То, что происходит после того, как бригада скорой помощи забирает его из особняк, Джефф практически не помнит. Большую часть времени он проводит без сознания. Иногда, урывками, возвращается. Ищет взглядом вокруг. Находит то санитара, то улавливает напуганное лицо Мэрион, но не успев даже как-то осмыслить увиденное, снова отрубается. Он будто моргает. Чертовски медленно моргает, перемещаясь во времени из здания в карету скоро помощи, из машины - в безликие белые коридоры клиники. Потом, наконец, приходит полный покой.

В следующий раз, когда мужчина открывает глаза, его взгляд устремляется в чуть пожелтевшую побелку потолка. В голове ни единой мысли, полнейшая пустота. И где-то с минуту он лежит вот так вот, глядя в потолок, заставляя себя вспомнить, как думать и о чем, прежде, чем механизм запускается вновь. Сознание выбрасывает куски событий, без очередности, пока, наконец, всё не выстраивается в логическую цепочку. Он помнит всё. Кроме тех моментов, конечно, когда его вырубало. Лицо нападавшего - смутный отпечаток. Темные волосы и глаза, на пол головы ниже... приблизительно. Не слишком крепко сложен, но и не субтильный. Что-то посередине. Одежда, конечно, ничего не даст, ведь её запросто можно сменить. Как, впрочем, цвет волос и глаз. А черты лица... ничего. Размытое пятно. Спасибо вообще, что в памяти у этого человека есть место для носа и рта. Всё плохо: Адамс отличный художник, но даже он сам не смог бы изобразить нападавшего. Это первая мысль, что посещает его.

Его глаза приходят в движение: Джефф оглядывает помещение, где оказался. Мужчина отдает себе отчет в том, что это больница, а так же что может повлечь за собой сложившаяся ситуация. У него могут быть неприятности. Конечно, сейчас на него будут смотреть как на жертву, а не как на преступника, но он обязан быть невероятно осторожным, дабы не заставить их пересмотреть свою точку зрения. Дабы не показаться подозрительным. Вдруг они решат копнуть глубже? Его же тогда просто зароют. Ему нужен план. Ему нужно решить, что делать дальше и с кем вообще можно об этом советоваться. Ведь это мог быть не враг извне, а кто-то из знакомых. Предатель, нанявший исполнительное лицо. Кто-то, струсивший встретиться с ним лицом к лицу. Пожалевший остаться анонимным. Его "работодатели" частенько так делают, но... слова, которые нападавший бросил ему - это заставляет полагать Адамса, что прогневил он всё же конкурента, а не нанимателя. Интересно, и кому же он так сильно насолил? Вроде ведь старался быть осторожным.

Наконец, он замечает Мэрион. Похоже, что та утомилась ждать, пока он придёт в себя, и задремала прямо на стуле, сидя рядом с его кроватью. Это так странно. Могла же ведь не ехать вовсе, или же потом прийти навестить. Сколько она уже здесь? Как долго он не приходил в себя? Отключившись, крайне сложно вести счет времени. Довольно мило с её стороны. Он помнил, что просил её остаться, но ведь это ни к чему её не обязывало. В конце концов, он ей никто.
- Что-то я не вижу халата, - замечает Джефф, обернув голову в сторону девушки.
Конечно, ей  было не до этого. Да и вряд ли она и в самом деле собирается держать ответ за то обещание, но не припомнить этого Адамс попросту не мог. Нужно было как-то разрушить трагическую атмосферу, сложившуюся из-за его ранения. В конце концов, он жив. Насколько здоров узнает позже, от врачей, однако, в целом, по ощущениям всё было довольно неплохо. Если, конечно, в  сравнение брать возможность быть мертвым. В остальном же... пока что лекарства притупляли боль.

- Вы давно здесь? - уточняет он, подмечая, что девушка одета во всё то же платье. Значит, домой, дабы переодеться, она  не отъезжала. Вон, даже следы засохшей крови видно. Его крови.
- Кажется, теперь я ваш должник, - губы мужчины трогает усмешка. Он совсем не против.
Адамс протягивает руку к Мэрион, касаясь пальцами ладони девушки, несильно сжимает.
- Спасибо, - он ненадолго прикрывает глаза, чувствуя слабость во всем теле и будучи отнюдь не в восторге от этих ощущений. Хотелось бы поскорее вернуть себе силу и подвижность, и убраться отсюда куда подальше. Больницы Джеффу совершенно не нравились. Хотелось бы верить, что его скоро выпишут.
- Спасибо, что остались, - он сосредотачивает свой взгляд на своей спасительнице, невольно задаваясь вопросом о том, как бы он поступил, оказавшись на её месте. Скорую бы он, безусловно, вызвал, но вот стал бы сидеть в палате, дожидаясь, пока человек придёт в себя? Черт знает. Точного ответа не будет, пока не столкнешься с проблемой. Но если условия таковы, то, пожалуй, это знание ему не так уж и нужно.

Если он хотел вразумительного ответа на свой вопрос, то, вероятно, ему стоило сперва разбудить девушку, а уже потом спрашивать. Так что теперь приходилось пенять только на себя. Адамс усмехается. Ну да, в самом деле, какой халатик? Теперь-то, когда он жив, очень просто сделать вид, что ни халатиков, ни обещаний его надеть совершенно незнакомому мужику ты не давала. Ведь как-то так это и выглядит с о стороны, если задуматься.
- Отлично себя чувствую, - заверяет он девушку.
А разве может быть иначе? В конце концов, альтернативой была смерть. Так что да, самочувствие у него просто прекрасное. Он ведь здесь. Он жив. Может говорить с ней и даже находит силы на шутки. Хуже определенно могло быть, так что Джефф не был настроен на жалобы. Да и вообще, если бы его что-то беспокоило, он сказал бы только врачу, но не ей. Девушке уже хватит, и без того испереживалась.
- Правда? - спрашивает Джефф, даже опешив от такого предложения. Он-то думал, что она уже отмахнулась от него с этой идеей. А нет, гляди, кажется, собирается сдержать слово. Какая забавная девушка...
- Можно я это желание на потом оставлю? - он уточняет, чуть прищурив глаза, - сейчас я буду не в состоянии оценить, - поясняет он и чуть усмехается. Ничего, если она поймёт, что он какие-то непристойные намёки делает. Он ведь ни к чему её не принуждает. Да и ничто и никто не мешает ей просто встать, развернуться и уйти, если она сочтёт его шутки дурацкими, а его самого - озабоченным придурком, к примеру. А ведь это не так. То есть, конечно, неприличных мыслей у него в достатке, да только ничего предосудительного сам Джефф в этом не видит. В конце концов, на одних только пошлостях свет клином не сошелся. Просто Мэрион симпатичная, вот он и не может удержать язык за зубами. Точнее говоря, не хочет. Она не его работодатель, у него нет желания произвести впечатление невероятного эстета, мастера своего дела и умельца вести светские беседы. К чему? В повседневной жизни он постоянно шутит и пошлит. И если ей это не по душе, то ничего не поделать, силой держать он её не станет. Но если девушку всё устроит, то позже можно выяснить еще и то, что у него есть и иные интересы, и говорить с ним, в принципе, можно о чем угодно.

- Ну, что, испортил я вам вечер? - улыбаясь, интересуется Адамс. - Вы ведь наверняка не так его планировали провести.
Он вот тоже. Но иногда случайные события переворачивают твой мир с ног на голову, и ты мало на что можешь повлиять. Сложно сказать, что это бывает приятно. Разве что в качестве исключения. Но не в их случае. Вон, Мэрион даром что не поседела, пока переживала из-за него. А он едва ли верил в то, что всё не закончится в уборной чьего-то особняка.
- Вам бы домой отправиться... вы устали. И платье у вас какое-то грязное, не прилично при людях в таком ходить, - деланно-осуждающим тоном произносит мужчина. Он чуть хмурит брови и качает головой. Ещё бы оно грязным не было, он ведь сам его и испортил. Не специально, конечно, и, к слову, особо толком ничего не делая. Подумаешь, разлил лужу крови на полу, а она в неё угодила...
- Отоспитесь и переоденьтесь. А потом, так уж и быть, можете вернуться и проверить, не откинулся ли я тут, - он расплывается в улыбке. Наглость - второе счастье. Но, вообще, на самом деле Джефф опасается, что девушка попросту не вернётся, если выйдет за  порог палаты. Только с этим уже ничего не поделать. Это тогда он был напуган и потому просил её остаться. Теперь же он идёт на поправку, и не станет поступаться со своей гордостью, прося её вернуться вновь. Ему просто необходимо прощаться с ней так, что бы Мэрион не думала, что он расквасится, если она больше не придёт. В конце концов, визиты из жалости - тоже сомнительное удовольствие. Гордость, понимаешь ли, поперёк горла костью встанет...

Джефф кивает, соглашаясь. Сказать о том, что полиции он совсем не рад, мужчина не может. Ему, конечно, очень хотелось бы отказаться от услуг служителей закона, однако, это может вызвать много вопросов, а вместе с тем и проблем куда больше, чем непосредственное общение с ними в качестве потерпевшего.
- Да, знаю, - отвечает Адамс, - я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы его поймали.
Он обещает это с лёгкой улыбкой. Врать может быть очень легко. Особенно, когда это жизненно необходимо. И это определение как раз подходит к данному случаю.

- Вы и так уже много для меня сделали.
Он принимает визитку из рук девушки и опускает на кровать. Организм устает довольно быстро. Даже эта недолгая беседа его утомляет. Похоже, ему было бы легче, если бы он сейчас вздремнул. Чувство такое, как после долгого трудового дня, сковывающая движения тяжесть в теле.
- Мэрион, - он вновь касается руки девушки, задерживая её подле себя, прежде, чем позволить уйти. - Вы действительно мне уже помогли. Вы спасли мне жизнь. И это больше, чем просто "много". Вы ничем мне не обязаны.
Он ослабляет хватку и рука сама соскальзывает вниз. Буквально на пару мгновений он закрывает глаза, его накрывает дремотой. Однако, он выдергивает себя из этого состояния, заставляет себя договорить. Успеет еще поспать.
- Вы можете не приходить, если не захотите. Вы не станете от этого плохим человеком, - Адамс улыбается девушке и кивает головой на дверь. Теперь она свободна. Может выспаться, может вернуться к привычному темпу жизни и забыть о нем, а так же о том вечере. Вообще, наверное, ей именно так и стоит поступить, ведь его компания не самая надежная. А для человека, который спас ему жизнь, Джеффри желал только лучшего.

- Спасибо за всё, - добавляет он, прежде, чем всё-таки отключиться. Ничего страшного не случится, если полиция подождёт еще немного. Они ведь еще не приехали? Он истратил всю накопившуюся энергию на этот разговор. Чуть позже он сможет побеседовать и с полицейскими. Но сейчас ему надо восстановиться, а заодно придумать, что сказать. И сделать это так, что бы потом самому в своих же показаниях не запутаться. Он должен быть осторожен, а мысли сейчас ворочаются с огромным трудом.

Прежде, чем снова столкнуться с Мэрион, ему доводится побеседовать с полицией, а так же пересечься с врачами, выслушав, к счастью, довольно положительный прогноз. Его переводят из отделения интенсивной терапии в обычную палату, так как круглосуточный присмотр за ним более не требуется. В перерывах между этими событиями он крепко спит. Снов не видит, но оно и к лучшему. Наверное, если бы ему что-то и снилось, то это было бы нечто жуткое. Вроде повторения нападения. Так что Джеффри определенно был рад тому, что сознание решило избавить его от повторения весьма болезненных (во всех смыслах) событий.
Выбравшись через пару дней из палаты на своих двоих, дабы проветриться и подышать свежим воздухом в саду при больнице, идя по коридору, неожиданно для себя заметил Мэрион. Ту девушку, что вызвала для него скорую, что сидела ещё не так давно возле его постели и которую он отправил отдыхать домой. Когда Рауш не пришла на следующий день, мужчина просто предположил, что она просто воспользовалась его предложением больше не навещать его. Так что увидеть её здесь снова, да ещё и к тому же всю в слезах, Адамс не ожидал.
Она тут из-за кого-то еще? Может, хобби у неё такое, спасать людей в беде и приезжать к ним в больницу? Просто не этот раз повезло не так сильно, как с ним. Или с кем-то из близких что-то случилось? Ну, а что еще он должен был подумать? Она ведь даже не у его старой палаты была.
- Эй. У вас всё нормально? - интересуется Джефф, подходя к девушке и опуская ладонь ей на плечо. Она ему помогла, так что он может сделать что-то и для неё в ответ. Например, побудет жилеткой. Это малость, но сейчас ему предложить было больше нечего.

Это их вторая встреча, а на девушке снова лица нет, в этот раз она и вовсе в слезах. Так не долго подумать, что для неё это естественное состояние. Ну, может, больно впечатлительная. И всё же, что же такого стряслось?
Мэрион отвечает не сразу. Какое-то время девушка, кажется, тратит просто на то, что бы успокоиться и произнести хоть что-то. Просто что? Его брови приподняты в вопросе. Он не спешит убрать руку и отойти, откровенно говоря, не будучи до конца уверенным, не надо ли ей самой врача позвать. Ну, может, дабы дали какое-то успокоительное. Ему было как-то не по себе от её слёз. Хотелось обнять и как-то успокоить, но Адамс не был уверен в том, что это будет уместно со стороны человека, которого она едва знает.

Она поднимает на него взгляд, и он полон удивления, и, кажется, даже испуга. Мужчина даже бросает взгляд себе через плечо, чтобы убедиться в том, что у него за спиной нет ничего, что могло бы произвести на неё подобное впечатление. Но нет. Там пусто. В настоящий момент нет ни пациентов, ни врачей. Он возвращает своё внимание к Мэрион, а она тем временем дергается, шарахается от него, чем сильно озадачивает мужчину. Это даже как-то... неприятно, что ли.
- Ну, да, - скептически поджав губы, отвечает Адамс. Не его она ожидала увидеть? Она ему явно не рада. Вот только в чем причина подобной перемены настроения? В прошлой раз она была куда более мила с ним. Или рана зажила, и все, сопереживание к пострадавшему закончилось? Что вообще происходит? Он чувствовал себя запутавшимся.

Слова Рауш дают ему понять, что в заблуждение введён не он один. Мэрион несёт какую-то чушь, заставляя его морщиться и качать головой. Он что? Умер? Рана открылась? Какая девушка ей об этом сообщила? Да и зачем кому-то лгать о его состоянии? Он тут вроде как еще не успел нажить недоброжелателей. Или же упустил что-то из виду?
- Да с чего вдруг? - полный сил и идущий на поправку Адамс негодует.
Не похоже, что бы она его разыгрывала. Плачет девушка весьма натурально. Да и где гарант, что он прошел бы по коридору и непременно бы это застал? В общем, она явно что-то недопоняла. Может, с кем-то его спутала? Ну, там, на лица память не слишком хорошая, например, или ещё что...

- Не знаю, кто вам и что сказал, но, заверяю, я - живее всех живых, - убеждает он Рауш. И в подтверждение своим словам делает шаг ближе, ловит брюнетку за руку и сжимает её пальцы. Ну, мертвые так могут, нет? Рука у него теплая.
- Более того, я иду на поправку. Мне вон даже гулять разрешили, - сообщает он весьма довольно. Улыбается. Прогресс, какой-никакой. Если не считать стресса, переживаемого от воспоминаний о случившемся и от визитов полиции, чувствовал он себя замечательно. Рана почти не болела. А если ситуация изменялась, ему полагалось лекарство, притупляющее неприятные ощущения.

- Мэрион, я в порядке, - вздохнув и снисходительно улыбаясь произносит мужчина. - Пойдёмте, - предлагает он, цепляя её руку за свой локоть и увлекая собеседницу прочь из больничного коридора, насквозь пропитанного запахом болезни и лекарств, - покажу вам двор. Тут очень красиво.
Ну, вообще, ничего особенного, но ему нужно было на что-то переключить её внимание.
- Я рад, что вы решили меня навестить.
И вот это чистая правда. Он уже успел подумать, что больше не увидит свою спасительницу. Ан нет, она решила его навестить. Спрашивать о том, почему девушка не пришла на следующий же день Адамс считал неуместным. В конце концов, у неё есть личная жизнь, свои дела и обязанности. Здорово, что она вообще нашла среди них время для него.
- Что, моя смерть и правда бы вас так сильно расстроила? - на его губах играет улыбка. Признаться, ему это даже несколько льстит. Они ведь толком не знакомы. Немного страшно, но всё же приятно думать о том, что если тебя вдруг не станет, то всё же найдётся тот, кто заметит твоё исчезновение не только потому, что от тебя требуется какая-то услуга. Кто-то, кто будет тосковать о тебе. Пусть даже и не так сильно, как если бы они были знакомы лучше. Его участь была ей небезразлична.
Он медленно идёт, глядя сверху вниз на свою спутницу, чуть подрагивающие слезинки на длинных черных ресницах, покрасневшие от волнения щеки, и вновь думает о том, как же удачно она тогда заглянула в дамскую комнату. Как же удачно, что это была именно она, потому, что быть чем-то обязанным очаровательной девушке ему было совсем не в тягость.