Никогда не думал, что подобное может случиться со мной. Это всё было из разряда опасностей, что вечно ходят рядом, но обходят стороной. Читаешь в новостях, поражаешься, а потом просто листаешь дальше. Но в какой-то момент, зайдя в ленту, я подумал, что сплю. Слухи - один другого хуже - и все летают не вокруг кого-нибудь, а вокруг меня.
Развод и без того протекал довольно тяжело, Меган решила отсудить себе детей, а в большинстве случаев их и так оставляют с матерью. Но, очевидно,  опасаясь того, что могут сыграть роль мои влияние и деньги, решила мне основательно подгадить. По итогу это стоило мне не только детей, но и карьеры. Один за другим лейблы отказывались со мной сотрудничать, а несколько платформ и вовсе удалили все мои песни. Дольше всех держался Питер, с которым мы начинали вместе, но, в итоге, не желая потерять место в компании и попасть под перекрестный огонь, от меня отвернулся и он.
В итоге суд прошел просто отвратительно. На тот момент моя репутация уже была под большим вопросом, так что, наверное, ничего удивительного в том, что никто не захотел оставлять детей с таким психом, каким меня рисовали интернет-сми. Хуже всего в этом было даже не то, что ни одно из заявлений не было правдой, а то, что Меган удалось настроить детей против меня.
В какой-то момент у меня просто опустились руки и я перестал пытаться отстаивать своё имя. К чёрту. Я так не могу. Если люди предпочитают верить на слово тем, у кого нет доказательств, забывая о презумпции невиновности, то, очевидно, у меня нет вообще ни одного шанса до них достучаться. А дети... они маленькие. Их очень легко обмануть, сказать, что папа плохой и он вас не любит, потому и не приходит. И всё, ты враг номер один. И ведь у меня даже нет возможности увидеться с ними и объяснить, как всё обстоит на самом деле.
Всё это было похоже на бред. Бесконечный кошмар, от которого я просто не мог очнуться. Я оставил все свои дела, заморозил активы и уехал из города так далеко, как только смог. Хотелось оказаться там, где никто не будет знать кто я, смотреть осуждающе или даже говорить мне о том, какой я отморозок и как жаль, что меня ещё не посадили на электрический стул. Долбануться можно!
В связи со всеми этими обвинениями уголовного дела заведено не было. И не удивительно, учитывая то, что ни один из них не имел за собой веских доказательств. Да и не мог. Нельзя доказать правдивость заведомо ложной информации. Однако, этого оказалось более, чем достаточно, чтобы обратить против меня практически всех и каждого, кто держит в руках телефон или смотрит телевизор.
Я перебрался в Канаду. Устроился в дешевом мотеле в горах и почти всё время проводил сидя в баре с бутылкой. Я так сильно оброс, что через несколько недель и сам себя узнавать перестал. Меня это целиком и полностью устраивало. Я впервые думал о том, что был бы не прочь поменяться своей жизнью с кем-то другим. Кем-то, чьё имя ещё не успели запятнать, отрезав все пути к отступлению. Скатиться за считанные недели от звезды мирового уровня до такого состояния было слишком тяжело. Я знал, что не всегда буду на пике славы, однако, не думал, что потеряю её так быстро и уж тем более при столь унизительных обстоятельствах.
Я думал только о том, могу ли я что-то сделать, чтобы это изменить, но каждый раз наталкивался на глухую стену. Мне отвечал только мой адвокат, но те планы, которые он предлагал, не сулили мне того, чего я так хотел. О детях можно было забыть. По крайней мере не ближайшие пару лет, пока вся эта шумиха не уляжется и люди не забудут. Но через пару лет они могут уже и не вспомнить обо мне. Возраст такой, что в памяти, порой, не остаётся почти ничего. Я себя в таком возрасте помню лишь едва-едва. Какие-то смутные картинки, ничего конкретного.
Мог ли я этого избежать? В общем-то да. Если бы я не решил подать на развод, всё было бы иначе. Вот только я не представлял, что всё так обернётся. Наверное, если бы знал, то не стал бы. Но я разлюбил Меган. Я любил наших детей, но не её саму. И, видимо, это так задело её чувства и самолюбие, что она решила спустить на меня всех собак. К тому же, заранее составленный брачный контракт не позволил бы ей оттяпать часть моего имущества, а значит ей бы пришлось вернуться к своей прежней жизни, покинув наш особняк. Что же, теперь он пустует. Ни ей, ни мне. Пустой дом, разрушенная семья и жизнь. Что мне мешало просто гулять налево, как делают многие, кого я знаю? Правильное решение не всегда идёт тебе на пользу, увы.
Этот день ничем не отличался от вереницы предыдущих. Я сидел в углу барной стойки, тупо втыкая в экран телевизора и потягивая пиво из бокала, когда бармен, старый Эрл, жестом привлёк моё внимание, а потом, подойдя, сказал, что девушка за дальним столиком интересовалась мной. Не знаю, что конкретно она спрашивала. Я не стал выпытывать.
Я просидел там, где был ещё минут десять, пока не допил пиво. Затем, взяв ещё один бокал, всё же поднялся и направился к столику незнакомки, которая по прежнему оставалась там.
- Ну, - начал я, без приглашения присаживаясь за стол, - и чего вы хотите? Подробности из жизни садиста-насильника?
Если она не журналистка, решившая осветить эту ситуацию с другой стороны, сорвав куш на ещё не успевших окончательно дотлеть углях моей карьеры, то не знаю кто вообще и что ей нужно. Но по глазам вижу, что она меня знает, узнает. Ей нужен не тот, кем я притворяюсь здесь, назвавшись чужим именем, а тот, о личности кого сейчас и сам предпочёл бы забыть.

Она симпатичная. Даже очень. Самое то для журналистки. С такой охотнее будут разговаривать. И распускать язык, чтобы впечатлить, в надежде на то, что распустить в итоге выйдет не только его. Но в данный момент речь идёт не просто о разглашении каких-нибудь деталей предстоящих съемок или моём отношении к коллегам по цеху. А о моей жизни, о моей репутации, которая не просто изрядно промочена желтушными сми, а растоптана в прах. Ни черта не осталось. Если она не для того, чтобы поглумиться пришла, то чего вообще ради?
Я вскидываю брови и чуть щурю глаза, слушая её объяснения и пытаясь оценить, врёт она мне или нет. Ну, вот что, в сущности, мешало ей изобрести какую-нибудь мало мальски правдоподобную легенду на этот счёт? И она по чистой случайности оказалась именно в этом баре. Ну, да, конечно. Не верю я в это и всё тут. Я делаю глоток из своего бокала и чуть веду головой в сторону.
Она звучит так вежливо и искренне, что мне, конечно, хотелось бы ей поверить. Но это слишком сложно, с учётом всех обстоятельств. И всё же я не ухожу. Не знаю почему даже. Быть может от того, что за последнее время она единственная, кто узнаёт меня, но при этом не тычет в меня пальцем с воплями и обвинениями? Не причитает о том, что по таким как я плачет электрический стул?
Я и правда соскучился по простому человеческому общению. Никогда не думал, что буду ощущать себя настолько одиноким. Я ведь почти всегда был в чем-то задействован, где-то играл. Мама довольно рано начала водить меня на пробы и я с самого детства снимался в кино. Довольно долго это были эпизодические и совершенно незначительные, не запоминающиеся роли. Но мне всё равно нравилось. Занятно, что внимание ко мне как к актёру пришло уже после признания людьми моей музыки. Я смог привлечь к себе внимание и мне впервые доверили мало мальски весомую роль. Потом во мне вроде как разглядели потенциал и тогда я уже втянулся в актерскую профессию по полной. У меня не было резкого, головокружительного успеха. Я всего добивался тяжелым трудом. А в сфере, где и без меня полным полно талантливых людей пробиться, порой, бывает действительно не просто. И всё же я смог. И последние годы удерживал звание одного из самых востребованных актеров. У меня было очень много запланированных проектов. Настолько, что на время даже пришлось отложить запись нового альбома, так как я по уши был занят съемками.
А затем, один за другим, проекты начали отказываться от моего участия. Меньше чем за месяц моё имя стало вызывать лишь отвращение и негатив. И я ничего не мог с этим поделать. Я никогда прежде не ощущал себя настолько подавленным.
Я чувствую, что у меня опустились руки. И перспектива ожидания в каком-то захолустье, в надежде на то, что всё затихнет, казалась просто продолжением этой пытки. И вот теперь она. Неужели пришла добить меня? Потому, что не так уж и много осталось. Неужели нельзя просто оставить меня в покое? Почему люди вообще слушают бездоказательный бред?
- К сожалению, вам не показалось.
Ещё один глоток из бокала. Я продолжаю изучать её взглядом. Я не вижу в ней никакой агрессии. Она смотрит на меня так, словно никогда не слышала всей этой грязи обо мне. Но разве так может быть? Нет, не думаю. Здесь, конечно, не Лос Анжелес, но и не совсем дыра, где нет телефонов и интернета, так что она просто не могла не знать о том, что творится. Даже если она видела всего пару фильмов со мной и не следила за моей карьерой, она наверняка могла слышать обо мне из-за скандала, просто потому, что в какой-то момент об этом трещали буквально на каждом углу, словно им больше заняться было нечем. Никогда прежде моё имя не упоминалось настолько часто. И, по иронии судьбы, в этом потоке не было сказано ни одного слова в мою защиту. По крайней мере, я их не видел. Зато очень даже начитался сообщений о том, как кто-то разочаровался во мне и тому подобное. Она хочет сказать мне что-то из этой оперы? Ладно, не вижу смысла затягивать этот разговор.
- Ну, давай, - киваю я девушке, - скажи то, что хочешь сказать и я пойду.
Даже если она и не журналистка, то едва ли ей действительно интересно поговорить о моём актерском таланте. Тем более теперь, когда моей карьере пришел конец. Какой в этом смысл? А вот укорить в том, что нужно было держать свой член в штанах или лучше следить за своей репутацией - это да, это сейчас все мастаки. И, конечно, всем плевать на то, что это не правда. Потому, что разве я могу признаться в этом? Нет, я буду отрицать это в любом случае. А значит мои слова несогласия не значат ровным счётом ничего. Интересно только почему тогда те, другие слова, не имеющие за собой  никакого доказательного подкрепления весят больше, чем мои? При том, что я открыт как книга. Можно проверить что угодно и не найти доказательств. Но ведь никому не нужен суд. Потому, что нужна отнюдь не справедливость. И я могу составить и подать иск о клевете, но сейчас не время. Не время, ага. Общество не встанет на мою сторону. Не поддержит меня. Сейчас слишком много прецедентов, где якобы жертвам верят просто на слово. Так с чего бы мне должно повезти?
- Только давай побыстрей. Я правда устал от нравоучений, - я опускаю взгляд в бокал. Чуть усмехаюсь и качаю головой. - Но какое тебе дело, да?
Бедный несчастный насильник устал слушать о том, как гадко и мерзко он поступил. Людское недовольство было бы вполне понятно, будь это правдой. Вот только это не так. Но почему-то они не хотят и на минуту задуматься о том, что швыряют камнями совсем не в того, в кого стоило бы. Наверное, в этом мире всегда всё было настолько несправедливо. Просто я не замечал этого, пока сам не попал под удар. А теперь мне не оставалось ничего, кроме как поражаться.

Я чуть усмехаюсь. Ну, сожалеть об этом уже поздно, потому, что я всё равно подошел и мы заговорили. Я слушаю её и пытаюсь понять, нет ли здесь какой-то уловки. Что это может быть за схема? Поймать меня на горячем, получить какие-то доказательства, чтобы использовать их против меня? Не знаю там, например, переспать со мной, а потом отправиться и зафиксировать всё, что только получится. Вроде моей днк. Я без понятия. Теория, конечно, бредовая, но мало ли сейчас у меня ненавистников, желающих подпортить мне жизнь? Что ей движет? Ну, вот то есть на самом деле? Я не хочу быть параноиком, но по-другому просто не получается. Не могу избавиться от ощущения, что это какая-то ловушка. Подослать ко мне симпатичную девушку, такую, которая почти любому наверняка понравится, ну, чтобы не прогадать. Дать ей задачу изобразить мою поклонницу, соблазнить. Да и может я вообще не растеряюсь и решу соблазнить её сам? Ну, как же, я тут совсем один, от меня все отвернулись, а тут она, вся такая роскошная и сочувствие выражает. Я и правда думаю о том, что был бы не прочь забыться. Но если это правда западня, мои адвокаты почти наверняка предложат мне поискать новых, потому, что это означало бы, что я сам себе могилу рою, а ведь положение и без того хреновее некуда.
- Ты говоришь разумные вещи, - я делаю глоток из бокала, - но мне сложно поверить в то, что ты и правда так думаешь.
Я хочу. Честно. Мне это нужно как никогда раньше. Простое человеческое понимание, нормальное отношение. Да хотя бы просто вера в то, что, возможно, я говорю правду. Но не могу.
Наверное, лучше всего сейчас было бы остановить разговор и уйти, пока не стало слишком поздно. Но я не могу подняться с места. Робкая надежда на то, что есть небольшая вероятность того, что она говорит правду, не даёт мне вот так сразу провести здесь черту. Я действительно хочу надеяться, что потеряно ещё не всё. Что кто-то действительно может подойти вот так и сказать, что да, я тебе верю, я тоже вижу, что происходит какая-то безумная херня, я им не верю.
- Мои адвокаты считают, что сейчас очень неудачное время чтобы качать права, - я поджимаю губы. Всё это звучит более, чем убедительно. Мне нужно как-то реабилитироваться, прежде, чем начать ответную кампанию. Но я просто не представляю, как сделать это в подобных условиях. И сколько именно я должен выжидать перед тем, как вообще смогу заговорить? Я писал в своём блоге о том, что это клевета и я не имею отношения к тому, в чём меня обвиняют. Но мои слова потерялись в потоке ненависти, из огромного брандспойта направленного прямиком на меня.
- Ты его не испортила... пока что.
Она ещё не сделала ничего плохого, не сказала ничего обидного. Просто не могу избавиться от ощущения, что это может произойти в любой момент. Или что всё пройдёт вполне себе пристойно, а последствия вылезут потом, когда я уже и думать забуду об этой встрече.
Я сейчас как на иголках, так что, наверное, не удивительно, что я во всём вижу плохое, и я не в состоянии это изменить. Не вот так сразу уж точно.
Автограф? Я несколько мгновений размышляю, прежде, чем решить, что ей ответить. Затем допиваю то, что оставалось в бокале и отставляю его в сторону.
- Покажи мне свои документы, - прошу я девушку. Понимаю, что это звучит немного странно и может показаться, что вообще не в тему. Но я хочу увидеть, что она живёт где-нибудь здесь неподалёку. Я не в состоянии отличить поддельные документы от настоящих, я в этом ни черта не смыслю. Понимаю, что кто-то мог бы предусмотреть и такой вариант, подготовиться основательно, но по крайней мере дилетанта я мог бы отсечь уже на этом этапе.
К столику подходит официант и уносит пустой бокал. Заказать ещё? Не знаю, не уверен даже, что вообще сейчас смогу стоять на ногах ровно. Я здесь уже пару часов провёл точно и всё это время пил.
Я прошу принести счёт и лезу в карман за бумажником. Примерно помню, на сколько выпил, но достаю деньги с запасом. После всей этой шумихи предпочитаю расплачиваться только наличными и нигде не светиться, по возможности. В таком виде, вообще, меня узнают крайне редко. Ну, или дело в том, что сейчас я нахожусь вообще не в своей стране.
Я оставляю деньги на столе, а затем принимаю документы у девушки, сразу перелистывая на страницу с местом прописки. Допустим, она местная. Но, опять же, это не исключает того, что всё может быть не чисто. Я возвращаюсь на пару страниц обратно, бегло пробегая взглядом по фотографии и году рождения. Так, на всякий случай.
Затем возвращаю ей паспорт и встаю из-за стола, опираясь на спинку стула, чтобы не упасть вот так сходу.
- Мне нужно подышать свежим воздухом, - сообщаю девушке, - если хочешь, можешь пойти со мной.
Знаю, что проигнорировал её вопрос. Но автограф - это просто бумажка. К тому же, сейчас, с учётом того, что происходит с моей карьерой, он вообще ничего не будет стоить. Вместо этого я даю ей возможность пообщаться со мной. А заодно посмотрю, что она задумала. Потому, что я почти уверен в том, что так и есть.
- Тебе вообще не страшно? - уточняю я у девушки, вскинув брови. - Вдруг все эти слухи правдивы и я затащу тебя к себе в номер и изнасилую? О таком она не подумала? Или это именно то, чего она и хочет? Реальные доказательства.

- Не нужно, - я качаю головой. Допустим, она говорит правду и в её телефоне я найду доказательства того, что она защищала меня в сети. Но как понять, что это не разыграно нарочно, для того, чтобы ввести меня в заблуждение? Понимаю, что моя паранойя разыгралась, но я просто не могу сейчас позволить себе верить другим на слово. Я слишком глубоко увяз во всём этом, я легкая мишень, для тех, кто может желать отыграться на мне за грехи тех, кто и правда причинял людям боль. И именно поэтому я должен быть осторожен. Если это всё и правда подстроено, то мои недоброжелатели едва ли спалились бы из-за таких мелочей, продумали бы всё, чтобы ввести меня в заблуждение. Поэтому я буду отталкиваться от того, что верить девушке нельзя.
- Нет... не могу делать никаких заявлений без одобрения адвокатов. Я понятия не имею, что сказать, чтобы к этому прислушались, а не восприняли как отговорку и не набросились с удвоенной силой. Недовольства в интернете уже поутихли, в сравнении с тем, что было поначалу и я совсем не хочу вернуться к тому, что было. Они заткнулись потому, что я ушел с радаров. Но стоит мне высунуться, как, я уверен, они возьмутся за старое. Без понятия, кто ими руководит, но я уверен в том, что настолько масштабная травля не может быть организована одним человеком. Всё достаточно серьёзно. И кроме подозрений о том, что к этому может быть причастна моя бывшая, у меня больше ничего нет. Но у меня даже этому доказательств не имеется, кроме очевидного для неё мотива.
Повезти? Я вскидываю бровь в вопросе. Не понимаю, что она вообще хочет этим сказать. Если честно, я порядком запутался, но мне любопытно. И, хотя что-то внутри подсказывает мне, что лучше бы я оставил ей автограф и закончил на этом, я всё равно не могу остановиться. Хочу узнать, в чем на самом деле причина. Хочу узнать, что она правда на моей стороне? Или я просто хочу разоблачить её и показать, что я не настолько глуп, каким меня считают?
- Мы можем идти и разговаривать совершенно спокойно, - возражаю я ей, - камеры запишут именно это, как и бармен даст показания о том, что именно вы спрашивали меня, свидетели в баре подтвердят, что вы ушли со мной добровольно. Ну, а в остальном... я могу использовать презерватив и не оставлять следов. Не все преступники глупы, - добавляю я, чуть усмехнувшись. Это не значит, что я один из них. Просто если бы уж я и решил заниматься чем-то подобным, то был бы предельно осторожен, зная о том, как много ко мне внимания приковано, тем более в такой ситуации.
Это либо часть её плана, либо она и в самом деле верит в мою невиновность, и я просто не представляю, как мне прочертить эту границу. Как понять, в чем именно дело? Я знаю, что спешка здесь не поможет. Но так хочется узнать уже сейчас!
- Чем ты вообще занимаешься?
Должна же у неё быть какая-то работа. Или, может, она где-то учится? В сущности, эта информация никак ситуацию не прояснит, так что это банальное любопытство. Не могу же я засыпать её лишь наводящими вопросами. Это отпугнёт её в любом случае, независимо от изначальной цели. В остальном я продолжаю думать о том, что я мог бы сделать, чтобы вывести её на чистую воду.
- Далеко живёшь? Она вроде как местная, но названия улиц мне не знакомы. Я вообще дальше гостиницы и бара пока не уходил, поэтому понятия не имею, где это находится. Город тот же и ладно. Но она же не станет тащить того, кого подозревает в подобных зверствах к себе домой? Впрочем, свой дом не сложно напичкать камерами, я же ни черта не знаю, где и что там находится. Так что, может, идея напроситься в гости не такая уж и разумная. Но я пьян, и, если честно, всё равно не знаю, как мне сейчас быть. Всё словно из рук валится. Не могу даже позаигрывать с привлекательной девушкой не думая о том, чем это может быть чревато, не видя в ней шпионку.

Киваю. Да уж, я тоже очень на это надеюсь. Не понимаю, чего они ждут, да и делают ли что-то вообще. В том смысле, что вроде как должны, я же им за это плачу, но напрягает то, что до сих пор дело не сдвинулось с места в мою пользу. Да даже если они вдруг вопреки логике - а именно реальным доказательствам моей вины - верят в то, что происходит, то всё равно должны быть на моей стороне, просто потому, что это их работа. Ну, или пусть уже откажутся, чтобы я нашел кого-то, кого не беспокоят слухи. Есть же адвокаты, которые отстаивают права реальных отморозков. И раз уж я по чьей-то жесткой шутке оказался в их числе, то, может, стоит задуматься о том, чтобы самому сменить стратегию защиты, раз уж те, кому это поручено, не справляются? Потому, что пока что складывается именно такое впечатление. Меня кормят завтраками и на этом всё, говорят, что нужно выжидать. И ведь я согласился с этим, не от того, что и правда думаю, что так будет лучше, а потому, что попросту устал от происходящего. Не знаю, потяну ли я ещё и судебные тяжбы. Именно поэтому я предпочёл переехать в другую страну и залечь на дно. Надеялся, что меня никто здесь не узнает, но, видимо, напрасно. Или же стоило лучше поработать над сменой имиджа. Хотя, с такой бородой, я и сам себя порой в зеркале не узнаю. Но у Джинни глаз алмаз...
- Мне бы хотя бы добиться опеки над теми, что есть, - не весело усмехаюсь я. Не хочу ещё детей. Я люблю тех, что у меня есть и меня безумно злит, что сейчас я не могу с ними увидеться, что они могут читать все эти отвратительные вещи обо мне и что их мать почти наверняка ни слова в мою защиту не скажет. Просто боюсь, что когда всё разрешится, я просто не смогу убедить их в том, чтобы они со мной виделись, что я всего этого не делал. Это пугает меня гораздо больше, чем то, что остальные никогда не поверят в мою невиновность. Плевать на них, если бы только мои близкие люди в меня верили. Но ведь, как мне самому кажется, именно от некогда близкого человека и исходит угроза. А с учётом того, что она никак не желает выходит на контакт, не сложно поверить, что догадка верна.
- Нечего туда нести, - я вяло улыбаюсь. Да, если бы я таким занимался, я действительно был бы осторожен. Но даже при отсутствии улик они могут подать заявление, дело заведут, будут расследовать, в особенности если жалоб будет много. Вот только они и сами понимают, что у них будут проблемы с законом, когда вскроется, что всё это ложь. А именно так оно и будет. Я никогда не изменял своей жене, даже когда понял, что больше ничего к ней не чувствую. Вместо этого я предпочёл с ней развестись. И, собственно, всё завертелось после того, как я впервые поднял на обсуждение данный вопрос. Сложить два и два было совсем не сложно.
- Звучит занятно. А ещё так, как будто она может грамотно подделать переписку, создавая "доказательства" моей вины. Но, наверное, будь это в самом деле так, имей она к этому отношение, было бы странно раскрываться передо мной, не получив ничего, благодаря чему можно было бы организовать мне неприятности? Или это что-то вроде реверсивной психологии? Мне определённо пора завязывать пытаться анализировать происходящее. Жаль, что я просто не могу перестать искать какой-то подвох и насладиться компанией.
- А родители не откладывали на поступление? - вскинув брови, уточняю я. Ну, в моей семье именно так и делали, да и у большинства знакомых тоже. Так вроде как принято и поэтому мне казалось, что так делают вообще все. Но, с другой стороны, мы в Канаде и я вообще не имею представления о том, как именно она живёт. Может, у них просто такой возможности не было?
- А что, пригласишь? Мне вообще всё равно куда идти, так что я не против заглянуть к ней, пообщаться с её родителями. Не могу избавиться от ощущения, что всё это постановка и родители тоже могут быть актерами. Но чем дальше я в это зарываюсь, чем больше подробностей встречаю, тем больше кажется, что у меня просто фантазия разыгралась. Ну кто стал бы так заморачиваться, чтобы меня подставить? Особенно с учётом того, что до этого выпады были совершенно нелепыми. Или решили поставить по-крупному на последний ход, чтобы уж добыть какие-то реальные доказательства, вынудить меня как-то оступиться? В голове словно рой разъярённых пчёл жужжит.
- Ещё не думал об этом. Ещё как думал. Пока меня никто не узнавал, я планировал оставаться здесь и дальше. Но теперь, похоже, придётся перебраться куда-нибудь ещё, потому, что я больше не чувствую себя в безопасности. - Ну, эта встреча ещё не окончена. К чему спешить?
Я пожимаю плечами. - К тому же я пьян и устал. Хочу спать. Найдётся лишний коврик в доме? - я чуть усмехаюсь. Шучу, конечно. Я выпил не так много, чтобы спать на полу, но даже если она отведёт меня к себе, в постель я в её доме не лягу. Просто потому, что будет очень просто лечь рядом, пока я буду спать и сделать пару "фото-доказательств". Нет уж. Вообще, если бы не вся эта чушь со слухами, то я бы охотно провёл с ней время. Она молодая и привлекательная, самое то, что нужно, чтобы отвлечься после неудачного брака.