После смерти сына меня словно перемкнуло. Меня не устраивало официальное решение несчастный случай. Что-то не стыковалось, что-то не складывалось. Меня начал раздражать теперь уже бывший муж, я винила его, и я была уверена, что дело не в том, что практически все родители, потеряв ребёнка, начинают винить друг друга. Мне казалось, это нечто большее. Тем не менее, полиция нашего городка закрыла дело довольно быстро, принесла соболезнования и Пол был похоронен. Я развелась с Питером, потому, что больше не могла на него смотреть. Мы решили продать дом, разъехались. И он начал новую жизнь. В течении года встретил другую, женился и они снова завели ребёнка. Наверное, это меня задевало, но куда больше я злилась, потому, что продолжала думать, что он как-то причастен к смерти сына, злилась, что в этом захолустье просто невозможно заставить работать полицейскую службу больше, чем они посчитают нужным. Я изводила себя постоянными мыслями о том, что было не так в нашей жизни, что к этому привело, я накручивала себя до предела и мне было некуда деть все эти злые мысли. Я потеряла работу и катилась на самое дно. В надежде всё же как-то взять себя в руки, я записалась в местный анонимный кружок. У меня не было серьёзных проблем с алкоголем, и всё же я пила, и это во многом способствовало потерю контроля над собственной жизнью, так что я решила, что это может быть мой шанс. Я два года посещала этот кружок, прежде, чем начала его вести. А когда предыдущий управляющий скончался из-за сердечного приступа, я взяла на себя управление этим кружком и всеми остальными, которые он вёл. У меня не было психологического образования, но в такой дыре днём с огнём не сыщешь психолога, который хотел бы таким заниматься. Сдаётся мне все более-менее целеустремлённые люди давно уехали в крупные города. В общем, одного моего энтузиазма и двухлетнего опыта посещений с удачным завершением карьеры алкоголички оказалось достаточно, чтобы мне позволили этим заниматься. Вот только центром моей новой жизни стал не кружок алкоголиков, а другой. Тот, где собирались те, кто пережил домашнее насилие. Все эти вопросы у нас в дыре решались одним простым способом. Стороны призывали к перемирию или разводу. А я слушала, слушала и проецировала свою ненависть к Питеру на злость и отчаяние этих женщин, на их источник бед. В итоге я решила, что я сама могу решить все эти проблемы. Я хотела этого. Я не могла добраться до Питера, потому, что он уехал в другой город, но до этих уродов, которые избивают своих жен и детей я добраться могла.
Я прошла обучение, получила лицензию и приобрела оружие. Я знала расписание этих людей, я годами слушала их рассказы. И в один прекрасный, а я до сих пор считаю его именно прекрасным, день я села и поехала навестить поочерёдно семьи своих постоянных визитёрш. Я не могла добраться вообще до каждого, понимала, что всех объехать не успею. Так что я выбрала день, когда наибольшее число мужей будет дома, а жен с детьми - где-нибудь в другом месте. Я просто приходила, представлялась подругой из книжного клуба, о каждой из женщин я знала достаточно, чтобы убедить мужчин в том, что мы и правда знакомы, говорила о том, что мне срочно нужно вернуть книжку, которую их жена одолжила. А потом я заходила в дом и как только человек поворачивался ко мне спиной, я делала выстрел в голову. Затем я присаживалась, проверяла пульс, и если требовалось - делала ещё один выстрел. Я постаралась выбрать как можно более бесшумное оружие, но, конечно, по большей части скрыть шум мне помогло большое расстояние между домами. За один день я убила семерых мужчин. И я убила бы больше, если бы и в этот раз наша полиция работала так, как обычно. Но нет, именно в этот раз они действовали максимально оперативно. Сложили два и два, опросили супруг убитых, свидетелей, и, конечно, легко вычислили меня, потому, что я даже и не пыталась маскироваться.
Когда я попала в тюрьму и находилась там до внесения залога, я продала свой дом, чтобы оплатить услуги хорошего адвоката, и это было верным решением, потому, что ему удалось выбить для меня пожизненное вместо электрического стула. Умирать я не хотела. По крайней мере не раньше, чем убью Питера, потому, что не смотря на все годы, что прошли со смерти Пола, я продолжала винить его в том, что случилось. Я злилась на себя только за то, что сперва не разобралась с ним, но к нему было сложнее добраться, а здесь я могла что-то сделать. Так что я приняла выбор, но продолжала думать о том, чтобы добраться до Питера. Мне хотелось сбежать, добраться до него и убить, а дальше - будь что будет. И вот пока я думала как мне провернуть это так, чтобы не быть пойманной не успев осуществить свою месть, меня решили перевести в другую тюрьму из-за переполненности этой. Из минусов - в новой тюрьме придётся изучать всё заново и уйдёт много времени, из плюсов - город, куда меня везли, был куда ближе к месту, где теперь проживал Питер, а значит при побеге у меня будет больше шансов успеть добраться до бывшего муженька и разделаться с ним.
Я думала как раз о том, что буду делать на новом месте, когда неожиданно фургон перевернулся. С учётом того, что я не видела, что происходит на дороге, для меня это было и в самом деле внезапно. Мы просто вдруг подскочили и всё завертелось, в момент в глазах потемнело.
Когда я открыла их снова, голова страшно гудела, в ушах шумело, тело болело. Я почувствовала запах крови, и моё внимание привлекло движение сбоку. Обернув голову я увидела, как неизвестный, одетый не в форму заключённого или сотрудника сидел и грыз кого-то из офицеров, что занимались перевозкой. Окно между фургоном и кабиной было сломано и я видела, что один из водителей уже мёртв, а второго... буквально грызёт неизвестный тип.
Я снова ненадолго отключилась, казалось, буквально на пару мгновений, но когда я снова открыла глаза, то увидела, что неизвестный уже пролез в фургон и принялся жрать другого заключённого, которого перевозили вместе со мной. Времени на то, чтобы понять, какого чёрта происходит, у меня попросту не было. Я оглянулась, в поисках какого-то решения и заметила пистолет в кобуре у одного из офицеров сопровождения. Мартел, кажется? Думаю, он не будет возражать, если я воспользуюсь его оружием. А если и будет, то это будет позже, прямо сейчас он в отключке, так что я вытаскиваю его пистолет, и, прицелившись, стреляю в того, кто грызёт одного из заключённых. После этого я снова отключаюсь, потому, что выстрел оказывается просто оглушительно громким.
Я выныриваю из черноты не то через пару мгновений, не то через пару минут, мне сложно понимать, сколько прошло времени, но всё по прежнему: мы лежим где-то в кювете, все вокруг или мертвы или в отключке, за исключением того, что офицер, сидевший за рулём, которого ещё совсем недавно кто-то грыз, сейчас пытается протиснуться в салон и клацает зубами, и единственное, что мешает ему попасть внутрь и напасть на меня или кого-то ещё - предыдущий труп, застрявший в том же самом окне.
Я пытаюсь освободиться, для этого приходится тянуться ногой к улетевшему в угол ключу от наручников, выпавшему у кого-то из сопровождающих. В конце концов, мне это удаётся. Я освобождаюсь, и, наконец, поднимаюсь на ноги. Затем я приближаюсь к ещё одному заключённому, которого ещё не успели пожевать и трогаю его пульс, понимая, что он мёртв. Умер, очевидно, из-за аварии, других вариантов я не вижу.
Затем я трогаю пульс на шее Оберина и в этот момент он открывает глаза. Не говорит ничего, да и взгляд у него кажется довольно мутным. Я пару раз щелкаю пальцами у него перед лицом, чтобы выяснить, понимает ли он что-то, и в этот момент заключённый, которого успели погрызть, вдруг начинает шевелиться. Я снова прицеливаюсь и стреляю. Шум в ушах отдаётся сильной болью, звук как будто полностью пропадает и у меня начинает кружиться голова, но я больше не отключаюсь. Не понимаю, какого чёрта происходит, но я открываю двери фургона и вываливаюсь наружу, жадно хватая ртом свежий воздух. Затем я хватаю под руки Мартела и тащу его на траву. Я обшариваю его карманы в поисках мобильного, но не успеваю осмотреть всё, когда замечаю ещё несколько человек в таком же странном состоянии, приближающихся к фургону. Конечно, их привлекли выстрелы. Но ох как мне не нравится то, как они выглядят и ведут себя и мне не до того, чтобы разбираться, что с ними не так. Я прицеливаюсь и стреляю, пока не заканчиваются патроны. С учётом того, что у меня голова идёт кругом, целиться на таком расстоянии уже куда сложнее, чем  в фургоне в того, кто на расстоянии вытянутой руки, так что, конечно, попадаю я не во всех, а потому я решаю, что надо бежать. Я хватаю под руки Оберина и тащу его в лес. Уже там я накрываю его ветками, чтобы скрыть от глаз, а сама забираюсь на дерево, чтобы скрыться. Идей получше у меня нет.
Я напряженно наблюдаю за теми, кто зашел за нами в лес. В какой-то момент их движение становится рассеянным, и хотя я понимаю, что на самом деле увидеть меня на ветках было бы не так уж и сложно, они словно ничего не видят. К счастью, со стороны дороги раздаётся какой-то шум и это мгновенно заставляет этих людей, словно заскриптованных болванчиков, развернуться и пойти туда.
Это чёрт знает что. Я слезаю вниз с дерева и скидываю с Мартела ветки, чтобы снова схватить его и потащить дальше, когда мужчина вновь открывает глаза.
- Тихо, - прикладывая палец к своим губам и демонстрируя пистолет для убедительности, произношу я. Я всё ещё боюсь, что те странные люди вернутся.
- Вы долбанулись башкой и вам нужна медицинская помощь, если хотите её получить - не шумите, - шепотом предупреждаю я и устремляю взгляд в сторону дороги, прежде, чем снова сосредоточить внимание на Мартеле.
- Встать сможете?