Мой отец всегда считал, что служить своей стране - это священный долг. Он был военным, его отец был военным, меня и моих братьев тоже готовили служить. Я успел окончить только школу, с нашими финансами о каком-нибудь институте можно было и в принципе не думать, на бесплатное я бы не попал. Я не был дураком, но конкуренция на бесплатные места слишком уж высока, а я не настолько умен, не говоря уже о том, что это шло вразрез с тем, чего от меня ожидала моя семья. Так что для меня всё было предрешено, кажется, уже тогда, когда я просто появился на свет.
Так что, конечно, практически сразу же после учёбы я отправился служить в армию. Я служил несколько лет, прежде, чем оказался в горячей точке, которая имела все шансы завершить как мою военную карьеру, так и мою жизнь в принципе. Но чего-то не хватило, я не умер. Однако, травмы, которые я получил, едва ли были совместимы с нормальной жизнью. Я стал калекой, превратился в обузу для своей семьи, я и сам был не в восторге от того, что остался жив. В конце концов, родители отдали меня в госпиталь, потому, что оплачивать мое содержание там было дешевле и менее напряжно чем следить за мной, содержа меня дома. Я не мог передвигаться сам, если по началу еще пытался восстановиться и привыкнуть к протезам, то отсутствие какой-либо помощи в этом свело все мои попытки на нет и я полностью погрузился в депрессию, я ждал только того, когда всё закончится. А затем моё состояние стало ухудшаться еще больше.
Я подхватил инфекцию, мне стало трудно дышать, у меня садилось зрение. Все это было похоже на почти бесконечную пытку, где лекарства не помогали, и в какой-то момент мне показалось, что всё, наконец, завершилось.
Когда я очнулся в темноте, я подумал, что, наверное, это и есть ад или нечто, что бывает после смерти. Я свободно дышал, у меня ничего не болело, но вокруг ничего словно бы не было. А затем в помещении вспыхнул свет и я зажмурился, а когда смог снова видеть, то понял, что нахожусь в какой-то камере. Я сел на кровати, чтобы осмотреться и с удивлением понял, что именно только что сделал. Сел. Сам. Я опустил взгляд, осматривая свои руки и ноги, которые снова были на месте. Их не было несколько лет, я не знаю сколько, на самом деле, время для меня тянулось бесконечно медленно и вот они на месте. Совершенно целые, совершенно нормальные. Руки с рабочими пальцами, которые я мог сжать и разжать. Ноги, на которые я могу подняться, не испытывая в них боли. Две одинаковые, нормальные, здоровые ноги. Что же, черт возьми, происходит?
Я был так увлечён теми метамарфозами, которые случились со мной что не сразу заметил, что в помещении я не один. И только когда до моего слуха донесся кашель, очевидно, призванный привлечь к себе внимание, я поднял голову и заметил девушку в медицинском халате.
Камера, решетка, незнакомка в медицинском халате. Что происходит? На рай или ад это не похоже, ну, уж если что и есть после смерти, и это имеет хоть какое-то отношение к тому, как это описывается в церкви, то ей не хватает крыльев или рогов, да хоть чего-нибудь, что выдавало бы в ней не человека, кроме того, что она пугающе красива.
- Это тюрьма? - уточняю я у девушки, обводя взглядом помещение и делая несколько неуверенных шагов к решетке. Но ноги не подкашиваются. Не исчезают, как мираж, я чувствую под ногами прохладный бетон. Я подхожу к решетке, сжимая прутья руками и приближаюсь еще немного, заглядывая в глаза незнакомки.
- Больница? - продолжаю предполагать я. Никогда не слышал о том, чтобы врачи могли исправить ситуацию вроде моей. А даже если бы и могли, от это наверняка было бы доступно разве что богатеям, а не кому-то вроде моей родни. Иначе я не провел бы так много времени в той богодельне.
- Я умер? - интересуюсь я. Ну, вообще, ощущаю я себя даже лучше, чем когда был живым, словно тех травм никогда не было, словно я не терял конечности и подвижность, словно не лежал годами слабея и увядая на койке в палате с кучей таких же искалеченных парней. Я чувствую себя живым, чувствую себя настоящим. Просто не могу понять, как такое вообще возможно. Я снова опускаю взгляд на свои руки и меня невольно пробирает истеричный смех. Может, я просто окончательно сошел с ума и мне всё это только кажется?