Жизнь до момента катастрофы сейчас казалась просто сном. Чем-то нереальным, что было не с ним и не на самом деле. Он потерял связь со своими близкими еще в самом начале. Голдвингу удалось выжить благодаря отличной реакции и скорости. В немалой степени для него играло роль еще и везение, ведь он почти сразу же присоединился к группе людей, которой довольно долгое время удавалось отбиваться от зараженных. Потом он приноровился избавляться от них. Он старался не думать о том, что еще совсем недавно все они были такими же людьми, как и он сам. С чувствами, мыслями, близкими людьми. Важно было лишь то, что теперь они бездумные и бездушные, почти что машины, жаждущие лишь убивать и заражать. Разносить вирус как можно дальше. Шон не вспоминал о них. Днём он был вполне в состоянии контролировать себя. Но вот ночью... ночью все они возвращались в его кошмарах, как и все те люди, которых ему пришлось убить, чтобы спасти собственную шкуру.
Голдвинг никогда не нападал первым. Он не испытывал жажды убивать, стараясь избегать ненужного кровопролития. Вот только подобный подход представлял его слабохарактерным для противника. Последний раз его нежелание убивать обернулось тем, что тот, кому он сохранил жизнь, напал позже на их группу и успел убить троих людей.
Несколько дней спустя они подверглись нападению зараженных и Голдвинг был разделён с коллективом. Он потратил много времени, пытаясь отыскать своих напарников, но ему это так и не удалось. Шон был вынужден признать, что они либо погибли и ушли нападать на других живых, так как он не сумел отыскать их тел, либо же сочли мертвым его и поспешили убраться из города, который отнял у них практически всё, что было.
Потом он встретил новых людей. Теперь, зная манеру их поведения, Шон понимал, что был бы уже мертв, если бы они не застигли его врасплох, спящего, и не обезоружили до того, как он очнулся. Ему сохранили жизнь лишь затем, чтобы получить необходимую информацию, но Шон сумел убедить их в том, что сможет принести пользу. Он согласился отдавать большую часть найденного - чем бы это ни было - группе и работать на благо команды, в обмен на сохранение собственной жизни. Со временем ему стали доверять больше, и, похоже, испытательный срок остался позади. Люди, с которыми Голдвинг связался, были отнюдь не хорошими, но они являлись отличными бойцами, что помогло им продержаться так долго в живых. Они практически не теряли своих людей, пополняя коллектив лишь по мере необходимости. В прежней жизни Шон был хирургом-ординатором. Он не закончил обучение, но знал и умел намного больше остальных, а этот коллектив не имел собственного врача. Так что его знания спасли ему жизнь.
То, как они вели дела, Шону не очень-то нравилось. Но, с другой стороны, его прежний коллектив пострадал именно из-за мягкости его характера. Так что, очевидно, суровые временам требовали суровых мер и он должен был перестроиться. Ожесточиться. Как бы там ни было: влиться в коллектив. Посему на предложение Шеннона составить ему компанию, Шон ответил молчаливым кивком, направившись вслед за мужчиной.
Особых вариантов, что может подразумеваться под "развлечением" у Голдвинга не было. Он сильно сомневался, что ему предложат сыграть в какую-нибудь настолку. При нападении им были выданы инструкции: избавляться от мужчин, а женщин связывать. Он и сам скрутил и обездвижил одну из них. Девушка всё еще не выходила у него из головы. Её мягкие белые волосы и испуганный взгляд голубых глаз чем-то зацепили мужчину. Настолько, что он всё ещё думал о ней. Больше всего Шон надеялся на то, что её на окажется там, куда его вёл Гросс. Он знал, что ей не избежать этой участи, но совершенно не хотел быть тем, кто сделает это с ней.
Шон испытывает облегчение, понимая, что они сворачивают к совершенно другому. Дому. Шеннон открывает дверь и мужчина шагает в комнату следом, бросая взгляд на незнакомку. Она тоже светловолосая, но это определённо не та девушка.
Вот только всё хорошее на этом заканчивается, ведь, очевидно, Гросс ждёт от него соответствующего поведения. И Шон понимает, что должен соответствовать, если он хочет остаться в этой группе. А ведь он хочет, правда. Ему больше нечего терять, кроме собственной жизни, а в компании этих людей он в безопасности настолько, насколько это вообще возможно в нынешних условиях. Слова Шеннона лишь подтверждают его догадку.
Голдвинг подходит ближе, стараясь глядеть в глаза девушке не слишком виновато, чтобы не дать ей повода подначивать его, настраивая против Гросса. Он не спешит, принимая нож из рук Шеннона, нервно глотает, ощущая, как во рту мгновенно пересыхает. И, тем не менее, он собирается выполнить его требование. Ему жаль. Правда жаль, но этот мир пережевывает и выплевывает тех, кто не превращается в таких, как Шеннон.
Шон следит за рукой мужчины, за тем, как его пальцы проступают под натянувшейся на груди девушки одеждой, ощущая легкую смесь отвращения и возбуждения. Он никогда не делал ничего подобного. Он даже не занимался сексом в присутствии... посторонних. Да и не думал об этом. И уж тем более, если речь идёт не о двух девушках, а о двух мужчинах. Но, так или иначе, он в состоянии сделать это.
Мужчина берётся за вырез рубашки, и, оттянув его в сторону, надавливает, с треском разрезает ткань. Затем, взявшись двумя руками за края, разрывает то, что осталось от одежды. Её грудь моментально приковывает к себе его взгляд. Та, которую нагло трогает Шеннон и вовсе выбилась из лифчика. Он замечает покраснения на коже, оставленные пальцами Гросса. Встречается с ним глазами, понимая, что этого недостаточно. Шон поддевает лиф лезвием ножа, в несколько осторожных движений перерезая его. Избавляя грудь девушки от сдерживающих оков одежды.
Шон опускается ниже, блокируя коленом её ноги, чтобы не дать ударить себя. Он расстёгивает пуговицу на её брюках, принимаясь стягивать их, обнажая бёдра девушки. Ему нужно сделать что-то не по указке Шеннона. Проявить инициативу. Но что это должно быть Шон не знает. Ему неловко. Он бы с большим удовольствием ушел бы отсюда и не участвовал в этом. Куда проще было бы закрыть глаза и сделать вид, что он не осуждает то, что делают другие, нежели принимать в этом участие. Голдвинг протягивает руку, касаясь ладонью второй груди девушки. Сжимает её: мягко, неуверенно, не рискуя даже смотреть девушке в глаза. Он лишь время от времени поглядывает на Шеннона, чтобы понять, что тот ждёт от него дальше.

Стоило понять сразу что её попытки что-то говорить или сопротивляться не сработают. Да и вряд ли её мольбы о помощи как-то облегчат ситуацию. Девушка пыталась заставить себя смириться с происходящим, она, должна была это сделать, чтобы избежать моральной травмы.  Пока её не избивают, пока нож режет только одежду, можно и потерпеть всё остальное. Правда осознавать это и просто выключить свой страх у неё совсем не получалось. Это казалось совершенно невозможным. Тем более что ситуация только начинала набирать обороты. Оказавшись на полу она вскрикивает, когда мужчина прижимает её коленом, не давая возможности подняться или взбрыкнуть. Дыхание девушки становится тяжёлым и частым, она боится того, что последует дальше, потому что понимает что это совершенно неизбежно.
Она вздрагивает и прикусывает губы, в тот момент когда ощущает пальцы мужчины в своём теле. Девушка вновь пытается взбрыкнуть, но у неё это не входит. Она слишком напугана и слишком слаба чтобы противостоять. Невольно она всё же подмечает тот факт, что всем процессом в основном руководит только один, второй слушается, но действует как-то заторможено. Она не особо понимает чем это вызвано, но ей кажется что она может попробовать воспользоваться этим.
- Отпустите меня, прошу, - умоляет девушка, пытаясь зацепиться взглядом за второго мужчину, но сейчас он был вне поля её зрения. Она снова вздрагивает и приглушённо стонет от движений пальцев Шеннона. Его действия даже невольно вызывают небольшой отклик в её теле, но пока он слишком не значительный. Сложно было возбуждаться, когда сковывает страх. Она тяжело дышит от страха и осознаёт что даже если второй вдруг откажется во всём этом участвовать, то вот первый определённо не откажет себе в этом удовольствии не зависимо от того что там решит его товарищ. И это заставляет девушку только сильнее  ощутить отчаяние. Потому что выходит как не крути, а ней не удастся спастись.
- Хватит, мне больно, не надо, пожалуйста, - продолжает шептать Фиби, словно надеясь на то что хотя бы второй, не решительный, попытается сделать что-то, остановить своего товарища, или хотя бы заставить его сбавить обороты, потому что она явно не собирается говорить то, что он от неё требует. Она не будет подчиняться, по крайней мере пока верит в то, что у неё ещё есть хотя бы крохотный шанс обратить второго парня на свою сторону.
- Мне больно, - кусая губы, проговаривает она.  Она дрожит от боли которую он причинял ей своими действиями, слышит слова Шона о том, что это совсем не обязательно, понимая, что возможно у неё всё-таки ещё есть шанс на то что один из них одумается и если не остановит второго, то как минимум уйдёт и их станет меньше. Впрочем, второй вариант особо не облегчал её участь. Если подумать, она бы скорее была готова остаться наедине с этим Шоном, потому что с ним, возможно, есть шанс как-то договориться. А вот второй парень пугал её до чёртиков. Сейчас она радовалась хотя бы тому, что нож был не в его руках. Потому чёрт знает что он может им сделать.  Боли девушка боялась, а потому понимала что долго всех издевательств она не выдержит. Если он пообещает не мучить её, то она наверняка согласится делать и говорить всё что он попросит, лишь бы избежать лишней боли. Оружие, как холодное так и огнестрельное страшно пугало Фиби.  Она очень хотела жить, но сложившаяся ситуация рисовала для неё не самые радужные перспективы.

Он опасался, что это произойдёт. Что так и будет. Что ни черта у него не получится. Не надо было идти. Что теперь с ним будет? Он расскажет об этом остальным? Вариантов у Шона было много и все они были просто потрясающе хреновыми.
Он прячет взгляд и будто бы даже съеживается, когда девушка вновь подаёт голос. Он не будет вмешиваться. Достаточно уже о того, что он ни черта не может сделать. Ещё больше портить себе жизнь Голдвинг не станет. Вот только Шеннон, похоже, не собирался сдаваться и, так или иначе, планировал вовлечь его в процесс. Вот зачем ему это, спрашивается?
Шон опускает взгляд, когда мужчина разворачивает девушку так, что их взгляды могут встретиться. Он намеренно избегает этого. Ему и так от себя тошно. И от Шеннона тоже. А уж его требования так и вовсе звучат пугающе даже для Шона, а ведь это не его обещают прострелить. Просто он искренне верит в то, что Гросс способен на подобное. У него даже тени сомнения на этот счет не возникает. В группе он слывёт отбитым, и явно не случайно. Да уж, повезло же ему попасть под покровительство этого психа.
Препятствовать его указаниям он не решается. Боится последствий. Почти уверен в том, что достанется не только ему, но и девушке, если он не позволит ей сделать то, что требует Шеннон, хотя пистолет, приставленный к её телу лишь усугубляет ситуацию.
Он направляет член, так, что головка оказывается между распахнутых губ. Он чувствует её жар, прикосновение её языка. Шон касается волос девушки, мягко сжимая их, подтягивая её к себе ближе, закрывая глаза и стараясь забыть о присутствии здесь Шеннона.
Мужчина делает первый толчок, ощущая, как его член твердеет. Если ситуация и выводила его из равновесия, то ласки, которые, против своей воли, девушка оказывала ему, были чистой механикой, на которую его организм реагировал соответственно. Мужчина проникает глубже, толкаясь в её горло. Притягивает её к себе, ненадолго задерживая, прежде, чем полностью вынуть, позволяя девушке вдохнуть.
Он старается отключиться от происходящего. Не думать о том, что делает с ней Шеннон. Голдвинг касается ладонью её щеки, наклоняется, мягко касаясь уголка её губ, всё же решаясь заглянуть девушке в глаза.
Извини - беззвучно, одними только губами произносит мужчина, прежде, чем распрямиться. Гросс слишком занят процессом, чтобы замечать все детали. Во всяком случае, Шон очень на это надеется. Он вновь подтягивает девушку ближе к себе, толкаясь в её ротик, и медленно начиная двигаться внутри неё, время от времени проникая глубже, заставляя её принимать свой член полностью, но следя за тем, что бы у неё была возможность дышать. Он не хочет навредить ей, правда. Раз уж он всё-таки делает это с ней, то обойдётся минимум грубостей. А лучше вообще без них. Похоже, что в какой-то момент ему действительно удаётся расслабиться и он начинает получать удовольствие, выдав это глухим стоном.
Он кончает, и, отстранившись, отдаляется. Возвращается к реальности, ощутив одновременно облегчение, потому, что первый этап пройден и дальше будет легче. Он уже сделал что-то против её воли. Какая разница, как много? Процесс запущен, этого не отменить. Он отстраняется, стягивая и выбрасывая презерватив. И сразу же надевая новый. Едва ли они ограничатся этим. Тем более, насколько Шон понял, мужчина пока что не приступил к процессу, а значит ему далеко до удовлетворения своих извращенных потребностей.