Сегодня мне было нужно было успеть в школу к брату. Важное событие для него, баскетбольный матч. И хотя сам я был далёк от этого вида спорта, да и, в целом, от созерцания спорта в целом, речь шла о Микки, так что присутствовать было важно не ради игры, а ради него. Тем не менее, сколько бы я ни пытался уйти, всё время подворачивалось что-то, из-за чего мне приходилось задерживаться. То смены у медсестёр перепутались, и, хотя это не моя работа, если не помочь им - потом сам же буду страдать, потому, что они из вредности выйдут либо все. либо никто не выйдет, либо работать не будут, потому, что график пошел через одно место. Мог бы оставить это на кого-то другого, не мне одному надо ведь, но так опять же, последствия далеко идущие и страдать в итоге буду не только я, но и пациенты. То интерны что-то накосячат - и отчитать надо и косяк исправить. И вот когда я был уже у самых дверей, оказывается, что в последние минуты привезли пациента и это теперь мой пациент, так что, похоже, о матче стоило забыть. Мне пришлось позвонить Карлосу - отцу одноклассника Микки, с которым они дружат, и попросить записать матч, а после взять с него обещание свозить мальчишек куда-нибудь отпраздновать. Я обещал, что присоединюсь к ним как только освобожусь, хотя уже в тот момент понимал, что, скорее всего, ни черта у меня не выйдет. Как правило мне почти никогда не удаётся попасть туда, куда надо, вовремя, если только речь идёт не о работе. И мне нравится то, чем я занимаюсь, нравится помогать людям, но с Микки всё сложно. Мать нас бросила ещё когда он был совсем ребёнком, а отец с тех пор как погряз в работе, так из неё и не вылазит. И вот теперь и я последовал его примеру и по сути Микки остался предоставлен сам себе, а он ведь ещё ребёнок, по сути. Я всё это понимаю, я знаю, что это важно, но что мне теперь, разорваться? Я же не могу быть в двух местах одновременно. И не могу бросить работу, не только из чувства ответственности, но и потому, что через несколько лет тому же Микки понадобится поступать куда-нибудь, и я знаю, что накопленного отцом для этого будет не достаточно, разве что Микки решит поступать в какую-нибудь дыру без перспектив. Я свой-то кредит на обучение в медицинском закрыл только год назад, так что возможность откладывать для него появилась далеко не сразу. В общем, работу я не могу бросить из-за Микки, но из-за этой же работы мне приходится то и дело бросать самого Микки. Голова уже пухнет от всего этого.
Я отмываю руки и беру свой телефон, чтобы взглянуть на время. Ещё есть возможность успеть, пусть и на самый конец матча, но я должен хотя бы поприсутствовать. Опоздать лучше, чем вообще не прийти.
Однако, когда я подхожу ко входу, то вижу, что двери заблокированы, снаружи стоит полицейский кордон, а в холле поднялся шум. Нет, мне сейчас не до того, чтобы в этом разбираться. Мне нужно уйти. Все проблемы после. Я встречусь с братом, мы съездим в кафе, немного посидим там, это всего пара часов, а потом я снова вернусь сюда и вольюсь в работу. Моя смена окончена, я никого не подвожу, я не единственный врач в больнице, справятся и без меня. Так что я разворачиваюсь и почти бегом направляюсь к черному ходу. Однако и там всё оказывается заблокировано. Понимая, что, скорее всего, у других выходов меня будет ждать ровно та же картина, я всё равно пытаюсь добраться туда и проверить, но нет, никаких шансов.
Я тяжело выдыхаю и недовольно обвожу взглядом холл, словно ища какой-то подсказки к тому, как поступить дальше. И тогда мой взгляд цепляется за пациентку. Ну, как пациентку? Халат больничный на ней, конечно, есть, но он одет сверху на одежду. И если смотреть мельком, то можно и не заметить, и всё же я заметил. А мгновением позже я понимаю, что это Одри.
- Опять вы! - цежу я сквозь зубы, направляясь к девушке.
- Всегда в центре событий? Ищете новые сплетни? - скорее утверждение, чем вопрос. Я останавливаюсь рядом с Оушн и тяну верёвочки на больничной пижаме, нечего ей в этом тут расхаживать и сбивать людей с толку.
- Что тут происходит? Почему нас закрыли?
Я хирург, я тут работаю, по идее я должен знать, в чем дело, но последние пять часов я провёл на операции, и когда я уходил в операционную, такого тут не было. Так что сейчас преимущество в её руках. И

- Ну, да, разумеется, - чуть поджав губы и пару раз кивнув, отвечаю я девушке. Я ей не верю. Не то, чтобы журналисты не могли заболеть и им не могла бы потребоваться помощь врача. Просто прямо сейчас я не думаю, что она здесь по медицинским показаниям. Скорее, исключительно по рабочим. И я вроде как понимаю, что люди заслуживают знать правду, и что это такая же работа, как и моя, но журналистам далеко не всегда нужна правда. Им нужна сенсация, а ради неё можно и приврать или умолчать то, что влияет на общую картину, так что да, я их недолюбливаю, и её в том числе, пусть даже лично мне Одри ничего плохого не сделала. Но разве это повод давать ей шнырять здесь? Не сделала, так сделает в будущем. Я не буду ждать, пока меня ударят в спину. Надо выпроводить её отсюда, но проблема в том, что сейчас больницу не получится покинуть при всём желании.
- Снимите это сами или это сделаю я, - вскинув брови, отвечаю я Одри, прежде, чем взять её под локоть и повести из коридора. Я хочу уйти отсюда, не хочу торчать в больнице, у меня дела, мне нужно попасть к брату, тем более, если действительно началась эпидемия - я не могу здесь оставаться. Я не могу заразиться и заболеть. Что если я умру? Кто за ним присматривать будет? У него нет никого, кроме меня. Да, я всегда выбираю работу, но это не тот случай.
- Я знаю, что такое карантин, - цежу я сквозь зубы, заводя девушку в ординаторскую. Только там я отпускаю её руку и закрываю дверь, прислоняясь спиной к стене и скрещивая руки на груди.
- Вы здесь из-за карантина, - я не спрашиваю, я утверждаю, есть сильные сомнения, что тут происходит что-то более интересное, чем это. Если бы у нас оперировали какую-то знаменитость или политика или если бы предстояла какая-то сенсационная и рискованная операция, я бы об этом знал, все бы об этом знали, причем заранее. Резко измениться что-то могло только из-за вируса. За те пять часов, что я провёл в операционной, сюда вполне мог поступить больной из-за которого пришлось позвонить в цкз и закрыть всю больницу, чтобы отследить и изолировать всех, кто с ним контактировал. Для всего остального времени прошло недостаточно. Но есть ещё один нюанс.
- Утром об этом не было и речи. Как вы смогли узнать об этом? - вскинув брови, уточняю я у девушки. Она ведь здесь прямо сейчас, прямо как раз когда нас решили закрыть, то есть она заранее знала о том, что у нас пациент, который заслуживает внимания и его упоминание будет интересно для рейтингов. Но откуда она могла это знать?
- Вам сообщил кто-то из наших врачей? - продолжаю напирать я. Я не выпущу её, пока она мне не расскажет. Да, это не совсем правильно, но мне не хочется работать бок о бок с тем, кто сливает подобную информацию прессе. Думаю, начальству это тоже очень сильно не понравится, так что я должен узнать, кто именно ей сообщил о пациенте. Ведь для того, чтобы оказаться здесь, она должна была получить информацию сразу же, из первых уст. По крайней мере я не вижу никакого другого варианта.
- Кто это был, Одри? - спрашиваю я у девушки, отходя от стены, чтобы приблизиться к ней. Вообще, стоило бы быть поосторожнее. С учётом того, что нас закрыли, по больнице гуляет неизвестный вирус, а она явно оказалась тут из-за него, то она могла заразиться. Лучше бы отойти подальше, но сейчас я слишком хочу получить ответы.
- Кто сливает вам информацию? Скажите, и я оставлю вас в покое, - предлагаю я девушке. - Может быть, я даже смогу дать вам доступ к какому-нибудь эксклюзивному пациенту...
Я чуть пожимаю плечами, оттягивая губы вниз. Вообще, едва ли я что-то такое сделаю, разве что сам пациент будет не против поговорить с кем-то из прессы и тогда я смогу сделать так, чтобы она была первой из журналистов, кто с ним встретится, анонимность тех, кто желает остаться в тайне, я нарушать бы не стал даже ради того, чтобы выловить крысу, но сейчас мне важно разобраться с этим. А с тем, как поступить с данным обещанием я буду разбираться позже.
- Что вам уже известно? Какие симптомы, сколько зараженных, общая картина? - продолжаю я. Очевидно, что ей известно куда больше, чем мне и прежде, чем выйти из комнаты и пойти узнавать что-то самому, я хочу узнать, насколько всё плохо и стоит ли вообще высовываться. Если это заразная дрянь, то я предпочту отсидеться. Сейчас тот случай, когда мне нужно думать о своей семье, а не о пациентах, этим я и так круглый год занимаюсь.

- Не знаю на счёт сердца, но вот совести у вас совершенно точно нет, - покачав головой и чуть прищурив глаза, отвечаю я девушке. Она же как хитрая лиса! Такое чувство, что будучи честным человеком работать в такой профессии попросту невозможно, ничего интересного в итоге не напишешь, так что да, я считаю, что она та ещё плутовка.
- Я ведь раздену, - вскинув одну бровь, предупреждаю я девушку. Думала, меня этим можно напугать или остановить? Чёрта с два, особенно сейчас бесполезно, когда мы заперты в больнице с чёрт знает каким вирусом, а там мой брат один остался. И речь уже не только о том, что я пропущу его концерт, а что он может пробыть вообще один ещё пару дней, а то и больше, как знать, как именно будут развиваться события.
- Вы столько намекаете, что я вас домогаюсь, что я могу начать думать, что вы именно этого и ждёте, - замечаю я, но руку её отпускаю и халат больше не трогаю. Одри  красивая девушка, и, наверное, если бы не её профессия, она могла бы меня заинтересовать, но сейчас уж так точно не до этого. Вполне вероятно, что мы влипли в весьма серьёзное дерьмо и нужно думать о том, как поскорее из этого выбраться, а не о флирте с журналисткой.
- Вы понимаете, о чем я, отвечайте по существу, - уверен, мне не нужно было уточнять, чтобы она поняла, о чем я её спрашиваю. И всё же я уточнил, а она всё равно делает вид, что не соображает. Вот ни за что в это не поверю. Мне нужна информация и ей придётся говорить, тем более, что я почти полностью уверен, что моей компании она рада не больше, чем я её.
- Может и буду. Вынудить меня хотите? - уточняю я у девушки. Такое чувство, что она либо нарывается, либо пытается взять меня на слабо. Ни то ни другое хорошо не кончится. Не хочу я ей вредить. Да, меня раздражает её профессия, то, что она здесь находится хотя не должна быть, бесит то, что она притворилась пациентом, чтобы что-то разнюхать и то, что не отвечает на мои вопросы по-человечески, но вредить я ей не хочу.
- Никаких комментариев. Хотите остаться здесь и подцепить неизвестную дрянь - ради бога, - пожимая плечами, с плохо скрываемым раздражением отвечаю я девушке. - А я тут торчать не намерен, так что скажите мне то, что знаете и делайте что хотите, а я пойду.
Пока не представляю как, но я что-нибудь придумаю. Мне только нужно узнать насколько всё плохо. Не хочется выкидывать финты ушами в случае, если на самом деле причин для волнения нет. Если завтра снимут кордон, то я вполне могу пересидеть одну ночь. Позвоню кому-нибудь из знакомых и попрошу забрать брата из школы, посидеть с ним, если понадобится, да даже ему могу позвонить и попросить, чтобы он переночевал у кого-то из друзей, чтобы его там покормили и за ним присмотрели. Но если речь не о сутках, а о днях, неделях? Нет, настолько я тут застрять уж точно не готов.
- Если это действительно так, то всё очень плохо, - вскинув брови, произношу я, пристально глядя на девушку, - вы уверены в том, что это правда?
Разумеется. сами её источники могут быть неточными, но мне совсем не нравится то, что говорит Одри, и ещё меньше мне нравится то, что нас тут закрыли. Из-за ерунды бы этого не сделали. Я берусь за телефон и пытаюсь позвонить брату, но ничего не выходит. Я пробую позвонить ещё по паре номеров, но всё так же. Я и так вижу, что сигнал не ловит, просто надеюсь, что звонок всё равно пройдёт. А затем я понимаю, что и интернета на мобильном тоже нет.
- Дайте ваш телефон, - не то прошу, не то требую я, подходя к девушке и без приглашения начинаю шарить по карманам больничной пижамы, не сразу понимая, что едва ли она оставила телефон в ней, скорее уж спрятала в своей нормальной одежде. Я не сразу понимаю, что задумался и мои руки остановились где-то в районе её ягодиц и что это замешательство выглядит как-то уж слишком странно.
- Телефон, - кашлянув, я убираю от неё руки и отвожу взгляд, протянув ладонь, чтобы получить мобильный.
- Я не буду трогать ничего в вашем телефоне, мне просто нужно позвонить, с моим что-то не так, - поясняю я Одри, стараясь не смотреть в её сторону, потому, что мне всё ещё жутко неловко из-за того, что я её облапал. Я ведь даже не собирался этого делать, мне просто нужен был мобильник.

- Важна не только правда, но и своевременность, - коротко отвечаю я девушке. Я не собираюсь дискутировать на эту тему, знаю, что можно продолжать бесконечно. Понимаю, что плохо скрывать от людей правду, но так же знаю и то, что если у ситуации ещё нет решения, и сообщить о неё и о том, что плана действий у власть имущих органов нет, то поднимется страшная паника и будет только хуже, чем могло бы быть, если бы всё держали в тайне до тех пор, пока ситуацию не начнут урегулировать. И вообще, лишние волнения людям ни к чему. Вот зачем им знать о предотвращённых терактах, к примеру? Им что, от этого жить легче станет? Скорее уж наоборот. В общем, у нас с Одри явно совсем разные взгляды на разглашение информации и эти разговоры ни к чему не приведут, потому, что я не смогу переубедить её, а она не сможет переубедить меня.
- Одри, - строго произношу я, смерив её взглядом, и, по моему мнению, этого должно быть достаточно, чтобы урезонить её неуместные заигрывания, потому, что, если она меня не послушается, то, если честно, я не знаю, что ещё мог бы сделать, чтобы заставить её замолчать. Не затыкать же ей род в самом деле, я врач, а не преступник. И мне неловко от её намеков. Я не самый скромный и закомплексованный человек, но вот так в открытую говорить о чём-то таком не привык, тем более, что Одри мне симпатична, если опустить ее род деятельности, так что абстрагироваться и не смущаться на порядок сложнее.
- В сложившейся ситуации я готов нарушить правила, - предупреждаю я девушку, хотя, на самом деле, полагаю, даже ей уже очевидно, что ничего я делал не стану и мои угрозы звучат крайне не убедительно.
- Я здесь дольше половины сотрудников работаю, не думаю, что они перекрыли вообще всё, - нехотя сообщаю я девушке. Мне нужно уйти отсюда и если не будет возможности сделать это в ближайшие пару дней, как максимум неделю, я готов нарушить правила. Главное не вступать в контакт с больными. Я не хочу заразить ни своего брата, ни кого-то ещё. Прямо сейчас я здоров, и, на самом деле, не случится ничего классного, если я сейчас и уйду. Вряд ли я могу помочь в сложившейся ситуации, я не вирусолог. Кое-что понимаю, но этого явно будет не достаточно, сбора наверняка пришлют специалистов и ЦКЗ, вот пусть они и возятся, а я не хочу тут торчать, оставив брата без опеки и рискуя подхватить неведомую дрянь.
- Очень плохо, - повторяю я, закрыть на слова Оушн. Возможно, это что то известное науке, просто забытое, туре вирусы могут быть очень опасны. А так же возможно, что это что то новое и не изученное, и черт его знает, что ещё хуже.
- Не был, - строго и раздражённо из-за возникшей неловкости отрезаю я на её вопрос.
- Да, - отвечаю я на её вопрос, набирая номер. Но, как и в прошлый раз - без результата. Сигнал не ловит и с ее телефона, хотя по надписи на экране я вижу, что у нее другой оператор. Значит, дело в другом.
- Не можете, - качнув головой, сообщаю я девушке, прежде, чем вернуть мобильный, - сигнал глушат. Похоже, все и правда очень плохо. Вы не вступали в контакт с зараженными? - уточняю я у Одри, внимательно глядя ей в глаза, словно пойму, что она соврет. Впрочем, скорее всего, ответ будет отрицательным. Будь это так, почти наверняка, её бы уже изолировали.
- И... - я запинаюсь, понимая, что кое-что упустил из внимания, - вы сталкерша? Откуда вам известно о моём брате?
Не нравится мне это, но, кажется, новости о заражении перекрывают моё недовольство, потому, что мои вопрос звучит скорее озадаченно, чем недовольно, как должен бы.
- Пошли со мной, - после некоторого промедления, предлагаю я девушке, - если только не хотите остаться и снимать здесь всё, что происходит.
Если ради сенсации она готова подвергнуть себя опасности я не стану ей мешать. Пусть делает что хочет, уже не маленькая и в данный момент это не моя проблема.

- Я не... не должен вам ничего объяснять, - возмущённо отвечаю я девушке. Что за вопросы она задает? Если не понимает, что делает всё не вовремя, то мне ей не объяснить, в чем проблема. Наверное, будь ситуация другой, я бы потратил несколько минут на то, чтобы сказать ей, что по моему мнению она делает неправильно, но сейчас мне не до того. И уж тем более я не хочу заниматься этим когда понимаю, что она ко мне прислушиваться не собирается.
- Смените интонацию, и хватит делать вот это... своими бровями... и губами, - смерив её взглядом, требую я. Она продолжает валять дурочку, и, если честно, это очень раздражает. Как будто я тут на ровном месте злюсь, а она невинная овечка и ругаю я её вообще ни за что. Но ведь очень даже есть за что! Не хочу я этим заниматься. Ужас просто. Вот вроде взрослая женщина, а ведёт себя не соответственно возрасту. Она и работает так, что ли? Как её до сих пор-то не уволили с таким подходом?
- Знаю, основные закрыты, - кивнув, нехотя подтверждаю я. И главный вход и запасной, и те, что для подъезда машин скорой помощи тоже закрыты. Но это не все варианты, как можно покинуть это место. Просто самые популярные, так сказать. И их закроют в первую очередь. А то, о чем думаю я, наверное, ещё может быть открыто. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Если всё действительно настолько паршиво, оставаться здесь может быть очень опасно.
- Это была случайность, - немного повысив голос, замечаю я. Шумно вдыхаю, затем выдыхаю, стараясь собраться с мыслями. - Простите, - произношу я, хотя это только усиливает ощущение неловкости. Я бы предпочёл сделать вид, что ничего не произошло, но ведь Одри уже не даёт мне это сделать, так что извиниться - это всё, что я могу сейчас сделать. И ведь по ней не поймёшь, она это говорит только для того, чтобы меня побесить, или она правда не против? Я ей нравлюсь или это её профессиональная привычка заигрывать с людьми, чтобы добиться их расположения? Да, сейчас это немного бесполезно, но ведь она может делать это автоматически, просто потому, что постоянно так общается. Она красивая женщина, если такая построит кому-нибудь глазки, то он ей выложит что угодно. Ну, понятное дело, исключения всегда найдутся. Но на большинство это сработает, и не только на мужчин. Так что я не могу доверять тому, что она говорит.
- Да, туда, пожалуй, идти не стоит, - кивнув на её слова, соглашаюсь я. Вообще, туда я и не собирался, но вариант неплохой. Был. Думаю, Одри права и там может действительно находиться охрана, полиция или вертолёты. А если всё очень серьёзно, то так и вовсе все и сразу. В общем, этот вариант отметается в любом случае.
- Вот и хорошо, - коротко отвечаю я девушке, уже было собравшись возмутиться из-за её слов о возможности сближения, но решив, что сейчас не до глупых препирательств. По сути, если я отвечу на эту реплику, я поддержу её глупую игру, а я не хочу этого делать. Как минимум потому, что не понимаю, с какой целью девушка так себя ведёт. Не собираюсь выглядеть дураком, хотя, если честно, и без того уже себя так ощущаю.
- Не думаю, что мой брат мог иметь отношение хоть к какому-нибудь аспекту из ваших дел, - раздражённо улыбаясь, замечаю я, но моя улыбка быстро сползает, когда она говорит про моё бельё. Думаю, если бы не усилие воли, она бы увидела, как моё лицо вытягивается от удивления. - Вы камеры в больнице расставили?! - вскинув брови и в искреннем возмущении спрашиваю я у девушки.
- В раздевалке? Клянусь, Одри, если я их там найду, я на вас в суд подам, - обещаю я ей. И ведь я и правда это сделаю, потому, что ставить камеры в таком месте это нарушение личных границ, это абсолютно не адекватно. Вот так и знал, что она не играет чисто! Впрочем, я не удивлён и не разочарован, так уж получилось, что я в принципе крайне невысокого мнения о журналистах. Но я определённо этим возмущён. Что ещё она там увидеть или услышать могла?
Так, нужно собраться. Разберусь с ней потом, когда весь этот хаос закончится.
- Да уж, не сомневаюсь, - цежу я сквозь зубы, имея в виду то, что она наснимала всё, что хотела.
- Пошли, - командую я ей, а затем направляюсь к двери. Я выглядываю наружу, и, убедившись, что в коридоре никого нет, хватаю Одри и тяну за руку за собой к лестнице для персонала. Нужно спуститься в подвал, уж если где и осталась лазейка для выхода, то именно там.

- именно, - строго смерив девушку взглядом, произношу я, когда она предполагает, что речь идёт обо всём сразу. Ей самой не кажется, что она ведёт себя неуместно? Мы не пара и даже не друзья, я знаю её крайне поверхностно. Да, возможно, Одри знает меня чуть лучше, но только потому, что она шпионила, а это тоже так себе повод для начала отношений. Хотя, сомневаюсь, что её интересует именно это. По большому счету я не знаю, что ей нужно. В данный момент я совершенно бесполезен. Впрочем, это ведь я ее схватил и притащил сюда... И, тем не менее, какого черта она делает?
- вроде того, - отвечаю я Одри. Да, речь именно о канализации, и я искренне надеюсь, что там ход не заблокирован, потому, что запасного плана у меня нет, а покинуть больницу мне нужно срочно. Я не могу бросить брата одного, а раз я не могу связаться ни с кем снаружи, чтобы убедиться, что с ним всё будет а порядке, это всё равно что бросить его на произвол судьбы. В общем, такой вариант даже не рассматривается.
- попробовать стоит, - качнув головой отвечаю я. Понимаю, что Одри права, но в этом то и проблема. Если всё плохо, должен быть с братом, должен его обезопасить. Отсюда я этого сделать не смогу.
- хорошо, - чуть кивнув, отвечаю я ей. Мне неловко, так что я не хочу развивать эту тему, и я рад, что Одри не злится из-за того, что я сделал. У меня не было злого умысла, я вообще не думал в тот момент, мне просто нужен был телефон.
- откуда мне знать, что вы успели обо мне выяснить? - я чуть фыркаю на ее слова. Для меня это пояснение звучит не слишком убедительно, как и то, что Одри настаивает, будто бы просто угадала, что на мне надето, а не знала наверняка, потому, что подглядывала через скрытую камеру.
- я думаю вы и так уже успели насмотреться, - недовольно замечаю я. Она действительно попросила меня показать ей трусы? Совсем совесть потеряла? Я в шоке от этой женщины, и если бы не обстоятельства, я бы определенно уже давно развернулся бы и ушел, а то и охрану бы вызвал, чтобы ее вывели. Но сейчас все совсем не как обычно. Все очень плохо и ни черта не понятно, так что я не могу ее оставить тут, тем более, если Одри сама этого не хочет. Тут не безопасно. Любой здоровый человек может оказаться в зоне риска. И чего ради? Я знаю, как это работает, понимаю суть изоляции, просто считаю это глупым по отношению к тем, кто даже минимально не контактировал с больными.
Я ловлю Одри за руку, когда она тянется к моим брюкам. Ни совести, ни чувства самосохранения. А если бы я напал? Если бы воспользовался поднявшейся суетой в больнице и тем, что вряд ли кто-то придет на помощь? Она ведь меня не знает. Очевидно, ей известна моя биография, ну, какие-то ее части уж так точно, но она не знает, что я за человек. Какого черта ей не страшно?
- сплетни собирать, - пожав плечами, отвечаю я девушке. Какие вопросы странные она задаёт. Самой не смешно? Действительно, зачем это журналисту следить за людьми в раздевалке. Очевидно же, что какое-то грязное бельё собирать. Вряд ли в этой больнице в раздевалке можно получить реальную сенсацию, мы тут не знаменитости, но вот узнать чьи-то секреты и шантажировать ими, чтобы получить нужную информацию впоследствии - звучит как весьма убедительная причина. Для меня уж так точно. А потому я невольно пытаюсь вспомнить, что я делал или говорил, будучи в раздевалке, за последнюю неделю, но довольно быстро теряю эту мысль, потому, что есть более насущная проблема.
- Вы сейчас совсем не делаете ситуацию лучше, - строго замечаю я, когда девушка говорит о том, что установила бы камеру в моей душевой. Она меня разозлить пытается, успокоить, сведя всё к шутке или всё же заигрывает? Абсолютно не понимаю. У неё такое лицо, что я не могу уловить, что она думает, когда дурака валяет, а когда нет. Впрочем, опять же, во многом это из-за того, что я плохо её знаю.
- Да нет плана, - пожимая плечами, отвечаю я ей в пол голоса, - спускаемся и идём. Если повезёт - выходим. Если нет, то остаёмся тут.
Я открываю дверь в подсобное помещение и достаю из кармана фонарь. Затем присаживаюсь и достаю из-под половицы ключ, после чего мы выходим на тёмную лестницу, так что приходится включить фонарик на телефоне. Я открываю дверь в подвал и мы погружаемся в атмосферу затхлого сырого воздуха и хлюпающей под ногами грязи.
- Давно тут не был, - замечаю я, светя под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться.
- В периоды дождей тут всегда так, - поясняю я девушке и свечу на её ноги, - сочувствую на счёт туфель, - хмыкнув, произношу я. На руках я её нести не буду, она здорова, вполне может идти сама. Тем более, что грязи тут не так уж и много. Но приятного в любом случае мало.
Несколько минут мы продолжаем идти по коридору, который несколько раз разветвляется, но я никуда не сворачиваю, я знаю, куда мы идём, был тут много раз, будучи интерном.
Через некоторое время я останавливаюсь перед лестницей, которая ведёт наверх и передаю телефон девушке.
- Держите, я поднимусь первым и уберу крышку, потом лезьте за мной, - произношу я, прежде, чем полезть вверх. Я упираюсь плечом в крышку люка и пытаюсь приподнять её, но толку никакого. Я не то, что не могу её сдвинуть, она даже с места не двигается. И, тем не менее, я пробую снова, стучу по ней рукой и в раздражении пытаюсь толкать опять, но толку ноль.

- Нет в этом ничего преступного, - возражаю я ей, хотя, по большому счёту, она права. Просто я не хочу это признавать. И не хочу, чтобы она со мной заигрывала. Я из-за этого ощущаю себя жутко неловко. Пусть я сейчас и не на работе и мне совсем не обязательно придерживаться каких-то рамок и быть серьёзным, я просто не могу ответить на её заигрывания. Не хочу выглядеть дураком, а такое чувство, что если поведусь, то именно в дураках и окажусь. Она обаятельная и она журналистка, ей нельзя доверять и точка. Даже если мне кажется, что сейчас ей нет никакой выгоды в том, чтобы завоевать моё расположение, это может пригодиться ей в будущем. Я этого не допущу.
- Вы говорите "не пыталась", а значит вы можете узнать это, если захотите, мне это не нравится, - замечаю я. Если таким образом она пыталась успокоить меня и убедить, что не делает ничего ужасного, то у неё не получилось. Теперь я только больше думаю о том, что от неё вообще ничего не прячешь. У людей должно быть право на частную жизнь, я не хочу, чтобы обо мне что-то узнавали не от меня лично.
- Не будет, ни того, ни другого. Вы знаете больше, чем могли бы узнать честным путём, вы точно где-то камеры установили, - возражаю я девушке. На самом деле, она довольно забавно злится, меня это веселит, что довольно не просто с учётом обстоятельств, так что искренне не получается, то, что я говорю больше похоже на ворчание, чем то, что я действительно в чем-то её обвиняю. Она мне весь настрой сбивает!
- И то верно, - нехотя соглашаюсь я. Как ни крути, там и в самом деле собирается куда больше людей и обсуждают там явно больше, чем в той же душевой или раздевалке, куда люди приходят только для того, чтобы переодеться или ополоснуться, и уж точно не для того, чтобы с кем-то поболтать. - Но вы всё равно откуда-то знаете, что на мне надето. Это подозрительно, - чуть щуря глаза, напоминаю я. Хочет сказать, что просто угадала? Как будто мало вариантов, что можно надеть. Если я предположу что-нибудь, я почти наверняка не угадаю, но я не буду этого делать, потому, что предполагать, какое на ней бельё надето жутко неловко и потянет на домогательство. А если добавить к этому то, что я её уже облапать успел, то это вообще полноценная катастрофа. Может, обыскать её, как следует? Вдруг у неё там где-нибудь диктофон? Со всей этой информацией, если она дойдёт до моего начальства, я работы и безо всяких судов лишиться могу.
- Мужчин? Во множественном числе? Вам одного недостаточно? - вскинув брови в вопросе, уточняю я у девушки. Речь идёт о нескольких любовниках по отдельности или за раз? Боже, зачем я вообще об этом спросил, зачем об этом думаю, и, самое главное, как остановиться. Я чуть встряхиваю головой, чтобы отогнать все эти совершенно неуместные мысли.
- Мог бы, но не буду, вы в состоянии идти самостоятельно, - отвечаю я Одри. Если бы ей требовалась помощь, реальная помощь, а не каприз или нежелание испачкать обувь, я бы сделал это не раздумывая, а так не вижу ни единой причины лишний раз нарушать личные границы. Я и без того достаточное количество раз сегодня это уже сделал, такое поведение никуда не годится.
- Хотите сами попробовать? - уточняю я у девушки, продолжая пытаться сдвинуть люк. Не думаю, что я стал сильно слабее, я думаю, что наоборот, сил стало больше, но раньше я поднимал этот люк без особых проблем, а теперь даже на сантиметр сдвинуть не в состоянии. Какого чёрта, спрашивается? Я так стремлюсь выйти и так злюсь из-за того, что у меня ничего не выходит, что самый очевидный ответ на этот вопрос ускользает от меня до тех пор, пока Одри не озвучивает его вслух.
- Тогда мы в ловушке, - шумно выдыхая, нехотя признаю я и слезаю вниз, спрыгивая с последних ступеней. Не хочется признавать, но либо Одри права, либо у меня сил как у престарелой бабули, что в общем-то маловероятно. Но мне совсем не нравится мысль о том, что отсюда нет выхода, и что придётся возвращаться обратно, в больницу, по коридорам которой разгуливает неизвестный вирус.
- Ладно, - я пожимаю плечами и качаю головой, - пошли.
Я направляюсь вперёд, протянув руку, чтобы забрать свой телефон, а затем взять Одри за руку, пока мы идём обратно по коридорам. Да, вариантов, куда пойти, тут не так уж и много, но мне не нужно, чтобы она заблудилась. Нельзя тратить на это время.
Когда мы возвращаемся в коридоры больницы, я отпускаю руку девушки.
Однако, далеко нам пройти не удаётся. Двери оказываются заперты и мой пропуск не работает. На попытку позвать кого-то с другой стороны, к двери приближается один из медбратьев, чьи усилия дают не больше результата, чем мои собственные. Испытывая нарастающее раздражение, я иду к телефону внутренней связи, однако там полная тишина.
- Вот так, - подытоживаю я, пожимая плечами и разворачиваясь к девушке, - ни выхода, ни ответов. Ни черта.
Я шумно вдыхаю и выдыхаю, испытывая желание стукнуть по чему-нибудь, да посильнее. Мне нельзя бить что бы то ни было, я всё ещё хирург, руки мне пригодятся, да и порча имущества никому пользы не принесёт.
- Пойдёмте обратно. Посидим, подождём, может, что-нибудь скажут, - после некоторой паузы, посвящённой размышлениям, предлагаю я Одри. По пути обратно в ординатороскую я останавливаюсь возле аппарата со снеками и забрасываю в него несколько купюр, чтобы достать воды для себя и Одри.
- Нас никогда раньше не запирали на карантин, - сообщаю я ей, когда мы оказываемся в комнате. Я прохожу, снимаю халат, и, повесив его на один из стульев, сажусь на диван. - Понятия не имею, как долго ждать новостей и что делать. Вы что-нибудь о таком слышали?

- Я прошу вас быть просто чуть меньше собой, - поправляю я её, хотя всё равно звучит так себе. Но я уверен, что она всё это нарочно, ничего я ей не запрещаю, она ведёт себя неуместно, я сделал замечание, я же не в коробку её посадил или на цепь, так что не вижу повода для драмы и уж тем более не понимаю, в каком таком месте я запрещаю ей быть собой. Я просто прошу её вести себя в рамках приличия. Неужели это так сложно, я не понимаю? Конечно, я сегодня и сам эти самые рамки уже нарушил, но это всё из-за неё. Если бы она вела себя профессионально, то и мне не пришлось бы делать или говорить что-то из ряда вон. А для меня не профессионально это примерно всё, что выходит за дежурный обмен приветствиями и любезностями, в общем, вся Одри - одно сплошное нарушение правил поведения в приличном обществе. И я даже не сомневаюсь, что она умеет вести себя иначе, нормально, просто ей этого не хочется.
- Я не захочу и не буду, - вскинув брови, произношу я, - если я захочу что-то узнать о вас, я спрошу у вас лично. Это называется вежливость, - заявляю я девушке. Ну, или личные границы. В любом случае, нарушать их не вежливо, так что не сказать, что я сказал что-то критически неверное. Обычно чем-то таким занимается полиция, и уж точно не от нечего делать, а когда у них есть повод кого-то подозревать. Но Одри не полицейская, а я не преступник, так что я был бы очень признателен, если бы она перестала пытаться выудить обо мне информацию, которую я ей лично не сообщал. Ей это уж точно не нужно, просто она любит знать всё и обо всём, а любопытным обычно носы отрывают, она об этом не слышала? И ладно я, поругаюсь, конечно, может, охрану вызову из-за неё, но вредить я ей не стану, но ведь вполне могут найтись те, кого излишнее любопытство из себя выведет, те, кто в итоге ей навредит. Её такая перспектива вообще не пугает? Или она думает, что её это не коснётся? Вот только никто от неадекватов не застрахован.
- Очень легко объяснить, как вы якобы догадались, когда вы уже знаете ответ, - поморщившись, отвечаю я девушке. Уверен, что она сейчас врёт, ну, почти полностью. Есть вероятность, что она и правда просто угадала, но меня такой расклад напрягает не меньше, чем если бы она и правда за мной подглядывала. Не люблю людей, которые могут узнать о человеке то, что он не хотел сообщать. Информацию на то и придерживают, что не хотят ей делиться, так что те, кто умеет "читать" по каким-то внешним признакам мне не по душе.
- Не нужно, - я чуть округляю глаза на её предложение, - не нужно мне ничего показывать, - повторяю я, чтобы она уж точно меня услышала. Почему-то я даже не сомневаюсь, что она могла бы что-то такое выкинуть. А я не хочу смотреть, это абсолютно неуместно. Одри привлекательная женщина, но и ситуация не подходящая и профессия у неё тоже, я не хочу думать о ней в каком-то романтическом ключе, потому, что у такого союза нет никакого будущего, а я не поклонник случайных связей, интрижек или просто бессмысленных надежд, а это, я почти полностью уверен, очередная издёвка. Она не пытается меня соблазнить, она меня довести хочет, и у неё есть все шансы.
- Ничего я не фантазировал, выражайтесь точнее и не будет возникать недопониманий, - резко отвечаю я девушке, потому, что она подловила меня. Я действительно успел представить себе то, что не стоило, но это действительно было вызвано тем, как и что она сказала, а не тем, что мне просто делать больше нечего, кроме как всякие непотребства представлять.
- Мне не нравится отсутствие вариантов, - недовольно произношу я, словно это самое отсутствие выбора вызвано самой Одри и если я произнесу это достаточно возмущённо, то она сдастся и исправит ситуацию. Я знаю, что это не так и что она сама едва ли хочет здесь находиться, но меня это жутко злит. Мы не можем выбраться, даже в другое отделение перейти не дают, вообще ничего нельзя. Сидите и ждите. Вот только чего? Не пора бы уже объявление дать по громкой связи? Уверен, из-за того, что происходит нервничаю далеко не только я. Сами что ли не понимают, какие это может повлечь за собой последствия? И я говорю даже не о внутренних забастовках сотрудников, а о вполне реальных исках.
- Если в ближайшее время нас не соизволят выпустить, я вполне охотно приму это предложение, - отвечаю я Одри, и я тоже не шучу. Меня такое отношение не устраивает. Ладно бы речь шла только о моём удобстве, но я даже не могу позвонить брату и предупредить, что меня не будет, не могу связаться ни с кем, чтобы попросить последить за ним, пока меня не отпустят. Задержать меня в больнице - это одно, но то, что происходит в данный момент - чистой воды безобразие.
- Флаг в руки, - отвечаю я девушке. Что-то у меня как-то резко отпало желание защищать больницу, которая так наплевательски относится к своим сотрудникам, да и к посетителям тоже. Наверное, если бы нам всё же удалось выбраться, я бы продолжил с ней спорить, но мы заперты и я страшно зол и обеспокоен, так что я совсем не прочь настучать по макушкам тем, кто такую ситуацию вообще допустил.
- Знаю, - чуть киваю я Одри, - просто есть те, что применяются чаще других, а есть такие, которых не происходило никогда. Вроде протокола на случай теракта - у нас, слава богу, такого в больнице никогда не было. Протокол вроде как есть, как и на случай эпидемии, но я читал всё это безумно давно и толком не помню, - нехотя признаюсь я. Не то, чтобы это была закрытая информация. Просто то, что случается крайне редким кажется совсем не нужным, вероятность таких событий крайне мала. Уж лучше сфокусироваться на том, что действительно важно и встречается чаще, что, собственно, я и делаю. Но сейчас это совсем не в плюс.
- Вы? Выломаете? - уточняю я и невольно смеюсь. Ну, с трудом себе это представляю. Она хрупкая девушка, как она планирует это сделать? Вообще, я бы на это посмотрел. Но мне нравится её настрой, хотя и есть ощущение, что это ни на что не повлияет. Уж если нас решили держать в неведении, то так и продолжат.
- У него есть друзья, - произношу я, чуть поджимая губы и вздыхая, - он может уйти к ним, но ведь для этого надо, чтобы он знал, что меня ждать нет смысла. И если я не прихожу, я предупреждаю. А сейчас ему кто об этом скажет?
Я потираю лицо ладонями и облокачиваюсь на диван, сев в пол оборота к девушке.
- Вас кто-нибудь будет искать, если вы не вернётесь в ближайшее время?

- Вы мне не нравитесь, - возражаю я Одри, вскинув брови - вы привлекательная девушка и я этого не отрицаю, но вы мне не нравитесь, - настойчиво повторяю я, - и ничего я не смущаюсь.
Вообще, меня немного раздражает то, что для неё это так очевидно. Да, она и правда мне нравится. Но разве кто-то вроде неё может кому-то не понравиться? Она милая, весёлая и привлекательная, как правило этого уже достаточно, чтобы произвести положительное впечатление. Но мне совершенно не нравится её манера совать свой нос не в свои дела, мне категорически не нравится её работа, так что я ни за что не признаю, что она мне интересна. Я даже не знаю, я отрицаю это для Одри или для самого себя тоже? Она мне и правда интересна? Я настолько ненавижу её работу, что, кажется, у меня не получается быть объективным в полной мере.
- Теперь речь идёт о камерах у меня дома? - вскинув брови, уточняю я у девушки. - Я-то думал вы их у нас в больнице поставили, а вы говорите про мой дом. Значит, они там?
Вот как она собирается меня убедить в том, что не делала ничего такого, при этом говоря такие странные вещи? Ну, в целом, конечно, это уже немного похоже на паранойю, ибо нет ни единой объективной причины собирать обо мне информацию столь тщательным образом, я ни в чем не замешан, да и сам по себе никакого интереса не представляю, я самый обыкновенный хирург, а не какая-нибудь знаменитость, и всё же меня сильно смущает это уточнение. Она просто сказала что-то не подумав или же действительно где-то припрятала камеры? Вот как ей доверять?
- По этой логике мне стоит установить камеру у вас в душе, а не чтобы вы разделись передо мной, - поправляю я девушку и почти сразу морщусь, спеша добавить, - но давайте лучше просто забудем об этом, хорошо? Вы просто угадали, только не надо ничего показывать, пожалуйста.
Это будет в высшей степени неуместно и неловко, и, хуже того, я уверен в том, что мне понравится, и, вполне возможно, понравится слишком сильно, а я этого совершенно не хочу. Не говоря уже о том, что это будет странно даже для Одри. Она ведь просто шутит, так? На слабо меня берёт? Ладно, я проиграл, я действительно не готов играть в эту игру. Вдруг она и в самом деле разденется?
- Боюсь, что это была единственная идея, - покачав головой и поджав губы, произношу я. - Все, что я могу предложить кроме этого - выбить стекло и вылезти на улицу, но там всё оцеплено, так что, полагаю, нас очень быстро вернут обратно, да ещё и потом проблем не оберёшься, - без удовольствия замечаю я. Моя идея заключалась в том, чтобы выбраться незаметно. Если бы нас никто не видел, то никто и не смог бы предъявить за то, что мы сбежали. Но теперь выхода нет. Придётся сидеть здесь и ждать, пока ситуация разрешится. Вот только ни черта не понятно, сколько именно может продлиться это самое ожидание и с чем нам вообще придётся столкнуться. Очень надеюсь, что окажется, что руководство больницы просто решило перестраховаться и всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Я сам, конечно, не видел заражённых, но судя по тому, что говорила Одри, ситуация и правда дрянь.
- Могут ли быть причины молчать в такой ситуации? - вскинув брови, спрашиваю я девушку, хотя по большей степени это риторический вопрос. Все здесь взрослые люди и понимают, что те, кто оказался в такой ситуации, скорее всего, после обратятся в суд, потому, что будут крайне недовольны. И сейчас они действительно нарушают правила, не последовало никаких объяснений, так просто нельзя. Больница разорится на исках. Они не могут этого не понимать, так почему же мы всё ещё не услышали от них ни слова?
- Я не оправдываю, просто думаю о том, что, возможно, у них могут иметься на это причины, - покачав головой, произношу я. Я и правда надеюсь, что скоро всё прояснится. Не нравится мне эта тишина, она не предвещает ничего хорошего. И хотя мы пока что явно находимся в безопасности, сам факт того, что где-то по больнице гуляет неизвестный и смертоносный вирус не внушает спокойствия. Подумав об этом я поднимаю с дивана и направляюсь к двери, чтобы выглянуть в коридор, а затем закрыть ординаторскую на ключ.
- Что же, я посмотрю на это, - усмехнувшись, отвечаю я девушке. Нет, серьёзно, пусть попробует. Думаю, это может быть даже забавно. Вообще, она милая, когда не пытается мешать со своими репортажами в самый неподходящий момент.
- Возможно, так было бы даже проще, - качнув головой, произношу я, - если бы я увидел его в окно, то смог бы хотя бы крикнуть ему, чтобы он оставался у друзей, - поджимая губы, замечаю я. Внутрь его уж точно никто не пропустит и раз мы не можем сбежать, значит он не сможет сюда попасть, а значит и не столкнётся с вирусом, и это на самом деле успокаивает. Но мне не нравится не знать, где сейчас мой брат и как он себя чувствует. В новостях передают об оцеплении больницы? Он уже в курсе, что происходит, догадывается, почему я не пришел домой?
- Значит, как минимум сутки нам придётся терпеть друг друга, - чуть покивав и поджав губы, замечаю я и шумно вздыхаю.
- Что же, ладно. Думаю, стоит вернуться обратно к аппарату и взять что-нибудь помимо газировки, надо же чем-то перекусывать. По идее, к нам должны доставить еду, но тут что-то всё не по разумному происходит, - нехотя замечаю я, поглядывая в сторону двери.
- В коридорах пусто, тут даже ночью так не бывает. Мне как-то не по себе от этого, - произношу я. Вообще, звучит не солидно, я же вроде как мужчина, должен вести себя спокойно, чтобы не пугать девушку, но как, чёрт возьми, оставаться спокойным в такой ситуации?

- Не надо драматизировать, - прошу я девушку. Мне не комфортно от того, что она говорит. Я не хотел её обидеть, но она ведь это не серьёзно, так? Она просто валяет дурочку, думает, что забавно будет что-то такое сказать. Её ведь на самом деле не задевает то, что я не испытываю к ней каких-то особенных чувств? Хотя, если честно, я даже не знаю наверняка, так ли это. Мне было бы проще понять, если бы она ушла со своей работы, но она ведь этого не сделает, так что не вижу смысла размышлять на тему того, вышло бы у нас что-то или нет, если бы она не была журналисткой.
- Хочу сказать, что вы страдаете ерундой, - вскинув брови, произношу я. Во-первых, я не хочу отвечать на её вопросы, потому, что да, я смущён, но совершенно не хочу этого признавать, и потому, что я не верю, что она ко мне что-то и правда чувствует, ну, кроме желания надо мной подтрунивать. Честно говоря, не представляю, как бы я отреагировал, если бы оказалось, что я ей и правда нравлюсь. Ну, по-настоящему, а не с целью получить какую-то информацию или просто выбить меня из равновесия. Но я почти полностью уверен, что она притворяется, особенно когда она говорит таким тоном, так что, полагаю, на этот счёт мне переживать не нужно.
- Логично, - чуть оттянув уголки губ вниз и покивав, соглашаюсь я с ней. Ладно, похоже, это всё-таки просто шутка, потому, что прямо сейчас я понимаю, что она говорит какие-то глупости. Кроме меня есть много вариантов, за кем можно следить, информация о ком будет более интересной, чем обо мне, так что, полагаю, из этого стоит сделать вывод, что и всё остальное было шуткой, а про бельё она и в самом деле угадала. И она вроде как уже объясняла это, и, в целом, вполне логично, но я уже включить параноика, так что остановиться было сложно.
- Не надо, - вскинув брови, почти строго прошу я девушку. Правда, не стоит ей этого делать. Это будет ужасно неловко и совершенно неуместно. Мы не в тех отношениях, чтобы она передо мной раздевалась, я просто не хочу оказываться в такой ситуации, потому, что я не вижу ни одного исхода событий такого плана, за который мне потом не было бы стыдно, а этого я, соответственно, тоже не хочу.
- Да уж, - я тяжело выдыхаю. Я понимаю, о чем она говорит, тоже вижу логичные варианты того, как всё могло бы развиваться, но проблема в том, что всё развивается отнюдь не логично. Нас заперли, а вот пояснить что-то совсем не спешат. И заперли - это не просто фигура речи, они ведь все ходы задраили и я вижу полицейский кордон за окном, мы буквально в оцеплении. И никаких объяснений, вообще ничего, словно нас тут просто бросили помирать, но ведь такого быть не может, мы не где-нибудь в глуши, в деревне, где если кто-то и погибнет, то никто не узнает, мы в центре города, об этом наверняка уже все в курсе. Город уж так точно, а если так продолжится. то уже через пару дней об этом будет говорить весь мир, они просто не могут нас так оставить, а значит рано или поздно им придётся начать что-то делать. Осталось просто дождаться. Поскорее бы. Мне не нравится не знать, что происходит с Микки, всё ли у него в порядке. Хоть бы связь не глушили, черти!
- Я думаю, что странно объединять всё это в одну категорию, вам так не кажется? - вскинув брови, уточняю я у девушки. Голые девушки, как ни крути, относятся к сексуальным интересам, а вот размахивающие стульями - к развлекательному и увеселительному контенту. Так что я не считаю правильным это сравнивать. Да и я не имею ничего против девушек, которые раздеваются. Я просто против того, чтобы это делали девушки, с которыми я не состою в подобающих отношениях. Я не какой-нибудь там праведник, не храню себя до брака или чего-то подобного, просто я предпочитаю избегать случайных связей и не начинаю отношения с секса. Я забочусь о своём здоровье, как моральном, так и физическом, ни больше, ни меньше.
- Тоже верно, - чуть кивнув, соглашаюсь я с ней и тяжело вздыхаю. Один звонок, всего один звонок, о большем я ведь и не прошу. Хотелось бы, конечно, выбраться отсюда, пока мы ещё ничем не заразились, но раз уж нельзя, то неужели так необходимо обрывать связь? Вон, даже у преступников есть право на один звонок, а мы ничего плохого не сделали.
- Ладно, будем сидеть и ждать, - вздохнув, произношу я. Всё равно нам больше ничего и не остаётся.
- Поиграем, - отвечаю я Одри, но спешу добавить, - без раздевания. Но можно на выпивку. Ждите, - прошу я её, прежде, чем подняться на ноги и пойти к двери. Я открываю её и вхыожу в коридор. Сперва иду к автомату, чтобы взять что-нибудь на закуску, затем к кабинету венеролога, чтобы вскрыть замок и забрать пару бутылок и бокалов с собой. Назад я возвращаюсь с набитыми руками, так что дверь приходится толкать плечом.
- Разбирайте, - предлагаю я Одри, прежде, чем вернуться к двери и закрыть её, а затем сесть обратно на диван и вытащить из груды пакетиков с чипсами и мармеладками бутылку с виски и бокалы.
- В правду или действие? - вскинув брови, уточняю я у девушки.

- У вас очень странный ассоциативный ряд, - вскинув одну бровь, отвечаю я Одри. Драки и обнажение у неё равносильны, потрясающе просто. Она правда так думает или просто вызвать у меня раздражение пытается? Если второе, то пока что она с этим довольно умело справляется. А если первое, то ей бы к врачу сходить, это как-то ненормально. У нас даже есть психолог, только, полагаю, сейчас он заперт в другом крыле, а мою компетенцию не входит решать проблемы такого рода. Тем не менее, я не намерен продолжать этот разговор, потому, что чем дальше, тем более бессмысленным он кажется. Я что-то говорю, а она просто выкручивает это в какую-то невероятную сторону.
- Я вам скажу, а вы статью накатаете, а коллег я закладывать не буду. Так что можете считать, что я её в автомате в коридоре взял, - чуть вскинув брови вверх, произношу я. Это не то, чтобы большой секрет, по крайней мере, в больнице все знают, у кого алкоголь водится, потому, что пациенты нередко приносят в знак благодарности, и даже сама Одри, в целом, может догадаться, но я уж точно не собираюсь быть тем, кто кого-то сдаёт. И вообще я не хочу, чтобы она писала какие-то гадости про моих коллег. Это не хирурги или анестезиологи, мне этого достаточно. Пьяными в рабочее время я их не видел, остальное меня не касается. Да и даже если немного выпьют - никого не убьют, хотя, конечно, я такое всё равно не одобряю. Но, опять же, это всё между теми, кто работает в больнице и Одри нечего совать сюда свой любопытный нос.
- Ладно, - нехотя соглашаюсь я с девушкой. Чувствую, что в этих условиях есть какой-то подвох. Может, стоит просто попить безо всей этой ерунды? С другой стороны, нас что-то не спешат освобождать, а просто пить - это скучно. Тут в принципе довольно скучно, когда не занят работой, так что выбора большого нет. В крайнем случае скажу, что мне надоело играть и всё. И что она сделает? Не заставит же.
- Есть риск очень быстро накидаться, - вскинув одну бровь, произношу я, - но я принимаю правила.
В любом случае, я могу выпить куда больше, чем она, прежде, чем наступит опьянение, так что я чувствую определённую фору. Вот вроде как понимаю, что странно вот так настороженно смотреть на всё с самого начала, а в то же время это ведь Одри, она точно придумает что-нибудь такое, из-за чего мне захочется пить раз за разом. Как бы в самом деле до состояния овоща не напиться...
- Хорошо, - киваю я на её предложение, ненадолго задумываясь.
- У вас кто-нибудь есть?
Она вроде как обещала, что скажет правду, но, если честно, я в этом не уверен. В конце концов, это просто правила игры, ну, кто будет воспринимать их всерьёз? И всё же я хочу понять, она со мной заигрывает потому, что ей просто удобно так общаться или я ей интересен? И ведь не сказать, что я пойму, что она мне соврёт, пожалуй, стоило выбрать какой-то другой вопрос. С другой стороны, если в дальнейшем я узнаю, что она соврала мне об этом, это будет хорошим поводом не продолжать с ней разговор на какую угодно тему. А я всё ещё надеюсь, что всё это недоразумение с карантином закончится, мы разойдёмся по домам и всё будет как прежде. А значит она снова появится в больнице с какими-нибудь каверзными вопросами.
- И я готов выполнить какое-нибудь действие, - пожав плечами, произношу я. Конечно, за действие необходимо выпить больше алкоголя, чем за вопрос, но у неё профессия такая - ставить вопросами людей в неловкое положение, так что я даже не сомневаюсь в том, что у Одри это получится. Спросит, например, нравится она мне или нет, и вот что я ей отвечу? Я и сам не знаю, как именно я к ней отношусь. Она мне симпатична, с этим глупо спорить, но её профессия уж слишком влияет и на итоговый результат и на то, как она ведёт себя в принципе. Я не уверен, что смогу встречаться с девушкой, которая вот так вот легко флиртует со всеми подряд, что даже и не поймёшь, о чем она на самом деле думает. Так что пусть будет какое-нибудь действие, в крайнем случае я просто выпью то, что налил в свой бокал.

- А кого ещё я должен себе представлять, если вы в первую очередь задумались о том, чтобы накатать какую-нибудь разоблачительную статью? - вскинув брови, уточняю я у девушки. Да, у многих имеется спиртное, пациенты дарят, но как по мне так важно только чтобы человек не пил в рабочие часы, а уж как кто убивает свой организм за пределами больницы - дело десятое. Я сам на работе не пью, не приходилось работать с нетрезвыми коллегами, так что я уж точно не вижу повода для того, чтобы выяснять, в чьем именно кабинете я эту бутылку позаимствовал. Хочет сказать, что интересовалась с какой-то другой целью? Пусть уточнит, с какой именно, потому, что если честно, то кроме очевидного варианта я вообще никаких других и не вижу, и сидит ещё, ресничками невинно хлопает, словно ничего такого не имела в виду.
- Такой врач очень быстро бы отправился в бессрочный отпуск, - вскинув брови, замечаю я, - а если вы думаете, что все, у кого есть алкоголь, употребляют его на работе, то напишите про меня, у меня тоже спиртное имеется.
Пью я его не часто и уж точно не в рабочее время. Да даже сейчас я не на смене, даже если закрыть глаза на то, что в принципе больница на карантине находится. В моём кабинете ничего нет, потому, что то, что мне нравится я уношу домой, а остальное отдаю тем, кто не так придирчив к спиртному как я. Как ни крути, организму это пользы не приносит, так что как по мне уж если и пить, то только качественное и то, что нравится, хотя бы не так жалко.
- Наверное, именно поэтому вы уточнили у меня в каком кабинет я взял бутылку. Чисто из праздного любопытства, а не для того, чтобы как мы выйдем написать о том, что какой-нибудь врач прикладывается к бутылке, - скептически замечаю я. С этим ничего не поделать, я не слишком-то ей доверяю и в моем представлении она именно так и работает. Услышала про бутылку - написала об алкоголизме у сотрудников, увидела стаканчик - сделала вывод, что операции проводятся в нетрезвом виде и всё в таком духе. И вот пусть попробует убедить меня в том, что это не так. Да и не удивительно, что я так думаю, практически все журналисты именно так и работают, озадачены только тем, как бы раздуть из мухи слона ради громкого заголовка и хороших рейтингов у читателей.
- Считаете, что с алкоголем я стану менее придирчивым к вашей работе? Это вы зря, - замечаю я. Я действительно считаю, что она ищет только сенсации, а не правду, и алкоголь это уж точно никак не изменит. Не понимаю, зачем люди вообще идут в журналистику, как по мне так это одна из худших профессий. Конечно, если бы журналисты делали то, что должны по идее, то есть просто освещали события, не было бы никаких претензий, но желтухи в прессе настолько много, что даже если и есть какой-то процент честных работников, то он кажется практически эфемерным. И я уж точно не верю, что передо мной сидит то самое исключение.
- В любом плане, - вскинув одну бровь, уточняю я. Ну, как ни крути, если делать акцент только на сексе, то у неё может быть какой-нибудь муж, с которым она давно не спит, но при этом он у неё есть и это всё равно не правильно, так что о чем бы ни шла речь - я хочу знать, есть у неё кто-то или нет.
- А вы мне глазки строите? - интересуюсь я у девушки. Ну, как по мне, из того, что я успел увидеть, как-то так она общается вообще со всеми. Хочет сказать, что всем глазки строит? Ну, и к чему мне вообще обращать на это внимание, в таком случае, если для неё это просто манера вести беседу? Ну, удобно ей флиртовать со всеми во время разговора, я этого не понимаю, конечно, но допускаю, что так вполне может быть. И, тем не менее, сейчас Одри говорит об этом так, словно в её поведении в отношении меня есть что-то особенное, но, если честно, я в этом совсем не уверен, опять же, из-за того, что это её обычная манера взаимодействия.
- Выбираю третий, - усмехнувшись, отвечаю я Одри, прежде, чем взяться за свой бокал и осушить его. Ну, она сказала, что нужно будет допить, а я ещё не начал. Но это ничего, меня так просто спиртное не проймёт.
- Поцелуйте меня, - предлагаю я девушке, делая небольшую паузу, прежде, чем продолжить, - в щёку.
Я уж точно не заставлю её раздеваться, это как минимум было бы неприлично по отношению к ней. Она, конечно, может выпить, так же как сделал я, но она куда быстрее напьётся, а я не хочу её спаивать. Так что если исключить какие-то непристойные желания и те, которые заставляют чувствовать себя глупо и неловко, я выбрал что-то более-менее безобидное.
- А потом можете задавать вопрос.

- Вы же понимаете, что подобные статьи портят репутацию больнице, а не алкоголику? - вскинув брови, уточняю я у девушки. - То есть мне и другим врачам, которые себе такого не позволяют.
Именно поэтому я за то, чтобы таких врачей увольняли по тихому, если хотят с ними судиться - пожалуйста, я тех, кто так поступает ни сколько не оправдываю, но я не хочу, чтобы на меня косо смотрели только потому, что мы в одной больнице работаем. Черт знает почему, но после таких заголовков люди какое-то время ведут себя так, как будто статья написана не об одном провинившемся, а вообще обо всех, кто тут работает, а это совершенно не так. Мы не разрешаем кому-либо оперировать или лечить находясь под градусом, просто и за всеми следить невозможно. Если что-то такое происходит, то врача увольняют по тихому или пытаются отправить на реабилитацию, зависит, конечно, и от уровня врача и от репутации, которую он сам себе создал, но, как по мне, пресса не должна в такие дела свой нос совать. А потом она еще не понимает, почему я к ней так враждебно отношусь. Не напрямую, но такие как она мешают мне работать.
- Я не стану помогать вам собирать сплетни, - чуть приподняв брови, уверенно сообщаю я девушке. Не дождется, ни сейчас, ни когда-либо потом, я не буду стучать на своих коллег, даже на самых нерадивых. Опять же потому, что я так только себе яму вырою, и если донос от врача к начальству, в целом, воспринимается нормально, хотя даже так некоторые коллеги умудряются осуждать, то вот слив информации кому-то из журналистов - это сродни крысятничеству, я общем, я не настроен портить свои отношения ни с коллегами, ни с потенциальными пациентами. Запретить ей выпытывать информацию у других врачей, я, конечно, не могу, хотя я бы с радостью, но сам никакие слухи распространять не стану.
- А я и не напряжен, - пожимал плечам, возражаю я девушке.  С чего она взяла? С того, что я не спешу выбалтывать ей все секреты? А этого не будет в принципе, я вообще не планирую напиваться в ее обществе до той степени, когда у меня развязывается язык. Может даже не надеяться.
- Не знаю, со стороны кажется, что вы вообще всегда так общаетесь, - отвечаю я Одри. Будет делать вид, что это не так? Это же глупо, она со всеми флиртует, и как по ее мнению я должен понять, она флиртует со мной по привычке, из дежурных соображений, или потому, что я правда ей интересен? Хотя не сказать, что своим ответом она хоть что-то прояснила, только подтвердила и без того очевидное. Мне не нужное было подтверждение того, что она со мой флиртует, мне нужен был ответ, с какой именно целью девушка это делает.
Я чуть усмехаюсь, когда, вместо того, чтобы выполнить мое желание, девушка делает глоток. И я уже успеваю решить, что получил ответ на свой вопрос, это не более, чем привычная для нее манера общения, однако то, что Одри делает дальше, если честно, сбивает меня с толку. Я чуть вскидываю брови в вопросе, когда она садится мне на колени и открываю рот, чтобы сказать, что делать это вообще не обязательно для того, чтобы поцеловать меня в щеку, но быстро понимаю, что выполнить задание она решила как-то уж очень произвольно.
Я шумно вдыхаю, ощутив прикосновение ее губ, чувствую, как по телу проходится волна мурашек. На самом деле это чертовски приятно, но я все еще считаю, что все это совершенно неправильно.
- Даже так? - я вскидываю брови вверх, когда девушка спрашивает меня и чуть усмехаюсь.
- Больше года назад, мне некогда, - отвечаю я девушке, опуская взгляд на ее губы. Я не вру, отношений у меня нет, иногда перебиваюсь случайными связями, цепляю кого-нибудь в баре и все. Но последнее время мне было не до того, я уже не интерн, конечно, но я хочу набраться опыта, чтобы в следующем году претендовать на место зав отделения, я знаю, что наш глава в скоре уходит и желающих будет хоть отбавляй, я планировал выпустить какие-нибудь статьи и заняться исследованиями, чтобы моя кандидатура выглядела более привлекательно. И даже если в этот раз не выгорит, я все равно засвечусь, и, возможно, получу выгодное предложение от другой больницы.  А с учетом того, что Артуру скоро поступать в колледж, мне нужно не только от своих кредитов избавиться, но и на его обучение деньги собрать, так что мне необходимо повышение.
Я задумываюсь о том, что спросить у Одри, продолжая смотреть на ее губы, мне хочется поцеловать ее, но я не хочу об этом пожалеть, а принимать решения будучи под градусом, пусть и не сильным, не самое разумное решение. С другой стороны, было бы неплохо расставить точки над и, не хочу, чтобы она флиртовала со мной, если наши цели не сходятся.
- Вы рассчитываете на отношения или на секс? - вскинув брови в вопросе, уточняю я у девушки. Это вопрос с подвохом, потому, что если она скажет, что ее интересует только кратковременная связь, то я этого не хочу. С меня хватит, я уже набегался по юбкам, если я начну с кем-то встречаться, я хочу знать, что не трачу время в пустую, как ни крути, мне уже не двадцать, я хочу завести семью. Конечно, сразу ее под венец я не позову, и, вполне вероятно, у нас ничего не получится, но мне нужно знать, что корабль не обречен потонуть едва отойдя от берега.

- Мы всё равно не сможем с вами согласиться по этому вопросу, так что давайте закроем тему, - поморщившись, прошу я девушку. Я знаю, что это так или иначе бьёт по репутации больницы, по репутации медработников, которые остаются, я с таким сталкивался и никакая борьба за правду, честность, открытость и тому подобное меня не переубедит, что стоит так делать. Того, кто не отправился на лечение, а просто проигнорировал проблему, ни в одну нормальную больницу больше не возьмут, попросту по своим каналам всех предупредят. Конечно, за частные клиники я говорить этого не могу, но по крайней мере среди знакомых врачей такая информация по сарафанному радио распространится быстрее лесного пожара. А вот если пострадает репутация всей клиники, то достанется не только тому, кто заслуживает осуждения. И я с этим категорически не согласен. Я не подписывался нести ответственность за действия других людей.
- И каким образом я должен проверять информацию? - вскинув одну бровь, интересуюсь я у Одри. - Я вообще-то хирург, а не детектив.
Понимает, что я проверить ничего не смогу, потому так и говорит. Многие люди делают громкие заявления. И хотя Одри на самом деле вовсе не обязательно врать в том, что она пишет, правда порой носит разрушительный характер и вредит не только тем, чьи секреты раскрываются, но и многим окружающим, а ей на это плевать. Так что даже если представить, что она и правда не публиковала никаких сплетен, сути дела это не меняет. Ей главное поскорее всем всё рассказать, а чем это может обернуться - уже не так важно. Ну, не нравятся мне журналисты и она ничего с этим поделать не сможет, мне кажется эта неприязнь уже где-то чисто на генетическом уровне, её не искоренить. Даже если теоретически меня можно убедить в том, что есть один вполне себе честный и адекватный журналист, всех остальных я продолжу считать идиотами, которых ничто не остановит в погоне за громкими заголовками и высокими рейтингами. Когда от этого зависит твоя прибыль, как ни крути, соблазн начать преувеличивать и говорить больше, чем стоит, становится слишком уж сильным.
- Не думаю, что мог перепутать вежливость и флирт, я видел то, что видел, - возражаю я девушке, с окружающими она именно что флиртует, пусть сейчас не пытается сбить меня с толку. Либо она и со мной вежлива, в общем, нет, разницы я действительно никакой не заметил, да и кто в этом виноват, спрашивается? Всем улыбается, мило ресничками хлопает, ей надо расположить к себе собеседника, я понимаю, издержки профессии, но то, что из-за этого я не понимаю, в какой момент она искренняя, а в каком момент проявляет профессиональные качества, как ни крути, не моя проблема, а её. Вот даже сейчас не могу понять, она всё это нарочно делает, чтобы ввести меня в заблуждение или потому, что находит это забавным или потому, что я правда ей интересен. Говорить она, конечно, может что угодно, вот только никто её не заставит нести ответственность за свои слова.
Я недовольно поджимаю губы, когда Одри уходит от ответа. Уж если не хочет говорить, то пусть слезает, меня это не устраивает. Но вместо этого она игнорирует мой вопрос и ещё и провоцирует своими действиями.
- В таком случае, вернитесь на своё место, - прошу я девушку, сдержанно улыбаясь, - вот ваше действие.
Я не шучу. Я не хочу кратковременных интрижек, хватит, я сыт этим по горло. Она моложе, и если у неё всё ещё ветер в голове и ей хочется просто развлечься - пожалуйста, я не стану запрещать, не моё дело ее личная жизнь. Но ввязываться в это я не намерен, не зависимо от того, что возможность просто плюнуть на свои принципы и поддаться искушению очень велик. Не хочу и всё тут. Так что я даже помогаю ей принять верное решение, ссаживая её на диван и потянувшись к бокалу, чтобы сделать глоток. Не важно, пожалею я об этом позже или нет, я всё равно делаю то, что считаю верным. Я хочу создать семью, я думаю о том, чтобы завести детей, может, не прямо сейчас, но в ближайшие лет десять точно. Я не думаю, что она или любая другая девушка должна подстраиваться под моё настроение, я просто хочу найти ту, с кем у меня совпадут взгляды на жизнь. Я просто хочу быть тем самым занудным семьянином, который состоит в браке так долго, что уже и не помнит, когда всё началось. Хочу встретить старост в уютном семейном кругу, а не одиноко с бокалом виски, размышляя о своих былых победах на любовном фронте в тотальном одиночестве.
- Думаю, мы достаточно поиграли, - сообщаю я девушке, отставляя бокал в сторону и оборачиваю голову на шум в коридоре.
- Сидите, я пойду и узнаю, что там, - предупреждаю я Одри, поднимаясь на ноги.