Мы с Питером с самого детства были очень разными, не смотря на то, что родились в один день. Я всегда был более задиристым, много прогуливал, постоянно дрался, что в детском саду, что в школе, он учился на отлично, был очень усидчивым ребёнком и в целым любимчиком у папы. Вероятно, поэтому при разводе он остался с ним, а я с мамой. И, конечно, я был не подарок. Сейчас, если оглядываться на прошлое, мне стыдно за то, как я себя вёл, но тогда я о таких вещах особо не задумывался. Я рано начал курить, пробовал не только сигареты, подделывал документы, чтобы покупать выпивку, тусовался с ребятами, которые казались мне крутыми, а мать постоянно переживала, где я, что со мной, забирала меня из участка. К восемнадцатилетию у меня уже был условный срок, в двадцать лет я первый раз сел за ограбление. В то же время Питер с отличием закончил школу, поступил в университет и учился на юриста. В общем, уже этого было бы вполне достаточно для того, чтобы усомниться в том, что мы могли бы быть братьями, мы и внешне отличались, хотя, конечно, не так сильно, как характером. И всё же мы продолжали общаться, пусть и не слишком-то тесно. Он не приходил навещать меня в тюрьме, сам никогда не звонил, но отвечал, если я звонил первым. Мама не раз сокрушалась, что нужно было сбагрить меня отцу, и ей было бы меньше мороки, и меня бы он уму разуму научил, из брата же вон, вырос нормальный человек. В общем, это не очень помогало налаживать наши отношения с ней. Я не стал наркоманом, хотя, уверен, из того, что получилось и этого моя мама скорее выбрала бы, чтобы я где-нибудь сторчался под забором и перестал трепать ей нервы, хотя, как по мне, я не делал этого с тех пор, как начал жить отдельно. Я не звонил ей, если меня забирали копы, не просил вносить залог или искать адвоката, не просил навещать меня, она делала это сама, приходила для того, чтобы рассказать мне о том, какая я неблагодарная сволочь, что испортил ей всю жизнь и всё наперекосяк идёт из-за меня. Не смотря на то, что общение между нами было весьма натянутым, я всё же её любил, потому, что, как ни крути, это моя мама, да и потом, были периоды, когда она вела себя совсем иначе, была самой доброй и милой мамой на свете, всё понимала и прощала. Чёрт знает, с чем это было связано, я всегда списывал это на её харктер, может, на депрессию из-за ухода отца.
Я купил ей новый дом, перевёз в хороший район, давал ей деньги, когда она ушла с работы по состоянию здоровья, но то, будут ли они приняты с благодарностью и теплыми объятиями или же она швырнет мне их обратно в лицо, сказав, что ей не нужны кровавые и грязные деньги, знать наверняка было нельзя. Впрочем, на самом деле, доброй и милой она была куда реже. Но тут уж ничего не поделаешь, такая она была. Я как раз отбывал очередной срок, когда ее не стало. Меня выпускали в сопровождении и с браслетом на ноге, чтобы я мог поехать на похороны. Там я снова встретился с Питером и узнал о том, что у него появилась девушка. Даже познакомился с ней мельком. Она показалась мне очень милой, в тот момент я и сам думал о том, что если бы при разводе остался бы с отцом, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе, и я ехал бы домой с красивой девушкой, которая меня любит, а не обратно в тюрьму.
Я еще сидел, когда они поженились, и, в общем-то, их жизнь в основном протекала мимо меня. Срок как раз подходил к концу, когда случилась очередная трагедия. Питер и Су Джи попали в аварию, он не выжил, а она угодила в больницу, где врачи несколько дней боролись за её жизнь.
Как только я освободился, то сразу навестил девушку в больнице. Съездил на могилу к брату, размышляя обо всём утраченном времени, о том, как нам было весело, когда мы были детьми и жили в одной комнате. Обо всём, что могло бы пойти иначе в моей жизни, если бы я сам выбрал другой путь, и мне показалось, что, возможно, это и есть тот самый момент, когда я могу это сделать. Я вышел по удо, состоял на учёте, и, конечно, у меня было два совершенно очевидных пути. Либо вернуться к тому, чем я занимался раньше и рассчитывать, что в этот раз я уже не попадусь, либо попытаться наладить свою жизнь. И я решил, что должен попробовать второй вариант. В конце концов, если не получится, я всегда могу вернуться к тому, что умею. К тому же, из-за аварии Су Джи частично потеряла подвижность, и хотя ведя преступный образ жизни я определённо куда проще достал бы деньги, чтобы помочь ей, я так же стремительно мог бы угодить за решетку и тогда от меня уже не было бы никакой пользы, а я не хотел, чтобы меня снова закрыли на пять лет, да даже на пару месяцев. Насколько я знал, после смерти Питера у нее никого не осталось и я хотел позаботиться о ней. Она мне всё еще нравилась, хотя, конечно, я не особенно рассчитывал на взаимные чувства. Как ни крути, она любила моего брата, а я уж точно не самая достойная замена. И всё же, если шанс был, я хотел попытаться. Черт знает, что в ней было, что меня к ней так тянуло, но я просто не мог выбросить ее из головы, и с тех пор, как я начал навещать ее в больнице, это чувство только укреплялось.
Я устроился на работу, и, хотя, конечно, доход она приносила весьма скромный, она была вполне легальной. Я продал старый дом, который мы прежде сдавали, продал дом, который покупал матери и свою квартиру, взял поменьше, остальные деньги частично вложил, чтобы иметь какой-то пассивный доход, частично потратил на то, чтобы помочь Су Джи восстановиться, нанять для неё лучших докторов, потому, что страховка покрывала только часть процесса реабилитации, словно после этого больной как по волшебству должен был встать на ноги и вернуться к прежней жизни.
Когда она вернулась домой, я заезжал к ней несколько раз в неделю. Завозил продукты, помогал с уборкой по дому, рассказывал о своей работе. Конечно, я не думал, что ей очень уж интересно слушать о том, насколько бывшему уголовнику странно быть обычным сторожем, но я не знал, о чем еще я мог бы ей рассказать, да и потом, она отвлекалась на эти разговоры, а значит этого было достаточно.
Я думал о том, чтобы всё же получить какое-то образование выше школьного, постараться получить нормальную работу, потому, что понимал, что если я надеюсь на то, что мы когда-нибудь будем вместе, мне нужно что-то лучше, чем сомнительные стартапы и работа сторожем в тоговом центре, этого точно не хватит, чтобы обеспечить семью. Но пока мне удавалось держаться в стороне от старых дел, и, кажется, если бы не Су Джи, я бы уже давно сорвался, потому, что у меня буквально не было ни единой причины кроме нее, чтобы заниматься всей этой скучной ерундой.
Новости в последние дни порядком озадачивали и тревожили, но я не особо обращал на это внимание. Я старался держаться подальше ото всех криминальных сводок, в целом ото всех негативных новостей, так что в некотором смысле я пребывал в вакууме, куда доносились только обрывки информации. Однако, когда прямо на территории склада, где я работал, начался настоящий хаос среди сотрудников погрузки, я понял, что всё куда хуже, чем мне казалось.
Пока я вызывал и ждал частную охрану, нанятую фирмой-владельцем склада, от сотрудников, находящихся в своем уме или в живых не осталось никого, и я просто сбежал оттуда, потому, что понятия не имел, что мне делать. Расправиться с ними не составило бы вообще никакого труда, вот только с моим прошлым это было последним, что стоило делать, потому, что я вполне мог загреметь за это за решетку. С учётом того, что я уже получал сроки за нападение, будет сложно убедить, что я не принимал участия в этой заварушке и просто весь такой белый и пушистенький смотрел и не знал, что делать. Даже я сам себе бы не поверил.
Пока я ехал от работы в сторону дома Су Джи, я заметил довольно много столкновений среди людей на улице. Та же дрянь, что была на складе, оказалась повсюду и я просто не могу понять, какого чёрта вообще происходит.
- Су Джи? - я захожу, открывая дверь своим ключом и закрываю за собой, приникая к глазку. Я отшатываюсь, когда следовавший за мной по лужайке сосед буквально врезается дверь, и, издавая какие-то нечленораздельные звуки, продолжает туда стучаться. Я закрываю дверь на замок и прохожу внутрь дома.
- Чёрт знает что там творится... ты видела новости? - спрашиваю я, заглядывая к девушке и шумно выдыхаю, потирая ладонями лицо.
- На улицах какой-то хаос, на работе тоже... там человек десять просто мертвы, - я останавливаюсь и снова потираю лицо, - я их не трогал, я ничего не делал, я вообще... я не знал, что делать, понимаешь? У меня нет инструкций на случай, если одни люди пытаются других загрызть заживо. Я копов вызвал, но не дождался. Их не было слишком долго, а теперь, получается, я оттуда сбежал, и это не лучше, чем если бы я туда влез, черт, - я снова шумно выдыхаю и тру ладонями лицо.
- Я даю тебе слово, я не сделал ничего плохого, я бы не стал, я же... я же пытаюсь исправиться, пытаюсь делать всё правильно, какого чёрта вообще творится, - бормочу я.