— Не то слово, — уж ей-то я могу это не объяснять. Уверен, сейчас она чувствует тоже самое. Ну, или почти тоже самое. Что если Ханна просто ждёт, пока я сдамся, чтобы с чистой совестью вернуться к своей работе? Что если... если она просто устала ждать меня, не видит в этом больше смысла, но не хочет быть крайней в том, что между нами всё закончилось? Если сейчас она думает не о том, есть ли вообще шанс спасти наш брак, а о том, как бы поскорее вернуться к работе? Я не хочу в ней сомневаться. Просто хочу знать, есть ли смысл в том, что происходит сейчас. Это ведь уже даже не второй и не десятый шанс. Мы упустили всё, что только было можно.
Киваю ей и молчу. Мне нечего сказать в своё оправдание. Она и так знает все мои отговорки. У неё такие же. Как будто я смотрю в зеркало. Всегда думал, что лучше всего найти такого же человека, как и я сам, того, кто будет понимать меня, кто никогда не осудит за то, что я пропадаю на работе. И вот она, Ханна именно такая. И в этом как раз и кроется проблема. Другая работа, другой человек, но абсолютно те же ошибки. И мы продолжаем совершать их снова и снова. Как знать, не является ли ошибкой решение отказаться от развода? То, что мы сейчас здесь, а не там, где разворачивается настоящий хаос? Судя по тому, что я слышал, это именно он. Это нечто новое. Нечто масштабное. Нечто... невероятное. И всё же я здесь. Но разве мне не кажется каждый раз так? Что вот это-то дело непременно нужно осветить, в этом непременно нужно участвовать, такое никогда не повторится, а Ханна... Ханна поймёт. Может, мне пора перестать думать, что она поймёт? Может, стоит начать думать о том, чего она хочет? А хочет ли она чего-то кроме работы?
Она отстраняется от меня, словно лишний раз подчеркивая, что всё хорошее подходит к концу. И задаёт вопрос, который заставляет меня нервно усмехнуться. Я качаю головой и тоже берусь за свой бокал, отпивая.
— Для этого пришлось бы найти время, — замечаю я, глядя на девушку и улыбаясь одним уголком губ, — и если мне трудно найти его даже для тебя... откуда бы я взял его для кого-то ещё?
Понимаю, это не ответ. Но неужели она правда думала, что я скажу, что был с кем-то ещё? Не представляю себе этого. Я ведь люблю Ханну. Это никогда не менялось. Я доливаю нам ещё. Думаю, одним бокалом тут точно не обойтись. Нужно отодвинуть на второй план все мысли о работе.
— Нет, у меня никого не было, — всё же произношу я, - тот же вопрос тебе.
Не знаю, зачем спрашиваю, на самом деле. Уверен, что знаю ответ. У неё никого не было. Ханна... она не такая. Если бы она встретила кого-то, кто был бы для неё важнее, чем я, кто-то, с кем она хотела бы быть, она бы давно попросила развод. Но она этого не сделала. Измены — не её фишка. Не думаю, что мы смотрим на эти вещи по разному. Мы похожи до зубовного скрипа.
Я только виновато поджимаю губы и отвожу взгляд, когда она заговаривает вновь. Я знаю это. Знаю, что всё будет как раньше и что это нельзя назвать браком, просто кольцо на пальце, штамп в паспорте, условность. Мы едва видимся. Едва находим время просто для того, чтобы поговорить. И я хочу сказать ей, что это изменится, что мы будем находить друг для друга больше времени, брать больше выходных или хотя бы пытаться совмещать наши командировки, но я знаю, что это будет звучать как ложь. Нужны не слова, а действия. И всё, что я по-настоящему сделал за последние годы для нас — приехал сюда. И то потому, что существование нас как пары оказалось под вопросом.
Я возвращаю взгляд к Ханне и пожимаю плечами.
— Я не могу представить свою жизнь без тебя, — понимаю, как глупо это звучит, с учётом того, что мы едва видимся, но это правда. Я знаю, что где-то там она ждёт меня и эта мысль успокаивает. Но если у меня не будет даже этого? Я просто не знаю, как быть.
— Я хочу быть там, — не вижу смысла врать об этом, — хочу быть первым, кто снимет, кто обо всём расскажет... но после этого дерьма случится другое и потом снова и снова. А если мы разведёмся... то никакого "снова" не будет. Ничего.
Я допиваю содержимое бокала и отхожу к окну.
— Не хотелось бы нарушать идиллию нашего вечера... но, кажется, соседу нужна помощь. Твоя, - я чуть поджимаю губы и оборачиваюсь к девушке, чуть вскинув брови и кивнув в сторону большого стекла, на всю дверь. Наш дом на небольшом возвышении, так что отсюда отлично можно увидеть лужайку соседей. И, собственно, самого соседа, сидящего на траве и зажимающего кровоточащую рану на руке.
— Иди, я не буду ревновать, — я чуть усмехаюсь, открывая дверь и пропуская Ханну вперёд. Я остаюсь стоять внутри дома. Мне отсюда всё отлично видно. Если понадобится помощь — я подойду. Но, в остальном, мне там делать нечего. Мало ли как он мог пораниться? Например, дома что-нибудь чинил и не сладил с инструментами или... не знаю, в сущности, мне плевать.
Я продолжаю оглядывать участок соседа, куда направилась Ханна, размышляя над тем, о чем мы будем говорить дальше. И мой взгляд останавливается на предмете, лежащем в траве. Я не могу разобрать, что это. Не могу, но эти контуры...
Я выхожу из дома, направившись вслед за Ханной. Хочу посмотреть, что там лежит. Хочу посмотреть. Скорее всего я просто переработал и мне только кажется, что там лежит ещё одно тело. Возможно, это просто кульки или старые вещи или что угодно ещё. В конце концов, мы не в горячей точке, чтобы тут повсюду валялись тела.
— Мистер Ходженс? Добрый вечер. Что случилось? — уточняю я, неспешно отходя по участку подальше. Я замираю возле лежащего на земле тела. Медленно разворачиваюсь, доставая из-за пояса пистолет и направляя его на соседа. — Мистер Ходженс, что это? — я киваю головой в сторону трупа. Не знаю, какого чёрта здесь произошло, но рядом с ним Ханна и если он убил этого человека, а мы сами влезли, став невольными свидетелями, думаю, пистолет не повредит.