке, которого я знаю всю свою жизнь.
Я поднимаюсь следом за ней, когда она вдруг подрывается с дивана. Зачем... почему она подскочила? Она хочет сбежать? Я понимаю это, но она действует неразумно. Она не в состоянии уйти сама, и это подтверждается, когда девушка падает.
— Тише, — я опускаюсь рядом с ней, касаясь ладонями её лица.
— Не надо, не вставай, - прошу я девушку, пытаясь перехватить её руки, чтобы сжать ладони, но она тянется к своему горлу и её дыхание становится ужасно тяжелым, прерывистым.
— Посмотри на меня, — я отнимаю её руки от горла, помогая девушке сесть на полу, — смотри на меня, — одной рукой я крепко сжимаю её ладони, а второй ловлю за подбородок.
— Всё будет хорошо, - уверенно произношу я, а затем отпускаю её руки, для того, чтобы затем притянуть девушку к себе, обнимая.
— Он не придёт. Его нет в городе. Возможно, даже нет в стране, — до него не дозвониться, телефон вне зоны доступа. Он никогда не пропадал так надолго, так что — какой бы пугающей ни была эта мысль — я допускаю вероятность того, что, возможно, его уже даже нет в живых. Или он попал в больницу и сейчас там лежит. Потому, что я не могу поверить, что он не приехал бы на похороны матери, узнав о том, что случилось. Это совершенно не него не похоже. С другой стороны, пленницы в подвале — тоже совсем не в стиле того человека, каким я его знал с детства.
— Я помогу тебе, — обещаю я девушке, отдаляясь и снова улавливая её лицо в ладони.
— Только дыши, хорошо? Ты больше никогда не вернёшься в клетку. Я даю тебе слово, — я глажу её по щекам и заглядываю в огромные, испуганные и красные от слёз глаза. Такая молодая и такая красивая. Она давно не была в душе, это очевидно, но даже в таком состоянии я вижу, что девушка безумно привлекательна. Это его подкупило? Он решил, что не может заполучить её и решил даже не пытаться, просто похитил, для того, чтобы делать всё, что захочет? Но как он объяснил это маме? Боже...
— Я Данте. Сейчас я вызову полицию и скорую, ладно? - я чуть вскидываю брови вверх.
- Им будет необходимо задать тебе вопросы, сделать фотографии, осмотреть тебя... все твои травмы должен зафиксировать специалист. Они защитят тебя от него, — не знаю почему, но сейчас я просто не могу сказать ей о том, что человек, который её мучил — мой отец. Мне кажется, что тогда она вообще не позволит мне помочь себе.
- Если хочешь, я останусь с тобой, — предлагаю я девушке, не отнимая ладоней от её лица, - или я уйду, но, пожалуйста, дыши. Медленно. Вдох и выдох, ладно? Ты со всем справишься. Всё самое страшное уже позади.
И я даже не хочу думать о том, через что именно она прошла. Впрочем, какие вообще могут быть варианты? Он её насиловал. Вопрос только в том, как давно. И почему он её бил? Когда пыталась сопротивляться? Или просто так? Я всё пытаюсь склеить частички пазла воедино, представить, как он мог так лицемерить, притворяясь хорошим человеком. Но у меня попросту не выходит. Это нечто за гранью моего понимания.

— Я не подпущу его к тебе, — обещаю я девушке. Не важно, что может придумать мой отец, чтобы избежать наказания перед законом — а на это, я уверен, он, так или иначе, способен, учитывая его связи, я не позволю ему приблизиться к этой бедняжке. Она ничем не заслужила то, что с ней произошло. Такого вообще никто не заслуживает. Это бесчеловечно и нарушает столько законов разом, что у меня просто мозг пухнуть начинает от мыслей об этом. Не представляю, как мой отец мог сотворить нечто подобное. Как ему вообще в голову пришло? Чёрт, ему придётся очень сильно потрудиться, чтобы объясниться передо мной. Но уже после того, как я начищу ему рожу, а мне очень, просто безумно сильно хочется сделать это. И за эту девушку, и за то, что не явился на похороны. Каким бы ужасным человеком она ни была на самом деле, в первую очередь она всё равно моя мать. И я хотел бы помнить о ней только хорошее. Как же я надеюсь, что она не принимала в этом участия, потому, что теперь она даже объясниться передо мной не может. Но только вот не представляю, правда не могу, как она могла не знать, живя в этом доме. За что мне всё это, а? И почему свалилось всё разом? Я ещё не успел её оплакать и тут такое...
— Он тебе больше ничего не сделает. Даю слово.
Ни ей, ни кому либо ещё. Если он и правда станет выкручиваться... черт, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы этому помешать. Потому, что если была эта девушка, то он может захотеть к этому вернуться. Какого хрена вообще происходит? Что у него в голове происходит, а? Он же всегда был самым обычным, нормальным человеком, хорошим отцом. Как можно сочетать в себе всё это?
— Вот и хорошо.
Знаю, что жертвам насилия может быть тяжело говорить об этом. Но в данном случае говорить просто необходимо. Тот, кто совершил подобное преступление обязан понести наказание. Пусть даже речь идёт о моём отце. Хотя, не знаю даже, могу ли я после такого продолжать его своим отцом? Это не тот человек, которого я знал. Словно какой-то монстр с его лицом, не более.
— Всё в порядке, — я накрываю её ладонь своей, улавливаю взгляд, — я останусь.
Да, так будет лучше. Так я смогу присмотреть за ней. После этой аварии и того опустошения, что я ощущал, это было необходимо. Я предпочту сейчас сосредоточиться на заботе об этой девушке, чем на том, чтобы переваривать полученную информацию и переживать смерть матери. Всё это просто кошмарно. А я хочу, чтобы кошмар для неё закончился. Я могу помочь, я сделаю это.
— Я рад... рад познакомиться, Селена, — произношу, осторожно обнимая её за плечи, когда девушка прижимается ко мне. Она рассчитывает на меня и я не могу её подвести. Так тошно от всего этого. Я чувствую, как её трясёт, так что снимаю с себя пиджак, чтобы накинуть его на плечи девушки, прежде, чем взяться за мобильный и позвонить в службу спасения, чтобы объяснить, что произошло. Что я обнаружил в этом доме. Своём доме, чёрт. Не знаю, смогу ли когда-нибудь принять эту мысль вообще.
Я не знаю, кого именно нужно вызывать, так что пусть уж оператор сам сообразит, в конце концов, это его работа — разруливать подобные случаи. Закончив с этим, я поднимаю девушку на руки, возвращая обратно на диван. Там уж точно лучше, чем на полу.
— Не знаю, чем тебя можно покормить, - я присаживаюсь рядом с ней на край дивана, снова беря девушку за руки и устремляя на неё виноватый взгляд. - Поэтому потерпи ещё немного, ладно? В больнице тебя накормят... я правда не хочу навредить. Если ты долго не ела, от твёрдой пищи может стать плохо... но это всё, что я знаю, — я поджимаю губы, пару секунд глядя себе под ноги.
- Может, бульон какой-нибудь, — бормочу я себе под нос, — хочешь, я что-нибудь сделаю?
Полиция скоро приедет, но раньше дома всегда были заварные супчики. Ерунда, пережиток прошлого, вредная привычка, от которой мой отец так и не избавился. Они жидкие, в них, по сути, ничего нет, но это питательнее, чем вода. А я вижу, что она очень истощена, уверен, что она безумно голодна. И просто сидеть и ждать... это тяжело. Я прошу потерпеть её, но не уверен, что справлюсь с этим сам.
— Ты можешь услышать это от полиции, так что лучше я скажу это сам... человек, который тебя похитил. Это мой отец, — я чуть поджимаю губы, напряженно глядя на неё. Не представляю даже, как Селена на это отреагирует. Наверное, я был бы в ужасе на её месте.

— Всё на самом деле, — заверяю я её, — всё и правда закончилось.
Понимаю, что для неё всё это сложно. И что её подсознание тоже могло бы говорить ей это, чтобы успокоить её, но я ведь настоящий, я в этом уверен. Я в шоке от того, что обнаружил в своём старом доме, но, увы, всё это на самом деле. Она жила в настоящем аду, но теперь всё закончилось. Я не допущу того, чтобы отец снова её запер. Я больше не в блаженном неведении, а значит я буду внимателен, очень внимателен, я не дам ему выкинуть какой-нибудь фокус. Чёрт. Вот сколько лет его знаю, а всё равно не заметил ничего подозрительного. Это он так хорошо маскируется или же я был так слеп? Полагаю, всё это уже не важно, но не могу об этом не думать. Что если её похищение можно было предотвратить, если бы я заметил его жуткие наклонности раньше? Что если Селена не первая девушка, с которой он поступает таким образом? Наконец, что если прямо сейчас он где-нибудь ещё, вроде нашего загородного дома, мучает кого-то ещё? Я должен буду сообщить всё это полиции. Я не знаю, что и думать, но теперь больше похоже на то, что он не пропал, а скрывается, потому, что причины для этого у него определённо есть. Его грязные секреты полезли наружу и это уже не остановить.
— Хорошо, ладно, — киваю я ей. Да, наверное, лучше не экспериментировать. Я правда опасаюсь ей навредить, если дам то, что ей сейчас нельзя. К тому же, полиция и врачи вот-вот будут на месте. Они позаботятся о ней, а я постараюсь дать полиции всю возможную информацию, чтобы отца поймали. И, желательно, как можно скорее. Мне много о чем есть с ним поговорить.
И я очень хочу, чтобы у Селены всё было хорошо. Не знаю, возможно ли вернуться к прежней жизни после такого, но, по крайней мере, я могу сделать так, чтобы подобное больше никогда с ней не повторилось. Я правда очень хочу помочь. Ещё и потому, что это сделал мой отец. Я знаю, что это не моя вина, но всё равно чувствую, что обязан ей. Уж он-то едва ли знает, что такое совесть. Если бы знал, то не сделал бы ничего подобного. Он не искупит перед ней своих грехов, а я ещё могу попытаться...
— Правда, — я вижу, как она бледнеет, как старается сжаться, чтобы стать меньше, недоступней для меня, будто желает спрятаться. Я касаюсь ладонями её плеч. - Я не враг, — я протягиваю ладонь, чтобы провести по её волосам.
— Я не причиню тебе зла, — обещаю я девушке, потянувшись, чтобы поцеловать её в висок. Знаю, что она напугана, что она не может никому доверять, тем более ей тяжело доверять мне, с учётом того, насколько тесно я связан с её мучителем. Но я правда не имею никакого отношения к ужасам, которые творил мой отец. И, возможно, убеждать в этом мне придётся не только её, но и полицию тоже.
Я отдаляюсь, услышав звуки сирен. — Они уже здесь, — сообщаю я девушке, а затем поднимаюсь на ноги, чтобы пойти и открыть двери.

Вопросы, много вопросов. Обыск дома. Снова вопросы. Я вижу, как Селену забирают врачи, затем уезжаю в участок, чтобы рассказать всё, что я знаю, попытаться дать больше информации о том, где, теоретически, мог бы находиться отец. Надеюсь, я сделал всё, что от меня зависит, и они разыщут его. Надеюсь, всё будет хорошо.
Когда, наконец, меня отпускают, первым делом я направляюсь в больницу. Она просила меня остаться с ней. И я знаю, что это было до того, как она узнала кто я. Возможно, сейчас она уже думает иначе и страх перед моим отцом сильнее благодарности за спасение. Я не могу её за это осуждать. Но я хочу увидеть её, поговорить с врачами, узнать, как она. В конце концов, если она не захочет меня видеть, пусть она скажет мне об этом, потому, что если я не приду навестить её, это будет выглядеть так, как будто бы я её бросил, словно мне всё равно. А это совсем не так.
Я прихожу в больницу и узнаю, в какой палате находится девушка. Найти врача и поговорить с ним мне не удаётся, поэтому я решаю, что могу сделать это позже, и направляюсь к Селене. Я пару раз стучу в дверь, прежде, чем приоткрыть её, замечая девушку на больничной койке. Не знаю, она спит или просто обессилена, но я захожу в палату, стараясь не потревожить её покой и так же тихо опускаюсь в кресло. Я подожду, пока она придёт в себя.
Тяжело выдыхаю, откидываясь на спинку кресла и прикрываю глаза. Этот день неожиданно оказался очень длинным и крайне тяжелым. Так что совсем не удивительно, что в итоге я просто отключаюсь сидя в палате.

Не знаю, как долго мне удаётся проспать, прежде, чем что-то выдергивает меня из состояния дремоты. Я открываю глаза, садясь на кресле ровнее, потираю глаза, разминаю шею и оглядываюсь. Нет, вроде бы в палату никто не зашел, так что не очень понятно, что меня потревожило. Но не проходит и пары минут, как я слышу голос Селены. Очевидно, именно это меня и разбудило. Она не пришла в себя, нет, её глаза закрыты, она тихо бормочет и ворочается. Ей снится кошмар. И из тех слов, что я могу разобрать, не сложно понять, что именно ей снится. Бедняжка.
Я поднимаюсь с кресла, подходя ближе к кровати и осторожно касаюсь плеча девушки, чуть встряхивая.
— Это просто сон, — негромко, но так, чтобы она меня услышала и разобрала, произношу я.
— Просто сон, всё закончилось, — повторяю, стараясь уловить её взгляд.
Понимаю, она хотела бы видеть здесь кого-нибудь другого. Может, кого-то из членов своей семьи или друзей, с которыми её разлучил мой отец. Кого-то, кому она доверяла раньше и рядом с кем чувствовала бы себя в безопасности, но мне нужно было встретиться с ней. Нужно было убедиться, что она в порядке. Если девушка не хочет видеть меня — я могу помогать ей со стороны, нам не обязательно пересекаться. Но я хотел поговорить с ней. Впрочем, возможно, стоило подождать, пока она оправится, но теперь уже поздно, потому, что я здесь.
Я убираю руку и присаживаюсь на край постели.
— Ты в больнице. В безопасности. Питер сюда не доберётся, — заверяю я девушку, - его уже ищет полиция.
Я стараюсь больше не нарушать дистанцию. Я вижу, что она напугана и не знаю, это остатки ночного кошмара или она боится меня самого, так что от этого как-то не по себе. Я ведь не желаю ей зла, я ни за что её не обижу. И для меня очень важно, чтобы девушка это тоже понимала.
— Прости, что заявился сюда... если хочешь — я уйду, — пожимая плечами, предлагаю я Селене. Если она не хочет меня видеть, я не стану здесь задерживаться и нервировать её. Я без понятия, что она сейчас чувствует и что для неё лучше. Здесь есть врачи, ей обязательно помогут, но я просто не знаю, как самому выйти отсюда и сделать вид, что я ничего не знаю, будто бы ничего этого и не было. Всё словно встало с ног на голову. Вся моя жизнь была довольно спокойной и размеренной, исключая, разве что, юношеские годы, но с тех пор прошло уже много лет и всё это время всё было в порядке. И тут вдруг оказалось, что это совсем не так. Просто я ни о чем не догадывался.
— Ты хорошо выглядишь, — неловко улыбаясь, замечаю я. Ну, здесь её отмыли и одели в чистую одежду, а это определённо влияет на восприятие, да и на внешний вид в целом. Впрочем, она и там, дома, показалась мне очень хорошенькой. И сейчас я понимаю, что не ошибся. А вот чего я не понимаю, так это того, что сделал мой отец. Словно речь о каком-то совершенно постороннем мне человеке. И ведь если подумать, то, что я слышал раньше... серийные маньяки и убийцы скрываются среди обычных людей, они могут быть примерными гражданами, верными супругами... вот прям как мой отец. На первый взгляд — примерный семьянин. Да и на любой другой тоже, я же прожил с ним бок о бок столько лет, пока не начал зарабатывать и жить отдельно. И он всё это время притворялся? Я закрываю глаза и шумно выдыхаю, покачав головой. Всё это как-то слишком.

Я невольно улыбаюсь, когда девушка просит меня остаться, когда берёт за руку. Я и не хотел этого делать, но был готов, если ей так будет комфортнее. Я рад, что она не проводит знак равно между мной и отцом, что не боится меня так, как его. По крайней мере её сознательная часть говорит ей, что этого делать не надо, но едва ли она в состоянии избавиться от своих страхов за один день. Некоторые и за всю жизнь с этим не справляются. Но то, что она может говорить со мной - уже не плохо.
- Рад это слышать.
Знаю, что она ещё не оклемалась, но я хочу, чтобы у неё были лучшие условия для восстановления. Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы загладить перед девушкой вину своего отца.
- Думаю, что нет, - заверяю я Селену. Обо мне ей переживать уж точно не стоит, со мной всё будет в порядке. Да, какое-то время у полиции будет повышенный интерес ко мне, это неизбежно и я это прекрасно осознаю. Но я не переживаю на этот счёт, потому, что точно знаю: моя совесть чиста. Я не имел ровным счётом никакого отношения к тому, что делал мой отец, не представлял себе, чем он занимается и уж точно ни в чем не содействовал. Наверняка, если они начнут копать - под него и под меня - это очень быстро выяснится. Так что пока что я даже адвоката себе не нанимал. Я иду на полное сотрудничество со следствием, скрывать попросту нечего.
- Со мной всё будет в порядке, - заверяю я девушку, осторожно накрывая её руку своей. Я не знаю, могу ли переходить эту границу. Понимаю, что учитывая всё, что с ней произошло, любое нарушение личного пространства может вызывать у неё болезненные ассоциации. Но я не собираюсь делать ничего кроме этого, просто подержу её за руку.
Мило, что она беспокоится обо мне, хотя сейчас ей, в первую очередь, необходимо думать о себе самой. Мне это правда приятно, но со мной действительно всё в порядке. И с ней тоже будет.
- Тише, - я протягиваю руку, осторожно стирая слезу с её щеки.
- Тебе не обязательно говорить об этом, ладно? Я не представляю, что она чувствует, но догадываюсь, что даже упоминание имени моего отца вселяет в неё животный ужас. Я не хочу, чтобы она вспоминала о нём и говорила, если только сама того не захочет. Наверняка детективы и без того задавали слишком много вопросов. Не хочу быть ещё одним мучителем. Меня интересует всего один вопрос, но я не думаю, что сейчас подходящее время для того, чтобы его озвучивать.
- Почему ты жила в ночлежке?
Ну, на улице не рождаются, за редким исключением, конечно. Чаще всего там оказываются. Что произошло с Селеной? Где была её семья? Почему они выгнали её на улицу, почему не искали, когда она пропала? Или, может, с ними что-то тоже случилось и она осталась без гроша за душой, совсем одна? Лёгкая мишень для таких моральных уродов, которым, к моему удивлению и разочарованию, оказался мой отец. И ведь я знал, что он иногда помогает некоторым приютам, но, черт возьми, мне и в голову не приходило, каким именно образом он это делает. Это так подло...
- Ты больше не вернёшься на улицу, - произношу, чуть крепче сжимая её пальчики, - я обещаю. Я не могу исправить того, что сделал мой отец, но я хочу сделать для тебя хоть что-нибудь. Когда отца поймают - его посадят. Мамы больше нет, так что дом теперь будет пустовать. Не думаю, что я захочу вернуться в это место после такого. Все светлые воспоминания из детства будто перечеркнули, скомкали и бросили в заправочный сортир. Думаю, мне стоит забрать из этого дома всё, что имеет для меня какую-то личную ценность и выставить его на продажу. Я найду для Селены дом. На этот раз настоящий, без какого-то уродливого подтекста и обмана. Это меньшее, что я могу для неё сделать.
- Врачи, наверняка, уже спрашивали, но у тебя есть кто-нибудь, кто приедет тебя поддержать?
Они ведь мне не отчитываются, я многого не знаю Проще всего спросить у девушки напрямую.
- Если хочешь, я останусь здесь, - предлагаю я Селене, мягко улыбаясь, - я сам только недавно вышел из больницы и помню, насколько здесь может быть скучно. Я чуть усмехаюсь и качаю головой. Я не пытаюсь сравнивать наши ситуации, просто я хочу остаться. И я надеюсь, что этого захочет и она сама. Мне правда не по себе и я попросту не знаю, куда себя деть, куда бы я мог пойти, чтобы перестать думать об этом и о том, что случилось с мамой. В каком-то смысле Селена нужна мне даже больше, чем я могу быть нужен ей.

Похоже, ей не везло с самого начала. Вот как так выходит? У меня было хорошее детство. Сейчас я не могу сконцентрироваться на хороших воспоминаниях, потому, что многое из этого кажется мне обманчивым, я пересматриваю всё в другом свете, думая о том, кем был мой отец на самом деле и кем, возможно, являлась моя мать. И всё же, если отбросить это, у меня не было проблем, не было недостатка в чем бы то ни было. Я жил в отличных условиях, получал почти всё, что хотел, у меня были друзья. Потом я сам вляпался в неприятности в подростковом возрасте, отец выгнал меня из дома и я был уверен в том, что всё происходит так, как я хочу. Затем была моя первая, серьёзная и очень затяжная черная полоса, первые потери, первое представление о том, насколько не весёлым и страшным может быть последствие от неверно принятых решений. Это стоило мне двоих друзей и нескольких лет жизни, но я выбрался, вырвался из этого кошмара, вернулся в норму и в семью тоже. С тех пор, всё постепенно начало налаживаться, и, наконец, со мной больше не случалось ничего из ряда вон, до недавней аварии. И я снова окунулся в череду шокирующих событий. И ведь не на те же грабли повторно наступил, это нечто новое и от того ещё более пугающее, потому, что как быть в этой ситуации я не знаю, у меня не было опыта.
Что до Селены, то, очевидно, вся её жизнь была одним сплошным кошмаром и с появлением моего отца стала только хуже. Никаких скачков от хорошего к плохому, просто всё хуже и хуже. И мне хочется верить в то, что я всё же положу этому конец. Что помогу ей выбраться, справиться с этим, что я смогу её защитить. Она ведь заслужила нормальное отношение, хороших людей в своей жизни. Она уже достаточно настрадалась, хотя предстоящий суд наверняка ещё изрядно потреплет ей нервы, но отказываться от него нельзя. Иначе мой отец будет гулять на свободе, и, кто знает, не найдёт ли он себе следующую жертву. Я не знаю, что думает об этом Селена, но я бы уж точно не хотел, чтобы он продолжал свою деятельность, чтобы пострадал кто-то ещё. Хотя, на самом деле, я очень боюсь, что расследование поднимет на поверхность его старые скелеты и окажется, что Селена не была единственной и первой, что в этом подвале были и другие, или где-нибудь в нашем загородном доме... да мало ли где? Я ни о чем не подозревал. Не удивлюсь, если у него имелась какая-то частная собственность, о которой я даже ни разу не слышал.
- Мне очень жаль, - я поджимаю губы и качаю головой. Эти слова не передадут всего, что я чувствую и уж точно ничего не исправят, но мне правда жаль, что её судьба сложилась подобным образом. Что люди, которые должны были любить её и заботиться о ней относились к ней с безразличием, а тот, кто, казалось бы, пришел на помощь, в итоге воспользовался её слабостью и причинил боль. Это должно, наконец, закончиться.
- Разве? - я улыбаюсь девушке. Знаю, что не я не заботился о ней должным образом, не я затащил её в подвал и мучил там, и всё равно, отчего-то я чувствую свою вину. Полагаю, потому, что я не подозревал, что из себя представляет мой отец. Как будто бы я смог ему помешать творить подобные вещи. Может и смог бы? Как знать. Вот сейчас ведь стараюсь это сделать. Рассказал о нём копам, натравил их на него, так что да, если бы я узнал раньше, с ней могло бы этого и не случиться, отсюда и чувство вины.
- Я прослежу за этим, если хочешь.
Не знаю, могут ли вообще её не вызвать, но, по крайней мере, уверен, что смогу не пускать женщину к Селене. В суде, возможно, её участие так или иначе понадобится, но, в остальном, девушка уже взрослая. Никто не заставит её видеться с матерью принудительно, но мало ли кто из врачей захочет связаться с её близкими и тем самым создаст неловкую ситуацию?
- Вот и отлично, - улыбаюсь я, правда, когда девушка задаёт свой вопрос, улыбка долго не держится. Я поджимаю губы и отвожу взгляд. Мне неприятно говорить об этом, но это будет честно. Селена рассказала мне о многом, о чем, наверняка, говорить тоже было тяжело. - Мы с матерью попали в аварию, - я всё же возвращаю к ней взгляд. Хочу по её реакции понять, знает ли она о ком я говорю. Видела ли эту женщину? Потому, что они находились в одном здании. Мне трудно поверить в то, что они вообще никак не пересекались. И если в то, что Селена не знала о другом обитателе дома я ещё могу поверить, потому, что из подвала мало что слышно, то вот в то, что этого могла не знать мать поверить очень тяжело. Как минимум должен был возникнуть вопрос, на кой черт на подвале висит замок и почему туда периодически уходит отец.
- Она не выжила, а я... мне повезло больше, - дергаю губами в подобии улыбки, - когда меня выписали... я отправился к родителям домой, чтобы узнать, почему отец не навещал меня в больнице и не был на похоронах, а в итоге... я нашел тебя.
Это не избавило меня от вопросов. Скорее уж новых добавило. Встряхнуло и поставило всё с ног на голову.
- Я рад, что пришел туда и нашел тебя, - я снова беру её за руку.

Я ждал дня, когда Селену выпишут из больницы. Надеялся, что к тому моменту полиция уже найдёт отца, но с тех полей не было никаких вестей. Похоже, он затаился. Да и не удивительно. Не исключено, что узнал о том, что именно я обнаружил в семейном доме, знал, какие для него будут последствия, вот и решил залечь на дно.
Я приезжаю в больницу в день выписки, поднимаясь к Селене в палату.
- С добрым утром, - я улыбаюсь девушке, заглядывая в палату, - готова поехать ко мне?

- Ты не виновата, - твердо произношу я. Вот уж где-где, а здесь с собой спорить не дам. Даже если она в чем-то была не слишком осмотрительна и излишне доверчива, это всё равно не давало моему отцу права делать то, что он сделал. Так что нет, ни черта она в этом не виновата. Я понимаю, что я и сам не виноват, и, очевидно, по схожим причинам Селена тоже не может избавиться от чувства вины. Но никто из нас не должен себя в этом винить. Зато тот, кто должен, сейчас очень успешно скрывается от полиции. Чёрт возьми, он казался мне таким простым, даже приземлённым, без особой фантазии или выдумки. Интересовался только футболом, отдыхал с бутылочкой пива и пиццей у телевизора на диване дома. Всей его страстью была его работа. Ну, по крайней мере я считал так всю свою жизнь. Думал, ему удалось остаться обычным человеком даже после того, как бизнес пошел в гору, не изменяя старым пристрастиям. Но я ошибся. Не исключено, что всё это было лишь маскировкой и его настоящее "я" раскрывалось только за закрытыми дверьми и для избранных. Не по себе от одних только мыслей об этом. А Селене прошлось через это пройти и это просто кошмарно.
- Хорошо, - я киваю ей. Не уверен, если честно, что её мать вообще может хоть как-то в этом фигурировать. Так что если Селена не хочет её видеть, то и не придётся. Хватит с неё.
- Мне тоже.
Впрочем, пока не уверен даже, могу ли я нормально о ней горевать. Я хочу найти отца, хочу, чтобы он сказал, принимала ли мать в этом какое-то участие. Знала ли о том, что он делает? Потому, что по словам девушки я вижу, что она с моей матерью не пересекалась. Но это только одна часть проблемы. Не исключено, что мама просто закрывала глаза на то, что делает отец. Может, боялась его. Я этого уже никогда не узнаю. Но даже если и так, лучше было бы не замалчивать, а пойти в полицию и обо всём рассказать. Тогда его упекли бы за решетку, без вариантов. И Селене бы помогла, и себя бы защитила. Но что если она молчала обо всём для того, чтобы сохранить лицо? У них ведь компания - как их детище. Иногда мне кажется, что компанию они любили даже больше, чем меня. И если бы брак посыпался, то во время дележки или суда компания могла бы разрушиться. Не хочу верить, что она могла покрывать отца по таким убогим причинам. Это бы меня разочаровало. Не хочу думать на эту тему. Есть тот, кто может ответить на мои вопросы и сейчас он в бегах. А до тех пор я предпочту просто не думать о ней, потому, что я испытываю слишком уж смешанные чувства на её счёт.

- Всё будет хорошо, - обещаю я девушке. Хочется её обнять, но, если честно, не уверен в том, будет ли это уместно. Так что я просто дожидаюсь врача, чтобы всё было закрыто официально и вместе с девушкой спускаюсь к машине.
- Тебе уже можно твёрдую пищу? - уточняю я у неё, открывая дверь машины, чтобы она могла сесть.
- Подумал, что можно заехать и взять чего-нибудь домой, - предлагаю я девушке. Вообще, я управляю отцовской сетью, мы могли бы заехать в один из наших ресторанов, но я сейчас не хочу появляться там, где всё о нём напоминает. Так что слежу за заведениями через отчетности в компьютере, а если что-то интересует, то могу позвонить и спросить. Но пока что всё вроде как в порядке.
- Знаю хороший ресторан с японской кухней по пути, - сообщаю я Селене, садясь за руль и выезжая с больничной парковки.
- И, наверное, тебе понадобятся какие-нибудь вещи, - я чуть поджимаю губы, - я взял кое-что из предметов первой необходимости, но потом в любом случае надо будет съездить и докупить. Ты... уже думала о том, чем хотела бы заниматься, когда всё это закончится? Я не против, что она будет жить у меня, но ведь это скучно - всё время сидеть в четырёх стенах. Я мог бы устроить её к себе в ресторан, когда с отцом разберутся, но до тех пор я бы не стал рисковать. Пока его не поймают, пока не посадят, ей лучше никуда не выходить. Мне, по крайней мере, так будет спокойнее. Ну, или, во всяком случае, не выходить без меня.
- Что тебе вообще интересно?
Я мало что знаю о ней, но из того, что Селена успела мне рассказать, я понял, что у неё не было возможности найти себе дело по интересам. Она соглашалась на любую подработку, лишь бы были хоть какие-то деньги, а порой не было и этого. Но сейчас я могу помочь ей устроиться и работать там, где ей самой захочется. Может, она вообще решит вернуться к учёбе? Сейчас ещё не поздно. На этот год она, скорее всего, не попадёт, но она может подготовиться и поступить на следующий. И я хочу ей с этим помочь.

Я был бы рад забрать Селену сразу, но, конечно, разумнее было оставить её в больнице под наблюдением до тех пор, пока врачи не скажут, что она может выписываться. Так что я приезжал и навещал её каждый день. На работу я сейчас вернуться не мог. Не только потому, что хотел побольше видеться с девушкой, но и потому, что, в целом, мысли были весьма далеки от привычных дел, не выходило ни на чем сосредоточиться. Ожидание поимки отца всё сильно затягивало, так что нужно было начинать думать о том, как возвращаться в строй даже если его не поймают, хотя, конечно, думать о таком раскладе мне совершенно не нравилось.
- Отлично, - я улыбаюсь ей и киваю. Достаю телефон, чтобы сделать заказ через приложение.
Замечаю, как она бледнеет, когда садится в автомобиль. С ней точно всё в порядке? Мы ещё не далеко от больницы уехали, если что я могу и вернуться обратно. Не понимаю, в чем причина, просто вижу, что ей плохо и всё.
- Всё нормально? - уточняю я у Селены, бросив на неё взгляд. Мне кажется, я не делал ничего, чем мог бы её напугать. Я и так, в целом, по возможности, стараюсь избегать лишних физических контактов, чтобы не триггерить её. Понимаю, что всё это может быть ей сейчас неприятно, даже простые объятия. И если я что-то сделал не так, я хочу, чтобы она мне об этом сказала, потому, что я правда не желаю навредить ей или заставить её вспоминать о том, через что она прошла. Хочу создать для неё максимально комфортные условия, но, полагаю, без её участия этого не получится.
Думаю, мне бы не помешала какая-то инструкция, как вести себя в подобных ситуациях, потому, что я явно что-то делаю не так. Теряюсь, когда мой вопрос загоняет девушку в тупик.
- Не обязательно отвечать прямо сейчас, - заверяю я Селену, - ничего страшного, не извиняйся. Я просто спросил.
Я не хотел на неё давить, думал просто поддержать разговор, но как-то не клеится. Возможно, для этого ещё слишком рано. Просто боюсь, что в итоге она так и не откроется мне, решит, что мне всё равно или просто не сможет мне доверять. Может, если бы у меня были младшие братья или сестры мне было бы проще понимать, как себя с ней вести, но так уж получилось, что я в семье один. В детстве из-за этого было как-то грустно, завидовал другим детям, которым повезло больше, а сейчас думаю о том, что и хорошо. Чёрт знает, что отец мог бы вытворить. Я уже, если честно, ни в чем не уверен. И меня злит, что его до сих пор не поймали. Он же не тайный агент какой-нибудь, да, может, связи у него и есть, но не по всему миру же и не в каждой щели? Он не криминальный авторитет. По любому кто-то что-то должен был видеть, кто-то должен что-то знать. Так почему он всё ещё гуляет безнаказанным? Надеюсь, он знает о том, что я нашел в подвале, знает, что за ним уже идут. Не хочу думать, что он где-нибудь на островах нежится и наслаждается жизнью, пока здесь такое творится. В тюрьме наотдыхается, потому, что там ему самое место.
Я сворачиваю к ресторану и торможу автомобиль на стоянке, оборачиваясь к Селене.
- Если хочешь - можем зайти и посидеть там, - предлагаю я девушке. Не знаю, как ей будет лучше. Не пересекаться с другими людьми, или, наоборот, посидеть в людном месте, чтобы почувствовать, что она больше не заперта в стенах подвала? Меня, в принципе, устроит любой вариант, так что решать ей. Нам в любом случае придется подождать ещё немного, пока заказ будет готов.
- Или я могу сходить или забрать сам, а ты подождешь здесь, - я пожимаю плечами.
- Прости, если я тебя слишком тороплю, - я оборачиваюсь к Селене, чтобы уловить её взгляд. Да, с её появлением моя жизнь изменилась, но, в любом случае, не так кардинально, как её. Я слабо представляю, как она себя сейчас чувствует. Что лучше делать, а чего не делать вообще? Ну, кроме того, что не стоит без предупреждения нарушать её личное пространство. А то и вовсе не делать этого.
- Просто скажи, чего ты хочешь. И не бойся говорить, если тебе что-то не нравится.
Я не буду злиться. Я правда стараюсь понять её. И если ей хочется тишины, хочется, чтобы её никто не трогал - пусть скажет. Думаю, я смогу не тормошить её постоянно.
- Договорились?
Хочу, чтобы она знала, что для меня важно то, что она думает. Уверен, со временем всё наладится.

Чуть киваю на слова девушки, не смотря на то, что мне кажется, что она не совсем честна со мной. Не хочу наседать на неё. Порядок, пока что, понятие весьма относительное. Если она хочет думать, что в порядке, то я не стану её переубеждать. Я ведь хочу, чтобы она поправилась, а не вогнать её ещё больше в депрессию. Заставляя её постоянно вспоминать о том, через что она прошла я ей не помогу. Если она захочет со мной чем-то поделиться она и сама это сделает. Да и лучше не со мной, на самом деле, а с психологом, я едва ли что-то смогу сделать, кроме как в очередной раз сказать, что мне жаль, что я не появился раньше и не помешал своему отцу. Я не знал, а следовательно не мог. Вот и всё, разговор заходит в тупик. Я не смогу ей что-то посоветовать, я не эксперт.
- Я помогу, - сообщаю я девушке, - когда поймёшь, чего хочешь - просто скажи. Я помогу поступить.
Хочу, чтобы у неё появилась какая-то цель в жизни. Знаю, что это не может случиться сразу, по щелчку пальцев, но когда-нибудь она ведь оправится, верно? Ей чего-нибудь захочется. И я буду рядом для того, чтобы поддержать её. Обучение много где стоит не дешево, но я прилично зарабатываю, так что, уверен, это не станет для меня проблемой. Но обо всём этом будем думать позже. В любом случае сейчас это не важно, ей бы для начала просто нормально пожить, а потом уже искать своё призвание. Хотя не думаю, что это "нормально" будет возможно до тех пор, пока мой отец не окажется за решеткой. Кажется, мне и самому теперь потребуется время для того, чтобы вернуться в прежнюю колею.
- Ты выглядишь отлично, - качнув головой, возражаю я, но в остальном я не собираюсь её заставлять, - но я не настаиваю.
Не хочу, чтобы она думала, что с ней что-то не так. Она очень красивая девушка. Да, может, одежда и не что-то очень модное и стильное, но это можно исправить. Съездим в магазин на днях, купим ей подходящих вещей. Не хочу, чтобы она стыдилась сама себя.
- Хорошо, - я улыбаюсь ей и киваю, - не волнуйся.
Не представляю, каким уродом надо быть, чтобы обидеть её. И ещё сложнее уложить этот образ воедино с тем, что я знаю о своем отце. Как ему удавалось это скрывать, водить меня за нос столько лет? Может, это какая-нибудь травма? Вдруг он ударился головой, не пошел к врачу, но образовалась какая-нибудь опухоль, которая давила на мозг и заставляла его совершать то, что прежде ему было не свойственно? Я знаю, что опухоль может очень сильно изменить личность человека. Не знаю, зачем, но всё равно продолжаю искать для него хоть какие-то оправдания.
- Да, конечно, прости, - я чуть качаю головой и выхожу из машины. Обхожу её кругом, чтобы открыть дверь для Селены и подаю ей руку. - Ничего странного. Просто держи меня за руку и пойдём, - предлагаю я ей. Мне будет не по себе оставлять её одну на улице. Да, я знаю, мир не полон маньяков, скрывающихся за кустами, просто пока она в поле зрения мне как-то спокойнее. Думаю, ей сейчас тоже немного комфортнее рядом со мной. По крайней мере я на это рассчитываю.
Мы заходим в ресторан и я принимаю у официанта меню, прежде, чем направиться к барной стойке.
- Хочешь суши? - уточняю я у девушки, разворачивая перед ней меню.
- Я здесь иногда обедаю, тут очень здорово готовят, - предлагаю я ей, поочерёдно указывая на несколько сетов, - вот эти мои любимые. И ещё отличный суп есть, - я переворачиваю страницу, - если у тебя нет аллергии на что-нибудь, то стоит попробовать. Или можешь выбрать любые, где понравятся картинки.
Ну, вкусы у людей в любом случае разные, я не знаю, что она любит, что нет, но очень хочу это выяснить. Думаю о том, не предложить ли ей взять коктейль, но потом решаю, что лучше не экспериментировать на людях. Я не знаю, опаивал ли её мой отец или нет, но, так или иначе, алкоголь лишит её зыбкого чувства контроля, так что если она сама не попросит, то, думаю, предлагать не стоит.
- На самом деле я всё это могу и сам приготовить, - чуть заметно улыбаясь, сообщаю я девушке.
- Как-нибудь покажу, если хочешь. Может, пока присядем вот за тем столиком? - кивнув в сторону того, что стоит в углу, в стороне от остальных, предлагаю я девушке, - закажем чай, пока ждём еду. Что скажешь?

Я киваю ей и, быстро определившись, делаю заказ, а затем прошу официанта принести чай и какой-нибудь десерт на его вкус, пока мы будем ожидать заказ. Мы направляемся к столику. Место довольно уютное. Музыку почти не слышно и она не раздражает, мне здесь нравится, но вот Селена выглядит скорее растерянной? Не знаю, мне кажется, что ей тут не по себе. Но она ведь сказала бы мне, если бы хотела уйти, так?
- Ну, когда ты так спрашиваешь, - я чуть поджимаю губы и задумываюсь, - думаю, что да. Но я давно в этом не практиковался, так что, может, что-нибудь уже и забыл. Надо будет выяснить это, - чуть усмехаюсь.
Ну, изначально, я ведь не повар. Просо предпочитаю знать, что именно готовят у меня в ресторанах и знать досконально. Ну, и, время от времени, мне нравится готовить самому, так что я много что умею. В том числе и самые популярные блюда японской кухни, хотя это и не моя специализация. С каким-нибудь шеф-поваром меня не сравнить, но чисто на любительском уровне, думаю, я готовлю хорошо.
- Конечно, - улыбаюсь я девушке, - я буду только рад научить тебя чему-то новому.
Здорово, что она чем-то интересуется. И готовка и в самом деле может успокаивать, по крайней мере если никто не поторапливает и не суетится и не мешает. А я так делать точно не буду. Вот на кухне в некоторых ресторанах у нас я бы не сказал, что это успокаивающий процесс. Обычно там царит суета и довольно шумно, по крайней мере в час-пик точно.
- Хобби, - я пожимаю плечами, - я держу сеть ресторанов. Кухня у нас, конечно, не японская, но мне в принципе нравится готовка. Так что я проходил курсы. Так, чисто для себя.
В юности подобное увлечение мне показалось бы странным. Ну, дома у нас готовила только мама, отец никогда этого не делал, да и знакомых мужчин, любящих крутиться у плиты я не встречал, к тому же, многие из тех, кого я знал, отзывались об этом как "не о мужском деле". И это не смотря на то, что управление ресторанами было семейным делом, не я это начал, а значит на кухнях у отца работало много мужчин. Тем не менее, потом я вырос и понял, что большинство людей не обладают такими предрассудками на эту тему, как мой ближайший круг общения из взрослых, среди которых я рос. И это было очень приятное открытие, потому, что деньги на то, чтобы заказывать себе еду хоть каждый день у меня были не всегда. К готовке я пристрастился ещё до того, как решил одуматься и вернуться к родителям и заняться семейным делом. А есть каждый день одни и те же заварные и быстро разогреваемые продукты было бы как минимум печально.

Поездка до дома проходит довольно спокойно. По приезде я показываю девушке комнаты, предлагая выбрать одну из них, чтобы там обустроиться. Мы ужинаем, я выбираю какой-то безобидный и милый фильм для просмотра. Ничего, что могло бы вызвать у Селены нежелательные ассоциации. А затем я прощаюсь с ней, уходя спать к себе в комнату. Отношу ей ночник, на случай, если ей будет не комфортно спать в темноте. В целом, всё проходит довольно нормально, так что я засыпаю без задней мысли, и вот, возможно, зря. В больнице ей давали успокоительные, из-за чего сон был крепким. Но сейчас приём лекарств минимизировали и из них почти ничего не осталось.
Я просыпаюсь от какого-то шума. Не понимаю, в чем именно дело, так что встаю и выхожу из комнаты, немного испугавшись, когда замечаю девушку в коридоре. Как ни крути, не привык к тому, что у меня дома есть кто-то ещё.
- Селена? - я подхожу ближе к ней, включая свет в коридоре, чтобы понять, что она там делает, но девушка не отвечает. Я не сразу понимаю, что едва ли она соображает, что происходит. По всей видимости она просто лунатит. Хотя, можно ли сказать "просто"? Это ведь не слишком-то хорошо. Но, если я всё правильно понимаю, то будить её не стоит, она не будет понимать, где находится. Так что я отвожу девушку обратно в комнату, укладываю её в постель и остаюсь там, пока она не успокаивается. В итоге не замечаю, что засыпаю рядом с ней. Всё же я без понятия, сколько именно прошло времени и усталость играет своё. О том, как на это на утро может отреагировать Селена я не думаю. Уверен, что успею уйти, да и потом, меня куда больше заботит необходимость рассказать ей о том, что во сне она ходит.

- Не переживай об этом. Обновить навыки лишним не будет, - улыбаюсь я девушке. Напрасно она переживает об этом. Меня не так уж и сложно зацепить. Для этого, очевидно, придётся постараться не хуже, чем мой отец, из-за которого я задумался о том, а были ли какие-то звоночки, не пропустил ли я что-то, не мог ли предвидеть и что-то изменить? А готовка - это так, ерунда. К тому же, она ведь мне это не в упрёк поставила, просто спросила. Так что всё в порядке.
- Спасибо, - я улыбаюсь ей и чуть качаю головой, - повар - тоже хорошая работа. Просто готовить двадцать четыре на семь я бы всё же не смог. Мне нравится делать это в своё удовольствие.
Ну и я могу подменить кого-то из сотрудников, если что-то очень срочное случилось. А так, в основном, я занимаюсь контролем качества в уже открытых заведениях. Но, думаю, не стоит особо углубляться в эту тему, потому, что бизнес, в любом случае, изначально принадлежал отцу. Я его перенял и развил сильнее, чем было, даже в других городах рестораны открыл. А ведь когда его поймают и осудят, то любая ассоциация с ним может негативно сказаться на бренде. Стоит подумать о том, как обезопасить себя, чтобы не прогореть из-за того, что у моего отца в голове не всё ладно. Надо будет обсудить это с юристами, и лучше начать делать это уже сейчас, не дожидаясь ареста и суда, потому, что, в противном случае, может быть слишком поздно. А то, что народ нынче слишком мнительный - это удручающая реальность. Единиц такое место привлечёт больше, а не отпугнёт, а оголтелые фанаты маньяков и насильников не та публика, на которую я хочу работать. Вообще не хотелось бы иметь с отцом ничего общего, ну, или свести эту связь
к возможному минимуму.
- Я начинал официантом, - я улыбаюсь девушке. Я умею делать работу любого сотрудника, именно благодаря этому я знаю, как именно они должны работать и когда они халтурят. Ну и мне в целом кажется как минимум странным управлять местом, в работе которого ты ни черта не понимаешь. Как вообще в таком случае можно быть компетентным?
- Рад, что тебе нравится, - я улыбаюсь девушке, - можем с этого и начать. Ну, попробуем завтра приготовить это дома, - пожимая плечами, предлагаю я. Почему бы и нет? Я знаю, где купить необходимые ингредиенты, а всё остальное - вопрос навыка. Если что-то и забуду, то просто подсмотрю рецепт в интернете. Не вижу в этом ничего плохого и поварам не запрещаю пользоваться подсказками, сколько бы они уже ни проработали. Как ни крути уже лучше человек лишний раз подсмотрит, чем приготовит не то, что надо. Блюд много, не всем даётся легко удержать в голове все тонкости.

Похоже, я всё же засыпаю куда крепче, чем рассчитывал и не успеваю уйти, до того, как девушка проснётся, чтобы не беспокоить её. Потому, что я просыпаюсь от шума, открывая глаза и понимая, что, похоже, Селена проснулась и я изрядно её напугал. Чёрт. Я виновато поджимаю губы и поднимаюсь на ноги, приближаясь к девушке.
- Всё в порядке? Ты не ушиблась? - уточняю я у неё, помогая ей подняться и усесться на диване, потому, что вижу, что её совсем не держат ноги.
- Я тебя напугал? - уточняю я у неё, хотя ответ и так очевиден. Мне совсем этого не хотелось. Я не думал о том, что она проснётся первой. Кажется, я просто хотел спать, но не мог уйти, пока не удостоверюсь, что она не отправится вновь блуждать по квартире. Мне не жалко, пусть ходит. У меня не помещений, в которые нельзя заглядывать. Просто она явно не соображала, что делает и мне кажется, что это не самое подходящее состояние для прогулок по дому, где в свободном доступе лежат столовые приборы, например. Да и мало ли что ещё может произойти? Я живу на последнем этаже. Вдруг ей бы приснилось, что она снов заперта в клетке, она попыталась бы найти выход, при этом блуждая по дому, и нашла бы его не в дверях на лестничную клетку, а где-нибудь на балконе или вообще в окне? От этих мыслей жутко. Я не сталкивался с лунатиками прежде, не знаю, чего от них ожидать, но я наслышан о самых разных случаях лунатизма и некоторые из этих историй звучат действительно жутко.
- Прости, - я присаживаюсь перед девушкой, сонно потирая лицо ладонью, - меня разбудил шум в квартире... ты ходила. Ну, лунатила. Ты знала, что у тебя это бывает? - чуть вскинув брови, уточняю я у Селены.
- Я проводил тебя в кровать и остался рядом, на случай, если ты вдруг снова поднимешься... и, видимо, просто отрубился. У меня окна открываются очень легко, - я пожимаю плечами, - я просто переживал, что с тобой что-нибудь случится. Я поставлю понадёжнее замки на окна и двери и всё будет в порядке, наверное.
Ну, это единственное решение, которое я вижу, потому, что я без понятия, лечится ли лунатизм вообще, из-за чего он возникает? Знаю только, что в таком состоянии человек не отдаёт себе отчёта, но при этом может делать всё то же, что делает обычно.

- Прости, я не хотел, - я чуть качаю головой. Я думал, что встану раньше. Но видимо тот факт, что часть ночи я следил за тем, чтобы Селена не улизнула из постели снова, всё же сыграл свою роль и я не проснулся как обычно. Я бы в любом случае рассказал ей о том, что произошло ночью, но, по крайней мере, она не была бы ошарашена этим. Мне не нравится то, как сложились обстоятельства, потому, что я не собираюсь ей вредить. Я не мой отец, я так не поступлю. Но сейчас я вижу, что девушка боится меня так, словно ждёт, что всё повторится. Словно не верит в то, что я и правда хочу ей помочь, что у меня нет каких-то скрытых умыслов. Конечно, это сильно задевает. Не хочу, чтобы меня сравнивали с ним, с учётом того, что я о нём узнал. Но я не могу винить её за это. Просто всё получилось как-то по дурацки. Я ведь не мог оставить её блуждать по квартире, не мог сделать ничего, чтобы этому воспрепятствовать, при этом не разбудив Селену и не напугав её до чертиков.
- Да, именно так, - подтверждаю я. Ну, зачем бы мне было это придумывать? Как по мне, если смотреть на это с точки зрения того, что я пошел весь в папашу и тоже хочу держать её в плену и насиловать, то я выбрал для этого какую-то дико странную и совершенно не эффективную стратегию. Проще уж было бы никому ни о чем не сообщать и просто наведываться в тот подвал ради своего развлечения. Я понимаю, что страх бывает сильнее логики, но неужели то, что я до сих пор не попытался навредить ей ничего не говорит в мою защиту?
- Они могут делать все те же действия, что и в обычной жизни, - я пожимаю плечами, - некоторые просто говорят, некоторые бесцельно бродят, но не все. Ты пыталась открыть ящик. Без ключа он не открывается, поэтому у тебя не получилось. Но если ты пыталась открыть его, что если бы ты открыла что-нибудь другое? Я не знаю... я просто испугался, что ты можешь навредить сама себе.
Я не эксперт в сомнамбулизме, это то, что знают, кажется, почти все. И, конечно, будет лучше сходить к специалисту и узнать, насколько это вообще нормально, не может ли быть опасно, что делать, чтобы это остановить? Лунатизм вообще лечится? Это вызвано тем, что с ней произошло или эта особенность всегда была с ней? У меня много вопросов, и я не хочу наседать на девушку с ними, но вряд ли я в состоянии помочь ей своими силами. Тем более, если она мне не доверяет. Я понимаю, что она приняла моё предложение потому, что ей особо и выбирать не из чего. Но я надеюсь, что со временем это исправится. Хотя мне казалось, что мы и так уже сделали шаг навстречу этому, но теперь я уже не так уверен.
- Нет, - я качаю головой на её слова, - нет, не буду. Это просто чрезвычайные обстоятельства. И... я понимаю, что тебе не комфортно от этого, - я поджимаю губы, - ну, из-за замков, потому, что ты была заперта. Но это только ради твоего блага, ничего больше. И ты будешь знать, где лежат ключи. Просто... хочу положить их так, чтобы во сне тебе было сложнее их достать. Я не знаю... подумаю над тем, что можно сделать.
Я поднимаюсь с кровати, потирая лицо ладонями и шумно выдыхая.
- Пойду приготовлю завтрак, - сообщаю я девушке, прежде, чем выйти из комнаты. Не хочу ей мешать, если ей нужно переодеться или сходить в ванную. Мне тоже не помешает освежиться и привести свои мысли в порядок. Ванных у меня в квартире две, так что это не будет проблемой. Постою немного под душем, соберусь с мыслями и решу, что делать дальше. Я понимал, что просто не будет в принципе, так что не нужно зацикливаться на этом. Доверие не появляется из воздуха, его нужно заслужить и я постараюсь. Я очень хочу помочь ей, я хочу быть тем, на кого она может положиться. Это просто одна ошибка, к тому же не намеренная. Ничего страшного не случилось. Она ведь не попытается сбежать от меня? Я правда боюсь этого. Боюсь того, что она неправильно меня поймёт, поддастся своим страхам и сбежит, и в итоге снова попадёт в беду. А без денег, друзей и крыши над головой привлекательной девушке это будет совсем не сложно. Да, из-за моего отца она стала более настороженной, но это тоже часть проблемы. Что если она не сможет довериться мне и позволить мне выручить её? Безумно злит то, что он сделал. Хочется дать ему по роже и бить до тех пор, пока меня, наконец, не оставят злость и разочарование.