Если я думаю о семье, то не знаю, о ком должен вспоминать в первую очередь. О матери, которая возилась со мной? Отводила в местный сад, собирала в школу, делала со мной домашнее задание. О брате, который вдохновлял меня и служил примером? Он казался таким крутым, больше чем он сам меня впечатляло только то, как он управлялся со своей пушкой. Или об отце, который был душой компании и мог развеселить абсолютно любого?
Или, может, мне стоит думать о Хосе, который воспитал из меня мужчину? Наёмника, воина, цепного пса, если угодно.
Моё детство было разделено на две части. Не на плохую и хорошую, просто на две разные. События, которые случились, не зависели от желания людей. И, если честно, я не знаю, можно ли было сделать хоть что-то, чтобы пустить мою историю по другому пути.
Моя мама угодила в автомобильную аварию. Она никогда не водила сама, считала это не безопасным, к тому же, лишние траты, а мы хотя и жили не впроголодь, но и не шиковали особо. Поэтому она пользовалась только общественным транспортом. Но так уж получилось, что именно в тот автобус, где ехала моя мама, влетел автомобиль. Остов покорёжило. Не всмятку, но при столкновении она ударилась головой о поручень и больше не пришла в себя. Отец жестко запил. Я перестал его узнавать. Брат появлялся дома всё реже. А когда мелькал, то зачастую был в неважном состоянии. Я тогда этого не понимал, но сейчас я думаю, что он нарывался на неприятности, потому, что вся его семья рассыпалась как карточный домик. Наверное, он не хотел жить. Или нуждался в помощи. Так или иначе, он умер в перестрелке банд ещё через пол года. Мы остались практически без денег. Отец всё пропивал, выносил из дома всё, что мог. Мы влезли в огромные долги. И тогда появился Хосе - человек из банды, в которой состоял мой брат. Он предложил нам помощь. По крайней мере, я понял это так, но, на самом деле, он помог только мне. Моего отца он не спас. Он разлучил меня с ним. Никакой службы опеки. Мы жили в таких трущобах, что всем было плевать, что творится вокруг. Хосе сделал меня своим подручным. Я продолжал ходить в школу, а после уроков я помогал ему. Сначала это были мелкие и не важные поручения. Он просто хотел чем-то занять меня. Я практически не виделся с отцом. Не хотел, не мог, потому, что ненавидел то, во что он превратился и ненавидел себя за то, что не мог это исправить. К тому же, встречи с ним напоминали мне о матери и брате, а это было последним, о чем я хотел думать.
Отец не дотянул пару месяцев до моего совершеннолетия. Умер где-то на улицах, его нашли в канаве. Он отравился своим пойлом. Обнаружили его только спустя пару дней. Я больше не вспоминал о нём.
Поэтому, если я думаю о семье, то я помню их счастливые лица и то время, когда всё было хорошо. Но эти воспоминания для меня словно чужие. Как если бы я всегда был в банде Хосе. Как если бы я всегда был его названным братом, если бы я всегда работал на него.
Я не думал о том, плохо ли то, чем мы занимаемся. Какая к черту разница? Это единственная доступная мне жизнь. Она всегда была такой. И меня всё устраивало. Я не мучался приступами раскаяния. А если на меня что-то находило, я прогонял эти мысли прочь. Отец отбил мне всякий интерес к спиртному, так что я искал иные способы глушить свою тоску.
Чаще всего речь шла о разборках между бандами. И те, кто страдал от этого, так или иначе были связаны с этим бизнесом. Но последнее дело... было в этом что-то нехорошее. Я не рискнул заговорить с Хосе, когда старшие обсуждали план. Я не одобрял этого, но я знал, что моё мнение ничего не изменит. Кастро - новая фигура в нашем районе. Раньше он действовал в другом городе, но стал расширяться и теперь полез туда, куда ему не следовало. И Хосе захотел проучить его. Он решил похитить его дочь. И он это сделал.
Теперь он собирался продержать её в подвале пару суток, а затем связаться с её отцом, чтобы выдвинуть требования о выкупе, а вместе с тем навязать и новые условия: он должен был проваливать восвояси, иначе никогда не увидит свою дочь живой.
Не знаю, на кой чёрт я пошел в подвал. Но едва ли это было чем-то иным, кроме любопытства. Я поздоровался с Рамиресом, охранявшим дверь и предложил подменить его. С начала вахты прошла уже пара часов, так что он успел заскучать, а потому охотно согласился. Я выждал, пока он уйдёт, а затем открыл дверь и зашел в подвал. Сыро, холодно и темно. Я щелкнул выключателем, зажигая тусклый свет и увидел девочку. Она сидела в углу комнаты, привязанная к стулу, связанная по рукам и ногам, как опасная преступница. У неё на глазах была повязка, а во рту - кляп. Я скользнул взглядом ниже и заметил, что блузка порвана, не хватает пары верхних пуговиц, и почувствовал, как по коже ползут мурашки. Я знаю, что Рамирес - тот ещё придурок, но он же...
Я выглянул в коридор, а затем притворил дверь плотнее. Затем я подошел поближе к девочке и присел перед ней, развязав узел на её затылке, чтобы убрать у неё изо рта кляп. Они ведь собираются вернуть её живой, так? Не стоит так с ней обращаться. Мне это не нравится. Она ведь ещё совсем ребёнок. И она не виновата в том, чем занимается её отец.
- Тише, - я не спешу снять с неё повязку, потому, что она не должна видеть меня. Не должна запомнить моё лицо. Я верю, что она не заслужила этого, она не такая, как её отец, но это не значит, что она не назовёт имена своих похитителей, когда вернётся домой, и я не хочу быть в числе тех, за чью голову объявят награду. Просто хочу немного ей помочь.
- Я дам тебе воды. Хочешь пить? - спрашиваю я у девочки, снимая с плеч рюкзак и доставая оттуда бутылку минералки.
- Прости, эти парни бывают очень мерзкими. Они ничего тебе не сделали?
Странный вопрос, учитывая то, что её похитили, выдернули с улицы, затолкали в машину, связали и посадили в подвале, но я имею в виду её рубашку. Я поправляю её одежду, чтобы прикрыть обратно. Она порвалась, когда её пытались связать, потому, что она боролась или кто-то сделал это нарочно, чтобы что-то увидеть или потрогать? Я не знаю, сколько ей лет. Не вижу её лица полностью, дочери Кастро должно быть восемнадцать, но эта - совсем малышка. Возможно, у него не одна дочь. Они ведь не могли похитить не ту девушку? Я ненавижу, когда трогают детей. Ненавижу, когда люди страдают из-за того, к чему непричастны. И мне тяжело видеть её здесь, в таком состоянии. Но это всё, что я могу. Ну, или почти. Я снимаю с себя пиджак и накидываю его сверху. Здесь действительно очень холодно. Зачем обращаться с ней так жестоко? Чтобы её отец поверил, что ей здесь плохо? Словно ей может быть хорошо в компании похитителей, шантажирующих её отца и удерживающих её против воли.

Меня напрягает то, что она говорит, но, полагаю, она говорила бы нечто подобное в любом случае. Она здесь не в гостях, её похитили, конечно же она хочет хоть как-то обезопасить себя, но те, кто похитил её и так знают, что её отец заплатит, так что в этом нет необходимости.
- Никто тебе ничего не сделает, - обещаю я ей. Если только уже не сделал. Надо будет поговорить с Хосе. Он, конечно, человек довольно жесткий, но я знаю, что он адекватный. Он меня вырастил, всегда относился ко мне как к младшему брату. Строго, но справедливо, никогда не наказывал меня там, где стоило просто подсказать. Для меня он хороший человек. Для остальных может быть и нет, но я знаю, что ему бы не понравилось то, что здесь мог делать Рамирес. Тем не менее, ему бы не понравилось и то, что я пришел на него донести, тем более не имея прямых доказательств. Если его спросить, он скажет, что пуговицы сами оторвались, когда девочку схватили. А заложница в принципе скажет, что угодно, чтобы обезопасить себя и если ей покажется удачной идеей обвинить кого-то из похитителей, то она именно так и поступит. Так что нет, я не буду жаловаться. Я просто попрошу дать мне самому возможность присмотреть за ней. Не думаю, что мне откажут. Я никогда не участвовал во внешних переговорах. Я всегда делаю грязную работу, уже после того, как все остальные отправляются домой залатывать раны. Я избавляюсь от тел. И иногда от людей, но без кровавой бойни, по тихому. Я существую как раз на тот случай, когда открытая вражда - такая, как происходит сейчас - менее выгодна, нежели тихое устранение. Порой Хосе нужно кого-то запугать и тогда он использует других людей.
Я откручиваю крышку и подношу воду к её губам и держу, пока она пьёт. Развязать её я не могу, но могу убедиться в том, что узлы затянуты не слишком сильно, они не должны перетягивать кровоток. Она под надсмотром, она обычная маленькая девочка, ничего она не сделает, даже если ей удастся развязаться, что тоже маловероятно.
- С твоим отцом пока не связались, - сообщаю я девушке, отходя, чтобы взять и пододвинуть стул поближе. Я сажусь напротив и опускаю руки на колени, - но свяжутся. К сожалению, тебе придётся побыть здесь некоторое время. Я принесу поесть, если ты проголодалась, и...
Она тут уже пару часов точно. Наверняка ей захочется в туалет. Стоит ли упоминать, что в подвале ничего подобного нет? Я вижу ведро, стоящее в углу, но это как-то... мерзко. И даже не с точки зрения того, что это надо будет вынести и вылить, а то, что ей придётся делать это при охраннике. И не дай бог это будет Рамирес. Он хороший боец, но как человек он довольно скользкий. Я понимаю, что Хосе не набирает людей по резюме и манеры здесь ценятся в самую последнюю очередь, но этот парень никогда не вызывал у меня особой симпатии.
- Я отведу тебя в туалет, если надо.
Не обязательно стягивать ей руки верёвкой сзади. У нас есть и наручники. Достаточно и этого. Руки можно скрепить спереди. Её действия всё ещё будут ограничены, но так, по крайней мере, ей не понадобится посторонняя помощь для того, чтобы сделать самые банальные вещи. Я понимаю, что дочь Кастро здесь не на каникулах, что она пленница, но она ведь не враг народа номер один, ни к чему все эти измывательства. Даже если условия временного удержания будут более человечными, ей всё равно будет страшно. Её отец не узнает об этом. Но, я уверен, он будет очень зол, если, вернув дочь обратно, узнает, как именно здесь с ней обращались. Я его не боюсь. Не думаю, что вообще боюсь кого-то. Но я умею переживать за других. И я не хочу, чтобы пострадали те люди, к которым я отношусь хорошо. Я именно так и будет, если люди Кастро решат пойти с местью против нас. Я и без того не в восторге от подобного разрешения конфликта. Так к чему усугублять?
- Тебя зовут Айлин, верно?
Это ведь она? Я не могу понять, сколько ей лет. Привык к тому, что нынешние подростки выглядят старше, чем есть. Но эта выглядит даже младше, чем должна быть, так что я немного озадачен. Но, полагаю, прежде, чем похитить кого-то, они обязаны были убедиться в том, что взяли именно того человека. Может, ошибка с возрастом? Впрочем, всё это не важно. Старшая это дочь Кастро или младшая, восемнадцать ей или меньше - она останется нашей заложницей, потому, что так необходимо Хосе.
- Я оставлю тебя, - сообщаю я девушке, поднимаясь со стула, - ненадолго. С тобой всё будет в порядке.
Я касаюсь её плеча, а затем всё же выхожу из комнаты. Мне надо встретиться с Хосе, чтобы сменить Рамиреса. И это стоит сделать сразу, потому, что я знаю, что он вернётся, как только появится возможность. Он видит в этом шанс развлечься, но Айлин - наше преимущество, то, чем мы можем угрожать Кастро, а не шлюха, которая позволит делать с ней всё, что угодно ради дозы и меня раздражает, что он не разграничивает эти понятия. Я не считаю, что проявляю излишнюю мягкость обращаясь с ней по-человечески. Я просто не хочу быть тем, к кому сам испытываю отвращение.

- Заставляют его нервничать.
Не думаю, что должен говорить ей это, но что изменят эти слова по факту? Даже если она вернётся к отцу и слово в слово расскажет то, что я ей говорю, всё останется так, как есть. Он ведь и сам должен понимать, что ему не предъявили требования сразу, потому, что суть не в выкупе. Нашему картелю не так остро нужны деньги, чтобы заниматься ради этого похищениями. Нет, сумма, которую заплатят за возвращение Айлин - лишь приятный бонус, к тому же дополнительный удар по нему, но основной - это пропажа дочери. Это должно заставить его понять, что его противник настроен серьёзно и что он может действовать очень подло. Но, как по мне, переходить рамки не стоит. Они ведь собираются вернуть её Кастро, верно? Я слышал именно это, так сказал Хосе, а значит именно так и будет. Мало кто рискнёт с ним спорить. Часть людей, как я, уважают его решение, остальные боятся и этого вполне достаточно. Но Рамирес думает, что ему спустят с рук подобное поведение. В этот раз, очевидно, так и будет, но если я узнаю, что он снова полез к пленнице, я не пойду на него жаловаться Хосе, нет, я помогу ему избавиться от зуда в паху. Нет зуделки - нет проблемы. Ненавижу насильников. Особенно если речь идёт о детях, а для меня Айлин всё ещё ребёнок. И я никогда не был в восторге от "случайных" жертв среди населения. Большинство относится к этому безразлично, но я думаю, что каждый решает, как ему жить. И если кто-то решил влипнуть в это дерьмо, он должен понимать, что может быть убит. Меня тоже могут убить, я этого не боюсь. Я знаю, что мир не устроен так, как мне хочется и всё работает иначе, но если можно избежать напрасных жертв, то я считаю, что это необходимо.
- Два дня, прежде, чем затребуют выкуп, - я отвечаю спокойно. Я не пытаюсь её напугать, но и врать смысла не вижу, - остальное будет зависеть от твоего отца. Если он правильно поймёт, что до него пытаются донести и сделает верные выводы, то всё пройдёт гладко. Деньги заберут, девочку отдадут. Если честно, я не рассматриваю вариант при котором он откажется платить. Думаю, Хосе тоже, иначе она не сидела бы в подвале, её бы убили, чтобы отправить послание.

Перед тем как пойти к боссу, я отыскиваю Хуана и прошу постоять его у двери и не пускать Рамиреса. Я знаю Хуана уже довольно давно и он один из немногих, на кого я мог бы положиться. Наконец, он не похож на Рамиреса, а мне этого вполне достаточно. Я нахожу Хосе в его кабинете. Я вижу, что он занят, но я не хочу надолго оставлять пленницу одну. Всё, что мне нужно - убедить его позволить мне охранять девочку. Приходится подождать, так что я нервно поглядываю на часы. В лучшем случае Рамирес не вернулся и она сидит там одна. Это плохо, она должна быть под присмотром, но не под таким же!
Наконец, он разрешает мне войти и я прошу передать пленницу мне и сменить условия её содержания. Приходится потратить время на то, чтобы объяснить, что девочка не при чем, словно это и без того не очевидно. Она должна выглядеть несчастной на фотографии, которую отправят Кастро, но разве она не будет несчастна в любом случае? Её можно будет отвести обратно в подвал, чтобы сфотографировать. Он не соглашается поменять место, но всё же позволяет мне сменить Рамиреса.
Я возвращаюсь к ней через час, замечая у двери Хуана. Я отпускаю его и захожу в подвал. Айлин на том же месте. Мой пиджак всё ещё у неё на плечах, так что, полагаю, ничего не предвиденного не случилось.
- Пришлось задержаться, - поясняю я девушке, а затем подхожу к ней сзади, присаживаясь. Касаюсь её рук. Они и правда холодные, как я думал. Но, конечно, дело может быть не только в тугих узлах, но и в том, что в подвале в принципе холодно. Мне это всё равно не нравится.
- Я развяжу твои руки, не дёргайся. Надену на тебя наручники, они не будут так давить, - сообщаю я ей, прежде, чем начать развязывать узлы. Я не хочу угрожать и говорить ей о том, что буду вынужден привязать её обратно, если она решит подскочить и оказать сопротивление, когда я её освобожу. Думаю, она и сама должна понимать, что ничем хорошим это не кончится, а я не хочу пугать её лишний раз.
- Вдень руки, - прошу я её, когда избавляюсь от верёвок, помогая ей натянуть пиджак. Я не могу её отсюда увести и отопление здесь организовать не могу тоже. Хотя, возможно, я могу забрать какой-нибудь из калориферов. Надо только выяснить, работают ли здесь розетки. В любом случае, сейчас лучшее, что я могу сделать - это накрыть её чем-нибудь.
Когда девушка надевает пиджак, я защелкиваю браслеты на её руках спереди. Вручаю ей воду и присаживаюсь перед ней на одно колено, чтобы избавить от верёвок на ногах. Это вот вообще ни к чему. Даже если она освободится, я управлюсь с ней в два счёта.
- Так лучше, - подытоживаю я, пододвигая стул немного поближе и садясь напротив неё, чтобы достать из рюкзака контейнер с тушеным мясом и открываю крышку. - Уверена, что не хочешь поесть?

- Полагаю, что нет. Вы знаете, чем занимается ваш отец. Думаю, он ко многому готов, но не к неизвестности, - пожав плечами, отвечаю я ей. По крайней мере я понимаю эту самую задержку с требованием выкупа именно так. Сейчас он не знает, где его дочь, что с ней, кто её похитил. Будет ли выкуп. Двух дней при таких условиях, в принципе, достаточно, чтобы накалить его нервы. Я знаю, что Хосе мог бы продержать её и дольше, но в таком случае был бы риск, что её отец, не смотря на риск сесть самому, обратился бы в полицию. Так что это что-то вроде приемлемого ожидания. Чтобы и нервы ему потрепать и не спровоцировать на отчаянные меры. Мы догадываемся, что он может пойти против нас с оружием, но расчёт на то, что он понимает, что, в таком случае, свою дочь живой он не увидит. Расчёт на то, что она ему всё-таки важна. И я не хочу думать о раскладе при котором Кастро решит плюнуть на своего ребёнка. У Хосе есть принципы. У него тоже должны быть свои. По крайней мере если бы Хосе думал на этот счёт иначе, он бы не похищал девчонку, смысла бы в этом не было. А я всё же привык полагаться на решения, которые он принимает.
- Хорошо, - киваю я девушке. Я могу дать ей лоток и вилку самой, но не думаю, что с завязанными глазами будет удобно есть. Могу покормить её, но это будет странно, она ведь не обездвижена, к тому же, возможно, для неё это будет унизительно. Не хочу доставлять ей лишний стресс, его и так достаточно. Так что кладу вилку в лоток, осторожно передаю его девушке, убедившись в том, что она его держит, прежде, чем отпустить. А затем поднимаюсь и захожу ей за спину.
- Я развяжу повязку, - негромко сообщаю я ей, - чтобы ты могла поесть. Потом надену обратно.
Ну, что она здесь сможет увидеть? Обычный подвал, без окон? С вентиляционной решеткой наверху? О, да, это же так много ей даст. К тому же, если её отец решит выплатить выкуп, её доставят на машине. Она будет знать только то, что сидела в чьём-то подвале, но, уверен, это понятно и так, как минимум из-за холода и запаха сырости. Так что ничего нового она не выяснит. Такие подвалы здесь практически в каждом втором доме. Всё равно, что пальцем в небо. Но если Кастро решит дурить и начнёт нападать на всех подряд, чтобы найти тех, кто удерживает его дочь, она уже ничего не сможет ему сообщить. Её здесь не найдут, даже не узнают, что она тут была. Да, самый очевидный конкурент - это Хосе. Но он не единственный, кому Кастро перешел дорогу. И это удобно, потому, что, потенциально, у него очень много врагов. И если он станет нападать на всех подряд, не зная наверняка, то развяжет войну, в которой победить не сможет. Хосе просчитал все варианты. Кроме, полагаю, беспроигрышного для Айлин. Она выживет только при единственном раскладе. Так что я действительно надеюсь на здравомыслие её отца.
Я тянусь за вторым стулом. Ставлю его позади стула, на котором сидит девушка, спинка к спинке, а затем развязываю ей глаза, забирая повязку и сажусь.
- Не оборачивайся, - рекомендую я девушке.
Всё это немного странно, но я не знаю, как сделать это иначе. Пленные у нас появляются не часто. Обычно вопросы решаются иначе. Охранять мне никого прежде не приходилось и сейчас я этому рад. Не думал, что это может быть настолько тяжело. Ведь судьба Айлин зависит не от меня и даже не от Хосе. Она целиком и полностью зависит от реакции её отца. Самое паршивое то, что она сама вообще никак не может повлиять на исход дела. Не представляю, что она сейчас чувствует. Уверен, что ей страшно и плохо, но на этом всё.
- Тебе нужны телохранители получше, - негромко произношу я. Наши ребята не убили того, кто охранял её. Это ни к чему. Уверен, этот парень уже мертв и об этом позаботился её отец. Потому, что если бы он нормально делал свою работу, то был бы убит при попытке схватить девушку. Ну, либо ему бы повезло, что маловероятно. Наши действовали группой, у одного телохранителя шансов мало.
- Я бы на твоём месте сменил имя и уехал подальше от отца, - я стараюсь говорить не слишком громко. С одной стороны не хочу, чтобы кто-то за дверью услышал что я говорю и что вообще общаюсь с Айлин, с другой - не хочу, чтобы она запомнила и узнала потом мой голос, а по шепоту, как ни крути, определить гораздо сложнее.
- Он ведь тебя любит? - негромко уточняю я у неё, в пол оборота глядя на неё через плечо. Она и так маленькая, а сейчас вообще вся сжалась, так что кажется ещё меньше. Мне правда её очень жаль, но не думаю, что я могу сделать для неё больше, чем уже делаю.

- В любом случае, это решаю не я, - отвечаю я девушке. Ну, она же понимает, что с ней не будет возиться глава организации? Само собой к ней приставят каких-то мелких сошек. Может, не совсем "зелёных", тех, кто уже успел доказать свою преданность, но всё равно не слишком важных, потому, что это слишком простая и, к тому же, скучная работа. В сущности, всё, что требуется от охранника - следить за тем, чтобы девушка не покинула пределы подвала. Это Рамирес решил разнообразить своё времяпровождения за счёт неуместного поведения, но, по нормальному, он не должен был этого делать. Меня поражает, что ему это необходимо объяснять. Плевать мне, устроят ему выговор или нет. Если да, то заслужил, потому, что Айлин - ценная заложница, а не секс-игрушка для утоления его скуки.
- Всё нормально, не нужно так переживать, - прошу я девушку, но, похоже, она не успокоится, пока я не выполню её просьбу. Я вздыхаю и поднимаюсь со стула. Мне казалось, что я делаю как лучше. Есть с завязанными глазами не очень-то удобно, к тому же, я надел бы её обратно как только она бы закончила с едой. Я не идиот, всё понимаю, хотел немного ей помочь, но, похоже, только усложнил ситуацию. Я слышу, как дрожит её голос. Жаль, что она оказалась втянутой во всё это, правда. Если бы я принимал решения, я выбрал бы кого-то другого, а не дочь Кастро, но я лишь винтик в этом механизме, моё мнение не спрашивали.
Я снова устраиваю повязку у неё на глазах и затягиваю её, стараясь сделать это не слишком туго.
- Справишься сама? - уточняю я у неё. Ну, я не знаю, промахнётся она вилкой или нет. Не хочу, чтобы она испачкалась. Сомневаюсь, что ей тут предоставят услуги прачечной и душ, а если она заляпает одежду, возникнут вопросы. Распоряжения морить её голодом не было, но никто не говорил о том, что пленницу стоит покормить, а значит это не подразумевалось. Просто я посчитал, что это будет излишне жестоким.

Время тянется мучительно медленно. Я отношу посуду, чтобы помыть, а затем возвращаюсь. Не пытаюсь заговорить с ней, а она не пытается говорить со мной. Думаю, всё что можно мы и так уже обсудили. Больше тут ничего не скажешь. Ей плохо и я не могу это исправить. Не раньше, чем отдадут такой приказ.
Я ухожу снова когда время клонит ближе к ночи. Забираю в одной из комнат матрас и покрывало. Возвращаюсь в подвал, укладывая это на полу и подхожу ближе к Айлин, касаясь её плеча.
- Уже поздно. Я отведу тебя в туалет, а потом ты ляжешь спать, - предупреждаю я девушку. Она не просила меня ни о чем, но, думаю, это потому, что она боится лишний раз пошевелиться, а не потому, что ей это не нужно. Я тяну её под локоть, чтобы помочь подняться, а затем вывожу из комнаты. Иду не спеша. Не хочу, чтобы она кому-то на глаза попалась. У нас тут, конечно, не все такие долбанутые как Рамирес, но большинство считает, что она и в горшок в подвале сходить может.
Я открываю туалет, завожу девушку в кабинку.
- Бумага справа на катушке, - сообщаю я ей, - я буду снаружи.
Комнатка совсем маленькая, там не развернуться. Мимо попасть не получится. Окна, чтобы сбежать нет. Я не снимаю с неё наручники, не думаю, что они могут помешать. Уйти, чтобы её не смущать не могу, как максимум - закрыть дверь, но я буду стоять прямо за ней. Не смотря на то, что она кажется довольно тихой и робкой, никогда нельзя исключать вероятность, что этот же самый страх и подтолкнёт её попытаться сбежать. Ну, вроде как покажется, что появилась возможность и что лучше попытать удачу, чем ждать верной смерти.
Я не тороплю девушку, не особо прислушиваюсь к тому, что происходит внутри, всё равно оттуда выход всего один и его сторожу я. Когда она выходит из туалета, я беру её под руку, так же, как и до этого, и веду обратно. Довожу Айлин до матраса и только там отпускаю.
- Матрас рядом. Чувствуешь ногой? Ложись, я тебя накрою, - предлагаю я девушке. Ей может казаться, что сейчас она не сможет уснуть, может быть так и будет, но она определённо вымоталась и долго сидеть на стуле без движения тяжело, особенно когда в принципе больше ничего не происходит, так что пусть лучше полежит. Матрас хороший, и, хотя в подвале всё равно прохладно, я надеюсь, что одеяла будет достаточно, чтобы это компенсировать. Я останусь здесь на ночь. Не могу доверить её Рамиресу или кому-то ещё. Надо будет закрыть дверь и вздремнуть самому. Лишь бы сон прогнать. Не хочу, чтобы меня заменил кто-то, потому, что такие ситуации у нас происходят не часто и я не знаю, кто поведёт себя нормально, а кто позволит себе лишнее.

Останавливаюсь, когда девушка касается моей руки. Это тяжело не только для неё, но и для меня. Хотя, конечно, не сравнить.
- Отдыхай, - я касаюсь её головы, мягко гладя по волосам, - я прослежу за тем, чтобы с тобой всё было в порядке.
Знаю, что не могу давать ей таких обещаний. Но я правда сделаю всё, что от меня зависит, чтобы она вернулась домой. Говорить об этом с Хосе бессмысленно. Я его уважаю, но он здесь не детскими смесями торгует, да и я не лотерейные билеты продаю, так что в лучшем случае он просто посмеётся с того, что я могу сказать. Мне всё это совершенно не нравится, но, полагаю, нужно просто переждать. Убедиться, что Айлин вернулась домой и забыть об этом.

Вот только ни переждать, ни забыть не получится. Следующий день ставит всё с ног на голову. Первая его половина проходит довольно спокойно. Я снова выхожу из подвала, чтобы разведать обстановку и принести девушке поесть. Мельком пересекаюсь с Рамиресом в коридоре, который сверкает на меня взглядом, но ничего не говорит. Ему явно есть что сказать, но он ищет подходящий момент или ждёт, пока я дам ему повод сцепиться. Понимаю, что он зол, но с тем, как уладить эту проблему я буду разбираться позже.
Я даже начинаю думать о том, что, возможно, всё пройдёт нормально. Кастро отдаст деньги и отзовёт своих людей с точек, мы вернём ему дочь, всё встанет на свои места. Ну, я предполагаю, что, вероятно, это столкновение не станет последним. Но я надеюсь, что это случится не раньше, чем Айлин окажется вдали от всего этого хаоса.

Но хаос сам стучит в двери. Я вздрагиваю, услышав шум и крики снаружи. Слышу выстрелы.
- Похоже, твой отец решил заглянуть в гости, - негромко сообщаю я девушке, поднимаясь. Подхожу ближе к ней и присаживаюсь, касаясь ладонями её рук.
- Сиди тихо, как мышь. Я тебя запру. Можешь, конечно, попытаться снять повязку и попробовать сбежать, но окно под потолком. Даже если дотянешься - всё равно не пролезешь. Но я тебя прошу, не делай этого. Я должен идти.
Затем я покидаю подвал и время словно ускоряется. Сейчас мне не до того, чтобы выяснять, откуда её отец узнал, кто именно похитил его дочь, почему пришел именно сюда. Он напал, так что необходимо отстаивать территорию. Слишком смелый и даже глупый ход с его стороны, с учётом того, что у нас заложница. Он же понимает, что такими темпами она так долго не проживёт? И вот, очевидно, не я один об этом думаю, потому, что я замечаю, как Рамирес отделяется, покидая свою позицию. Не думаю, что он идёт помочиться в самый разгар перестрелки.

Я нагоняю его в подвале, одергивая за плечо.
- Ты что творишь? - вместо ответа он сплёвывает мне под ноги, а затем дёргает дверь.
- Ты закрыл? - вскидывает брови Рамирес.
- Тебе там нечего смотреть.
- А я и не смотреть, собираюсь, - он снова дёргает дверь и я толкаю его в плечо.
- Открой глаза, Гекко, мы почти всех их уложили. Ещё пять-десять минут и не останется никого. Переговоры вести больше не с кем, Хосе её просто грохнет. Я хочу развлечься, пока ей пулю в башку не загнали. Меня дохлые не привлекают. Не тупи, - он доверительно опускает руку мне на плечо и подмигивает, - девка одна, дырок три. Тебе тоже хватит.
- Не собираюсь в этом участвовать, - отвечаю я ему и достаю ключ, чтобы отдать.
- Другое дело! - оживляется Рамирес, отпирая дверь.
- Уверен, что не хочешь присо... - он оборачивается ко мне и уже в следующий момент замолкает, хрипло булькая кровью, из-за всаженного в шею ножа.
- Уверен, - отвечаю я ему, проворачивая рукоять с нажимом. Я затаскиваю тело в подвальное помещение. Прислоняю его к стене. Присаживаюсь, чтобы обшарить ещё подрагивающего Рамиреса. Забираю у него из кармана ключи и пистолет.

- Быстро, - обращаюсь я к Айлин, присаживаясь перед ней, чтобы расстегнуть наручники. Я развязываю повязку у неё на глазах и бросаю в сторону. Она вполне ожидаемо жмурится, но сейчас мне немного не до того, чтобы играть по этим правилам.
- Быстро, - повторяю я, - открыла глаза и пошла за мной. Жить хочешь? - вскинув брови, уточняю я у девушки.
Времени на объяснения нет, так что я просто хватаю её за руку и тяну прочь. Перед тем, как уйти, я закрываю дверь на замок. Пусть какое-то время с этим повозятся. Прячу девушку у себя за спиной, оглядываясь, а затем быстрым шагом вывожу её из здания, сажая в машину Рамиреса.
- Пристегнись, - командую я ей, прежде, чем выехать из гаража и поехать прочь.

Я вижу, что она растеряна и едва ли могу что-то с этим сделать. Благо, в ближайшее время от Айлин особо ничего не требуется. Жутковато думать о том, что упусти я из внимания Рамиреса, я мог бы опоздать. Стоило остаться с ней, но разве я мог? Когда происходит такое, становится не до присмотра за пленницей. Впрочем, то, что я делаю сейчас, подписывает приговор в первую очередь мне. Никому не будет дела до того, что она не причастна и того, что я не считаю верным наказывать её за ошибки её отца. Они увидят в этом не проявление человечности, а предательство. Откуда, спрашивается, Кастро узнал, где её искать? Верно, самый простой вариант - это наличие внутри банды крота. А кто вывез девушку при первой же возможности? Я. Всё сходится. Меня даже особо слушать не станут. Как максимум - попытаются выбить, замешан ли кроме меня кто-то ещё, и убьют независимо от того, что я им скажу и как много будет в этом правды. Я не крот. Я не предавал Рино и не считаю, что сейчас иду против него, но я понимаю, что он сам будет считать иначе. И мне правда жаль, что всё так получилось, но они сами не оставили мне выбора. Не стоило похищать эту девочку, она ни в чем не виновата, она не заслуживает смерти потому, что два наркобарыги не поделили территорию.
Я оборачиваю голову в сторону Айлин и поджимаю губы. Ну, как я ей это скажу? Я обещал, что всё будет в порядке. Но какой уж тут порядок? Это бардак в чистом виде, причем совершенно непредвиденный и не контролируемый.
- Банда твоего отца напала. Была перестрелка, - я знаю, что говорю о её отце и такие сухие факты - не лучшая подача в данном случае, но дело в том, что до её отца мне нет вообще никакого дела. Он такой же урод, как те, с кем я работал, как Рамирес, как я сам. Но Айлин другая. И я не желаю ей зла.
- Мы уложили его людей. Всех, - я делаю паузу, поглядывая в её сторону. Не могу понять, понимает ли она, к чему я клоню. Что именно это означает. Но, полагаю, будет лучше, если я скажу прямым текстом, ни к чему гадать.
- Мне жаль, Айлин, но твоего отца больше нет.
Я сворачиваю в проулок и сбавляю скорость. Ехать осталось недолго. Нужно забрать деньги из моей заначки. Необходимо сменить одежду и машину, нужно убираться из города как можно дальше и как можно быстрее.
- Я тебя... - делаю паузу, подбирая слова, пока мы подъезжаем к подъезду, - похитил у своего босса. Это был единственный вариант оставить тебя в живых.
Глушу мотор, выходя из машины и делая девушке знак следовать за мной. Мы заходим в пятиэтажное жилое здание. Впрочем, его исписанные стены и обвалившаяся штукатурка могут навести на некоторые сомнения относительно его обитаемости, но это действительно жилой район. Хотя пахнет тут скорее чем-то, что давно сдохло.
Я открываю дверь, пропуская девушку внутрь. Оглядываюсь, а затем захожу внутрь. С ходу направляюсь в ванную, снимая с себя на ходу рубашку и бросая её в ванную.
- Снимай, что на тебе, - обращаюсь я к Айлин, - нужно избавиться от твоих вещей. И отмой руки, - я киваю в сторону раковины, отправляя вслед за рубашкой и свои брюки, а затем выхожу из помещения ванной, в единственную в квартире комнату. Открываю шкаф, доставая оттуда черную футболку. Натягиваю её, следом - серые джинсы. Достаю из шкафа белую футболку и пояс.
- Это тебе, - я заглядываю в ванную, оставляя лежать на табурете одежду.
Останавливаюсь перед девушкой, касаясь её плеч и заглядывая в глаза.
- Тебе паршиво, даже очень. Я верю. Поплачешь потом, ладно? У нас очень мало времени. Мне нужно избавиться от этой одежды, потому, что на ней могут быть следы крови. Нас не должны задержать, потому, что что-то выглядит подозрительно. Женской одежды у меня нет. Потом что-нибудь сообразим. Давай. У тебя есть пять минут.
Я возвращаюсь в комнату, отодвигая в сторону диван. Присаживаюсь возле розетки и сдираю обоину в сторону. Затем отделяю ножом небольшую пластинку, доставая из тайника свою сумку. Вешаю её себе на плечо, потом иду на кухню, чтобы умыться и оттереть с рук засохшую кровь.
Привожу себя в порядок, выходя в коридор и дожидаясь Айлин. Бросаю взгляд на телефон, убеждаясь, что пропущенных звонков нет. Возможно, меня ещё не хватились и у нас есть фора, но я бы особо на это не рассчитывал. Я вытаскиваю сим. карту, а затем ломаю телефон о дверной косяк, прежде, чем бросить его в угол комнаты.

- Сначала заставят желать смерти. Потом убьют, - отвечаю я, пожимая плечами. Других вариантов нет. Я уже даже не могу вернуться назад и посадить её на стул, чтобы сделать вид, что ничего не было, потому, что Рамирес мёртв и других кандидатов на роль того, кто мог бы с ним разобраться, нет. Если бы я всадил в него пулю, ещё можно было бы списать на то, что он схлопотал её, но из-за адреналина не заметил, а потом скончался из-за потери крови или травм, не совместимых  жизнью. Но в его шею был воткнут нож. Мой нож. В общем... стоит вообще перестать думать о других вариантах, потому, что я свой выбор уже сделал. И я сделал бы его снова. Просто потому, что всё это изначально было неправильно. Если бы Рино спросил, что я об этом думаю, я назвал бы ему десяток вариантов лучше, чем Айлин. Но меня не спросили. Никогда не спрашивали. Я в принципе всегда был лишь инструментом, а не советчиком. И он привык думать, что я не имею собственной воли, что просто подчиняюсь его приказам. Как-то так и было, до тех пор, пока он сам не поставил меня в такую ситуацию. Я знал, что Рамирес хочет её изнасиловать, но даже если бы мне удалось ему помешать, просто не пустить в комнату, что было в принципе возможно. Я бы его скрутил, вырубил - не важно - потому, что я определённо сильнее. Это всё равно не изменило бы того, что девушку в итоге убьют. Потому, что я знаю, как заканчивались все предыдущие неудачные переговоры. Многие из них "заканчивал" я сам. Но прежде это были люди из другой банды. Такие же отморозки, как и я, а потому мне было плевать. Сами в это влезли, должны были понимать, на что идут. Но, похоже, Кастро задел Рино за живое, раз он решил похитить не кого-нибудь, а его дочь. Интересно, он вообще планировал отдавать её или девушка была бы мертва при любом раскладе? Хотелось бы мне его об этом спросить. Хотелось бы, чтобы всё сложилось иначе, но уже ничего не поделаешь.
Меня будут пытать, а затем убьют. И её тоже убьют, и, возможно, тоже не сразу, потому, что Рамирес - не единственный человек без принципов в банде Рино, там таких достаточно, и сейчас они все злы на её отца. И, как следствие, на неё, а значит захотят причинить ей как можно больше боли.
- Хорошо, - я киваю ей, беря девушку за руку и уводя прочь из квартиры. Такое чувство, что если не буду тащить её за собой, она вовсе не будет идти. Она выглядит потерянной. Не время пускать что-то на самотёк.
Мы выходим через другую дверь, не туда, откуда пришли. И проходим пешком пару кварталов, прежде, чем я останавливаюсь возле одного из припаркованных у обочины автомобилей. Торможу девушку, доставая из сумки проволоку. Искал то, что можно будет открыть и завести вручную. Я отпираю дверь и киваю Айлин садиться, а затем уезжаю оттуда.
- Сейчас мы поедем в одно место, где я раздобуду тебе новые документы, - сообщаю я девушке. У меня есть левые паспорта, в том числе те, которые я никогда раньше не использовал, а значит Рино не может знать о них и отследить их сам или через купленных копов. А вот Айлин потребуется что-то новое. И я знаю человека, который может быстро это организовать. Само собой, это не дешевое удовольствие, но у меня есть деньги и я знаю расценки. Так что проблем возникнуть не должно.

День выходит очень долгим и суматошным. Я трижды меняю машину. Предыдущую бросаю где-нибудь в неприметном месте. Ещё две вскрываю и угоняю, последнюю беру на прокат. В итоге мы останавливаемся в придорожном городке. Я не иду в мотель, там будут искать в первую очередь. Я просматриваю местные объявления через купленный по дороге мобильный, чтобы найти частников, так что в итоге мы останавливаемся в чьей-то квартире. По дороге до дома я покупаю продукты и нужные вещи, всё в разных магазинах.
- Советую поесть и отоспаться, - обращаюсь я к девушке, когда, наконец, закрываю дверь. Я отправляюсь на кухню, чтобы отыскать нож и разделочную доску и соорудить нам что-нибудь на ужин, а заодно и на завтрак, потому, что он почти наверняка будет в дороге. Не смотря на то, что я оплатил квартиру на неделю вперёд, так долго задерживаться мы тут не станем.
- Если не хочешь есть - заставь себя, - я останавливаюсь перед Айлин, - если не можешь уснуть - у меня есть снотворное. Тебе это нужно. Ты как?
Кажется, за весь день впервые появляется возможность просто спокойно выдохнуть и поговорить. И, полагаю, ей будет что сказать, если она вообще захочет говорить. Впрочем, это не так важно, как то, чтобы она поела и уснула. Путь будет долгим, сегодня всё только началось, так что силы ей понадобятся.

Я вижу, что она выдохлась. Удивительно, что весь день держалась от того, чтобы заплакать. Но теперь, похоже, когда больше не нужно никуда бежать и делать вид, что мы обычные люди, которые просто путешествуют, не нужно притворяться, что всё в порядке, её накрывает с головой. Я ненадолго прикрываю глаза, собираясь с мыслями и решая, как поступить. Думаю, я должен дать ей выплакаться. В конце концов, то, что она пережила, что до сих пор переживает - просто ужасно. И то, что мне самому не хочется удариться в слёзы или спрятаться в угол и дрожать от страха, ещё не значит, что она должна поступить так же. Мы слишком разные и Эйлин не привыкла к подобному стрессу. Тем более, что завтра ей снова придётся взять себя в руки и держаться. А до тех пор она заслужила право дать себе слабину. Главное только, чтобы она не плакала слишком долго: тогда на утро опухнут и покраснеют глаза, а вот это уже может привлечь внимание и вызвать вопросы, и поди докажи какому-нибудь любопытному офицеру, что я её не обижаю, например.
Я присаживаюсь рядом с девушкой. Тяну её к себе, чтобы обнять. Дело не в излишней сентиментальности или желании пообниматься. Просто я знаю, что давление успокаивает, а именно это мне сейчас и нужно. Дать ей немного поплакать, но так, чтобы это не переросло в полноценную истерику.
- Мне жаль на счёт твоего отца.
Самого Кастро мне не жаль. Он был уродом, таким, какие меня окружали всю жизнь, таким же, как я сам. О таких людях никто не плачет. Ну, или всё же иногда плачет, но это скорее исключение, чем правило. Но мне искренне жаль Эйлин, потому, что она всего этого не заслужила. Увы, я сделал всё, что в данном случае от меня зависело. Больше ничего нельзя было сделать иначе. Наверное, нельзя было. Теперь уже и не знаю. Я мог бы выдать её местонахождение, но, как показал результат перестрелки, это тоже не кончилось бы ничем хорошим. Крысу в любом случае найдут и убьют, но если бы я не решил помочь ей бежать, Эйлин тоже была бы уже мертва. Я мог бы выкрасть её раньше и вернуть отцу, но меня бы все равно убили. И, скорее всего, это сделал бы её отец. А дальше всё равно развязалась бы война, и черт знает, каким был бы исход. Я не самоубийца. Я действовал опрометчиво, на эмоциях, но при данном раскладе у меня всё же был шанс. Он всё ещё есть. Нас до сих пор не поймали, а многие враги Рино не дотягивают и до конца дня, потому, что, как правило, не обладают нужными качествами, чтобы скрыться от его погони. И я, как тот, кто вёл подобные преследования раньше, прекрасно знаю, как именно они станут искать и где, а потому у меня есть фора.
- С тобой всё будет хорошо, - обещаю я девушке. Я понимаю, что ей будет сложно поверить, потому, что как, чёрт возьми, может быть хорошо, если твоего отца только что убили, а ты сама теперь стала мишенью для картеля? И всё же, я знаю, что могу это говорить. Я могу о ней позаботиться.
- Я вывезу тебя из страны и ты начнёшь новую жизнь, - я глажу её по плечам. Чувствую, что это пока что не очень помогает, но что ещё я могу сделать? Разве что успокоительное ей дать, и, возможно, мне придётся это сделать, потому, что ей нужно отдохнуть. Следующий день будет таким же длинным и выматывающим. Она не выдержит, если не будет отдыхать.
- А обо мне не беспокойся.
Если меня убьют - так тому и быть. Но я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы обезопасить девушку. В конце концов, то, что я делаю сейчас - даже не крайние меры. У меня есть ещё один план, приводить который в действие, я надеюсь, не придётся. Пока что я рассчитываю справиться со всем своими силами.
- А сейчас тебе нужно поесть, - я не спешу отпустить её. Она ещё не перестала плакать. Но, боюсь, что сидя вот так я ничего не смогу приготовить. - Хотя бы немного. Хорошо?
Хотелось бы мне передать ей своё равнодушие, но, боюсь, это так не работает. Да и не должно. Нормальным людям не плевать, когда с ними или с их близкими происходят ужасные вещи. А её отец, каким бы мудаком он ни был, всё равно был её отцом. И, очевидно, заботился о ней. Просто недостаточно. Он недооценил своего врага, и, в итоге, это стоило ему жизни.
- Обещай, что поешь. И я дам тебе снотворное. Иначе ты не уснёшь, - я отдаляюсь, касаясь ладонями плеч девушки и заглядывая ей в глаза. - Всё будет хорошо, - повторяю я, чуть вскидывая брови. Она мне верит? Мне это нужно.

- Если не поймают - со мной тоже всё будет хорошо, - чуть пожимая плечами, отвечаю я девушке, - так что я постараюсь, чтобы этого не случилось. Говорить о том, что случится при худшем раскладе мне не хочется. Не потому, что я не имею понятия. Имею, очень даже четкое. Я сам наказывал предателей, так что схема мне известна. Участь, которую даже врагу не пожелаешь. Но я не хочу говорить об этом Эйлин. Ей и без этого не сладко пришлось, не хватало ещё грузиться из-за того, что может стать со мной. Да и какая ей, в сущности, разница? Я из числа тех людей, что похитили её, разрушили её жизнь. Она не переживать за меня должна, она должна злиться. Но хорошо, что она этого не делает, потому, что мне было бы значительно сложнее ей помогать, если бы девушка оказывала сопротивление.
- Не переживай, - я качаю головой, мягко улыбаясь девушке и стираю слёзы с её щёк, - я самый опасный сукин сын из них, так что это у них проблемы, а не у нас.
И я не то, что бы сильно преувеличиваю. Я начал раньше многих. Я не занимался мелкими делами. Прошел серьёзную подготовку и с годами только оттачивал навыки. Я существовал в банде для решения проблем, которые уже нельзя было исправить ни деньгами, ни кулаками. Я пытал и убивал людей, так что я знаю, о чем говорю. В сущности, всё, чего мне стоит опасаться - это то, что они застигнут врасплох, возьмут количеством или подошлют ко мне такого же спеца, как и я, и в таком случае шанс на успех будет зависеть от чистой удачи. Но не хочу забегать настолько вперёд. Посмотрим, что предпримет Рино. Наивным было бы надеяться, что он просто позволит нам уйти. Его пленница и его лучшее вложение. Да с какой бы радости нам просто дали уйти? Нет, всё будет хреново, очень хреново, если мы не затаимся. А проще всего это будет сделать в другой стране, куда мы и направляемся. Я выправлю нам новые документы, ещё одни. Не быстрые подделки, как сейчас, а что-то с историей, что-то крепкое, надёжное. А затем я избавлюсь ото всех, кого за нами отправит Рино. Иначе я не смогу спать спокойно. Не хочу всю жизнь дёргаться.
- Вот и молодец, - я улыбаюсь девушке, когда она обещает выполнить мою просьбу. Отпускаю её, мягко глада ладонью по волосам. Не понимаю, как Рино мог принять такое решение. Если бы он хоть раз взглянул на неё, он бы не посмел с ней так поступить. Вариантов было много, и, конечно, самым интересным была именно она. В случае, конечно, если ему хотелось развязать вражду между группами, что в итоге и вышло. Но разве оно того стоило? Мне так стыдно перед ней. Стыдно за Рино, за своих людей, хотя моего мнения в этом вопросе вообще не спросили. Но всё равно такое чувство, что я мог хоть что-то сделать, а в итоге всё обернулось катастрофой.
- Конечно, - обещаю я Эйлин, ставя перед ней тарелку. Я наполняю стаканы соком и достаю таблетки, отдавая девушке парочку. Сажусь напротив и первым начинаю есть сэндвич. Не бог весть что, но в такой час выбор был не слишком большим. Да и готовить я особо не умею, а светиться по забегаловкам нам уж точно не стоит.
Я укладываю девушку спать, сам ложусь на диване и ставлю себе будильник, чтобы пару часов подниматься и проверять, что всё в порядке. Лучше немного не выспаться, чем на утро стать предметом обсуждения на местном криминальном канале.
Я встаю первым и отправляюсь в душ. Затем собираю наш завтрак, складываю вещи и возвращаюсь в комнату, присаживаясь рядом с девушкой. Касаюсь ладонью её плеча.
- С добрым утром, - чуть заметно улыбаюсь. Вряд ли его можно так назвать, но я буду повторять это и то, что всё будет в порядке до тех пор, пока она и правда не начнёт в это верить. Положительный настрой важен, влияет на конечный результат.
- Сходи в душ и одевайся. Я схожу раздобуду нам новую машину и вернусь. Минут через двадцать максимум. Справишься? - вскинув брови, уточняю  у девушки, а затем поднимаюсь на ноги, отходя к дверям.
- Мне жаль, но мы должны ехать дальше. Ты главное соберись, можешь доспать в дороге, если захочешь.
Не хочется оставлять её одну, но это ненадолго, и пока что это безопасно. У нас есть немного времени в запасе. Жаль только, что я не знаю сколько именно. Поэтому сейчас я схожу не только за машиной, но и за скрытой камерой. Чтобы выяснить, нагрянет ли кто-то в эту квартиру и как скоро это случится.

Я вижу, что Эйлин выглядит напуганной и растерянной. Совершенно очевидно, что она не ожидала того, что мы уедем отсюда так быстро. Вчера я об этом не говорил. Не хотел, чтобы она грузилась из-за предстоящей поездки, боялся, что это помешает ей уснуть. Я рад, что в итоге ей всё же удалось поспать. Энергия ей понадобится. Дорога предстоит довольно долгая, и, боюсь, даже я пока что не имею представления о том, когда именно и где она закончится.
- Не больше, обещаю, - заверяю я девушку. Понимаю, что она волнуется. Но по другому пока что никак. Я не могу тащить её с собой, потому, что меня может и не заметят, на неё, возможно, тоже не обратят внимание. Если нас начнут искать, то именно в связке, мужчина и девушка-подросток. Так что чем меньше мы где-то светимся вдвоём, тем лучше. Мы пока ещё на территории, где у Рино могут быть свои люди, может быть какое-то влияние. Лучше не рисковать.
- Не успеешь заметить, что я отсутствовал, - я подмигиваю девушке и ухожу.
На этот раз я решаю действовать осмотрительнее. Беру машину напрокат. Свинчиваю номера, единственное, что приходится сделать нелегально - использовать американские номера, чтобы без проблем пересечь границу. Наших постоянно останавливают, осматривают, а американцам въезд и выезд свободный, так что если номера у нас будут подходящими, то к нам вопросов не возникнет. Я ещё вчера присмотрел нужный автомобиль, у которого в итоге украл номера, без этого, конечно, потребовалось бы больше времени, но у нас его попросту нет, как и нет способа связи, чтобы сообщить Эйлин о том, что я могу задержаться. Так что приходится сдержать слово и вернуться вовремя, аккурат по истечении отведённого времени.
- Готова? - замечаю я, когда, открыв дверь, прохожу прямиком на кухню. Хорошо, что у нас особо нет вещей, собирать ничего не придётся. Я прихватываю свою сумку и киваю девушке идти за мной на выход. Но прежде, чем мы покинем подъезд, напротив входной двери, под потолком, я прячу маленькую камеру. Если не искать целенаправленно, то её можно и не заметить.
Только после этого мы покидаем дом, и, сев в машину, выезжаем из города.
Я предупреждаю девушку, когда мы подъезжаем к границе, что не нужно нервничать. Пусть ведёт себя естественно, особо вокруг не оглядывается. Сообщаю о том, что нас не будут останавливать и осматривать машину толком тоже не станут. В итоге так и получается: машину, ехавшую перед нами тормозят, просят предъявить документы, осматривают. Но когда подъезжаем мы, я просто прикладываю к окну документы - разумеется, липовые - еду на низкой скорости, но даже не торможу, и охранник даёт отмашку пропустить нас.
Всё, от всех этих вещей предстоит избавиться. Так что первым делом, как только мы въезжаем в город, я останавливаюсь неподалёку от центра, там, где ещё не так оживлённо на улицах. Отправляю Эйлин в магазин выбрать одежду на смену тому, что есть, давай ей с собой денег и сказав, чтобы брала только один экземпляр, потому, что вскоре его тоже придётся сменить. Предупреждаю о том, что буду отсутствовать некоторое время, но что вернусь за ней сюда же.
Я захожу в магазин, чтобы взять сразу несколько мобильных с предоплаченными номерами. Свинчиваю номера с машины, на которой мы приехали и выбрасываю их. Точно так же, как и раньше, беру машину на прокат. На этот раз не в сервисе, через приложение. Нахожу ближайшую доступную через каршеринг и на ней возвращаюсь к магазину, где оставил девушку. На всё это уходит минут пятнадцать. В центре практически все магазины рядом, машину тоже бросил предыдущий использовавший в паре улиц.
- Успела проголодаться? - интересуюсь я у девушки, когда мы снова отъезжаем.
- Какое-то время мы будем на этой машине, - сообщаю я ей, - сегодня весь день будем в пути, без лишних остановок, так что даже если не хочешь есть сейчас - возьми что-нибудь на потом.
Я сворачиваю к ближайшему макдаку и достаю наличку. Единственно доступный вариант оплаты сейчас, который не отследить.
- Мы поедем к одному человеку, который сделает документы. Хорошие, - говорю, пока мы стоим в очереди к окошку, - после этого, наконец, где-нибудь остановимся. Тебе надо будет подыскать школу... или чем ты занималась дома? А я найду работу по своим каналам, чтобы иметь возможность отслеживать, не ищет ли нас мой босс.

- Вот и хорошо, - улыбаюсь я ей. Понимаю, сейчас ни до еды, ни до чего другого ей дела нет. И, скорее всего, в ближайшее время это не изменится. С этим, к сожалению, я ничего поделать не могу. Но и не хочу, чтобы она ослабла от голода за то время, что будет приходить в себя. Так что я рад, что девушка и сама это понимает. Было бы не очень удобно заставлять её каждый раз есть. Вообще, мне очень повезло, что она охотно идёт на контакт и доверяет мне, хотя, наверняка, сделать это сложно, почти нереально. Я - один из тех, кто нарушил её привычную жизнь, перевернул всё с ног на голову в самом плохом смысле. Один из тех, кто убил её отца. А каким бы ужасным человеком он ни был - он всё равно был её семьёй, и не факт, что был ужасным отцом, так что, полагаю, она всё равно его любила. Не представляю, насколько ей сейчас тяжело. Своих близких я потерял уже очень давно, большую часть жизни у меня не было нормальной семьи, так что, по сути, я почти и не знаю, что это такое. Да, мне жутко и страшно уезжать от Рино. Я был верен ему всю свою жизнь, сколько себя помню. Но я не считаю, что сделал что-то не так и я не испытываю сожаления о решении, которое принял. Это он пустил всё под откос, он принял не правильное решение. У всего должны быть свои границы. Раньше, по крайней мере, они были. Так что это он виноват в том, что произошло. Как со мной, так и с Эйлин. Так что помимо страха, что подвёл того, кто поставил меня на ноги и кто верил в меня всю мою жизнь, я так же испытываю разочарование и злость. И последнего гораздо больше, чем всего остального. Но Эйлин - совсем другое дело. Она милая девочка, не имевшая отношения к тому, чем занимался её отец. Она не привыкла к тем ужасам, через которые ей пришлось пройти за последние пару дней и я просто ненавижу их всех, да и себя, наверное, тоже, за то, что с ней случилось. И всё, что я могу, что как-то заглушить это саднящее чувство внутри - попытаться помочь ей, защитить.
- Точно, - спохватившись и пару раз кивнув головой, отвечаю я на её слова.
- Тебе же восемнадцать, - соглашаюсь я, - всё время забываю, прости. Ты выглядишь моложе.
По сути, наверное. ей стоит воспринимать это как комплимент. Женщины же вечно переживают на счёт своего возраста, так? В любом случае, я не хотел её этим обидеть, даже не нарочно это сделал, просто она выглядит очень юной, вот и всё.
- Нет, всё нормально, - качаю головой, - в этом нет необходимости.
Мы притормаживаем у одной из колонок, чтобы озвучить заказ, затем забираем его и уезжаем оттуда.
Время в пути тянется медленно. Я особо не заговариваю. Не знаю, что мог бы сказать ей, кроме того, что уже и так сказал. Мне жаль, что с ней это случилось, что её отец погиб, что она в чужой стране и едет чёрт знает куда и никто - даже я - не знает о том, что с ней будет дальше. Но от этой жалости ничего не изменится, не исправится и не станет лучше. Так что проще включить радио или слушать шум дороги.

Когда мы добираемся до следующего места, на улице уже ночь. Идти к моему человеку уже слишком поздно, так что сперва придётся заночевать. Я останавливаюсь возле хостела, снимая для нас номер за наличку. Это тихое место у дороги, тут не так уж и много посетителей - чуть дальше по трассе более приличный отель. Ценник немного повыше, а вот вид явно лучше. Но нам это не нужно. Чем меньше людей, тем лучше. К тому же в этой дыре всего пара камер, и то едва ли они работают. В таких местах они почти всегда только для вида, но, на всякий случай, я стараюсь следить за тем, чтобы мы на них не попадали.
Мы заселяемся в один из номеров, едим в удручающей тишине, а затем я отправляю Эйлин спать. Просидев ещё какое-то время на кухне, я  иду ложиться и сам. Мы в однокомнатном номере, с раздельными кроватями, так что я ложусь напротив неё, обернувшись так, чтобы видеть девушку. Лежу, думая о том, что будет завтра. Снова и снова прокручивая этот день  предыдущие, чтобы понять, что я мог сделать иначе и не допустил ли где-то ошибки, чего-то, через что на нас сможет выйти Рино и его люди, так и засыпаю.
Вот только просыпаюсь гораздо раньше, чем планировал, задолго до будильника. Сперва даже не понимаю, что именно вырвало меня из сна, а потом снова слышу этот звук. Похоже, Эйлин снится кошмар. Я поднимаюсь с постели, подходя ближе к ней и присаживаясь рядом, чтобы коснуться плеча и слегка встряхнуть.
- Эй, - я снова трясу её и прикладываю палец к её губам, когда девушка открывает глаза, - всё в порядке. Это просто сон. Хорошо? Всё в порядке. Ты в безопасности.