Около пяти лет назад пропала моя сестра. На самом деле, я даже не сразу заметила, что что-то случилось. Мы обе взрослые, и, хотя жили в одном городе, у каждой была своя личная жизнь и работа, из-за которой на общение времени оставалось не так много, как это было в детстве. Пару раз в неделю мы созванивались и разговаривали, это могло бы происходить и чаще, но с совпадением графиков, как правило, были проблемы. Джейн - хирург, я тоже была врачом, но трудилась в основном в лаборатории. Интернатуру и ординатуру мы прошли в одной больнице, а затем нас раскидалось по разным частям города. Видели мы, казалось, чаще на различных медицинских конференциях, чем по каким-либо другим причинам, не считая разве что праздников, которые всегда отмечались с опозданием. Так что как минимум неделю я не знала о том, что что-то не так, а когда Джейн не ответила на очередной мой звонок, я забеспокоилась. Позвонила её коллегам и выяснила, что она  не появлялась на работе уже несколько дней, что было совсем не типично для неё. Она человек ответственный, да и с безалаберным подходом к работе хирургом долго не продержишься. Так что я позвонила знакомой, которая жила в той части города и попросила навестить сестру, чтобы узнать, всё ли у неё в порядке. Возможно, она заболела. Тем не менее, вскоре я получила ответ, что на звонки в дверь Джейн так же не отвечает. И вот это уже заставило меня всерьёз обеспокоиться. Я поехала к ней домой, открыла дверь запасным ключом и зашла внутрь. В квартире было пусто и чисто, никакого беспорядка. Я заглянула в спальню - кровать была застелена. Проверила автоответчик - он был забит, и, судя по всему, его не прослушивали уже целую неделю. В холодильнике я обнаружила начавшие портиться продукты. Личные вещи вроде телефона, ключей, документов дома отсутствовали. Я обратилась в полицию, но мне сказали о том, что Джейн уже взрослая. Вполне вероятно, что она просто решила развеяться и куда-то уехала. Мои аргументы о том, что она не бросила бы свою работу и это в принципе на неё не похоже не помогли, потому что исчезли документы и телефон. Максимум, чего мне удалось добиться, и то не от полиции, а от частного детектива, так это то, что её телефон последний раз использовался недалеко от работы. Там сигнал погас и на этом всё. Её карточка не высвечивалась, документы на её имя не покупались. Полный ноль. Она пропала.
Я пробовала обзванивать всех наших общих знакомых, не только тех, кого мы хорошо знали, но даже случайных. Связывалась с её бывшими пациентами, парнями, со всеми, кто только приходил в голову и спрашивала, не видел ли её кто. Но нет, она как сквозь землю провалилась. По моей просьбе частный детектив отсмотрел камеры видеонаблюдения с ближайших от больницы районов. Очевидно, что она исчезла по дороге с работы домой, вот только её след пропал на том участке дороги, где не стояло камер. Таких мест в столь крупном мегаполисе не так уж и много, и всё же они есть. Джейн исчезла именно там.
Я дала объявление в местной газете, запустила новость о поиске в интернете, я делала что могла, но дело не двигалось с мёртвой точки. Да и как? В конце концов, я не коп, у меня нет ни знаний, ни ресурсов для поисков подобного рода, а полиция в упор не видела никакой проблемы, даже когда я принесла им всё, что мне удалось найти. Конечно, это было не так уж и много, но состава преступления в том, что Джейн не дошла до дома никто не увидел.
А затем, через несколько месяцев, было найдено обезображенное тело в машине. Вернее, их было два, и по началу их вообще никто не связывал с пропажей Джейн, не говоря уже о том, что её и вовсе не считали пропавшей. Но опознать тела визуально было невозможно, так что их попытались опознать через слепки зубов, и тогда выяснилось, что одно из тел принадлежит Джейн.
Я не хотела верить в то, что это может быть правдой. Всё это звучало совершенно бредово, но, тем не менее, помимо слепков и анализов днк, которые проводила полиция и даже отдельно, по моей просьбе, ещё одна независимая лаборатория, они нашли так же штифт, вставленный ей в ногу после перелома с серийным номером. Ошибки быть не могло. Всё это звучало совершенно нелепо, но, тем не менее, складывалось в цельную картину. По версии полиции Джейн, по дороге домой, столкнулась с неким Марком, который, как оказалось, был братом одной из её последних пациенток. Вероятно, он предложил подвезти её домой или угостить выпивкой, и, видимо, она согласилась и они поехали. Чёрт знает почему они поехали совсем не той дорогой - возможно, он и правда заинтересовал её и они решили просто прокатиться и немного отдохнуть, тем более, что следующий день относительно дня исчезновения был выходным, что-то пошло не так, машина потеряла управление, они рухнули в обрыв, и, видимо, так и не смогли позвать на помощь. Транспорт загорелся, взрыва не было, но тела изрядно пострадали. Для меня всё ещё оставалось непонятным то, как Джейн могла решиться на нечто подобное, она, как и я, всегда была помешана на работе, я не понимала, почему она не рассказала мне об этом Марке, ведь мы делились буквально всем, и, наконец, почему она выключила телефон когда села к нему в машину. И, тем не менее, лучшего объяснения у меня всё равно не было. Её тело было пристёгнуто на пассажирском сиденье, вскрытие не обнаружило никаких травм, кроме тех, что могли быть получены из-за падения с высоты и пожара, а больше выяснить при таком состоянии тел было попросту невозможно. Так что всё, что мне оставалось - это просто принять ту версию, которую предлагала полиция.
Вскоре после того, как было обнаружено тело Джейн и были проведены похороны, мне поступило предложение о новой работе. В определённом смысле это произошло как нельзя кстати, потому, что мне хотелось отвлечься и забыться работой. Что угодно, лишь бы не думать о том, что произошло и можно ли было этого избежать. Не видеть сочувствующих коллег, от слов которых не становилось легче - я только лишний раз вспоминала о гибели Джейн. Так что я согласилась не раздумывая, подписала все необходимые бумаги и приступила к работе.
Я была удивлена тем, с чем в итоге мне пришлось иметь дело, то, что происходило в лаборатории выходило за пределы моего представления о возможном и невозможном. Возможно, именно благодаря этому мне удалось погрузиться в процесс с головой. Несколько лет я работала в отделе разработки вакцины, чтобы повысить выживаемость тех, кому её вводят, на следующие два с половиной года я переключилась на другое направление - ставила опыты, чтобы изменить геном так, чтобы сделать его восприимчивым к сыворотке. До опытов на людях было ещё далеко, но у меня была цель и средства. Здесь уже происходит невозможное, так что это слово фактически исчезло из моего лексикона в том, что касалось работы.
Со временем, я снова вернулась к мыслям о смерти Джейн, о бессмысленности некоторых деталей, стала задаваться вопросами, которые не посетили меня в прежнее время, в итоге я настолько зациклилась на этом, что мне стало просто необходимо вырваться из лаборатории и проверить то, что меня интересует. Я довольно долго выпрашивала разрешение на своего рода отпуск, мотивируя это желанием посетить могилу сестры, как ни как скоро пять лет со дня её гибели. Наконец, под грудой строжайших запретов и после подписания очередной кипы документов мне удалось получить разрешение и я вернулась в город. Я поехала на склад, где оставила вещи из дома Джейн, снова разыскала того частного детектива и попросила взломать её ноутбук. Я просмотрела всё, что она писала, всё, с кем созванивалась, при помощи детектива я раздобыла информацию обо всех, кого Джейн лечила за последние три года до момента гибели. Изучила всех родственников и среди них был всего один человек по имени Марк, который приходился братом тому, кого лечила Джейн. Этому Марку было уже семьдесят девять лет и он был жив и здоров. Я несколько раз перепроверяла всё, что принёс мне детектив, чтобы убедиться в том, что ошибки нет. Джейн не знала того, к кому села в машину. Она никогда прежде не встречалась с этим человеком. У неё не было причин сесть к нему в машину, всё это не имело смысла, потому, что она уж точно была не из тех людей, кто садится в случайную машину к незнакомому человеку, потому, что, например, у неё настроение такое или он ей приглянулся. Что бы тогда ни произошло - полиция ошиблась. Я обратилась в суд с требованием возобновить дело с учётом новой информации, потребовала эксгумировать тело и провести повторный анализ. Полиции я уже не доверяла, так что прислушалась к рекомендации частного детектива, с которым работала и обратилась за анализами в другую компанию. Повторные результаты показали то, что я, кажется, и так уже подозревала. Вполне вероятно, что Джейн погибла ещё до аварии. Уговорить родственников погибшего мужчины на эксгумацию мне не удалось, они категорически отказывались тревожить тело покойного и хотели забыть о том, что произошло. Наверное, мне было бы проще поступить так же, потому, что это всё равно уже ничего не исправит, но мысль о том, что у Джейн обнаружили травмы, которые не могли быть получены в следствии аварии, не давали мне покоя, как и тот факт, что в прошлый раз полиция отнеслась к делу столь небрежно, что даже не выяснила этого. Тем не менее, похоже, на этот раз моя назойливость сыграла свою роль, либо причина была в том, что дело вели уже совсем другие детективы, но, так или иначе, среди вещей, которые были обнаружены в машине и возле неё, было найдено днк постороннего человека. Ещё через пару дней её пробили по базе и обнаружили совпадение. Билл Саксон был причастен к смерти моей сестры. Мне хотелось знать обо всех деталях, но мой отпуск подходил к концу и я вынуждена была вернуться обратно в лабораторию. Оттуда я продолжала справляться о ходе дела, связываясь с частным детективом. Так я узнала о том, что его арестовали и обвинили в убийстве Марка и моей сестры, о том, что были найдены ещё какие-то доказательства, привязывающие его к этому делу, и что, наконец, он был осуждён так же за ряд других жестоких убийств, имеющих схожий почерк, и ему назначили смертную казнь.
Я снова обратилась к администрации лаборатории, чтобы получить разрешение присутствовать на казни. Я хотела взглянуть в глаза этому человеку, хотела узнать, зачем он так поступил с моей сестрой, какой вообще был в этом смысл. Однако, прежде, чем я получила окончательное согласие или отказ по этому вопросу, я узнала о том, что Билл стал частью программы лаборатории. Они обманом забрали его из тюрьмы и ввели сыворотку. В те несколько дней, что его иммунитет боролся с сывороткой, я молилась, что он не переживёт этот процесс. А когда ему всё же удалось выжить - я была первой, в числе тех, кто претендовал вести нового подопытного. К моему счастью, я получила одобрение. Проблема заключалась в том, что я не могла его убить, конечно, если не хотела понести аналогичное наказание. Но зато я была наслышана о том, что всем здесь плевать на методы ведения работы с подопытными, до тех пор, пока они дают результаты, и это именно то, что занимало все мои мысли.
- Ты посмотри какой гад, и смертной казни избежал и введение сыворотки пережил, - цежу я сквозь зубы в пол голоса, заходя в камеру к Саксону. - Приветствую вас в лаборатории, - произношу я чуть громче, натягивая на лицо фальшивую улыбку.
- Надеюсь, вы попрощались со своей прежней жизнью, потому, что вы никогда не покинете стены этого здания, - сообщаю я мужчине, подходя ближе к стеклу и чувствуя нарастающую злость. Меня бесит сам факт того, что он жив, а моя сестра - нет, что в каком-то смысле ему дали не только второй шанс на жизнь, но и поразительные способности. Это он должен был сгореть на дней того оврага, а не она.
- Вас вообще совесть мучает? За тех людей, которых вы убили.
Не думаю, что это поможет мне простить его, но надеюсь, что он сожалеет, не важно по какой причине, я просто надеюсь, что ему безумно плохо, так же, как было мне все эти годы с тех пор, как я узнала о смерти Джейн.

Я не ожидала того, что этот человек в ответ на мой вопрос встанет на колени и начнёт раскаиваться во всех своих грехах. Конечно, я была бы безусловно этому рада. Едва ли это вызвало бы во мне чувство прощения, но, наверное, это был бы единственный расклад событий, который бы меня полностью устроил. В остальном, я ждала ответного хамства. Так что на последовавший в ответ на мой вопрос выпад я практически никак не реагирую, хотя, признаться, я не привыкла к тому, чтобы ко мне так обращались. С другой стороны, с большинством людей я не разговариваю так, как начала диалог с этим человеком. Но как ещё, чёрт возьми, я могла бы на него отреагировать? Любезно поинтересоваться его самочувствием? Он убил мою сестру, ещё и изобразил из этого несчастный случай. Сколько лет ему всё это сходило с рук. Так какого чёрта мне нужно быть с ним вежливой? Возможно, это было бы более профессионально, но сейчас я куда больше родственница погибшей сестры, чем специалист. Ведь будь это не так я едва ли рвалась бы курировать его проект. Мне бы отдалиться, напротив, не общаться и никак не взаимодействовать с этим подопытным, но я просто так не могу. Я хочу знать, почему он выбрал мою сестру, зачем он убил её, что с ней случилось на самом деле, какими были её последние минуты. Может, она что-нибудь говорила? Я знаю, что вся эта информация причинит мне боль, и, возможно, я не скоро оправлюсь от этого, потому, что буду постоянно прокручивать всё это в голове, и всё же я хочу знать, потому, что неизвестность ранит куда сильнее. Так что я не оставлю его в покое, пока он не ответит, какого чёрта сделал с моей сестрой.
- Читать мораль? - я презрительно фыркаю на его слова, решив проигнорировать всё остальное, потому, что я не собираюсь вступать с ним в споры. Как минимум потому, что в словесных перебранках я наверняка уступлю такому подонку как он.
- Увольте, - я чуть щурю глаза, скрещивая руки на груди и подхожу к стеклу ещё ближе.
- Я хочу знать, какого чёрта вы убивали вообще и зачем убили мою сестру, - произношу я. Думаю, получить желаемый ответ будет проще, если озвучивать вопрос прямо. Тем не менее, я не в том расположении духа, чтобы вести сдержанную беседу и вежливо уточнять.
- Мне плевать, что в вашей уродливой жизни привело вас к этому, я хочу знать зачем вы убили мою сестру.
Возможно, я немного противоречу сама себе. Я хочу знать о причинах, по которым он выбрал мою сестру, хочу знать, зачем он убивал вообще, но в то же время я не хочу слушать какую-нибудь слезливую историю о херовом папаше, безответной любви или травмах головы, психических проблемах и тому подобном. Я знаю, что зачастую именно что-то из этого или сочетание факторов приводит к тому, что человек становится на путь убийства, но для меня в разрезе того положения, с которого я смотрю на ситуацию, это будет звучать не как причина, а как оправдание. И не дай бог он попытается разжалобить меня, мне кажется, я просто из себя выйду.
- Джейн Филдс, - произношу я, чуть вскидывая брови вверх, а затем тянусь к своему телефону, чтобы открыть её фотографию и, развернув экраном к Биллу, прижать его к стеклу камеры.
- Вы убили её пять лет назад. Инсценировали автомобильную аварию, как в большинстве своих убийств. Её и ещё одного парня, Марка Стерлинга, - добавляю я. В тот день погибло двое людей, и думаю, что это важно, потому, что его семья тоже пострадала и потеряла близкого человека, но прямо сейчас мне интересно знать о том, что касается моей сестры. И всё же я считаю важным упомянуть и вторую жертву.
- Скажите, сукин вы сын, зачем вы это сделали? На ней были туфли определённого цвета? Нужный рост, цвет глаз, она на вас не так посмотрела? Что, чёрт вас дери, заставило выбрать именно её?! - я повышаю голос и стучу по стеклу камеры, а затем шумно вдыхаю, выдыхаю и заставляю себя успокоиться. Я не хочу сказать, почему он не выбрал кого-то другого, но, к сожалению, это именно тот вопрос, что вертится у меня на языке. И, наверное, на моём месте так подумал бы если не каждый, то много кто. Всем нам хочется, чтобы такое не происходило в принципе, но уж если и случается, то пусть бы оно было с кем-то другим, кем-то, кого мы не знаем, кто для нас ничего не значит. Увы, в этой ситуации я не исключение.
- Благодарите судьбу, потому, что она несправедливо благосклонна к такому больному ублюдку. Вас выбрали для участия в программе лаборатории. Не знаю, какого чёрта они выбрали именно вас, почему не дали вам просто сдохнуть на электрическом стуле, не знаю, какого чёрта вы выжили после сыворотки, но теперь, - я снова подхожу ближе, вскидывая брови и показывая на себя пальцем, - это лицо вы будете видеть каждый день. И я не дам вам покоя, пока вы не объясните, какого чёрта вы убили мою сестру, пока вы не раскаетесь в этом и не проклянёте тот день, когда решили отнять у неё жизнь!
Я снова повышаю голос, и, если честно, не будь лабораторией прописан ряд определённых правил, я бы наплевала на то, что он выше, и, очевидно, сильнее, я бы зашла в камеру и выцарапала бы ему все глаза к чертовой матери. Я бы его убила собственными руками, если бы у меня была возможность и если бы мне хватило сил. Но, к сожалению, в таких условиях, визит в эту камеру может стоить мне жизнь. А я не доставлю этому уроду такого удовольствия. Я испорчу ему каждый день, который он будет находиться здесь, а для этого мне самой нужно оставаться живой.

- Здесь ваше мнение не учитывается, - растягивая губы в довольной улыбке, сообщаю я мужчине. Пожалуй, это мне действительно приятно ему сообщить. Он никуда отсюда не уйдёт, никогда не покинет пределы этой камеры, ну, разве что для того, чтобы оказаться в камере для опытов, и что бы он ни говорил, если это не касается того, что я хочу от него услышать, мне будет глубоко плевать.
- Скажи, зачем, - требую я и бью по стеклу, раздражённо стискивая зубы. Да, я знаю, что некоторые мои слова противоречат сами себе, но я не готовилась произносить речь перед серийным убийцей, у меня не было такого опыта общения, я не понимаю, что мне нужно говорить, о чем лучше молчать, потому, что он может использовать это против меня. Не знаю, чего я хочу на самом деле, меня просто всё страшно злит. То, что Джейн больше нет, а он есть, что он здесь, а не в камере для смертников, что даже попав сюда он умудрился выжить, хотя в общем-то имел весьма неплохой шанс сдохнуть даже имея нужный ген. Не понимаю, какого уродам вроде него так сильно везёт, почему он такой живучий сукин сын? Я страшно злюсь, настолько, что мне сложно связно складывать слова в предложения, а посему ничего удивительного в том, что я могу говорить что-то, что противоречит тому, что я говорила ранее или могу сказать после. Хочется набить эту гадкую рожу, и не просто ударить, а бить так долго, чтобы она стала похожа на бесформенное месиво. Раздражает только то, что даже в случае, если мне всё же удастся это сделать, его лицо восстановится как ни в чем ни бывало. Да, конечно, боль он наверняка почувствует в полной мере, по крайней мере если только способность этому не препятствует, но, в остальном, через несколько часов, ну, может, дней, если я очень хорошо поработаю над ним, он будет выглядеть так, как будто я ничего не делала и это раздражает, потому, что Джейн не может так восстановиться. Она мертва, её нет, ей уже ничего не поможет, а его не только спасли от справедливого наказания, но ещё и суперсилы, считай, ему подарили. Просто охренеть как не честно.
- Мы близнецы, - рычу я на слова мужчины. Я не собираюсь вдаваться в подробности. Мы разнояйцевые, так что, в сущности, похожи не больше, чем если бы были старшей и младшей сестрой, но да, нас иногда путают. Вернее, путали, её ведь больше нет. Ну, и лет после двадцати, на самом деле, сходство стало более заметным. Джейн была больше похожа на маму, я на папу, у неё более мягкие черты лица, у меня более острые, но для человека, который видит нас впервые, возможно, разница будет не заметна. Но злит меня не это, а то, что он убил её и не помнит. Если бы помнил, то его озадачило бы само моё появление, раз уж он не в состоянии нас отличить. А сейчас он ведёт себя так, как будто видит её фотографию впервые. Я понимаю, что это всё для того, чтобы позлить меня, но не могу не вестись.
- У вас проблемы с памятью? Её стоит освежить? - вскинув брови, интересуюсь я у мужчины. - Почти шесть лет назад вы убили мою сестру. Её и ещё одного парня. Это что, какой-то фетиш, что ли? Это не единственная парочка, которую вы убили. У самих нет шансов завести семью и вы убивали всех, кто был счастлив? Только в этот раз вы промахнулись. Джейн даже не была знакома с Марком. Какого чёрта вы отошли от своего плана, зачем вы её убили?
Я правда не понимаю. Я настолько не понимаю всей этой чуши, что даже не замечаю, в какой момент мои раздражённые выкрики превращаются в полные отчаяния вопросы. Я уже не кричу на него, не ругаюсь, я просто хочу знать, что произошло. Уж чего я не планировала делать, так это плакать при этом человеке, но когда речь заходит о Джейн, кажется, я вообще не в состоянии себя контролировать.
- Именно так, козлина, - я шмыгаю носом и убираю телефон, возвращая себе какое-то подобие отстранённости, когда он отвлекает меня от мыслей о сестре. - Хотите электрошоковую терапию? Я могу это устроить, - я растягиваю губы в улыбке и негромко смеюсь.
- Я могу побыть вами. Причинить вам нечеловеческую боль, а потом вы восстановитесь. И я сделаю это снова. И снова, - я чуть оттягиваю уголки губ вниз и пожимаю плечами, - и буду делать это, пока вы не ответите на мои вопросы, или пока мне не надоест, - я стираю рукавом слёзы и натягиваю на лицо улыбку.
- Подумайте, мистер Саксон, подумайте хорошенько, прямо сейчас. И скажите, зачем вы убили мою сестру. Почему выбрали именно её. Или я, ну, не знаю, - я чуть оттягиваю уголки губ вниз и пару раз киваю головой, в такт своим мыслям, - я отпилю вам руку. Мы подождём, пока она отрастёт и я отпилю её снова. Ну, что думаете? Вы не обижайтесь, у меня с креативом относительно пыток плоховато, я в этом новичок, но я обязательно научусь. Прямо на вас. Так что? Зачем вы убили Джейн?

Я открываю рот, но не нахожу в себе силы что-либо ему ответить, я чувствую, что начинаю задыхаться от злости, и её во мне столько, что я уже просто не в состоянии сформировать мысли в хотя бы мало-мальски внятную речь. Нужно успокоиться. Нужно перестать с ним разговаривать, очевидно же, что всё, на что он способен - это обзываться и дразнить меня. Он явно не настроен на то, чтобы дать мне ответы, он даже не помнит Джейн, я уже это поняла. Но ничего, я заставлю его об этом вспомнить, и он ещё пожалеет, что не стал отвечать сразу.
- Совести у вас нет, вы - животное, - вскинув брови, произношу я, когда мужчина говорит, что не помнит даже о вчерашнем дне. Того, что было вчера я тоже не помню, но я запоминаю важные события в своей жизни, порой даже в мельчайших деталях. Уверена, так у многих - в памяти хорошо отпечатывается именно то, что для тебя имеет значение. А значит жизнь Джейн для него была пустым местом. Но его жертвы похожи между собой, есть система, должна быть какая-то связь, причина, способ решать, кто подходит, кто нет. Она у него есть, иначе жертвы имели бы больший разбор между собой, но это почти всегда парочки. Но он ведёт себя так, словно и в самом деле ничего не помнит. У сыворотки нет эффекта искажения памяти, так что он врёт, я уверена, что врёт, всё он помнит, просто он козлина, видит, что мне это нужно, вот ничего и не рассказывает. Меня он убить не может, сидя в камере, но поиздеваться в состоянии. Вот только, кажется, он ещё не понял, что на этот раз он сам попал в ловушку.
- Именно так, - отвечаю я, глядя ему в глаза с вызовом. Хочет обвинить меня в том, что я веду себя ни чуть не лучше, чем он? Пусть говорит, что хочет, мне плевать на его мнение. Меня волнует только Джейн, я хочу знать всё, что с ней произошло, с того момента, как он увидел её и до того момента, как лишил жизни. И он мне расскажет. Думает, что не станет этого делать, но я его заставлю.
- Сказал серийный убийца, - поджимая губы и кивая головой, произношу я. Я отхожу к стене и ввожу код. Сенсорная панель отъезжает в сторону и я нажимаю кнопку, чтобы пустить газ в камеру. Жду, пока он отключится, а затем вызываю к себе одного из охранников. Я прошу его принести мне пилу или лобзик, что-нибудь такое, а на вопрос отвечаю, что ему не нужно это знать. Больше охранник вопросов не задаёт. Он возвращается минут через десять с тем, что я просила и глядя на меня так, словно я и в самом деле сумасшедшая, уходит прочь. Но плевать. Это не убьёт подопытного. Так что всем плевать. Что-то не нравится - пусть пожалуется. Но, насколько мне известно, все эти жалобы пылятся на полках и никогда не доходят до самых верхов. А если и дойдут, то лишь для того, чтобы стать сортирным чтивом, если сеть уж совсем ловить не будет.
Я надеваю на лицо маску и захожу в камеру к Биллу. Я останавливаюсь перед ним, какое-то время пытаясь решить, должна ли я это делать. Но если я буду лишь сыпать угрозами и ничего не буду делать, он очень быстро поймёт, что меня не нужно бояться. Такие люди, как он, говорят только на языке силы. И он привык применять её к тем, кто слабее его самого. Ну, что же, сегодня в роли жертвы будет он сам. Я приближаюсь к нему, присаживаюсь, примеряясь лезвием лобзика к руке. Собираюсь нажать, но замираю в последний момент. Это же безумие какое-то. Совершенное безумие. Я не такой человек. Но как, чёрт возьми, заставить его говорить? Я просто не знаю иных способов. Их нет. В полиции ему предлагали смягчить срок за чистосердечное, я об этом в курсе, но он продолжал талдычить, что невиновен. Все они так говорят.
Я всё же нажимаю на кнопку и почти сразу в воздух поднимается мелкий фонтан кровавых брызг, устремляющихся мне в лицо и на одежду, окропляет пол и самого Билла. Я чувствую, как ком тошноты из-за металлического запаха, который, кажется, просачивается даже через фильтр, подступает в горлу. Резать оказывается трудно, гораздо труднее, чем я себе это представляло. И, тем не менее, я продолжаю давить, до тех пор, пока пила не начинает скрежетать по полу. Я забираю его руку, выхожу из камеры, бросаю в сторону лобзик, в другую сторону маску и просто сажусь на пол, устремляя взгляд на лужу крови, образовавшуюся вокруг мужчины. Сердце бешено стучат в ушах, а в голове звенит только одна мысль: какого чёрта я только что сделала? Я подскакиваю на ноги и бросаюсь к раковине, чтобы опустошить желудок. Затем сажусь на пол и долго, истерично и исступлённо плачу.
Ощущение, как будто я не руку ему отрезала, а от себя кусок души, кусок чего-то человечного.
Наконец, когда мне удаётся успокоиться, я всё же поднимаюсь на ноги и отключаю подачу газа в камере, прежде, чем направиться обратно к двери. Культя уже успела затянуться, так, словно этой ране как минимум неделя, не меньше, но зрелище всё ещё довольно тошнотворное.
- Вы будете отвечать на мои вопросы, мистер Саксон? - спрашиваю я, когда мужчина приходит в движение.
- Вы можете паясничать и дальше, у вас ещё одна рука и две ноги, - я пожимаю плечами. - А завтра будет ещё четыре. Вы знаете, мы можем продолжать сколько угодно.
На моём лице появляется полу-истерическая улыбка, когда я поднимаю с полу его руку, демонстрируя её Биллу.
- Я могу собрать себе отдельного Билла, отрезая от вас по кусочку. Вам такое нравится, да? - вскидывая брови, уточняю я.
- Хотя, нет, простите, ваши жертвы были целыми. Выпотрошенными, задушенными, но, преимущественно, целыми. Ещё обгоревшими, но всё же со всеми конечностями на месте. Я не с того начала, да? - я пожимаю плечами, а затем пару раз киваю.
- Ошиблась. Но я исправляюсь, - округлив глаза и улыбнувшись, предлагаю я мужчине. - Вы сильнее меня, так что я свяжу вас, чтобы уравнять силы. А потом вскрою вам живот. Что скажете? Или что вы делали в первую очередь? Вы их насиловали? Вы что-то делали с Джейн?

- Просто вы это всё заслужили, - я растягиваю губы в улыбке, стараясь не злиться ещё больше из-за очередных его придуриваний. Ну, какого чёрта он не может просто ответит на мой вопрос? Ему нравится эта идиотская игра? Думает, что ни чем не рискует? Я заставлю его убедиться в обратном.
- Не нужно никаких "если", говорите мне правду, - я снова в раздражении бью по стеклу. Нужно заканчивать этот разговор. Он ведь не пытается объяснить, он просто выкручивает то, что я ему сказала, чтобы вроде как что-то говорить, но при этом не объяснять вообще ничего. Ему это удовольствие доставляет, что ли, я не пойму? Что у него вообще в голове происходит? И какого чёрта мы до сих пор не можем это выяснить, даже имея в распоряжении столь передовые технологии? Да что уж там, в разы превосходящие своё время. Хотела бы я знать, о чем он думает.
Но то, как мужчина реагирует, когда приходит в себя, даёт мне понять, что он не скажет ни черта. Я могу отрезать ему хоть всё, что только вздумается, он всё равно не будет говорить. Тот, на кого не повлияла даже потеря конечности на пытки не поддастся. Почему он всё ещё ведёт себя так, словно контроль у него в руках? Дело в том, что я разбудила его слишком поздно? В том, что вообще усыпила?
- Да сколько можно! - я рычу, отбрасывая руку в сторону и снова стучу по стеклу.
- Отвечайте!! - требую я, переходя на крик. Я злюсь, я так злюсь, от того, что не знаю, что мне вообще сделать, чтобы получить результат, чтобы он начал говорить, вместо того, чтобы просто передразнивать меня, говорить ерунду или сыпать оскорблениями. Последнее, конечно, волнует меня меньше всего, в данный момент уж так точно, но вот то, что он всё ещё не сказал ничего, что касалось бы Джейн, выводит меня из себя.
- А того, что какая-то безумная сука тебе его отгрызёт к херам не боитесь? - вскинув брови и неожиданно спокойным голосом уточняю я у мужчины. Дурака валять тут думает? Считает, что это хорошая тактика? Или типа если игнорировать меня, то в какой-то момент мне просто надоест, потому, что он всё равно не даёт мне то, что нужно? Нет, я не уйду. Я буду злиться, и, кажется, я даже не представляю себе масштабы собственной злости, но он единственный, кто может сказать, какого чёрта произошло с моей сестрой, так что я не уйду, даже если мне придётся проторчать здесь не один день, неделю, месяц или даже год.
- Что, чёрт возьми, вам нужно, чтобы вы сказали мне правду? - я поджимаю губы и шумно выдыхаю, поднимая взгляд вверх, когда он принимается дрыгать руками и ногами в луже собственной крови.
- Почему вы просто не можете ответить на мой вопрос? - я снова стучу по стеклу. - Эй!
Я чувствую, что начинаю злиться. Всё больше думаю о том, что стоит зайти и отхреначить ему вторую руку, но уже не отключая его газом. И только мысль о том, что в таком случае есть риск, что вся моя игра в допрашивающего закончится в тот же момент меня и останавливает. Я не могу умереть так и не узнав, почему он это сделал. Я вообще не собираюсь умирать, если уж на то пошло, хотя, если честно, я не представляю, как мне жить с тем, что я уже сделала и тем, что только думаю привести в исполнение.
- Это так сложно? - я поджимаю губы и чувствую, что голос начинает дрожать, а на глаза начинают наворачиваться слёзы. Меня то и дело швыряет от состояния безумной суки к несчастной с разбитым сердцем, и, к сожалению, я не в состоянии выбрать что-то одно, я уж тем более не могу поймать какой-то баланс. Я то хочу расчленить его на тысячу кусков, то хочу ползать и умолять, чтобы он сказал мне хоть что-нибудь.
- Джейн была хорошей. Она была хирургом. Спасала людям жизни. Она была замечательной. Она была лучше вас. Лучше меня. Она бы... она бы не отрезала руку какому-то уроду, - я снова начинаю плакать, и уже не могу остановиться. Сажусь под дверью, чувствуя, что снова начинаю задыхаться от чувств, которые словно раздирают меня изнутри. Это так не справедливо, чёрт возьми, абсолютно не справедливо.
- Пожалуйста, - прошу я, подняв взгляд на Билла, которого сейчас едва ли могу различить, потому, что всё перед глазами плывёт, - пожалуйста, - повторяю я, между всхлипываниями.
- Пожалуйста, скажите, зачем вы это сделали. Зачем вы её убили? Почему именно её?

- По критериям типа "не убивать людей", - растягивая губы в улыбке, отвечаю я мужчине. Для меня тот, кто убил кого-то - уже не человек. Конечно, здесь стоит оговориться относительно того, что это не относится к убийству из самозащиты, но это явно не его случай. Мне жаль тех, кто заперт в этой лаборатории, почти всех, но вот его мне уж точно не жалко.
- Урод, - повторяю я на слова мужчины. Я понимаю, что он издевается, что делает это нарочно, я всё это прекрасно понимаю, но всё равно не могу не реагировать на него. Да и как это вообще можно себе вообразить? Кто смог бы быть спокоен и уравновешен наедине с тем, кто убил самого близкого тебе человека? Видеть его не могу. Бесконечно злюсь, что он может быть здесь, может дышать, может говорить и раздражать меня, что впереди у него, очевидно, очень долгая жизнь, пусть даже и не счастливая, всё потому, что у Джейн больше нет вообще ничего.
- Ох, бедненький, мне вас так жаль, - скривив губы и покачав головой, произношу я. Не жаль мне его, но он уже достал передразнивать меня. Неужели не понимает, что у него было бы больше шансов, что я отстану, если бы он дал мне то, чего я хочу? Неужели так сложно просто сказать, в чем была причина? Я же не требую сочинение на десять страниц. Пусть я бы не поняла его причину, пусть она показалась бы мне не убедительной, но он мог бы сказать хоть что-то, вместо того, чтобы продолжать паясничать.
- Я тебе точно член отхреначу, - обещаю я Биллу, наблюдая за тем, как он поднимается и начинает раздеваться. Я уже игнорирую половину того, что говорит мужчина, потому, что просто не нахожу в себе сил на то, чтобы отвечать ему. Ещё некоторое время я сижу в оцепенении, не знаю, чего жду. Может, что он всё-таки найдёт в себе что-нибудь вроде крупиц совести и скажет мне хоть что-то, но нет, он продолжает раздеваться, так что в какой-то момент я всё же заставляю себя подняться на ноги и выйти вон, хотя, полагаю, стоило сделать это до того, как он избавился от пижамы. Но, если честно, я не думала, что он и в самом деле будет вести себя так, словно меня тут нет. Почему ему так легко игнорировать меня, а я не могу? Почему не прошла мимо, не взяла какого-то другого подопытного? Почему он не говорит, в чем дело?
Я продолжаю думать об этом, направляясь в свою камеру. И о том, что он сказал. Не о его кривляньях или похабных намёках, а о том, что он уже говорил и что всё есть в его деле. Мне нужно его увидеть, так что приходится привести себя в порядок, чтобы можно было пойти к начальству. Не идти же к ним в самом деле заляпанной кровищей подопытного. Они, конечно, мастерски закрывают глаза на всё, что только можно и нельзя, но, думаю, подобный вид едва ли им придётся по душе.
Я прошу о том, чтобы мне предоставили материалы дела, но мне сообщают о том, что мне не нужна эта информация. Что мне нужно сосредоточиться на деле, оставить прошлое в прошлом и не пытаться понять этого ублюдка. И сколько бы я ни проводила аргументов, всё в итоге сводится к вроде как попытке оградить меня от этой информации, но при этом отсутствию выбора в принятии решения, относительно знания или незнания. Всё это приводит меня к совершенно неутешительному выводу: никто, кроме Билла, который, очевидно, не настроен мне ничего рассказывать, не сможет дать мне ответы на мои вопросы.
Всю ночь я лежу без сна, только под утро проваливаясь в дрёму, которая прерывается противным писком будильника. Я поднимаюсь и почти сразу направляюсь в камеру, где мужчина спит на кровати с таким спокойствием, словно он тут на курорте.
- Эй! - я стучу по стеклу пару раз, чтобы разбудить его, а когда мне это удаётся, возвращаю на лицо спокойное выражение.
- Расскажите, - требую я у мужчины, но стараюсь говорить спокойно, по крайней мере спокойнее, чем вчера, - я не могу получить доступ к вашему делу. Расскажите мне то, что рассказывали полицейским. И я обещаю больше не отрезать вам конечности. Тем более, в этом в принципе не очень много смысла, с учётом того, что они отрастут обратно, - последнее я бубню себе под нос, с раздражением подмечая то, что длина культи определённо увеличилась относительно того, что было вчера. Он восстанавливается, как и должен. На живую его пилить я не смогу, это будет очень сложно, как эмоционально, так и физически, поди ещё скрути его, не зная, с чем связаны его силы. А когда я делаю это пока он в отключке, ему, очевидно, плевать.
- Расскажите мне всё, - повторяю я, скрещивая руки на груди, встав напротив двери, - это не даст вам примерно ничего, но, возможно, я перестану задавать этот вопрос. Один раз, - прошу я его.
- И я исполню одно ваше желание, - немного помедлив, предлагаю я ему, - не связанное с тем, чтобы выпустить вас отсюда, не включающее вхождение кого бы то ни было в вашу камеру и исключающее возможность замены меня на кого-то другого.
Понимаю, предложение у меня весьма ограниченное, но больше мне, в сущности, нечего ему предложить.

- Личная жизнь вообще здесь не при чем. Я тут работаю, - сообщаю я мужчине. Думаю, продолжать мысль о том, что мне вообще не сдалось ему нравиться не обязательно. Уверена, он сам это прекрасно понимает, просто предпочитает вести себя как козёл. И ладно бы он начала так себя уже после того, что я с ним сделала, но нет, его поведение изначально было хамским. Да и чего ещё ожидать от серийного убийцы? Они, сдаётся мне, только в фильмах бывают галантными и обаятельными.
Я прикрываю глаза и вскидываю брови, когда мужчина встаёт с койки и оказывается абсолютно голым. Опять. Впрочем, если так подумать, я дала распоряжение не заходить к нему, так что не удивительно, что у него нет сменной одежды. Но я бы уж точно не стала в такой ситуации гулять в неглиже. Мог бы хоть той же простынёй прикрыться, но нет, очевидно, ему плевать на общественные нормы.
- Вроде того, - я дёргаю губами в подобии улыбки. Ну да, каламбур и правда забавный, хотя скорее уж удручающий. Я действительно без особых проблем смогла добраться до самого Билла, при этом я не могу получить возможность прочитать его дело, и, черт возьми, не понимаю почему. Ну, вот что от этого изменится? Это он тут упирается и не хочет говорить, но если бы он был болтливым? Что тогда? Что изменилось бы? Значит, в деле может быть что-то, чего даже сам Саксон не в состоянии мне поведать. И мне это очень не нравится.
- Я не виновата в ограниченности вашей фантазии, - перекривляю я его. Не предложила я ему ничего, как же. Просто не предложила то, чего он хочет. Я его отсюда не выпущу, это вообще не от меня не зависит. К нему я не зайду - не зависимо от того, какую цель он может преследовать на самом деле - я не самоубийца. Но помимо этого вариантов в общем-то более, чем достаточно.
Я чуть щурю глаза, когда мужчина произносит эти слова. Невиновен. Я чуть морщусь на последующую его выходку, но всё равно продолжаю стоять и смотреть на него. Для меня подобный вариант ответа не приемлем. Это вообще не ответ, это очередная отмазка, лишь бы ничего мне не говорить. Для меня, как для сестры Джейн. Но, помимо прочего, я учёный, и я знаю, что конкретно в этом месте на земле нет ничего невозможного. Тут, чёрт возьми, люди читают мысли, двигают предметы на расстоянии, разводят огонь без искры, дышат под водой, обращаются в животных и даже в лёт, тут возможно всё, что угодно. И хотя вероятность того, что на этот раз он сказал мне правду для меня стремится к нулю, и всё же не равна ему. Что если это так? Что если он действительно ничего не делал Джейн? Признаться, я даже на мгновение не задумываюсь о том, что к остальным убийствам он может быть не причастен, нет, в отношении этого я непоколебима, но дело моей сестры с самого начала казалось мне невероятно странным. То, что мне не дают до него добраться, что полиция дважды меняла свою позицию относительно причины её смерти и каждый раз для этого мне приходилось приседать им на плешь. Что не менее важно я проела плешь и своему начальству здесь, и я прекрасно осведомлена о масштабах того, на что лаборатория способна. Что если они поймали этого урода за его предыдущие убийства и я как раз в это время суетилась из-за смерти Джейн, вот они и решили навесить на него ещё и это дело, для того, чтобы я угомонилась. Я вроде как получила ответы, а заодно у меня пропала причина покидать лабораторию, заставляя их вставать на уши, чтобы следить за моими действиями. Само собой я в курсе, что они знали о каждом моём шаге, по другому из этого места выйти и не получится. И, как ни крути, ответ появился очень уж вовремя. А затем его ещё и забрали в лабораторию. И, видимо, поэтому позволили мне с ним работать. Он скажет, что не убивал мою сестру, и поэтому не будет ничего объяснять, а я ему не поверю, и я бы не поверила, если бы можно было откинуть все остальные факты. Он не узнал меня. Не отличил меня от неё. Он появился охренеть как вовремя и при этом я не могу получить доступ к делу, а это значит я не могу узнать детали остальных убийств. В прессе они не разглашались, слушание было закрытым, и это охренеть как вовремя. Для меня это почти наверняка означает, что остальных он убил как-то иначе, не так, как погибла Джейн.
- Хорошо, - коротко произношу я, чуть поджав губы и киваю на его слова. Мне это не нравится, но сейчас эта версия звучит убедительнее той, что предлагает мне лаборатория. А ещё это меня страшно злит, потому, что если этот человек и правда не убивал мою сестру, значит, я всё ещё понятия не имею, кто это сделал и так же я знаю то, что лаборатория категорически против того, чтобы я продолжала свои изыскания.
Я снова приближаюсь к панели, чтобы пустить в камеру газ. Когда Билл отключается, я вызываю санитаров, чтобы отдраили помещение и принесли этому придурку сменную одежду. Я не в настроении смотреть на него в чем мать родила. Сложен он неплохо, и если откусывать ему то, что я пообещала, то откусить придётся прилично, но мне всё равно, как он выглядит, я в любом случае не хотела бы на это смотреть.
Я возвращаюсь обратно, когда Билла уже переодевают в чистую пижаму и укладывают обратно на койку. Я сажусь напротив и попиваю кофе, дожидаясь, пока он придёт в себя.
- Что же, Билл. Ваша рука скоро окончательно восстановится. Так что я намерена перейти к тестам. Я здесь для того, чтобы выяснить, какие способности вам достались. Я же говорила о том, что у вас появятся способности, после введения сыворотки? - вскинув брови, как ни в чем не бывало, уточняю я у мужчины. - Я даже не про регенерацию. Должно быть что-то ещё. Так вот, нам нужно выяснить, на что вы теперь способны. Надеюсь, вы голодны, потому, что я велю принести вам еду только если вы будете себя хорошо вести.
Предположим, я допускаю возможность того, что он не причастен к убийству Джейн. Но он всё ещё виноват в смертях остальных несчастных, так что я постараюсь так сильно не переходить на личности, но это максимум, на что он может рассчитывать.

- Для вас я буду злобной в любом случае, - вскинув брови, предупреждаю мужчину. Даже если окажется, что он сказал правду и не имеет отношения к смерти Джейн, это не меняет того, что он убил других людей. И я думаю именно в таком ключе. Что полиция поймала маньяка, а лаборатория под шумок, так как я как раз активизировалась относительно случившегося с сестрой, решила приписать это убийство ему. Ну, а что? Удобно. Одной жертвой больше, одной меньше, ему всё равно светил электрический стул даже без Джейн, так что, по сути, ничего не поменялось, а заодно и я должна была успокоиться. Суд ведь прошел, всё подтвердили, и, в общем-то, наверное, я бы и дальше была уверена, что во всём виноват именно он, но только как-то уж слишком гладко всё произошло именно тогда, когда это стало необходимым. Так что да, дело не в работе и не в том, сколько я провожу тут времени, даже не в том, что у меня нет личной жизни, а с тех пор, как я устроилась в лабораторию, её действительно нет, потому, что, ну, а с кем тут вообще сходиться? Тут через одного фанатики, у остальных так же исследования на первом месте, потом уже всё остальное. Но нет, может не заблуждаться, даже если бы я уезжала отдыхать с работы и мне было бы с кем развлечься, я бы всё равно испытывала к нему ненависть, потому, что он убивает людей. А сюда я бы и не устроилась, если бы не смерть Джейн. Тогда мне хотелось уехать подальше оттуда, где всё напоминало о погибшей сестре, и это во многом повлияло на принятие решения. Я не знала заранее, что буду ставить опыты над людьми, ну, а когда я уже подписалась на всё это, отступать было поздно. Это место в целом не выглядит как то, откуда можно просто уволиться и спокойно жить дальше. Я едва выпросила один единственный отпуск, и то, всё это время за мной наблюдали. Жить так я бы уж точно не смогла, да и есть подозрения, что дешевле в таком случае было бы меня устранить, чем контролировать, я ведь вполне могла бы воспроизвести эту сыворотку так сказать в кустарных условиях, и без лаборатории.
- Возможно, - угрюмо отвечаю я мужчине. Мне совершенно не нравится хоть в чем-то с ним соглашаться, но отрицать это было бы чистым идиотизмом. Они сами не думают, что тем самым вызывают у меня подозрения? Или понимают, что я уже настолько на крючке, что вообще не важно, что я думаю, мне всё равно не сбежать из этого места, живой уж так точно. Видимо, этот отпуск был последним жестом доброй воли и на этом можно закатать губу. Вот только если убийцей Джейн является не этот человек, то в чем проблема позволить мне узнать, что произошло на самом деле? У меня так много вопросов и такое чувство, что как будто я уже имею на руках все пазлы, но никак не могу сложить их в единую картину. Страшно раздражает.
- Регенерация, - терпеливо отвечаю я на вопрос мужчины, - сколько бы раз я её ни отрезала, она будет возвращаться на место. Но, думаю, я больше не буду этого делать, - поджимая губы, подытоживаю я. Он мне всё ещё не нравится и это ещё мягко сказано, но то, о чем он заставил меня подумать, оказалось достаточно убедительным для того, чтобы решить, что он не тот человек, которому я должна нести личную вендетту. Я всё ещё не знаю, кто отнял жизнь Джейн, но, очевидно, в этом деле Билл мне в любом случае не помощник, так что подобные меры в будущем будут излишними. Что уж там, они и в первый раз были чрезмерными, но я вышла из себя, а его гадкий характер ни сколько не способствовал тому, чтобы я поняла, что собираюсь совершить какую-то дичь и отступить назад. Так что извиняться я не буду, на это может даже не рассчитывать.
- Извольте, если хотите, - я пожимаю плечами, вскинув одну бровь, - только не обессудьте, оттирать это придётся самому.
Конечно, мне не сложно вызвать санитаров, чтобы они прибрались, пустив газ в камеру, чтобы мужчина не представлял для них угрозу, но я не буду этого делать. Пусть хоть кучу посреди комнаты навалит - мне плевать. Я от него отгорожена стеклом, ко мне запахи не попадают, и я сомневаюсь, что ему самому будет комфортно долгое время находиться в таком помещении. Так что будет как ребёнок. Сам нашкодил - пусть сам и убирает. Если думает, что я шучу, то пусть делает, что хочет и вскоре убедится.
- Сразу - не сдохнете. Но испытывать его будете, - чуть оттянув уголки губ вниз и покивав головой, подтверждаю я предположения Саксона, - вам потребуется в три-четыре раза больше времени, чем обычному человеку, на то, чтобы умереть от голода. В зависимости от выносливости организма, так что, возможно, и того дольше. Но ощущение жгущей дыры и тошноты выделяемой желудком кислотой будут с вами всё это время, - доверительно сообщаю я мужчине, надеясь, что такая перспектива звучит достаточно отталкивающе, чтобы решиться проверять. Впрочем, он отбитый, с него станется.
- А в штанах не тесновато? - скептически вскинув брови, уточняю я у мужчины. Ну, а что? В прошлый раз он догола разделся, что ж на этот раз только до пояса? Впрочем, не знаю, зачем я это сказала, он ведь снимет, почти уверена, что снимет. Надо было промолчать, не горю желанием наблюдать за очередным приступом нудизма.
- Ладно, - раздражённо добавляю я, скрещивая руки на груди, - что вы хотите?
У меня нет ни малейшего желания потакать ему, но, очевидно, манипулировать им у меня тоже не особенно выходит, а мне в любом случае нужны будут результаты. В противном случае подопытного у меня могут отобрать. Не сразу, конечно, пройдёт какое-то время, прежде, чем станет понятно, что от меня никакого толку, но меня это всё равно не радует. Мне не нравится Саксон, но пока я до конца не уверена в том, что он никак не связан с моей сестрой, я не хочу от него избавляться. Да, сейчас я склонна думать, что ему просто приписали чужие заслуги, слишком уж удачно всё складывается, и, вместе с тем, я допускаю возможность того, что он всё же имеет к этому отношение и я сама себя запутала, с его подачи. Ко второму варианту я склоняюсь меньше, в основном потому, что не склонна считать себя глупой и склонной поддаваться на манипуляции, но полностью исключить эту версию я не могу тоже. До тех пор, пока я не найду того, кто это сделал или пока будет доказано, что он совершенно точно не имеет к этому отношения, я продолжу думать, что это возможно, Пусть пока и не в приоритете.

- Обойдусь, - хмуро отвечаю я мужчине. Прекрасно понимаю, что он подразумевает в виду какую-нибудь пошлость, но пусть держит эти вульгарные шуточки при себе. Я бы ни за что с ним не переспала. Даже не потому, что он подопытный, а потому, что я не понимаю, как можно вообще испытывать симпатию к тому, кто убивает людей. Ну, технически, уже убивал. И даже если Джейн - это всё же не его вина, это всё равно ничего не меняет. Он мне всё ещё не по душе. А спать с кем-то, кто мне не нравится, я не стану и подавно.
- Вроде того, - нехотя подтверждаю я, - вырастет.
Стоило угрожать этим до того, как он понял, что бояться ему по сути нечего. Ну, кроме разве что боли, но её я причинить не в состоянии. Это слишком. Даже отрезать ему руку было жутко, не уверена, когда смогу выбросить эту сцену из головы, настоящий кошмар. Так что, наверное, мне стоило выбрать другой способ воздействия, ну, или не раскрывать все карты сразу. Но уж что есть, то есть, да и потом, в данный момент я не так уверена, что он причастен к смерти сестры, как это было в самом начале. Не отметаю эту возможность полностью, и всё же Биллу удалось поселить во мне зерно сомнения. Мне это совсем не по душе, но, кажется, что он говорит правду. Он не трогал мою семью. И, похоже, вообще всем плевать, кто именно это сделал. И полиции, которая пять лет назад придумала какую-то чушь для отмазки, и лаборатории, которую заботит только то, чтобы я работала и не трепала направо и налево их секретики, словно мне есть до этого дело. Никому, кроме меня, а я ни черта не могу сделать, чтобы узнать, что случилось. И это просто безумно злит и вместе с тем нагоняет такую адскую печаль, что хоть свернись калачиком и лежи на кровати до скончания дней.
- Будете много вопросов задавать - передумаю, - чуть вскинув брови, произношу я. И тут издеваться собирается? Ему всё это в прикол, что ли? Я не пойму. Впрочем, наверное, так и должно быть, полагаю, он психопат, ну, иначе как ещё объяснить всё то, что он успел натворить за свою криминальную карьеру? А психопаты всё воспринимают иначе. В любом случае, отвечать ему, почему я передумала, я всё равно не собираюсь. Как минимум потому, что не его ума дело, как максимум потому, что камеры пусть и дерьмово пишут звук, они его всё же пишут, а я предпочла бы оставить свои мысли при себе.
Я только закатываю глаза на его замечание о том, что рука отрастёт обратно. Он это сейчас не шутит? Правда готов жрать сам себя, если я не принесу нормальную еду? Увольте, мне совсем не хочется на это смотреть. Я не хочу проверять, на что способен этот тип, ибо есть стойкое ощущение, что он вполне может воплотить сказанное в жизнь.
- Конечно, думаю о нём с утра и до ночи, - хмуро отвечаю я Биллу. Как вот с ним вообще разговаривать? Он вообще серьёзно говорить может? С другой стороны, а какая мне разница? Мне нужно его способности тестировать, его личность для меня не должна играть роли. Я бы с радостью абстрагировалась, но вот как-то не получается, он меня жутко раздражает. Эти его бесконечные пошлые подколы и фразочки, как будто в голове только секс, как у подростка.
- Секс организуйте себе сами. У вас же как раз новая рука отросла, - дёрнув губами в неестественной улыбке, предлагаю я мужчине, прежде, чем уйти. Еду я организовать вполне могу, не сказать, что это что-то невозможное, хотя губа не дура, конечно. Такое чувство, что он вообще не переживает о том, где оказался, вот только это в голове не укладывается. Как кому-то может быть плевать на то, что его заперли в лаборатории, чёрт знает что сделали с его генами, руку, в конце концов, отпилили, а она отрастает обратно, а он ведёт себя так, словно читает анекдоты в воскресной газете!
Я возвращаюсь примерно через пару часов, толкая впереди себя тележку с подносом. Чуть прищурив глаза наблюдаю за Биллом, пока иду к отсеку для передачи еды. Ставлю туда поднос и задвигаю ящик внутрь, затем жму кнопку. Отсек, герметизирующий помещение открывается и поднос переезжает на сторону камеры подопытного, после чего отсек сразу же закрывается.
- Приятного аппетита, - произношу я, прежде, чем направиться к своему компьютеру.
- Надеюсь, вы настраиваетесь на испытания, - вскинув одну бровь, произношу я, поглядывая в сторону Саксона. Если честно, понятия не имею, что буду делать, если он откажется. Похоже, у меня нет вообще никаких рычагов воздействия и это жутко раздражает.

- Обязательно, - пресно улыбнувшись, отвечаю я мужчине. Он же шутит? Ну, в том смысле, что он сам-то понимает, что я никогда не соглашусь на это предложение? Это же просто безумие. Да, я допускаю вариант, что он не имеет отношения к смерти Джейн, не уверена в этом наверняка, но верю, что это возможно. Но это не меняет того, что он убил других людей. Я не буду спать с убийцей. Хотя проблема не только в этом, он просто жуткий хам, он страшно раздражает. Было бы хотя бы что-то одно - я, может, ещё бы подумала, но так как есть - вот уж нет, увольте. Тем более, что я не испытываю особой нужды в физической близости. Если мне кто-то нравится, то да, почему бы и нет, но секс просто ради секса - спасибо, не стоит.
- Не сомневаюсь, - я снова дергаю губами в улыбке. Понятия не имею, о ком он говорит, да и не хочу знать, если честно. Для меня это роли не играет. В целом, для меня почти всё не важно, если это не касается работы или моей сестры, а его знакомые уж точно в это число не входят. Ну, разве что он знает кого-то, кто тоже промышляет убийствами. Но копать в этом направлении - уж точно не моя задача. Я не следователь и не психолог, даже если Билл что-то и знает, то едва ли он мне об этом расскажет.
- Делать мне больше нечего, - сделав максимально равнодушное выражение лица, отвечаю я мужчине. Не думала. Ну, то есть, думала, когда он разделся, потом подумала, что он может устроить это снова, и, конечно, картинка невольно встала перед глазами, но, в остальном, я и правда об этом не вспоминала. У меня достаточно поводов для размышлений и без этого. Да и в конце-то концов, что я, по его мнению, голых мужиков не видела, что ли? Нашел чем удивить. Конечно, я заметила, что прибор у него вполне внушительный, но меня это не впечатлило, куда больше меня впечатляет то, что он кучу людей убил, и вот это заодно ещё и всякое возбуждение отбивает. Я уж точно не из тех женщин, которых заводят плохие парни. Скорее уж эффект обратный.
- Я надеюсь, что вы будете сотрудничать, - отвечаю я Биллу. Он сам сказал, что сперва нужно дать ему то, что он хочет, а потом уже вести переговоры. Так что не выполнить его просьбу и рассчитывать, что он будет сотрудничать, было бы странно. Так что да, разумеется, я привезла именно то, о чем он просил. Правда, я не очень уверена в том, что сам мужчина пойдёт на контакт.
- Хорошо, - поджав губы и чуть вскинув брови, произношу я. Ладно, меня это, конечно, раздражает, но я могу подождать. Правда, он и сам должен понимать, что если будет постоянно откладывать, то я потеряю интерес в свою очередь исполнять какие-то его просьбы.
- Полагаю, вы бы потрахались вообще в любой ситуации? - изогнув одну бровь, скептически интересуюсь я у мужчины. У меня почему-то ощущение, что он действительно может приплести это предложение куда угодно, не зависимо от того, о чем идёт речь. Не понимаю, как это желание может быть вообще в любое время суток, не зависимо от обстоятельств. Впрочем, куда вероятнее, что он просто говорит об этом, но если бы ему приходилось делать то, о чем он говорит каждый раз, как он об этом говорит, его энтузиазм бы довольно быстро иссяк. А мне казалось, что крайняя степень озабоченности проходит после подросткового возраста.
Я не понимаю, в какой момент что-то произошло. Просто когда Билл произносит очередную реплику, я понимаю, что стало как-то прохладно, а ещё то, что он стоит в моём кабинете. А я сижу. И, опустив взгляд, я понимаю, что я в камере, за его столом, и на мне нет ничего, кроме его брюк.
- Эй! - я подскакиваю из-за стола, автоматически прикрываясь рукой, хотя, на самом деле, это волнует меня куда меньше, чем то, что я заперта в камере подопытного, а он находится снаружи, с моей одеждой и моей карточкой, которая позволит ему выйти в коридор.
- А ну вернись обратно, нудист, - чуть поморщившись и стукнув по стеклу ладонью, требую я у мужчины. Одежду мне, конечно, жалко, но чёрт бы с ней, на кой черт он опять разделся? Что за тяга обнажаться? Что с ним вообще не так?
- Типа способности, да... положи карту. Не трожь, - я снова стучу по стеклу, недовольно скрипя зубами. Страшно бесит, что я не могу ничего сделать, чтобы его остановить. Я отсюда даже сигнал охране не подам, что подопытный покинул камеру. Как же раздражает! Из всего многообразия способностей, какого чёрта ему досталась настолько неудобная для меня?
- Дверь в коридор открыть можно. В камеру нужен код, - тяжело и раздражённо дыша, отвечаю я мужчине. Не вижу смысла врать. Приложит карточку - дверь откроется, поймёт, что я ему соврала, а у нас и так проблемы с доверием, как мне от него какого-то толка добиваться-то, если я врать буду?
- Если выйдешь отсюда - в коридор пустят газ, он усыпляет. Далеко не уйдёшь, - скрестив руки на груди, сообщаю я мужчине.
- Давай, беги уже, проверяй,- всплеснув руками, предлагаю я ему, а потом снова спешу закрыться. Усыпят - вернут в камеру, я отсюда выйду. Не хочу здесь сидеть, пусть играет в побег из шоушенка.

- Ну, да, работы у меня ведь нет, я просто по приколу шатаюсь по лаборатории, - чуть оттянув уголки губ вниз и согласно покивав головой, произношу я. Как он себе это вообще представляет? То, что по его мнению моя работа не представляет ценности - не значит, что я бездельничаю. Работы полно и без него было, подопытный - это дополнительная нагрузка, ну, и в определённом смысле, шаг по карьерной лестнице, ведь если тебе достанется какая-то интересная способность, в особенности такая, которой ещё у других не было, ты можешь выделиться в глазах начальства. Да, полностью идентичных сил нет ни у кого, но нередко встречаются схожие по своей сути и отличающиеся в деталях. В общем, мне есть чем заняться и без того, чтобы с ним трахаться, так что он уж очень сильно заблуждается. Поражает его самооценка, если честно. Я куда чаще встречаю людей у которых она занижена, ну, или просто в норме, а вот такое, чтобы человек был просто невероятного мнения о себе у меня впервые. А как по мне эти его неприкрытые предложения, которые звучат так, словно бы нет варианта, при котором я могу его не хотеть, говорят о том, что он ужасно самовлюблённый, хотя, казалось бы, в жизни он был не таким уж и выдающимся, ещё и людей убивал, было бы чем гордиться. Впрочем, возможно, в этом и кроется причина. Он ведь отнимал у людей жизни, вроде как чувствуешь себя выше простых смертных, ну, мне так кажется, по крайней мере. Но я не психолог и не собираюсь выяснять, какие из шариков у него за ролики заехали, я просто хочу, чтобы он перестал выкаблучиваться и не мешал мне работать.
- Я всё это знаю, но, поверь, даже если мне приспичит, ты будешь последним, к кому я пойду, - вскинув брови вверх, сообщаю я мужчине. Не самом деле, чисто визуально найти того, кто привлекал бы меня меньше не так уж и сложно. Билл, конечно, не аполлон и не с обложки журнала, но физически он отлично сложен и у него приятное лицо, так что он явно не самый отталкивающий тип. Проблема в его поведении и том, что он сделал, на это я уже закрыть глаза не могу, так что сколько бы он тут ни изгалялся - я не передумаю.
- Нудист - потому, что голый! - возмущённо отвечаю я мужчине. Хотя сейчас я можно сказать выгляжу не лучше, но это не по моей инициативе, а из-за его дурацкой способности. Я была одета, это он сделал так, что на мне ничего нет, так ещё и на нём самом ничего нет! Хуже просто не придумаешь. Вот охрана, которая будет потом пересматривать записи знатно повеселится. Ещё и одежду мою испортил, гад...
- Что-то делал, о чем-то думал, - недовольно произношу я, - это произошло не само собой, а по твоему желанию, может быть пока что неосознанному, так что давай, возвращай как было, - требую я у мужчины. Я в общем-то понимаю, что ему совсем не интересно возвращаться в камеру, но можно подумать, что меня это сейчас волнует. Я заперта в камере и на мне нет одежды. И то и другое одновременно - это перебор!
- Всё, подышали и хватит, - раздраженно произношу я в ответ. Дышать ему, блин, надо. Сам пусть и дышит. А меня вполне устраивала моя одежда, и, опять же, если уж и давать телу дышать, то уж точно не в его компании, не говоря уже о том, что как по мне это чушь, ночнушка мне совсем не давит, спать голой вовсе не обязательно.
- Ну, и чего ты тут стоишь? Беги давай, - подгоняю я его, разочарованно рыча, когда мужчина закрывает дверь обратно. Вышел бы, сработали бы датчики, пустили бы газ и вся эта нелепица бы уже закончилась. Мне даже плевать на то, что перед тем, как его вернут обратно мне пришлось бы покрасоваться в таком сомнительном виде ещё и перед охраной, лишь бы уже добраться до одежды.
- Ты обалдел? - моё лицо так и вытягивается от его предложения. Я, конечно, хочу вернуться на свою половину комнаты и пойти за вещами, но выполнять вот такие вот просьбы - это через чур. Убрать руки от груди ещё ладно, но прыгать как клоун какой-то я для него уж точно не стану.
- Давай, - я недовольно машу рукой, - придумывай что-нибудь более адекватное, я тебе не цирковой зверёк, чтобы акробатические трюки выкидывать. Боже, - я закатываю глаза и подтягиваю выше бесконечно сползающие брюки от его формы.
- Столько способностей, а тебе досталась такая противная, - ворчу я, пытаясь как-то затянуть пояс, чтобы брюки не сползали, вот только верёвочек в них нет, мало ли какому подопытному захочется с собой покончить? В общем, безобразие.
- Либо выпускай меня, либо сбегай, - требую я, поднимая на мужчину недовольный взгляд.