Не знаю. Чёрт возьми, и правда не знаю, как всё могло так обернуться. Я ведь видел его буквально неделю назад. Мы разговаривали, что-то обсуждали... даже не вспомню что. Это так злит. Какими были мои последние слова, что я сказал? В голове звенящая пустота. Словно ложкой выскребли, подчистую.
Помню, Джефф собирался в поход, вместе со своими коллегами. Он считал, что подобные вылазки объединяют. Наверное, так и должно было произойти. Но по итогу этого единства совсем не наблюдалось в тот момент, когда на группу напал медведь. Все бросили врассыпную. Инстинкт самосохранения выше каких-то там коллективных ценностей, которые пытался навязать им мой брат. Он и правда в это верил? Иногда мне кажется, что он сублимировал отсутствие личной жизни на привязанность к подчинённым. Это вышло ему боком. Ведь если бы он, так же, как и остальные, просто бросился бежать, он мог бы быть жив. Мог бы вернуться домой, и мы бы вместе смотрели запись какого-нибудь матча, как и планировали. Но вместо этого я вынужден был стоять у его гроба. Закрытого, потому, что смотреть на то, что осталось от него после нападения было просто невыносимо.
Когда похороны остались позади и первая волна удушливой скорби отхлынула, на смену ей пришел негласный вопрос: кто в этом виноват. Медведь? Безусловно. Вот только пойди найди его теперь, спроси с него. Я ведь даже не узнаю, тот ли это зверь или любой другой. Его не накажешь. Но только ли он был виноват? Я помню, как все обсуждали то, какой он герой. Спас девушку.
Герой, да? Лучше бы был трусом, но живым. И кто эта девушка? Она ему нравилась? Они встречались? Нет, на всё ответ нет. Просто сотрудница, к тому же не так давно у них работает. Выходит, он отдал свою жизнь за совершенно незнакомого человека? Какого чёрта? Что ей мешало бежать так же, как и остальным, чтобы ему не приходилось жертвовать собой, чтобы спасти её? Я не понимаю. Я так зол, что не нахожу слов.
Сперва я пытался гнать эту мысль прочь. Глупая, бесполезная идея. К тому же, это не вернёт мне брата. Но я не мог избавиться от этой злости. И так уж получилось, что я точно знал, кто его вызывает. Фрэнсис Долархайд. Та самая, которую Джефф решил заслонить собой. На него я тоже зол. Почему он не подумал о том, каково будет его семье остаться без него? Вот только он мёртв, и ему не предъявишь. А она очень даже жива. Как ни в чём не бывало. И эта мысль - что жива она, а не мой брат - душила меня с каждым днём всё больше и больше.
Она должна пожалеть об этом. Возможно, тогда мне станет легче. Но даже если и нет, я не передумаю.
Нанять людей для того, чтобы они кого-то похитили - слишком долго. Не говоря уже о том, что куда приятнее было бы сделать всё самому. Вот только мне никак нельзя светиться. А с моим родом деятельности попасться на глаза папрацци не так уж и сложно. Подобные проблемы мне совсем ни к чему. Поэтому будет лучше уехать. Туда, где я смогу делать всё, что мне вздумается и никто и не вздумает мне помешать. Очень удобно, что в мире всё же существует подобное место.
Жаркий остров, прохладные волны. Отличное место для того, чтобы расслабиться и перевести дыхание после тяжелой потери. А так же превосходный выбор, чтобы дать волю гневу. И его у меня накопилось не мало. Чем дольше я ждал, тем больше вариантов, как избавиться от Фрэнсис успел продумать.
Я не хотел убивать её сразу. К чему? Это слишком быстро. Она не испытает тех мучений, что пережил мой брат. Можно было бы натравить на неё медведя, но тоже глупо. Я же не получу от этого никакого удовлетворения. Только своими руками. Но перед этим я хочу её помучить. И совсем не сложно придумать пытки, когда речь идёт о молодой привлекательной девушке. Жаль, Фрэн, что мы встретились при таких обстоятельствах. Ведь ты вполне могла бы мне понравиться, стать одной из моих любовниц. Но ты в ответе за смерть моего брата, и поэтому вместо простого прощания ты расстанешься с жизнью.
Я с нетерпением жду того момента, когда её доставят. Так что когда девушка оказывается в моём доме - связанная по рукам и ногам, с повязкой на глазах, единственное, что вызывает у меня сомнение - это то, с чего стоит начать.
Подойдя к Долархайд, я хватаю ту за волосы и заставлю подняться, ставя на колени. Повязка нам больше ни к чему. Бежать отсюда попросту некуда. И я хочу, чтобы она смотрела мне в глаза. Чтобы знала, кто и за что ей мстит. Я достаю из-за пояса пистолет, прижимая его к виску брюнетки встречаюсь с ней взглядом.
- Ну, здравствуй, - я цежу эти слова сквозь зубы. Мелькает мысль решить всё просто - одним нажатием курка. Но нет, это слишком просто. Этого мало. И я дёргаю её за волосы, оттягивая назад и заставляя отклонить голову.
- Сейчас я выну кляп. И ты будешь делать то, что я говорю. Говорить, когда я разрешаю. Иначе я пристрелю тебя. Усекла?
Конечно, ей совсем не обязательно знать о том, что я пристрелю её в любом случае. Или придушу. Посмотрим, как пойдёт по вдохновению. Она может догадываться. В сущности, мне плевать. Но слушать её слезные мольбы пощадить её я точно не собираюсь. Плевать, как горько она может заливаться слезами. Думая об этом я вижу перед собой лишь лицо брата. И не то, знакомое и улыбающееся, каким я видел его всю свою жизнь. А белое, как простыня, местами посиневшее и изуродованное когтями зверя. И это не то, что я мог бы простить кому бы то ни было. И оставить безнаказанным.

Она жмурится. И я жду. Жду, пока в её глазах появится ясность, пока она меня не узнает. Не хочу, чтобы она считала себя невинной жертвой, чтобы задавалась вопросом о том, почему здесь оказалась и чем заслужила то, что с ней происходит. Она должна чувствовать вину и понимать, что всё, что здесь будет происходить - по её вине. Что это месть за Джеффа. Я не какой-нибудь садист-психопат, похищающий девушек развлечения ради. Я бы с удовольствием никогда бы её не видел и жил бы своей жизнью, а она своей. Но так уж получилось, что из-за неё погиб мой брат и теперь едва ли для кого-то из нас есть обратный путь. Вот только мне удастся выбраться отсюда живым и выйти сухим из воды. Не будет следов, которые приведут ко мне. А в конце не останется и тела, которое могло бы доказать, что девушка мертва. Для всех, кто её знал, она просто исчезнет. Пусть сами придумают, что случилось.
Может, например, от вины решила вздёрнуться? Или сменить место жительства, чтобы не смотреть в глаза тем, кто знал Джеффа, потому, что я бы на её месте именно так и сделал. А раз уж она оказалась недостаточно расторопной для этого, раз не успела сбежать, то я успел схватить её. И уже никогда не отпущу. Всё будет идти по моему сценарию, до самого конца. Её конца.
Наконец, помимо страха на её лице отражается удивление. Вот так уже лучше. Но только узнала ли она меня, как брата своего погибшего босса или же как музыканта? Плевать мне на второе сейчас. В эту минуту я не медийная личность, не знаменитость, я просто человек, потерявший члена семьи, скорбящий по нему и обративший эту печаль во всеобъемлющую злобу.
Она кивает. Ну, как минимум мои требования понятны. Для начала неплохо. Но сейчас я не настроен на объяснительные беседы. У меня немного другие виды на то, что будет происходить дальше.
- Одно неверное движение и я снова его достану, - предупреждаю девушку, демонстрируя ей пистолет, а затем убираю его обратно, за пояс. Отпускаю её волосы, для того, чтобы развязать кляп, затыкающий ей рот, вынуть скомканные тряпки. И тот час же схватить девушку за подбородок, заставляя смотреть на меня.
- Открой рот, - я произношу это медленно и требовательно. Надеюсь, у неё не возникнет проблем с тем, чтобы выполнить эту простую просьбу. - И не смей закрывать. И я не стану повторять ещё раз, что будет, если она меня ослушается. Думаю, она едва ли успела забыть о том, как выглядит оружие, способное не проломить дыру в её черепе, разнести его в кашу. Мне же не стоит описывать ей эту перспективу, так?
Судя по тому, что она выполняет мой приказ, она всё же понимает. Я дёргаю молнию на брюках, расстёгиваю пуговицу и достаю член. Он стремительно наливается кровью в моей руке, твердея. Не знаю, какого чёрта меня возбуждает мысль о подобном воплощении мести, но мне сейчас не до того, чтобы копаться в собственных ощущениях. Вместо этого я вновь хватаю её за волосы и тяну на себя, второй рукой направляя свой член, чтобы толкнуться в её рот, резким движением заполняя её, проникая до горла и глубже, так, что её горло сдавливает меня спазмом.
Что, не нравится, что я делаю? А мне плевать. Я вообще не планирую делать ничего, что тебе могло бы понравиться. Я хватаю её по обе стороны головы, зарываясь пальцами в тёмные пряди и крепко сдавливая, чтобы даже и не подумала отстраниться, прежде, чем я ей это позволю.
Прекрасно знаю, что в таком положении она не может сделать и вдоха, и, в принципе, это не такой уж и плохой вариант, чтобы от неё избавиться. Но, может, позже. Сейчас я выдерживаю ещё несколько секунд, а затем всё же отдаляюсь, позволяя ей вдохнуть. Девушка заходится кашлем и я немного жду, пока она восстановит дыхание, но лишь для того, чтобы вновь толкнуться, сразу начиная двигаться. Притягиваю её за волосы к себе на встречу, с силой вколачивая себя в неё, вкладывая в каждое движение всю ту ярость, обиду и злость, что во мне накопились. Всё негативное, что было и от чего так хотелось избавиться, чтобы снова вдохнуть свободно. Словно по иронии, этими действиями я лишаю возможности нормально дышать свою пленницу, будто стаскивая её вниз, до своего состояния, чтобы она поняла, каково это. Хотя, я всё равно не думаю, что она поймёт. Это ведь не её брат погиб, защищая чёрт знает кого.
Да кто она вообще такая, что он подставился? Что между ними было? Они спали? Уверен, он её трахал. Иного объяснения быть и не может. Окрутила его, вот он и загородил её от опасности. Не лезла бы к нему, мой брат был бы жив, не стал бы так глупо подставляться, не стал бы рисковать. Он ведь никогда не был смелым. Он всегда старался перестраховываться. В школе я всегда был тем, кто защищал его, он же вечно огребал. Вот и в этот раз ему досталось. В последний.
Продолжаю трахать её до тех пор, пока не достигаю предела, кончив ей рот. Вот только того, на что я так рассчитывал, не происходит. Мои эмоции не находят выхода. Мне не становится легче. В какой-то степени только хуже. И это лишь сильнее меня злит. Видя Фрэнсис как источник всего дурного в своей жизни, я отвешиваю девушке пощечину. Достаточную для того, чтобы голова безвольно мотнулась в сторону, всколыхнув тёмные волосы, измятые моими пальцами и переездом, а на щеке отпечаталась алой вспышкой моя ладонь.
Поправляю брюки. И вслед за этим я хватаю девушку за волосы и тащу в ванную комнату, затаскивая под душ. Врубаю холодную воду, толкая её на колени прямо под неё. Склоняюсь, чтобы дёрнуть верёвки, развязывая узлы и освобождая её. Руки и ноги ей ещё пригодятся. Не собираюсь лечить её и ухаживать за ней, так что пусть будет в форме. От долгого переезда руки затекли, это видно и по разнице в цвете коже и по оставшимся на ней следам, но не думаю, что они не смогут прийти в норму.
Ловлю её за волосы, разворачивая к себе лицом и наклоняюсь, близко-близко, к самому уху.
- Приведи себя в порядок. Смотреть противно.
Я поднимаюсь, при этом оттолкнув её от себя, так, что девушка едва не теряет равновесие. Впрочем, если бы я хотел, чтобы она упала и ударилась, я бы приложил куда больше силы. Никаких полумер и случайностей. Я не бил её потому, что не желал этого. Если передумаю - ударю. И плевать, что это будет впервые. На ней же и закончится. Никто никогда не пробуждал во мне эту жестокую сторону. Я выхожу из ванной - дверь с вынутым замком - и громко хлопаю ей.
В сущности, это не правда. Не противно. Совсем нет. От неё не пахло потом или чем-то ещё, не смотря на то, что она довольно много провела в пути. Но всё, что меня в ней не раздражало я был готов оттолкнуть и сделать противным себе нарочно. И в первую очередь показать ей, что я отношусь к ней именно так: с пренебрежением. Большего она и не заслуживает, я в этом уверен.
В какой-то момент ловлю себя на мысли о том, словно убеждаю себя в этом. Но нет, я не буду уступать жалости. Наверняка именно так она Джеффа и обработала. Посмотрела своими несчастными оленьими глазами, похлопала ресницами и всё - этому идиоту было достаточно. В вопросах любви он всегда был полным профаном. А уж если она ещё и ноги перед ним раздвигала, то, конечно, вообще нет вопросов, почему он так поступил. Но я в любом случае ей этого не спущу.

Я ухожу дальше от ванной. Не хочу слышать её, хотя уже в коридоре до меня доносится её плач, пробирающий до мурашек. Я же вроде решил, что мне плевать на то, что она будет плакать, так почему же тогда от этого так тошно? Почему каждый шаг дальше даётся всё сложнее, почему я чувствую, что делаю что-то не так, если делаю то, что должен. Самое логичное - мщу за дорогого мне человека. Неужели, на этом всё? Я сдуюсь, сдамся, пощажу её? И позволю этому вот так остаться?
Нет, ни за что. Не хочу. Перестань. Я сжимаю руку в кулак и с силой бью в стену. Потом ещё раз, пока не разбиваю костяшки в кровь. А в ушах будто эхом пульсирует её надрывный плач. Сжимаю лицо рукой и ухожу туда, где до меня не будет доноситься звуков из ванной. Я никогда не хотел быть монстром. Я и сейчас не хочу, она меня сама вынуждает. Легко быть жертвой, страдать и плакать. Как на счёт того, чтобы нести ответственность за свои поступки? Как на счёт того, чтобы объяснить мне, почему мой единственный брат мёртв, а она жива?
Я открываю мини-бар и достаю оттуда бутылку. Откупориваю и наполняю бокал виски до краёв, безо льда. Осушаю несколькими большими глотками. Затем повторяю процедуру, до тех пор, пока опьянение не вытесняет из моей головы остатки жалости. Я не позволю этому взять верх. Ни за что. Я не закончил. Не дождётся.
Всё, мне определённо полегчало. Думаю, стоит навестить мою пленницу, если она там, конечно, не решила воспользоваться моим отсутствием и не утопилась. Мне кажется я расстроюсь в этом случае только от того, что это не я её прикончил. В остальном же, мне плевать. Снова плевать. Меня слегка покачивает и рука гудит. Я чувствую, что она опухла, поэтому орудовать ей немного сложнее, но это едва ли меня остановит.
Я толкаю дверь в ванную комнату, замечая девушку забившейся в угол. Тебе это не поможет. Я скалюсь при виде неё. Ну, что, скучала? Ничего, сейчас я разбавлю твои скучные будни напоминанием о том, кого ты у меня отняла. Хватаю девушку под локоть и тяну за собой прочь из ванной. Кожа у неё холодная. Что, совсем с головой тяжко, не смогла найти горячий кран? Впрочем, это исключительно её проблемы.
Затаскиваю девушку в комнату и толкаю на кровать. Срываю с неё полотенце, откидывая его в сторону и нависаю сверху, сдавив в ладони симпатичное испуганное личико. Как же она меня злит, не передать. Похоже, она готова вот-вот расплакаться, и я не собираюсь на это смотреть, так что просто переворачиваю её от себя, утыкая лицом в подушку. Больно шлёпаю по поджарым ягодицам, а затем дёргаю за бёдра к себе.
Фигура у неё действительно что надо. Достаточно посмотреть на неё, чтобы у меня встал. Этим ты приманила Джеффа? Этим его подкупила? На это он променял свою жизнь? Чувствую, как меня вновь переполняет обидой и яростью. Расстёгиваю брюки, направляя свой член в неё, ввожу его и толкаюсь в тугое, не готовое к продолжению лоно. Чувствую, как она вздрагивает всем телом и сдавливаю пальцы на её бёдрах, натягивая девушку на свой член до конца. Вот так, ощути это в полной мере. Что, нравится? Уверен, что нет. Я умею доставлять удовольствие, но едва ли окажу тебе такую честь.
Мне тяжело в ней двигаться, она слишком узкая и сухая, она не хочет принимать меня, но упорства мне не занимать, так что я продолжаю грубые попытки, до тех пор, пока двигаться не становится легче. Уж не знаю, смазка ли это или кровь, потому, что я ей что-нибудь повредил. В сущности, это не важно, пока даёт мне возможность увеличить темп, делая движение ещё более резкими и грубыми.
В комнате совсем не тихо. Громкие шлепки обнажённых тел, мои хриплые редкие стоны, и её - частые, болезненные, прерывающиеся в момент, когда я вколачиваюсь в неё до упора. Я хватаю её за волосы и с силой вдавливаю в подушку, заглушая стоны. Не хочу её слышать, не хочу её жалеть, не позволю ей помешать мне продолжить.
Приходится сменить положение, потому, что так продолжать совсем не удобно.
Я наваливаюсь сверху, задирая её голову и позволяя сделать свободный вдох. Но ненадолго, лишь для того, чтобы зажать рот рукой, долбя её с таким остервенением, словно это и впрямь могло бы вернуть Джеффа. В какой-то момент её стоны становятся тише, и я понимаю, что она отключилась или находится на грани этого. Не удивительно, учитывая то, что я зажал ей рот. Хотя, как по мне, могла бы дышать и носом, я же не придушить её пытался, а просто заткнуть.
Вот только я ещё не закончил. Выхожу, вновь меняя положение и укладывая её безвольное тело на спину. Казалось бы, я добился своего, она едва ли что-то соображает и чувствует сейчас, смысл продолжать? Но нет, я хочу закончить начатое. Так что я раздвигаю её ноги резким движением, давая себе полный доступ и толкаюсь внутрь, не смотря на то, что девушка в отключке. Впрочем, чтобы исправить это, я отвешиваю ей пощёчину. Затем ещё одну. Потом снова, продолжая её при этом трахать. В какой-то момент мотнувшаяся в сторону голова приподнимается и девушка делает шумный вдох. И я снова шлепаю её по щеке. На этот раз не для того, чтобы она очнулась, а просто потому, что мне это понравилось. Шлёпаю её по груди, а затем сдавливаю пальцами её щеки, заставляя открыть рот и насильно заталкиваю внутрь пару пальцев.
- Соси, - это не просьба, а приказ. И пусть только попробует его не выполнить. Толкаю их глубже, надавливая на её язык. Не хочу переборщить, не хватало только, чтобы её на меня стошнило, но мне нужно заставить её работать ртом. Её красные от слёз глаза сбивают мне весь настрой, так что пусть потрудится над тем, чтобы поддержать моё возбуждение, пока я не достигну предела. Вот так, да. Ещё один хриплый стон и я продолжаю с новой волной возбуждения. Теперь, когда она стала влажной, это доставляет мне куда больше удовольствия. Надо будет использовать смазку в следующий раз. На её удовольствие мне плевать, но я сам без лубриканта долго не протяну, она слишком тугая.

Не надо, говоришь? Не надо было моего брата подставлять, тогда и здесь бы не оказалась. Не надо... Чёрт, как же бесит. И то, что это не вернёт мне брата, и то, что она плачет, и то, что, наконец, меня это какого-то чёрта задевает. Что мне не плевать. А ведь должно быть! Если такой мягкосердечный, то не надо было похищать! Но я ведь был уверен в том, что всё получится, уверен, что она это заслужила. Более того, я верил, что смогу её убить, не задумываясь. Когда стоял у гроба Джеффа только об этом и мог думать. Как прострелю ей голову. Ещё до того, как увидел, до того, как её притащили на этот остров, я твёрдо знал, что хочу с ней сделать. А сейчас только и могу, что злиться из-за всего этого.
Наверное, то, что я пьян в значительной мере упрощает задачу. Не хочу думать о том, что сейчас происходило бы в моей голове, если бы я не выпил. Не хочу испытывать перед ней вину. Какого чёрта это вообще так работает? Она отняла у меня часть семьи, убила моего брата, моего лучшего друга, по сути, а мне стыдно за то, что я просто ставлю её на место? Даю ей то, что она заслужила? Наверное, если бы её было возможно привлечь к ответственности через суд, я бы не стал этого делать, не стал бы её похищать. Но суд не увидел в этом состава преступления. А я вот очень даже увидел. Она запудрила Джеффу мозги, она с ним что-то сделала, иначе не объяснишь, почему он предпочёл её жизнь своей.
Ещё несколько раз толкаюсь ей навстречу и, наконец, останавливаюсь внутри, кончив. Какое-то время я не двигаюсь, продолжая нависать над ней, слушая, как она приглушенно плачет и дрожит всем телом. А каково, ты думаешь, было моему брату в тот момент, когда медведь ударил его своей лапой?!
Я выхожу из неё и падаю на кровать рядом. Вернее, не совсем так. Сперва я думаю подняться и уйти отсюда, бросить её здесь одну, но затем понимаю, что тело едва ли меня слушается. Голова идёт кругом, сердце стучит где-то в ушах - не то из-за алкоголя, не то из-за того, каким был этот секс. Долгим, выматывающим, грубым. Я утыкаюсь лицом в подушку, продолжая слышать её затихающие всхлипы. Раздражаясь из-за этого, но всё равно не могу уйти.
Нахожу в себе силы перевернуться на бок. Тянусь к ней рукой, затыкая ей рот. Просто хочу, чтобы она замолчала. В какой-то момент наши взгляды сталкиваются. Её испуганные глаза, полные слёз, и мои, затуманенные алкоголем. Сжимаю пальцы на её подбородке крепче, чувствуя, как это действие отдаётся притуплённой болью в разбитых и опухших костяшках. Мне приходится ослабить хватку.
- За что ты с ним так?
Или, скорее, за что он так со мной? Ни попрощался, ни объяснился. Ничего. Просто вот только что был. Разговаривал со мной. Строил планы на будущее. А потом его не стало. Так, словно никогда и не было. Он думал о том, каково будет переживать всё это, когда задержался? И ради чего? Ради кого?!
- Почему он мёртв... а ты жива?
Разве она может дать мне ответ на этот вопрос? Потому, что она хотела выжить, это понятно. И потому, что поставила себя выше него. Но ничего, я покажу ей, где её место. Только вот смотрю ей в глаза и понимаю, что не могу. Не могу убить. Не потому, что я вдруг простил её за то, что она сделала. Нет, этого никогда не будет. Но я не могу перешагнуть через себя. Не смогу потом с этим жить. Как бы сильно я ни винил её в том, что стало с Джеффом, я не могу поступить так с ней. И с самим собой тоже. Потому, что тогда я уж точно буду ничем не лучше. И едва ли смогу забыть и двигаться дальше.
Меня буквально душит от этих мыслей. Я отпускаю её и переворачиваюсь на спину, тяжело дыша. От чего же, чёрт возьми всё паршивее и паршивее? Должно же было стать легче. Я сделал то, что хотел. Разве чувство отмщения за брата не должно было хотя бы отчасти облегчить мои страдания? Так почему...
Я закрываю ладонью глаза и плотно сжимаю губы, желая подавить рвущийся наружу крик. Это злость, боль, отчаяние, всё это рвётся наружу, и я не знаю, куда мне деваться от самого себя. Я знал, понимал, что когда-нибудь это случится. Что умрут родители, один за другим. Что, возможно, Джефф тоже умрёт раньше меня, если мне повезёт меньше всех. Но я не думал, что он будет самым первым. Я думал, что в старости мы будем двумя ворчливыми дедами, с домами по соседству, пилить за глаза наших жен, спорить, кто из наших детей лучше и вспоминать о родителях. А теперь его нет. И никто уже не будет сидеть рядом со мной. Никто не будет помнить то же, что помнил я. Мне будет не с кем разделить свои мысли. Никто меня не поймёт так, как мог сделать это только он. Больше ни единого слова. Я больше никогда не смогу с ним поговорить. Вообще. Его. Больше. Не. Существует.
Каждое слово как гвоздь вколачивается мне в голову, причиняя невероятную боль. И я вдыхаю, тяжело и громко, а едкие и горячие слёзы катятся по моему лицу. И мне плевать, что она лежит здесь рядом, и что она обо мне в этот момент думает. Продолжает бояться, или считает, что я жалок, потому, что пьян и разбит. Она для меня никто. Но если всё так, как есть, почему мне стало только хуже с того момента, как она оказалась в этом доме? Не от того ли, что месть ей была идеей, надеждой на то, что мне полегчает, а сейчас я понял, что нет никакого способа унять эту ноющую рану. Что никто не сможет мне в этом помочь. И я отчётливо ощущаю, что даже если убью её, мне нихрена не станет легче.

Что мне её извинения?! Не хочу это слышать. Пусть просто заткнётся. Сейчас мне от неё больше ничего не нужно. Не хочу думать о том, что будет дальше. Нет никакого "дальше". Никогда не думал о том, что смерть другого человека, даже самого близкого, может перечеркнуть мою собственную. Я знал, что буду горевать в любом случае, что мне будет не хватать умершего, но, чёрт возьми, откуда мне было знать, насколько это будет больно? Так, словно изнутри что-то вырвали, выдрали с корнем и оставили зияющую пробоину. Я тяжело и шумно дышу, не в состоянии успокоиться и взять себя в руки. Не хочу. Зачем? В чём смысл?
Кадр за кадром - наше совместное детство - и вслед за каждой картинкой его лицо, изуродованное лапой или зубами медведя. Не знаю, чёрт, не знаю, я не слушал, не вслушивался. Помню, как меня вывернуло, когда я это увидел. Да и до сих пор такое чувство, словно ком в горле стоит, мешает вдохнуть. Не могу, не хочу так. Почему нельзя просто проснуться и понять, что всего этого не было? Трагедии всегда происходили с кем-то другим. Порой, совсем рядом, но не касались лично меня. И тут вдруг такое. Я ведь привык думать, что у меня всё хорошо. Я правда верил, что так будет всегда. Как это глупо. И как тяжело осознавать, что его больше нет. Что меня не было рядом, чтобы защитить его. Но как? Он ведь даже нее позвал меня в тот поход, а мне и в голову не пришло бы с ним напроситься. Я ведь никогда особо не любил всю эту природу, костры, сырость в палатке по утру. А Джеффу это нравилось. Знал бы он, чем в итоге это обернётся, может, изменил бы свой выбор в пользу какого-нибудь пейнтбола или боулинга...
Чувствую, как она садится на кровати. Но сейчас мне плевать, даже если девушка решит сбежать. Всё равно её вернут обратно, просто сообщу в местную полицию и всё. Пусть делает, что хочет, убежать у неё всё равно не выйдет. В этот момент мне не до неё. Но Фрэнсис, похоже, придерживается совершенно иного мнения. И решает заговорить со мной.
От того, что говорит девушка, я испытываю удушающий приступ ярости. Не знаю, отчего, но когда она говорит это, во мне вдруг что-то словно щёлкает, как тумблер сорвало. Она едва успевает договорить, и я поднимаюсь, отвешивая ей оглушающую пощечину, так, что девушку буквально откидывает обратно на постель.
Я забираюсь на неё, хватаю рукой за лицо, больно сжимаю пальцами подбородок, второй рукой вцепляюсь в её волосы, заставляя приподняться и приближаю к себе её лицо.
- Ещё раз услышу такое, - я буквально рычу ей в лицо эти слова, - убью.
Что она несёт?! Какого хера? Каким, нахрен, образом мне может стать легче, если она с собой покончит?! Больная, что ли, на голову?
- Он отдал за тебя свою жизнь. И я бы очень хотел, что бы на его месте оказалась ты, но это невозможно. Ты должна жить, иначе он умер напрасно! - я отталкиваю её от себя, собираясь отвесить ещё одну пощечину, но останавливаюсь с занесённой над ней рукой. Её лицо пылает - глаза от слёз, щека от моих пощечин. Это то, что сделал я. В то время как Джефф пожертвовал своей жизнью для того, чтобы выиграть для неё время. Чтобы дать ей шанс.
Я опускаю руки, смотрю на неё. На обнажённое тело, в синяках от моих пальцев, и мне становится невыносимо противно от всего этого. От самого себя. Адреналин отпускает и я вновь ощущаю усталость и тяжесть во всём теле. Слезаю с девушки, опускаясь рядом. Что она могла бы сделать, что бы искупить вину... но если подумать, хорошенько подумать, разве она виновата? В том, что была неуклюжей и упала, пытаясь сбежать от медведя? Может быть. Но едва ли в том, что Джефф решил заслонить её собой. И точно не в том, что там появился медведь.
- Ты с ним спала? - негромко спрашиваю я, опуская взгляд на её грудь. Она судорожно вздымается вверх-вниз, маня соблазнительным объёмом и твёрдыми сосками. Протягиваю к ней руку, бездумно касаясь соблазнительного полушария и сжимая его в своей ладони. Он прикасался к ней? Что он с ней делал? Как они это делали, где?
Нет, к черту. Мне не нужна эта информация. Это стрёмно. С какой стороны ни взгляни - стрёмно. Но прикасаться к ней приятно, даже очень. Если Джефф нашел себе подружку и трахал её - это здорово. У него всегда были проблемы с противоположным полом, не смотря на привлекательную внешность. Но не помирать же ради первой встречной, что раздвинула перед тобой ноги! О чем он только думал?!
- Поднимись, - командую я ей, а затем тяну под руку, привлекая к себе. Перехватываю под колено, заставляя девушку сесть себе на колени и приподнимаюсь сам. Она всё ещё в моей власти и это навсегда. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить ей это, но она может попытаться.
Её подбородок вновь зажат в моих пальцах. Сжимаю крепко, но не давлю чрез меры. Просто хочу, чтобы она подчинилась и посмотрела на меня. Смотрю на её припухшие губы, а затем наклоняюсь, чтобы коснуться их в поцелуе. Требовательном, но неторопливом.
- У тебя простой выбор, - сообщаю я девушке, отдалившись от неё, - будешь делать всё добровольно или я стану брать это силой. Я не отпущу её. Просто не могу, это нереально, даже если бы я захотел. А я не хочу. Если она осталась в живых - пусть приносит пользу. И раз уж она не может принести мне облегчение своей смертью, то пусть отрабатывает это своим телом. Она забрала жизнь у моего брата, а я заберу её собственную, сделав своей собственностью.
- В тумбочке есть лубрикант. Сообразишь, что с ним делать? Я выжидающе смотрю ей в глаза. Она что-то бормотала о том, что хочет помочь мне, об искуплении? Посмотрим, насколько хватит её решимости. Честно говоря, не собираюсь насиловать её анально, может быть слишком много осложнений. Но мне и правда любопытно, хватит ли ей решимости сесть на мой член, чтобы завоевать моё расположение или её желание искупить вину - лишь трёп, в надежде разжалобить?

- Хорошо, - сухо киваю я на её ответ. Не знаю почему, но я ей верю. Думаю, что смог бы понять, если бы она мне солгала. Сейчас девушка передо мной как на ладони, к тому же она меня боится, да и обман в этом вопросе ей бы вообще ничем не помог. Это ни на что не повлияло бы. Ну, или почти. Я ведь уже не проверю, как бы отреагировал, скажи она что-то другое или заподозри я её в обмане. Могу лишь предполагать, но это всё равно не то.
Выжидающе смотрю на неё. На самом деле, не жду, что Фрэнсис сделает то, что я от неё потребовал. Куда больше склоняюсь к тому, что сейчас она расплачется. Отчётливо вижу поблескивающую влагу в уголках глаз. Странно, что она ещё в истерику не ударилась. Но даже если и не расплачется, сделать это вот так, сходу, совсем не просто. Поэтому, когда девушка набирает лубриканта и касается моего члена, смазывая его, чтобы облегчить проникновение, я по прежнему выражаю взглядом сомнение. Нет, остановится. В последний момент выдаст что-нибудь вроде "я так не могу" или "не надо, пожалуйста" и остановится.
Её пальчики возбуждающе скользят по моему члену и я желаю продолжения. Вопреки своим ожиданиям я его получаю. Девушка приподнимается, а затем позволяет мне проникнуть внутрь. И, судя по тому, как туго и напряженно меня встречает её тело, едва ли ей доводилось делать это раньше. Чёрт возьми, Фрэнсис. Ну, не дура ли?
Я тянусь к ней, ловлю за руки, чуть подрагивающие пальчики, которые она просто не знает, куда пристроить, и помещаю их себе на шею, давая ей дополнительную точку опоры. Затем подхватываю её под попку, слегка притормаживая и удерживая на весу, а затем валю на кровать, нависая над ней. Снова заглядываю в её искаженное страхом и болью лицо, и понимаю, что, по крайней мере в этот момент, я не хочу вредить ей. Даже больше. Я хочу сделать ей приятно. Это ведь не наказание, просто секс. Не надо смотреть на меня как на монстра.
Наклоняюсь к девушке, накрывая её губы и слегка прикусывая их, прежде, чем пустить в ход язык. Ненадолго, потому, что затем я опускаюсь к её груди, сжимая одну в своей ладони, подставляя своим губам затвердевший, напряженный розовый сосок, по которому провожу дразнящими касаниями языком, прежде, чем вобрать внутрь губами, слегка посасывая. Отпускаю аппетитное упругое полушарие, переношу вес тела на одну руку, второй опустившись вдоль её тела и прикоснувшись к девушке между ножек, надавливая на клитор. Только после этого я возобновляю движение, которое начала сама Фрэнсис, медленно и неторопливо толкнувшись глубже, распирая её изнутри, и, в отличии от самой девушки, даже и не думая останавливаться в самом начале. Что это за полумеры? Не смотря на подрагивающие от волнения и испуга пальчики она отлично распределила смазку по всей длине моего ствола, так что проблем возникнуть не должно. Конечно, для первого раза всё равно стоило бы использовать больше лубриканта, да и вообще, начинать с чего-то поменьше, но, в таком случае, нужно было не брать её на слабо, а делать всё самому. Но ведь мне и в голову не могло прийти, что она на это решится.
Войдя в неё до упора и хрипло выдыхая от напряжения, смешанного с удовольствием - нет, она, всё же, слишком неподготовленная -  я начинаю двигаться в ней, параллельно с этим продолжая пытаться помочь ей расслабиться. Играю пальцами с её клитором, погружаю пальцы внутрь неё, ощущая через стенки влагалища как движется мой член. Знаю, что она напряжена до предела и именно поэтому хочу дать ей возможность расслабиться, насладиться процессом. Перспектива того, что она будет трахаться со мной с выражением обречённости и отвращения на лице крайне сомнительная, в особенности если подумать, что так будет всегда. Нет уж, пусть учится получать от этого наслаждение. Потому, что иначе его не смогу получать я, так что, в определённом смысле, это лишь вклад в будущее в своих собственных интересах. Ну, и немного жалость по отношению к ней. Да и, честно говоря, она меня всё же приятно удивила своей решимостью. Так что я делаю всё, что от меня зависит, чтобы она кончила. Чувствую, как она замирает, мелко вздрагивая, сжимаясь на моем члене крепче, как всё внутри её тела пульсирует, разнося волны наслаждения. Хотела она этого или нет, но я довожу её до оргазма, а затем выхожу, давая возможность схлынуть напряжению.
Несколько мгновений размышляю, прежде, чем всё же перевернуть её на живот и снова толкнуться внутрь, заполняя собой её лоно. Она влажная, так что я проникаю без проблем, ощущая, как она моментально напрягается. Подтягиваю девушку к себе за бёдра, вынуждая встать раком, а затем начинаю двигаться. На этот раз быстро и ритмично. Скольжу ладонью по её телу, сжимая подрагивающую от резких движений грудь между своими пальцами, а второй вновь прикасаюсь к её клитору, вызывая едва успевшие схлынуть ощущения. На этот раз я хочу кончить сам, но, в сущности, это ничего не меняет. Я хочу, что бы она получила удовольствие, а значит так и будет. Чувствую, что в процессе она сдаётся первой, но не останавливаюсь, до тех пор, пока сам не получаю разрядку, позволяя, наконец, опуститься ей на постель.
Обвожу её взглядом, задерживая его на аппетитных ягодицах и стройных бёдрах, покрытых следами моих рук. Ненадолго задерживаю его на слегка приоткрытых лепестках половых губ, и, повинуясь мимолётному желанию, вновь переворачиваю её, подобно кукле, не способной на сопротивление, широко развожу её ножки. Улавливаю - всего на мгновение - её взгляд, а затем опускаюсь вниз, к манящим и влажным от смазки складочкам, с лёгким нажимом проводя между ними кончиком носа, запуская между них горячий язык и с упоением припадая губами к не успевшему остыть от возбуждения клитору. Моя. Буду прикасаться к ней как захочу и где захочу.

Знаю, что сейчас делаю ей хорошо, независимо от того, хочет она этого или нет, может ли это признать. То, как она стонет и вздрагивает, достигая оргазма за оргазмом весьма красноречиво. И должно показать ей разницу, между тем, что может быть, если она станет вести себя покорно и исполнять мои желания, и тем, как всё может обернуться, если она меня разозлит. Вроде как продемонстрировал ей и кнут и пряник, а она уже сама может решать, с чем именно хочет иметь дело. Хотя, конечно, по-началу такой цели я не имел. Я вообще не собирался оставлять её в живых, я был просто вне себя от злости, а потому едва ли отдавал себе отчёт в том, что творю. Ни сколько не пытаюсь снять с себя ответственности за произошедшее, просто в решении похитить её не было ровным счётом ничего рационального. Я действовал на довольно тяжелых, практически удушающих эмоциях. С того момента, как девушка оказалась в этом доме, многое успело измениться, хотя прошло всего часов двенадцать от силы.
И если ещё несколько часов назад я воспринимал её просьбу не делать что-либо как вызов, будто бы подталкивающую меня приложить ещё больше усилий, вызывая желание заткнуть её, то сейчас я воспринимал всё по-другому. Я и правда притормаживаю, поднимая на неё взгляд. Серьёзно, хочет, что бы я остановился сейчас, не дав ей кончить в последний раз? Не думаю, что ей это и правда понравится. Не достигнуть оргазма - это неприятно. Не больно, конечно, но зачем ей это чувство незавершенности?
Так что я возвращаюсь к складочкам половых губ, продолжив ласкать её и даже пустив в ход пальцы, чтобы ускорить этот процесс и сделать ощущения куда более яркими.
Я чувствую, как она вздрагивает. Ладно, пусть на сегодня это будет в последний раз. На самом деле, уверен, для неё день был действительно долгим. Да и, что уж там, для меня тоже. Нужно сделать паузу, хотя я и не спешу, ещё какое-то время продолжая ласкать девушку, желая продлить её наслаждение и чувствуя, как она слегка подрагивает.
Приподнимаюсь, опускаясь рядом и позволяя ей свести ножки вместе. Хотя, конечно, ни это, ни что-то другое её от меня не защитит. Всё ещё чувствую довольно отчётливую пульсацию в разбитой руке, но сейчас у меня нет ни малейшего желания заниматься этим. Сил нет вообще ни на что. Если не знаю, что именно я сейчас чувствую по отношению к ней, но в том, что касается Джеффа - внутри будто образовался вакуум. И оглушающая тишина. Не знаю, испытываю ли я в этом момент какие-то эмоции в принципе, не связанные с ним. Наверное, да, просто не могу ни на чём сконцентрироваться. Словно меня ударили по голове и в ушах до сих пор звенит, а я никак не могу сообразить, где нахожусь, какого чёрта происходит, и, вообще, какой сейчас день.
По крайней мере меня больше не раздирает изнутри желанием крушить и ломать всё на своем пути. И я больше не спешу выплеснуть весь этот гнев на Фрэнсис, хотя, честно говоря, понятия не имею, что будет утром. Не хочу загадывать, да и нет в этом смысла. Как минимум потому, что в начале этого дня я считал, что причинив ей боль или оборвав её жизнь я помогу себе, сделаю легче. А сейчас отдаю себе отчёт в том, что это так не работает. Наконец, я обнимаю девушку за талию одной рукой и закрываю глаза. Я хочу спать, просто жутко устал. Но понимаю, что не могу отключиться вот так сразу. И мне не удаётся уснуть до тех пор, пока я не слышу, как дыхание Фрэнсис всё же становится спокойным и размеренным. Лишь когда я понимаю, что она заснула, мне удаётся провалиться в сон и самому.

Наружу меня выдергивает пульсирующая боль в руке. Похоже, она затекла или что-то вроде того, а из-за не спавшего отёка - не медик, но рискну предположить, что это не слишком-то хорошо - неприятные ощущения лишь усилились. Я морщусь, хрипло выдыхаю и сажусь на постели, бегло и без интереса оглядывая свою руку. Мне кажется, или отёк стал даже немного больше, чем вчера? И оттенок у него какой-то не слишком-то приятный. Думаю, это из-за того, что я продолжал нагружать руку, вместо того, чтобы приложить к ней лёд. Ничего, сейчас я это исправлю. Ну, может, немного позже.
Меня словно прошибает током. На несколько мгновений я и правда забыл обо всём этом. Я был бы не прочь, чтобы рука была следствием драки где-нибудь в баре, а рядом со мной лежала бы какая-нибудь малознакомая девица, но, оборачиваясь к Фрэнсис, я знаю, кого я увижу, потому, что весь вчерашний день вспыхивает в памяти за считанные доли секунды.
Сейчас она кажется такой безмятежной. Не знаю, что ей снится и снится ли вообще, но её лицо совершенно безмятежно. А я разбужу её, заставляя вновь окунуться в кошмар наяву. Вот только по другому никак. Этого уже не изменить. Мне, кажется, физически плохо от этих мыслей. Или всё же из-за боли в руке? Не знаю, кажется, нужно выпить кофе и хорошенько всё обдумать. И я не могу делать этого в одиночку.
Я касаюсь ладонью плеча девушки, слегка встряхивая её и немного крепче сжимая пальцы. Отпускаю её, когда понимаю, что девушка проснулась. Догадываюсь, что едва ли она сейчас хочет меня видеть, но большого выбора у неё всё равно нету.
- Мне нужна твоя помощь, - негромко сообщаю я ей, и, когда Фрэнсис поднимает на меня взгляд, демонстрирую ей опухшую и потемневшую до оттенка синяка руку. Знаю, она не врач, но не хочу никого сюда вызывать. - Надо что-нибудь достать из холодильника и приготовить поесть, - уточняю я свою просьбу. Можно было бы что-нибудь заказать, но я не хочу. Знаю, здесь всё анонимно, никто ничего не вынесет за пределы этого острова, но всё равно не хочу столкнуться с кем-то, кто может меня знать. Не потому, что боюсь, что правда просочится. Не хочу кого-то разочаровать. Гадкое чувство. За то, что я сделал я более, чем достоин осуждения, но всё равно не готов с ним столкнуться. Чувствую себя выжатым.
Достать лёд и, наконец, приложить к руке я всё же в состоянии и сам, но вот сделать для нас какой-то осмысленный завтрак - едва ли. Уверен, она чувствует голод. Я вот точно чувствую. Вчерашний день был одновременно пролетел как мгновение, и, при этом, был бесконечно длинным. Я нашел за то время возможность напиться, но про еду так и не вспомнил. И сейчас желудок выражает крайнее недовольство по этому поводу. Не думаю, что Фрэнсис ощущает себя иначе. Наверняка к еде она не прикасалась даже дольше, чем я. Поднимаюсь с постели, поправляя брюки одной рукой - сгибать пальцы на повреждённой представляется сущей мукой, так что я больше не пытаюсь. Размышляю об этом, пока мой взгляд блуждает по её обнажённому телу, невольно наводя меня на следующую мысль: во что ей одеться. Не знаю, куда пропало то вчерашнее платье. Может, она бросила его в ванной? Потому, что когда я пришел к ней в комнату вечером, она была в одном полотенце.

Испытываю лёгкое раздражение из-за того, как она отвечает мне. Но, впрочем, сам виноват. Похитил её, привёз чёрт знает куда, изнасиловал, запугал. Ничего удивительного в том, что она смотрит на меня так, словно я пушку у её виска держу. И ведь пистолетом я ей тоже угрожал, так что...
Тяжело выдыхаю и потираю пальцами переносицу. Едва ли мы вообще когда-нибудь сможем общаться нормально. Просто... странно это. Не привык, когда на меня вот так смотрят. Но прежде я ничего подобного и не делал. А теперь придётся привыкать к этому, и к тому, на что я, вопреки своему мнению о самом себе, оказался способен. Отвратительное ощущение, честно говоря.
Когда Фрэнсис спрашивает об одежде, я задумчиво киваю. Моя неуверенность заключается скорее в том, что я с трудом представляю, во что её можно одеть здесь. Я ведь ничего такого не продумывал. Не покупал для неё ни вещей, ни каких-то принадлежностей первой необходимости. Потому, что я не планировал оставлять её в живых. По моим внутренним ощущениям она уже должна была быть мертва. И всё же вчера, когда девушка сама заговорила об этом, я понял, что не могу этого допустить. С одной стороны, это хорошо. Может, не настолько я и скатился. А с другой... как ни крути, она навсегда здесь заперта. Навсегда моя пленница, моя собственность. Она может забыть о нормальной жизни и едва ли это можно назвать достойным поступком.
Поднимаю взгляд выше по её ножкам, останавливаю его на груди. Замечаю, что она тянется к одеялу, но так ничего и не делает. Боится. Я просто чувствую этот животный страх. И тяжело выдыхаю. Снова. Затем расстёгиваю пуговицы на своей рубашке и стягиваю её с себя одной рукой. Не очень удобно, учитывая то, что правую руку я практически вообще не могу использовать.
- Фрэн...
Не знаю, не уверен, есть ли у меня для неё подходящие слова. Я не могу оправдать себя в том, что я сделал. Могу объяснить, почему так поступил, но, думаю, острой необходимости в этом нет. Она и сама понимает, что именно меня спровоцировало. Но это всё равно не давало мне права обращаться с ней подобным образом. Поэтому и смысла извиняться тоже нет. Это уже ничего не исправит.
Я накидываю рубашку девушке на плечи и присаживаюсь перед ней, опустив ладонь ей на колено и заглядывая в глаза.
- Я был зол, - не то что бы ей должно стать легче от моих слов, но я этого и не жду, - я обошелся с тобой просто ужасно. И мне жаль. Знаю, ты мне не поверишь, но мне правда жаль. Не смотря на это, я не могу вернуть тебе свободу. Место, где мы находимся, этот остров, отрезано от остальной цивилизации. Здесь совершенно иные законы, и по ним - ты моя рабыня. Если ты попробуешь сбежать из дома - тебя поймают и вернут ко мне. Если ты попробуешь сбежать с острова - тебя убьют.
Так себе новости с утра пораньше, как ни крути, но я думаю, что она должна знать о том, где оказалась и с чем ей теперь предстоит жить. Потому, что иного выбора я ей попросту не оставил.
- Можешь не верить мне и попробовать сбежать - двери открыты, но я уже предупредил тебя, - я пожимаю плечами и поднимаюсь, касаясь ладонью её щеки.
- Давай сразу определимся с тем, что я мудак и урод, и что это никогда не изменится. И отправимся на кухню. Если честно, я чертовски голоден. Но только не надо вот этого... - я делаю абстрактный жест рукой в воздухе. - Хочешь одеться - оденься. Не нужно меня спрашивать о каждом своём шаге, я не... Тиран? Изверг? А почему нет, если для неё как раз-таки самое, что ни на есть настоящее "да"?
- В общем, мне плевать, - я машу рукой в сторону, а потом направляюсь на кухню, для того, чтобы первым делом достать оттуда пластинку с кусковым льдом. Внутри особо ничего и нет, на самом-то деле. Мне даже к руке приложить нечего, кроме этих кубиков. Я не думал о том, что бы сделать запасы еды, так что слабо представляю, из чего Фрэнсис могла бы соорудить нам завтрак. Я не продумал вообще ничего. Не предусмотрел. Я тяжело выдыхаю и немного морщусь, прикладывая к руке лёд. Поднимаю взгляд на девушку, когда она заходит на кухню и чуть качаю головой.
- Я забыл, что там пусто, - сообщаю я ей. Ну, как пусто? Пара бутылок спиртного стоит и охлаждается, есть кое-какая фруктовая, овощная и мясная нарезки. Кажется, я даже орешки в холодильник засунул. Но вот нормальной еды там точно нет. - Надо что-нибудь заказать, - скорее рассуждаю вслух, нежели сообщаю об этом девушке. Как ни крути, а телефон есть только у меня и воспользоваться им, соответственно, могу тоже только я. - Что ты ешь?
Если будет отмалчиваться и обижаться, закажу что-нибудь на свой вкус. Если честно, не представляю, как мне с ней общаться теперь. Даже после того, как я передумал её убивать, я четко дал понять ей, что буду принуждать к сексу, так или иначе. И ведь на самом деле, зачем ещё мне её здесь держать? И эта перспектива проводит между нами черту, лишая какого-либо шанса на взаимопонимание. Я смотрю на неё в своей рубашке, немного ссутулившуюся не то для того, чтобы стать меньше, закрывшись от меня, не то чтобы грудь не упиралась в рубашку, просвечивая сосками. И думаю о том, что я ведь совсем не прочь поставил её раком и трахнуть прямо сейчас. Положить грудью на обеденный стол, крепко сжать её упругие ягодицы в своих ладонях. М-м, чёрт. Я начинаю думать членом, а не головой, когда она стоит рядом, потому, что я всё ещё отлично помню, какая она соблазнительно тугая, какая она на вкус, и я совсем не прочь повторить всё это. Какой же я всё-таки аморальный урод.

- Да нет, вряд ли.
На кой черт мне к выпивке хлеб? Я бы точно не положил его в корзину. То немногое, что было в холодильнике, я сгрёб в местном магазине без особых раздумий, просто решил, что в пустую виски не пойдёт. По крайней мере для моего желудка. А так как пить я планировал не один день, игнорировать организм было не вариантом. И уж тем более, если бы я всё же привёл в исполнение свой изначальный план, то наверняка пил бы только больше, потому, что едва ли груз вины за убийство не давил бы мне на плечи. Но - пока не могу понять, к счастью или же нет - я решил оставить девушку в живых и теперь мне предстояло разобраться, что с ней делать.
Мне всё равно, что она лазит по полкам. Как минимум потому, что я сам попросил её помочь с завтраком, и едва ли это будет возможно, если она станет стоять столбом посреди кухни. Наличие ножей и то, как легко девушка могла бы до них добраться меня не пугает. Просто не думаю об этом. Зато вот очень даже думаю о её стройных бёдрах и подтянутых ягодицах, в особенности когда Фрэнсис тянется к одной из полок и рубашка задирается выше. Она довольно большая, так что всё равно всё остаётся прикрытым, но тот факт, что под одеждой на ней ничего нет не даёт мне покоя. Не могу выбросить эти мысли из головы.
Я киваю ей. Всё так всё, тем проще. Закажу что-нибудь на своё усмотрение. Всё равно это ресторанные блюда, не может же быть совсем не вкусно. Нужно только сходить за телефоном, а я словно прирос к этому стулу. Не могу отвести взгляд от девушки и думаю только о том, насколько всё станет хуже, если сейчас я сделаю то, о чем думаю. То есть, всё и так уже плохо, и общее состояние неизбежно будет ухудшаться в дальнейшем... так какая разница, когда именно? Сейчас или после завтрака?
- Хорошо, - отвечаю я ей, поднимаясь со своего места, когда девушка вновь позволяет рубашке задраться, подставляя моему взгляду её стройные ножки. Я шумно выдыхаю, подходя ближе к ней и наклоняюсь к ушку девушки. Отвожу рукой в сторону её волосы и мягко касаюсь губами шеи брюнетки.
- Может быть, - отвечаю я ей, продолжая целовать её шею и касаясь здоровой рукой её плоского живота, неторопливо притягивая к себе ближе и опускаясь ладонью вниз, забираюсь в разрез рубашки и слегка сжимаю пальцами внутреннюю сторону бедра.
- Тише, - я чувствую, как она напряжена и знаю, что её пугает то, что я делаю. Но я не хочу, чтобы секс ассоциировался у неё со страхом. Это ведь чертовски приятно. - Я не сделаю тебе больно. Обещаю. Просто не сопротивляйся.
Помнит ли она о том, что не всё вчера было так уж ужасно или же для неё всё слилось в единый болезненный ком воспоминаний? Я не могу прочитать её мыслей, не могу понять, что она чувствует, и поэтому мне приходится действовать практически наугад. Мягко надавливаю на половые губы, слегка разводя их пальцами, провожу вдоль них, задевая клитор и вновь возвращаясь к нему. Использовать вторую руку практически нереально, это очень отвлекает, так что я просто обнимаю её за талию, лишь слегка прижимаю сжатую в болезненном спазме ладонь к её телу. Хочу отвлечься от этих ощущений, и я знаю, что секс отлично подойдёт для этого.
Поднимаюсь к ушку Фрэнсис, слегка сдавливая мочку и подталкиваю её к шкафчикам, вынуждая опереться. Освобождаю возбуждённый и затвердевший член от одежды, прижимаясь к ней со спины, трусь им о её половые губки, касаюсь клитора, пока не ощущаю как она начинает течь из-за моих действий. Наконец, толкаюсь внутрь, хрипло выдыхая ей на ушко и первым толчком заполняю её собой, ощущая, как туго она сдавливает меня, как напрягается в ответ на это действие. Расстёгиваю пару верхних пуговиц и забираюсь рукой туда, коснувшись её груди и мягко сжимая её в своей ладони, играю с возбуждённым и затвердевшим соском, постепенно наращивая темп.
Не имею представления о том, что в этот момент происходит в мыслях девушки, как она воспринимает происходящее, но точно знаю, что на физическом уровне ей хорошо. Её тело обильно выделяет смазку, облегчая движение и я с удовольствием даю ей больше, вколачивая себя в неё по самые яйца и двигаясь резко и ритмично. Её тело подрагивает от этих действий, каждый толчок словно норовит выбить её грудь у меня из ладони, но я сжимаю довольно крепко и продолжаю сдавливать её сосок между пальцев.
Я чувствую, как она вздрагивает и вся сжимается на моём члене, достигнув предела первой. Ещё немного и я останавливаюсь тоже, кончая внутрь. Шумно дышу, оставляя на её шее ещё один поцелуй, прежде, чем отдалиться, разворачивая девушку к себе лицом. Ловлю её пальцами за подбородок и наклоняюсь, чтобы поцеловать. Жадно, требовательно, хотя и недолго. Моё дыхание тоже сбито и мне тяжело поддерживать поцелуй, так же, как и ей. Отдалившись, провожу пальцами по её скуле и улавливаю взгляд.
- Это было не так уж и плохо, правда ведь? - я чуть усмехаюсь, и даже не знаю, жду ли от неё какого-то ответа или же нет. Всё равно не думаю, что она ответит мне честно. Она слишком предвзята. Слишком сильно боится и ненавидит меня, для того, чтобы признать, что ей было хорошо со мной, просто потому, что это я.
- Позаботься о кофе, я пока сделаю заказ, - бросаю ей, прежде, чем поправить брюки и выйти с кухни. Нужно сходить за мобильным и позвонить в доставку. Это отнимает не так уж и много времени, и всё же, вернувшись назад, я не захожу сразу, замираю не дойдя пару шагов и напряженно вслушиваюсь в тишину, пытаясь различить звук её дыхания и понять, плачет она или нет. Я не знаю, куда исчезла вся моя злость в отношении Фрэнсис. С ней было гораздо легче. Но сейчас я действительно не хочу заставлять её плакать. Правда то, что я испытываю в отношении девушки едва ли можно назвать нормальным.
На кухне пахнет кофе и я прохожу, не оглядываясь на неё и сажусь, беря со стола чуть подтаявшие кубики льда, чтобы приложить их к руке. Может, в самом деле стоит послушаться её и навестить врача? Вот только не смотря на то, что я сказал ей, что она может сбежать, если хочет, на самом деле я опасаюсь, что она так и поступит. Не уверен, что это может кончиться чем-то хорошим.

К моему удивлению, девушка всё же соглашается со мной. Была ли она правда согласна или сделала это из разумных соображений, ну, вроде как не желая злить меня, но я всё равно был уверен в том, что ей понравилось. Понимаю, что это совсем не то, чего она хотела. Но, честно говоря, это и не то, чего хотел я. С большой радостью я бы променял то, что здесь происходит на то, чтобы мой брат был жив, а мне никогда не приходила бы в голову идея похитить её, каждый жил бы своей жизнью. Но, так уж сложилось, что это не представляется возможным. И мы оба здесь, а потому я надеюсь, что со временем она перестанет так напрягаться из-за моих желаний, потому, что едва ли они прекратятся. Я загнал нас обоих в угол из которого нет выхода. Бесспорно, её положение гораздо хуже моего, но самому мне от этого легче не становится. А значит нужно научиться находить положительные моменты в той ситуации, в которой мы оказались. Очевидно, мне это даётся без особого труда. А вот Фрэнсис может так и застрять в этом постоянном напряжении и страхе. Но я пока не особо представляю, чем мог бы облегчить её положение, кроме как, разве что, больше не выходить из себя и не пугать её своим поведением. Но такое со мной в принципе случается не часто. Говоря по правде, я никогда прежде не был настолько взбешен, как вчера. И, надеюсь, это больше и не повторится.
Я возвращаюсь на кухню и сажусь за стол, взявшись за кружку, чтобы сделать пару глотков. Не помешает взять что-нибудь для кофе, да и вообще продуктов. Ведь теперь я здесь задержусь надолго и буду периодически возвращаться. Девушка так и вовсе застряла тут навсегда. Поэтому необходимо закупиться продуктами. И одеждой для неё. Да и себе не помешает что-то взять, я в принципе не вёз с собой никаких нужных вещей, совершенно об этом не подумал. Мои мысли целиком и полностью были заняты жаждой мести. А теперь это чувство вытеснено и занято пустотой. Гадкий осадок от того, что я не только потерял брата, но и опустился до такого...
Поднимаю взгляд на Фрэнсис, когда она заговаривает со мной и слегка пожимаю плечами.
- Съезжу в больницу, - отвечаю, подняв руку и задумчиво её осмотрев. Выглядит не важно. Надеюсь, я ничего не сломал, потому, что это было бы весьма неприятно. Но если бы не было перелома, то отёк бы, наверное, уже спал? Или как это вообще работает? В любом случае, мне понадобится рабочая рука, так что нужно этим озадачиться.
- Ты поедешь со мной, - сообщаю девушке. Это не вопрос, просто ставлю её перед фактом. - Необходимо, чтобы тебя осмотрели. Вчера я начал далеко не с самой красивой ноты, так что не исключено, что мог ей как-то навредить. Я не специалист, чтобы это понять. Но здесь есть больница с квалифицированными сотрудниками. Ей окажут помощь, если это требуется. Думаю, что психологическая помощь ей куда нужнее, нежели любая другая, но, в любом случае, лишним не будет.
- Потом заедем возьмём тебе вещи. И купим продуктов.
Я уже объяснял ей, что отсюда сбежать не получится, и что в таком случае её вернут обратно. Так что, надеюсь, в городе обойдётся без фокусов и попыток к побегу. Это будет бессмысленной тратой времени. А сделать нужно действительно многое. Подумать о каких-то бытовых моментах, типа того, что может потребоваться в первую очередь. Гели, шампуни, бритва. И тому подобное. Думаю, можно купить и технику, вроде ноутбуков. Здесь своя, закрытая сеть, с остальным миром она связаться не сможет, призвать на помощь тоже, но хотя бы не будет в четырёх стенах со скуки помирать, пока меня не будет. По-моему, это одна из самых больших проблем пребывания на острове: скука от безделья. Хотя, вероятно, по мнению Фрэнсис главной проблемой был бы всё-таки я сам.
- У тебя кто-нибудь остался там? - я снова поднимаю на неё взгляд. Говоря откровенно, я ни черта о ней не знаю. Вот то есть вообще ровным счётом ничего, кроме того, что она недолго работала в компании моего брата, прежде, чем случилась трагедия. К тому же, моё предположение о том, что она с ним спала оказалось неверным. Следовательно, я знаю ещё меньше, чем мне казалось. У меня есть только её имя и фамилия с возрастом. В сущности, это не играет никакой роли. Я могу называть её как угодно. Не буду, потому, что это глупо. К чему мне менять ей имя? Просто знаю, что могу и она не в состоянии мне запретить. В моих руках слишком много власти в отношении неё. Нужно больше думать, прежде, чем делать. Ведь вот так, мало помалу, я действительно могу лишить её не только свободы перемещения, но и свободы воли. А превратить Фрэнсис в свою игрушку, без собственных мыслей и желаний, я всё же не хочу.
Поэтому, немного подумав, я изменяю своё решение: - Или можешь остаться здесь и дожидаться меня.
Вообще, я сильно сомневаюсь, что она захочет сидеть одна в доме. Как минимум потому, что поездка со мной позволит ей приобрести хоть что-то из одежды, кроме моей рубашки, которую очень уж просто с неё сорвать и которая, не смотря на размер, особо ничего не прикрывает. Как максимум, от того, что в таком случае она останется один на один с мыслями о том, в каком положении оказалась, и едва ли ей будут приятны эти мысли.
Я поднимаюсь, услышав звонок в дверь и отправляюсь забрать заказ, с которым довольно скоро возвращаюсь на кухню. Несколько различных воков, пицца и пара стейков с салатами. Здесь есть микроволновка, чтобы потом это разогреть, если остынет, а так не будет необходимости ждать в следующий раз, пока приедет доставка. Так что я разгружаю пакеты, свободно ставя их на столе, чтобы девушка могла взять то, что ей хочется.

- Как скажешь, - я пожимаю плечами. Не хочет, чтобы её осмотрел доктор - ладно. Думаю, если бы у неё что-то болело, то отказываться от этого она бы не стала. Во всяком случае я на это рассчитываю. Она, конечно, вчера говорила о том, что умрёт, если так будет лучше, но сомневаюсь, что девушка на самом деле желает расстаться с жизнью. В особенности медленно и мучительно, а именно так и будет, если у неё какая-нибудь внутренняя инфекция разовьётся. Наверное, если что-то действительно пойдёт не так, то я и сам это замечу и тогда уже не стану спрашивать, хочет она или нет и просто отвезу её в больницу. А пока заставлять её не буду.
- Почему?
Догадываюсь, что она может решить, что это не моё дело, но мне и правда странно. Я, конечно, стал гораздо реже видеться с семьёй после того, как уехал из дома, но всё равно периодически навещал их и регулярно связывался по телефону, чтобы узнать, как дела. Нормально, если ты окунаешься в самостоятельную жизнь и странно, если при этом вообще обрываешь всяческие контакты с близкими. Почему Фрэнсис это сделала? Я смотрю на неё выжидающе. Скорее всего она всё равно мне ответит, даже если не хочет этого делать. Я чувствую, что она всё ещё боится меня. И это не без причины, однако едва ли я смогу убедить её в том, что такое больше не повторится. Джеффа больше нет и он уже не может умереть снова, а она не может быть причастна к этому. Поэтому едва ли могут возникнуть те же условия, при которых мне сорвало крышу. Было бы проще не думать об этом вовсе, но почему-то мне не плевать. Не хочу, чтобы она меня боялась. Больше - нет. Да, по-началу я хотел отомстить ей за брата, но теперь понимаю, что в этом нет никакого смысла, и, по сути, она не виновата в том, что он принял такое решение.
- Можно, - я пожимаю плечами. Опять же, не понимаю, почему нет? Разве поход к врачу это что-то унизительное или плохое? Но раз уж она не похожа умирающую и так как я пообещал ей, то пусть не идёт. А вот мне это всё же потребуется, потому, что раз уж отёк не спал за ночь, то есть вероятность, что сам по себе он не пройдёт в принципе. Интересно даже, как надолго он может остаться, если не идти к врачу вовсе? Но интересно лишь теоретически. Конечно, на практике я бы точно не хотел это выяснить.
- Я же сказал, не спрашивай меня о таких вещах, - вздохнув, отвечаю я, когда она уточняет про платье. Она сняла его в ванной. Наверняка бросила куда-нибудь в угол, не думаю, что у неё были силы и желание вешать его просушиться в тот момент. Оно не окажется мокрым? Ехать в таком - сомнительная идея, но, вероятно, Фрэнсис всё равно предпочтёт его моей рубашке. Быть может просто потому, что она принадлежит мне, а сейчас я - источник всего плохого, что происходит в её жизни.
Пакеты доставки приходится нести в одной руке, потому, что, попробовав перехватить их повреждённой рукой, я понимаю, что мне это сейчас не по силам - по предплечью проносится болезненный спазм и я оставляю эту идею.
Я сажусь за стол и тоже беру лапшу. Просто потому, что стейк перед употреблением в пищу пришлось бы порезать, а сейчас пытаться использовать для этого вторую руку совсем не хочется, как и напрягать Фрэнсис лишний раз для того, чтобы мне с этим помогла. В принципе странно просить помощи у неё, учитывая все обстоятельства, но в иных случаях у меня может попросту не быть выбора. А сейчас он есть. Да и, если подумать, почему я вообще стейк выбрал, если и на момент заказа отлично понимал, что в ближайшее время не смогу воспользоваться рукой?
- Приятного, - отвечаю я ей немного озадаченно, поднимая взгляд на девушку. Сказала на автомате? Думаю, не стоит акцентировать на этом внимание. Я отвлекаюсь на еду и смотреть стараюсь тоже только на неё, потому, что когда смотрю на Фрэнсис становится не до еды. То от того, что меня одолевает желание, то от того, что мучает чувство вины, за то, что я с ней сделал. По сути, гибель моего брата перечеркнула сразу несколько жизней. Включая мою собственную. Не знаю, смогу ли я быть собой прежним, после того, что сделал? Думаю, если бы я был более сдержан, если бы кто-то знал о чём я думаю и удержал бы меня, то со временем я смог бы принять эту потерю и начать двигаться дальше. Возможно, не сразу, но тем не менее. А теперь Долархайд постоянно будет напоминать мне о том, что я перешел грань. И быть тем, кем я был раньше, означало бы невероятное лицемерие. В то же время мой образ жизни не позволяет мне просто так переметнуться и стать кем-то ещё. Разительные перемены в моём поведении могут быть замечены. Это может вызвать вопросы. Не хочу, чтобы хоть что-то из этого привело любопытные носы сюда, потому, что ни для кого из них это хорошо не закончится.
Чувство голода притупляется довольно быстро, так что я в итоге не доедаю. Отставляю коробочку в сторону и поднимаюсь.
- Едем через десять минут, - сообщаю я девушке, уходя с кухни. И большая часть времени из этого уходит на то, чтобы просто одеться, стараясь практически не использовать пострадавшую руку. Тем не менее, вскоре я выхожу из комнаты, чуть позвякивая в руке ключами от арендованного автомобиля, а потом замираю на выходе, задумчиво разглядывая машину. Я перевожу свой взгляд к Фрэнсис, когда замечаю ту в проходе. Бросаю взгляд на машину, затем снова на неё.
- Водить умеешь? Да, конечно, сейчас почти всё доведено до автоматизма, но у этой модели нет автопилота, так что вести всё же придётся самому. Или не придётся, если, конечно, моя пленница, как и большинство людей умеет управлять личным транспортом. Думаю, мы всё равно сможем уехать, даже если вести буду я, однако, куда проще это будет сделать человеку со здоровыми руками.

Я задумчиво смотрю на неё, а потом как-то невпопад киваю. Вот как. Выходит, сбежала из одной ловушки и угодила в другую. От этого на душе ещё более мерзко становится, хотя, казалось бы, куда уж. Я бы хотел сказать ей, что всё будет в порядке, убедить, что переживать не о чем, но, думаю, я не в праве говорить подобные вещи, учитывая то, что это именно я затащил её сюда и отрезал путь к нормальной жизни. Сделал своей пленницей. Едва не убил. Изнасиловал. А потом буду говорить что-то о том, что всё будет хорошо? Уверен, из моих уст для девушки это будет звучать скорее как издёвка.
- Не нужно извиняться, - вот же заладила. Говорил же уже, что она не обязана спрашивать на что-то разрешение. Я описал ей границы допустимого и объяснил бессмысленность попытки к побегу. В остальном я не собирался её ограничивать. Захочет - пусть идёт гулять, поспит, я не знаю, мне ей что, список что ли предоставить тех вещей, которыми она может заниматься, не спрашивая на то моё разрешение?
- Слушай, я не твои родители. Если ты не будешь соответствовать каким-то моим ожиданиям, я не стану тебя бить, - знаю, после того, что произошло в это сложно поверить, но это правда.
- Вчера... вчера всё было совсем по-другому. Я никогда раньше не терял настолько близкого мне человека. И никогда раньше не был настолько зол, поэтому... я сделал то, что сделал.  Больше это не повторится. Меня раздражает то, что она задаёт мне вопросы, которые, по-моему, вообще не нуждаются в моём одобрении. Ладно бы там что-то серьёзное было, да хотя бы разрешение самой в город пойти. Откуда ей знать, может она это сделать или нет, и не по моему желанию, а по правилам острова, к примеру. Но, блин, о том, может ли она надеть платье?
- А если ты снова начнёшь меня спрашивать, я буду закатывать глаза и игнорировать твои вопросы. Поняла? - я вскидываю брови и держу их достаточно долго в таком положении, для того, чтобы подчеркнуть важность этих слов. Вот серьёзно, если не перестанет, так и буду делать. Да, я понимаю, что происходящее здесь далеко от нормального, но не надо же до абсурда доводить, в самом деле.

Я окидываю девушку взглядом, когда она выходит из комнаты. Платье, конечно, выглядит неважно. Но если ей в нём комфортней - ради бога. Надеюсь, она сменит его на новое сразу, как мы доберёмся до магазина. Думаю о том, что, возможно, в магазин стоит поехать как раз-таки в первую очередь.
- Именно, - подтверждаю я её догадку, а затем отдаю девушке ключи от автомобиля. Ну, раз умеет, значит пусть ведёт. Это уж точно лучше, чем если поведу я. Не думаю, что она решит нас угробить, вписавшись в столб, к примеру. Я закрываю дом и подхожу к машине, открывая дверцу, чтобы сесть в салон.
Затем тянусь к навигатору и выбираю центр, где наверняка уже можно будет найти магазины с одеждой и всё, что может потребоваться. Рука прождала ночь, так что, думаю, часом больше, часом меньше - не важно. Это ни на что не повлияет.
- Он был хорошим. Джефф, - не знаю вообще, зачем я об этом говорю, но как-то само вырывается. К тому же, сейчас мне попросту больше не с кем поговорить. Я даже не жду, что она мне что-то ответит. - Думаю, если бы на его месте оказался я, он бы ни за что... не поступил так. И он бы не злился на тебя. И не думал бы, что ты виновата. А я... не знаю, - я откидываюсь на спинку кресла и отворачиваюсь к окну.
- Не знаю, почему вообще решил, что мне станет легче, если я накажу тебя. Ты ведь и правда не при чем.
Но разве кому-то станет легче от того, что я сейчас это осознал? Сильно в этом сомневаюсь. Мне вот легче не стало точно, так с чего ей должно? Наверное, даже хуже. До этого я её вроде как похитил из чувства мести и в этом был смысл, пусть и извращённый. А теперь я вообще не знаю, зачем это сделал. Просто отнял у неё свободу и ради чего?
Я бы разочаровал его, если бы Джефф был жив. Надеюсь, жизни после смерти нет, потому, что мне жутко от одной только мысли о том, что он может сейчас наблюдать за мной, за тем, что я делаю. И думать о том, как сильно он во мне ошибался, считая меня хорошим человеком. Я ведь тоже таким себя считал раньше. Я бы ни за что не поверил в то, что способен на такое. Но я никогда не учитывал обстоятельства, выбивающие из колеи. Хочу отмотать всё назад. Исправить это. Но не могу. Как бы сильно ни хотел.
Я сжимаю пальцами подбородок и закрываю глаза. Омерзительное ощущение. И я знаю, что в какой-то момент я устану с этим бороться и просто приму как данность. Я это сделал и это не исправить. Я человек, который так поступает. Но меня пугает мысль о том, что может за этим последовать. Один раз оступился, другой. Чем дальше - тем проще, тем меньше тебя мучают душевные терзания. И меня страшит мысль о том, в кого я могу превратиться. В кого я уже начал превращаться. И Фрэнсис неизбежно станет свидетелем моего падения.

Скептически вскидываю брови, как бы желая спросить девушку, издевается она, говоря такое или нет? И, по всей видимости, Фрэнсис совершенно серьёзно. Ладно, очевидно, я не особо представляю, что она на самом деле чувствует.
- Можешь спрашивать о чем угодно, - я тяжело выдыхаю, - и делать, что захочешь.
Ну, конечно, кроме того, чтобы уехать отсюда. Думаю, мне не нужно пояснять, что это не обсуждается? Если бы проблема упиралась только в меня и последствия, с которыми я мог бы в таком случае столкнуться, я бы её отпустил. Но здесь всё значительно серьёзно. Как и последствия для тех, кто не держит язык за зубами. Поэтому Фрэнсис придётся остаться. Я не доверяю ей достаточно для того, чтобы освободить под свою ответственность. Я готов компенсировать ей моральный ущерб деньгами, если она обратится в суд, я готов сесть, если так решит суд. Но умирать из-за этого я уж точно не собираюсь. Да и едва ли она сама захочет умереть. Ни от моих рук, ни от чьих-либо ещё. Условия здесь, конечно, не из того, что ей хотелось бы, но придётся смириться. Это лучший из доступных вариантов.

- О, на его счёт я уверен, - я чуть усмехаюсь и качаю головой. А затем ненадолго возвращаю взгляд к девушке. - Уверен, ты споткнулась не специально. Едва ли ты хотела, чтобы тебя растерзал медведь. И ты не могла знать, что он решит отвлечь его на себя. Остальные ведь сбежали. Это инстинкт самосохранения.
Безусловно, это не отменяет того, что я был зол из-за того, как всё сложилось. Не отменяет того, как сильно я тоскую по брату. И не вернёт его к жизни. Да, всё сложилось бы иначе, если бы они туда не отправились. Или если бы она не споткнулась. Или если бы Джефф не решил пожертвовать собой. Если бы там не было Фрэнсис. Боль от утраты ослепила меня и я не был в состоянии мыслить трезво.
- Я больше не виню тебя. Я понимаю, что это была трагическая случайность. Что угодно могло пойти не так. В тот раз или в любой другой. Иногда... иногда всё просто идёт наперекосяк. И это может стоить кому-то жизни. Или свободы.
Я не хочу оправдывать себя этим. Но я действительно был не в себе. Если бы я только мог остановиться и обдумать. Если бы я обсудил с кем-то, что хочу сделать, возможно, меня смогли бы переубедить, помешать мне. Но мне даже в голову не приходило поделиться этой идей с другими людьми. В то же время Джеффу не пришло в голову, как нам будет его не хватать. Что станет с его близкими, если его не будет. Он просто действовал, так же, как и я. Вот только, в отличии от меня, Джефф совершил благородный поступок. Спас жизнь.
- Верно. Теперь я просто в ужасе от того, на что оказался способен.
Мои губы трогает нервная усмешка и я качаю головой. Я всего этого не хотел. И я уже столько всего успел сделать, что, вероятно, даже глупо сидеть и сожалеть об этом. Разве ей полегчает от того, что мне жаль? Не думаю.
- Правда, - я пожимаю плечами, - ты можешь, если хочешь убедиться. Я не запрещаю.
Всё равно ей это ровным счётом ничего не даст. Как максимум - ей выразят своё сочувствие, но велика вероятность, что не случится и этого. Не понимаю, зачем бы мне врать о таких вещах? И уж тем более вести её в город, где сбежать от меня будет проще некуда, если я лгу о положении дел на острове.
- Притормози у того магазина, - я киваю вперёд на яркую вывеску. - Тебе нужно во что-нибудь переодеться, прежде, чем поедем в больницу. Когда Фрэнсис глушит мотор, я выхожу из машины, окидывая взглядом витрину. Белья здесь, похоже, нет, но зато есть платья. Уверен, если немного пройтись в этом квартале, то и всё остальное можно найти без проблем.
- Выбери что понравится, - предлагаю я девушке, открывая дверь и пропуская её внутрь, - потом мы сюда вернёмся и сможешь примерить что захочешь. Её платье помято, не хочу, чтобы она так ходила. Фрэнсис красивая девушка и её наряд должен это подчёркивать. Я прохожу вглубь магазина, оглядывая манекены и вешалки. Полагаю, что если бы платье выбирал я, то мы не сошлись бы во вкусах, поэтому пусть решает сама. В сущности, едва ли она сможет найти здесь нечто невероятно закрытое и бесформенное, разве что не по размеру себе одежду захочет выбрать.
Я сажусь в кресло напротив примерочной, наблюдая за девушкой. Я не собираюсь оценивать её выбор. Не вслух уж точно. Не сомневаюсь, что она постарается взять что-то поскромнее. И, может, это и к лучшему. Мне и так сложно себя сдерживать, когда я рядом с ней. Чёрт знает, почему меня к ней так влечёт. Казалось бы, конфликт уже исчерпан, я сам это произнёс в машине. Я её не виню. И если это не месть, то зачем я продолжаю её мучить? Но мне хочется. Не в смысле мучить её. Трахать. Она правда меня возбуждает. Даже в этом платье, хотя я и не считаю, что ей стоит ходить в таком виде. Может, это сказывается стресс. Или то, что, в некотором смысле, нас связывает одно травмирующее событие. И, конечно, я про смерть своего брата, а не про её похищение. Понимаю, что она в любом случае могла бы мне понравиться. Она вполне в моём вкусе. Симпатичная и стройная, с нежными чувственными губами. К тому же, брюнетка. Всегда отдавал им предпочтение. И, тем не менее, мне сложно держать себя в руках. Всё дело в чувстве контроля и вседозволенности? Честно говоря, не уверен, что у меня есть ответ на этот вопрос даже для себя самого.

Не то слово. Я совсем не так собирался проводить эту неделю. У меня были планы и на это время и почти на год вперёд. Но сейчас я с трудом представляю, что мог бы к ним вернуться и вести себя как ни в чём не бывало. Всё то, что произошло за последние недели, с Джеффом и с Фрэнсис, настолько прочно въелось мне в подкорку, что, кажется, я никогда не смогу от этого избавиться, оправиться. Быть таким, каким был раньше. Не могу сейчас думать о творчестве. Не знаю, вернусь ли я к нему со временем. Может быть да, а может быть и нет. Сейчас всё слишком нестабильно. Я всё ещё люблю музыку, но я не знаю, как вести себя на публике, когда я сам буду оценивать свои действия через призму лицемерия. Я ведь никогда не славился агрессивным поведением, не получал исков, не встревал в подобные ситуации. Да, в детстве я дрался, в какой-то период даже весьма активно, но всё же с возрастом это прошло. Я думал, что перебесился, перерос этот момент. И я даже не могу сказать, что это вернулось что-то старое. Нет, тогда всё было иначе. Это что-то новое, непривычное и по жести стрёмное даже для меня самого, не хочу даже спрашивать о том, как это выглядит для Фрэнсис. Ей наверняка ещё хуже. Я и сам не знаю, чего от себя ожидать. Что если меня и правда снова переклинит? Если я опять наброшусь на неё и наврежу? Вдруг это не просто повторится, а войдёт в норму? Не хочу думать о том, что нечто подобное может быть для меня само собой разумеющимся. Хочу быть лучше, но не знаю, по силам ли мне это вообще? Вдруг это просто ловкий самообман?
Буду твердить себе, что я не такой, что я так не буду поступать больше, но всё равно продолжу? Так ведь тоже бывает.
- Всегда думал, что состояние аффекта длится недолго, - я чуть качаю головой и поджимаю губы, - это было больше похоже на одержимость. На бред какой-то.
Как будто я обдолбался. Сравнивать мне, конечно, не с чем. Я ничего крепче алкоголя не употреблял никогда, не смотря на гулявшие вокруг меня слухи. Да, многие люди из моего окружения употребляли, но я не видел в этом ничего привлекательного для себя. Мне хватало того влияния, что на меня оказывало спиртное. Но это было что-то хуже, нечто более жестокое.
И ведь она довольно спокойно со мной общается, учитывая всё произошедшее. Почему? Ещё не осознала до конца, что произошло? Не верит, что и правда застряла здесь навсегда и я никогда не получу по заслугам?
Я чуть киваю на её слова. Я не стану побуждать её совершать глупости. Не хочу, чтобы она ещё больше себе навредила. Судя по всему я и сам с этим отлично справляюсь.
Когда девушка выходит из примерочной, я даже немного подаюсь вперёд, изучая взглядом платье. Как я и думал, она выбрала довольно длинное. Жаль, конечно, потому, что я был бы не прочь смотреть на её стройные ножки, однако, плюсы в этом наряде тоже есть. Улыбаюсь и киваю на её слова.
- Тебе очень идёт.
Открытые плечи, мягкие складки платья выгодно выделяют грудь. А она по прежнему без лифчика. Да, мне определённо нравится.
Я поднимаюсь с кресла и направляюсь к кассе, чтобы расплатиться, а потом киваю Фрэнсис на выход, чтобы следовала за мной. Ключи по прежнему у неё, так что я жду, пока девушка разблокирует двери, чтобы сесть в автомобиль и задать следующую точку на маршруте. На этот раз больницу. Ехать отсюда не так уж и далеко, так что я не пристёгиваю ремень.
Перевожу взгляд на Фрэнсис. Она уверена в том, что не хочет показаться врачу? Потому, что, как по мне, стоило бы.
- Пойдёшь со мной или подождёшь в машине? - уточняю у неё, когда мы останавливаемся перед больницей. Полагаю, что мне будут делать рентген, перед этим ещё и осмотр, и черт его знает, будит ли там очередь, так что это отнимет какое-то время. Я мог бы оставить девушку и в магазинах, чтобы ей не пришлось скучать, но не был уверен в том, готова ли она к этому. Впрочем, можно её саму об этом и спросить. В конце концов, едва ли она на материке ходила всюду с кем-то за ручку...
- Или можешь вернуться обратно, - я тянусь в карман и достаю кредитку, протягивая её девушке, - подобрать какие-нибудь вещи для себя. Адрес дома сохранён в навигаторе, так что просто вернись туда, как закончишь.
Себе я могу вызвать такси. И, хотя, конечно, мне было бы спокойнее, если бы она всё это время находилась со мной, ей едва ли всё это будет интересно. Смысла просить возвращаться за мной в больницу я не видел как минимум потому, что не знаю, когда это закончится. Через пятнадцать минут, пол часа или даже больше. Едва ли я буду единственным посетителем. Мы в центре, полагаю, что здесь безопасно. К тому же, Фрэнсис принадлежит мне, а значит никто не имеет права что-либо с ней делать. Рабыня у меня впервые, но я не думаю, что я должен всюду следовать за ней, как провожатый. К тому же, хождение по магазинам не тянет на попытку побега. А значит она вполне может себе это позволить.