Жизнь в большом и шумном американском городе утомляла. И Хейзел уже не единожды думала о том, что бы вернуться на свою историческую родину, однако каждый раз ей что-то мешала. Для начала, вопрос всегда упирался в переезд. Это ведь большие траты, не говоря уже о том, что рождена она была в США и имела тамошнее гражданство. В Корее, у бабули, Хардинг бывала несколько раз в год, свободно владела корейским еще в детства, и вполне вписалась бы в то общество, не смотря на иные привычки, привитые годами. В общей сложности, не было чего-то такого, что сильно смущало бы её.
Если с деньгами всё было хорошо, то непременно возникали иные причины, вроде выгодных предложений по работе, случайных влюблённостей и даже мелочей в гороскопе, говорящих "не стоит покидать насиженное место", к которым Хейзел отчего-то прислушивалась. Хотя делала это скорее выборочно, вроде того, что верила лишь тогда, когда предсказание ей казалось удобным, или же уже совпадало с происходящим в действительности.
В последний раз, потеряв работу, Хейзел уже было почти полностью отчаялась и хотела просить бабулю помочь ей с переездом, когда в её доме появился новый сосед. Будучи человеком весьма любопытным, Хардинг не раз высовывалась, пока грузчики заносили вещи и в первый же день познакомилась с Адамом Дженсеном - психологом, британцем и вообще обладателем потрясающей улыбки. Впрочем, что уж там, потрясающим был он весь, и не отметить это было сложно, чем тот час же и озадачилась не умеющая держать язык за зубами Хейзел. Точно так же в скором времени она оговорилась о проблемах на работе и доброжелательный сосед предложил ей помочь ему в качестве ассистентки. Черт его знает, правда ли ему была нужна помощница, или же она просто утомила его собственной болтовнёй и была невероятно навязчива (что, впрочем, очень похоже на Хардинг), но, так или иначе, очередная попытка покинуть страну была отодвинута на задний план.
В общей сложности, в работе не оказалось ничего сложного, тем более, что Хейзел уже имела опыт в подобной области. К тому же, она легко и быстро усваивала новый материал. Согласно стереотипам Хейзел действительно обладала живым умом и крайней усидчивостью в работе. Основной её проблемой было разве что неумение делать выбор. Не было профессии мечты, чего-то, к чему хотелось бы стремиться, и в чем достигать вершин. Так что теряя место в одной компании, она не шла в другую с подобным уклоном, а окуналась во что-то совершенно новое. За свои двадцать с небольшим лет она успела сменить не менее десяти компаний, однажды попав под сокращение, успев стать жертвой расистско-сексиситских выпадов и даже подвергалась домогательствам. В общем, талант находить неприятности на ровном месте шел в комплекте с Хейзел, так что уже через пару недель знакомства с мистером красавчиком, которого она, ни чуть не стесняясь, так и называла, Хардинг умудрилась создать проблемную ситуацию.

Вопреки прогнозам пошел дождь и Хейзел, покидавшая квартиру без зонта, по дороге промокла насквозь. На обратном пути девушка угодила под колеса велосипедисту, разбила коленку и страшно долго извинялась. А на подходе к квартире Хейзел позвонила подруга с просьбой о помощи.
Так что звонок в квартиру мистера Дженсена был скорее криком о помощи, нежели дружественным визитом, как ей того хотелось бы.
- Нет времени объяснять, нужна ваша помощь, - это было первым, что она выдала еще до того, как дверь открылась, стоило только защелкать замочной скважине.[AVA]http://s9.uploads.ru/t/JsqI0.gif[/AVA]

Хейз, как уже было замечено ранее, отличалась поразительной болтливостью. Так что о том, что теперь она работает на психолога, знали все её подруги, а в виду довольно общительной натуры, у Хардинг их было довольно много. Поэтому, когда что-то вдруг пошло кверху тормашками, то первым делом одна из её подруг, Менди, вспомнила про то, о чем рассказывала Хейзел, и позвонила. Лучше идеи в голову не пришло, хотя, как казалось самой девушке, лучше бы она позвонила по телефону доверия или чего-то в таком роде. Начав работать на психолога, сама Хардинг в психологии разбираться не стала. К счастью, на момент звонка девушка находилась совсем недалеко от квартиры мужчины, и вся надежда теперь была на него.
- Не-не, - запинаясь и моментально краснея, отвечает Хардинг и машет рукой.
- Ехать никуда не надо. Наверное. И одеваться тоже, - подумав буквально пару мгновений, девушка добавляет: - а вот это точно. Совсем не надо. Мне вообще не мешает, - она качает головой, а потом, выпятив вперёд нижнюю губу пару раз одобрительно кивает и показывает большой палец, как бы говоря этим "отлично выглядите".
Она проходит в квартиру, закрывая за собой дверь и шустро следует за Дженсеном, заглядывая в комнату, засунув голову в дверной проем и несколько мгновений молча и с любопытством наблюдая, прежде, чем подать голос и дать понять, что она что-то видит. А судя по весьма довольному и хитрому выражению на лице Хардинг, можно предположить (и это было бы крайне точное предположение), что увидела она куда больше, чем ей было положено.
- Тут такое дело. Подруга хочет покончить с собой. Позвонила мне, но, я так понимаю, ей нужны всё-таки вы, - быстро сообщает Хейзел, и, просунув в дверной проём еще и руку, протягивает мужчине свой мобильник. Такой большой, как лопата, хоть снег греби, в кремового цвета чехле с кошачьими ушами и тучей страз.
- Она ждёт, - на всякий случай добавляет Хейзел, тем самым давая понять, что всё это время, пока она пялилась и несла какую-то чепуху, человек на том конце провода ждал. Вообще, подобное поведение сама Хардинг оправдывает для себя тем, что не верит в слова Менди. Всё же, причиной является расставание с парнем, а это чушь полная, а не причина, зная как часто она меняет своих возлюбленных. Но надо ведь сделать ей одолжение! Обидится потом, если не отнестись серьёзно. К тому же, а вдруг эта дурёха в самом деле что-то с собой сделает (в порядке исключения), а Хейзел потом ходи, да совестью мучайся? Нет уж. Всё. Она отдала мужчине телефон, возложила это нелегкое дело на его мужественные накачанные плечи и может спокойно выдохнуть.
К слову, вместо этого Хардинг ненадолго отлучается из квартиры, пока Дженсен отвлечен разговором. Возвращается она довольно скоро, с фотоаппаратом в руках. Просачивается в комнату и делает пару снимков на полароид.
- Вы не могли бы снять всё лишнее? Мне не на продажу, для себя, - шепотом вклиниваясь в разговор, просит Хейзел и тянет Дженсена за край футболки, преданно глядя в ожидании. Если понадобится, она даже отчет предоставит о том, что собирается делать с этими фотографиями, дабы он точно был уверен в том, что это не коммерческое использование, что фотографии не попадут в дурные руки и вообще будут сделаны совсем не напрасно!
[AVA]http://s7.uploads.ru/t/wpjFq.gif[/AVA]

Хейзел было собирается спросить, причем тут вообще какие-то ворота, как Адам решает забрать у неё камеру, тем самым отвлекая от основной мысли. Ну, зачем ему фотоаппарат? Решил посмотреть, насколько хорошо получился на снимках? Так в этом нет необходимости, он вообще всегда отлично получается, беспокоиться не о чем.
- Вам это совсем-совсем неприятно? - чуть сощурив и без того узкие глаза, уточняет Хардинг, чуть приподняв в вопросе брови. Она вот не понимает, что именно ему не нравится в её поведении, и почему он считает, что это переходит какие-то там границы... какие к черту границы? Она ведь не домогается его. Просто снимает. В этом нет ничего плохого. Она ведь не лапает его. Хотя могла бы, на самом деле, если бы он попросил. Но удобного случая пока не подворачивалось. И, тем не менее, Хейзел думала о том, что однажды у Дженсена будут ныть плечи, а она крайне вовремя окажется рядом и решит его проблему. Ну, что-то вроде того.
А сейчас речь шла о вполне себе безобидных фото: он ведь уже успел одеться, к сожалению...
- В коллекцию, - осторожно отвечает Хардинг, пытаясь по словам мужчины понять, что же такого ей нужно ответить, что бы мотив его полностью устроил и он мало того, что без лишних вопросов вернул бы камеру, так еще и согласился бы попозировать.
А вот следующие слова мужчины Хейзел так и вовсе трактует по своему. Сделав жестом знак "стоп", она откладывает телефон в сторону, и, взявшись руками за края блузки, снимает её через голову, даже не удосужившись расстегнуть пуговицы.
- Камера у вас, - напоминает Хейзел, кивая в сторону своей аппаратуры и опираясь ладонями на диван позади себя.
- Не вижу в этом ничего плохого. Снимайте. Я попозирую вам, а потом вы - мне. Идёт? - уточняет она, чуть склоняя голову на бок и хитро улыбаясь. Она ведь предлагает гениальное решение проблемы! Может, он чувствовал себя не комфортно от её просьбы потому, что она сама при этом оставалась очень даже одетой? Тогда да, сложно его винить за недовольство. Но теперь-то всё по-честному. Остаться перед мужчиной в юбке и одном только бюстгалтере её вообще не смущает. Она ведь ходит в купальнике на пляже, а там куда больше людей. Так что особой проблемы или чего-то супер-личного в этом Хейзел не видит. К тому же, она ведь думает исключительно фотографиях а не о том, что двое людей могут делать, оставшись без одежды. Не сказать, что она совсем не валяет дурочку, но в её действиях и правда нет никакого подтекста.
- Вы жутко скромный и зажатый человек, мистер красавчик, - замечает брюнетка, заводя ногу на ногу и отталкиваясь от дивана, дабы опереться скрещенными руками уже на свои колени.
- Вы не верите в искренность моих намерений? - её брови снова ползут вверх. - Считаете, что я лукавлю и буду делать что-то непристойное с вашими фотографиями? Очень зря, - она качает головой и чуть выпячивает нижнюю губу вперёд, как бы изображая тем самым оскорблённую невинность. Если только иногда.
- Для этого у меня есть моя потрясающая память, - хитрая улыбка возвращается обратно на лицо девушки. - А вот снимаю я исключительно для эстетического удовольствия. У вас потрясающие черты лица.
Хейзел поднимается с дивана и отходит к шкафу Адама, прислоняясь к нему спиной, но не выпуская из внимания самого психолога.
- Предлагаю сделку: вы отдадите мне одну из своих рубашек, а я обещаю больше не фотографировать вас без разрешения, - она почти что светится. Идея кажется ей более, чем замечательной. Главное, что бы Дженсен особо не задавался вопросом о том, на кой черт ей понадобилась его рубашка, потому, что вот здесь списать всё на эстетическую сторону вопроса будет крайне проблематично. Да и будет крайне далеко от правды. Но Хейзел довольно беззаботно балансирует на грани между нелепым и почти забавным дурачеством и откровенными извращениями. Так уж вышло, что чем-то зазорным она свои пристрастия не считает, и уж точно не думает оскорблять этим кого бы то ни было.
[AVA]http://se.uploads.ru/t/w7rWg.gif[/AVA]

Разрешение было получено, так что, негромко похлопав в ладоши, девушка поспешила открыть шкаф и взять одну из рубашек, пока психолог не передумал. Одевается она, естественно, в выбранную рубашку, и, по пути застегивая пуговицы, возвращается назад к дивану, дабы забрать оставленную там блузку. Да и фотоаппарат она была бы не прочь получить обратно.
- Она овца, - замечает Хейзел, хмурясь при одном только упоминании девушки. Энди ей совершенно не нравилась, хотя видела она её только на фотографиях. Но красивое лицо еще ничего не дает. Судя по поступкам и тому, какое влияние она оказывала на психолога, красота у этой девушки была исключительно внешняя, с внутренней наблюдались серьёзные проблемы.
- Не сердитесь, - спешно добавляет брюнетка, - я просто хочу сказать, что, - она озадаченно смолкает, когда психолог говорит о взаимности, а потом, после небольшой паузы, во время которой пыталась все это как-то уложить в своей голове, продолжает начатое ранее предложение, - что девушка, которая расстраивает вас так часто попросту вас не достойна.
Но все это длинное предложение вполне можно вместить в короткое, емкое и вполне понятное "овца".
- Мне очень приятно, что вы беспокоитесь о моих чувствах, мистер красавчик, но я - созерцатель, - задумчиво проговаривает Хейзел, присаживаясь обратно на диван и аккуратно складывая у себя на коленях свою мокрую блузку. Вот тут-то и приходится вспомнить о разбитом колене, внимание от которого было отвлечено возникшей суетой со звонком, а после и фотоаппаратом.
- Так что меня совсем не задевает то, что вы не горите желанием фотографировать меня так же, как и я вас, - она чуть пожимает плечами, без тени иронии или шутки в интонации продолжая говорить, - к тому же, люди разные. Было бы странно ожидать, что вам это будет так же интересно, как и мне. Так что я не в обиде. Честно.
Она спокойно улыбается, и, выдержав небольшую паузу, протягивает руку мужчине.
- А теперь, если вы не возражаете, я очень рассчитываю получить назад свою камеру. И лучше с фотографиями, - Хейзел вновь чуть прищуривается, интонация становится вкрадчивой, - всё равно там всё более, чем приличное. Вы везде одеты, к сожалению, - следует искренний вздох сожаления, - можете убедиться, если не доверяете мне.
Он, конечно, имел полное право удалить все эти фотографии и Хейзел прекрасно это понимала. Но всё же рассчитывала на то, что Дженсен простит ей эту её маленькую шалость, а ведь это и в самом деле было ничто иное, как развлечение, не несущее в себе цели причинить кому-то дискомфорт. Тем более, что сделанные фотографии Хардинг никуда не выкладывала, никому незнакомому не показывала. Но тут играло не желание защитить и без того нарушенное личное пространство мужчины, а скорее банальное неумение делиться своими сокровищами. А фотографии, как и теперь рубашку, Хейз относила именно к ним.[AVA]http://se.uploads.ru/t/w7rWg.gif[/AVA]

- Уверена, в глубине души вы знаете, что я права, и ваша подруга попросту не заслуживает того, что бы тратить на неё столько нервов, - морщась, отмахивается Хейзел. Сложно и не понятно. Что тут сложного-то? Уехала? Уехала. Бросила его? Очевидно же, что да. И тут вот возникает вопрос, а ради чего? И стоит ли это что-то того, чтобы причинять такую боль любимому человеку? Хейзел считала, что нет. И от того она была склонна полагать, что всё дело в том, что для этой женщины вопрос стоит по-другому. И нет никакого "любимого человека" в том предложении, иначе не стала бы она так себя вести, вот и всё. Из этого же следует, что Дженсену стоит поскорее забыть об этой наглой особе и перестать себя мучить, копаться и искать проблему в себе, а ведь именно этим он наверняка и занимается, и тут даже психологом быть не нужно.

- Договорились, - она согласно кивает головой, оставшись более, чем довольной выдвинутыми условиями, при которых она, в общем-то, могла продолжать делать всё то же, что делала и раньше. Как минимум потому, что не считала, что переходит какие-то рамки. Ну, максимум, что она для себя уяснила - мистер Дженсен будет не в восторге, если фотографировать его обнаженным, что очень зря, учитывая, какая рельефная у него фигура.

- Чай, если можно, - отзывается Хейз, решив, что если попросит что покрепче, то Адам ей просто заварит чай покрепче. Тем более, что  он старается держаться от алкоголя подальше. Ни одна из подаренных ему бутылок спиртного так и не была тронута, ей ни разу не доводилось видеть бутылки с пивом или чем-то еще в холодильнике или же в мусорке, так что вывод напрашивался сам собой: спиртное мистер Дженсен по каким-то причинам не жаловал, так что выпивать она предпочитала в одиночку, ну, или же в компании подруг.

- Да нет, вроде, - пожимая плечами, отвечает она, - если только немного ладонь оцарапала, но это мелочи.
Она даже протягивает пострадавшую руку вперёд ладонью, дабы показать, что не врёт: небольшое покраснение и пара мелких царапин, даже без крови обошлось.
- Конкретно такие - нет, но вообще она с придурью, да, - кивая головой в такт своим словам, отзывается Хардинг. Собственно, подруг она себе под стать подбирает - все немного ку-ку. Она вот не считает чем-то зазорным фотографировать людей в тайне от них, да и подсматривание ей не кажется чем-то предосудительным, а вот у Мэнди - вечные страдания о не менее вечной любви, которая каждый раз разная.
- Я просто рассказала подругам, что теперь работаю на вас, и вот она, видимо, решила, что нужно воспользоваться ситуацией, - Хейзел чуть пожимает плечами.
- Но не переживайте. Дважды один и тот же прикол она не использует, - девушка отрицательно качает головой с серьёзным видом.
- Вы пробовали напрямую поговорить с Энди о том, что между вами происходит? - не отличающаяся чувством такта Хейз легко меняет тему разговора.

Хейзел изображает, что закрывает на рту невидимую молнию, тем самым давая понять, что к теме разговора она больше не вернётся. Вернее, очень постарается, потому, что дать слово, что она больше не заикнется об Энди девушка не может. Очень уж её раздражает всё происходящее. Ей тяжело смотреть, как эта женщина мучает Адама. Ну не мог он заслужить такого отношения, он ведь просто замечательный!

- Ага, - коротко кивает Хардинг, на самом деле не поняв сперва, о чем именно идёт речь. Она смолкает, когда мужчина кладёт её ноги себе на колени, принимаясь за обработку раны. Впервые за время их общения она ощущает себя ужасно неловко. Виной тому возникновение мыслей далёких от возвышенных. Лицо девушки мигом становится красным, так что она спешит спрятаться за чашкой, наклонив голову так, что бы челка скрывала её от глаз мужчины.
- Хорошо, я так и передам, - обещает она и тяжело выдыхает, отставляя чашку в сторону. Преодолев собственное смущение, Хейзел позволяет себе лишнего - касается ладонями щек мужчины, дабы развернуть его лицо к себе.
- Мистер Дженсен, хватит это терпеть, - твёрдо произносит девушка, прежде, чем соскользнуть с дивана, как только тот заканчивает с обработкой её ссадин.

- И, пожалуйста, больше не это, - она кашляет, обводя пальцем его руки с антисептиком, - не помогайте мне вот таким образом, потому, что я начинаю думать о том, о чем не положено, - она говорит это возмущённо, в то время как краска не спешит сойти с лица.
То есть вот да, когда она видела его полураздетым и фотографировала, это было вполне себе уместно! По крайней мере, её это вообще не смущало и не наталкивало на какие-то непристойные мысли. А если они и были, то тоже воспринимались как нечто исключительно эстетически прекрасное. Физический же контакт, пусть и во вполне себе умеренном и пристойном ключе вызывал реакцию иного характера.
- Это неуместно, - наконец, заключает Хардинг, скрещивая руки на груди. Её ни на минуту не смущает вся абсурдность ситуации. И что бы понять её сторону, нужно просто ощутить разницу между восхищением и возбуждением. Последнее её совершенно не устраивало. Всё же, он её начальник, такие отношения - из ряда вон!

А она и оставила. Она не собиралась развивать эту мысль дальше, но промолчать не могла. Она неизбежно продолжит делать это, до тех пор, пока Дженсен не расстанется с этой Энди. Ну, или хотя бы не урегулирует отношения до такого состояния, что они не будут заставлять его так переживать. До тех пор же он вряд ли от неё отвяжется. Даже если перестанет пускать к себе - она всё равно найдёт способ воздействовать. Во многих вопросах Хейзел отличалась сильнейшим упорством. И то, что в одних вопросах играло ей на пользу, в других могло выйти боком.

То, что мужчина начинает задавать вопросы, а потом еще и поднимается с места, девушке совершенно не нравится. Она моментально теряется и принимается отступать, пока не упирается в стол.
- Нашли с чем сравнивать, - искренне-возмущенно произносит девушка. Когда мужчина подходит слишком близко, она утыкается пальцем ему в грудь. Исключительно одним, дабы минимизировать площадь контакта. Хардинг всё же надеется, что мужчина прекратит свою провокацию и перестанет сближаться, потому, что это её совершенно не устраивало.
- Я к вам не прикасаюсь, когда фотографирую, - замечает Хейзел, и её лицо становится абсолютно пунцовым, даже уши горят.

- Что за вопросы такие, мистер Дженсен? А если я скажу вашей подружке, что вы тут каких-то непонятных баб соблазняете, м? - она чуть вздымает брови, пытается взять ситуацию под свой контроль, но выходит так себе, потому, что пока мужчина поблизости - спокойно выдохнуть не получается.
- Фотографии - это чисто эстетический интерес, - пытается оправдаться Хейзел, отводя взгляд в сторону и стараясь вообще не смотреть в сторону Адама. Так хотя бы немного легче воспринимать его присутствие.
- Физический контакт вызывает вполне естественное в такой ситуации возбуждение, и я нахожу это неуместным! Я не хочу думать о вас в таком ключе, мистер Дженсен. Вы, безусловно, красивы, не глупы и этот ваш дурацкий сексуальный акцент, - она делает паузу, и, чуть сощурив глаза, возвращает внимание к мужчине.
- Вы сейчас ведь издеваетесь, правда? - девушка чуть вздымает брови, а потом несильно бьёт мужчину по плечу.
- Прекратите. Иначе я всерьёз на вас обижусь, мистер Дженсен. Мои чувства к вам исключительно платонические, и это замечательные, светлые и дружеские чувства. Я совершенно не хочу испытывать к вам нечто большее. И если это вдруг случится - я просто уволюсь и уеду. Так что если только вы не хотите избавиться от моего общества - не повторяйте такие фокусы.
Под конец Хейзел говорит уже совершенно серьёзно. Даже краска отливает от лица, возвращая её лицу естественный цвет.[AVA]http://s2.uploads.ru/t/otUEn.gif[/AVA]