Лиззи всегда была занозой в заднице. В детстве она таскала мои игрушки и прятала их так, что я не могла найти. Затем уводила парней, которые мне нравятся. Воровала завтраки, как будто своими не наедалась. Нет, всё дело было в том, что ей хотелось то, что было у других. В детстве я терпеть не могла её. В конце концов, старшая сестра она, но вела она себя хуже маленького ребёнка. С возрастом я стала относиться к этому немного проще. И под "немного" я подразумеваю то, что я перестала пытаться противостоять ей. Меня достало её ребячество. Почти тридцать, а в голове по прежнему ветер. Я люблю её, конечно. Тяжело, сложно, неоднозначно, но всё же люблю, ведь она моя сестра. Но порой я задаюсь вопросом о том, а повзрослеет ли она вообще когда-нибудь? Происходят ли в её голове хоть какие-то мыслительные процессы или там звенящая пустота? Я бы поставила на второе. У неё зачастую отсутствующий взгляд. Кажется, в те моменты, когда с ней никто не разговаривает, её мозг попросту прекращает работу. И да, это я любя так о ней отзываюсь. Большую часть времени она попросту невыносима.
Я теплила слабую надежду на то, что она ступила на путь улучшений, когда Лиззи решила выйти замуж. Но когда я познакомилась с Бертольдом, то поняла, что ничего не изменилось. Она ведь не могла найти себе хорошего парня, верно? Крауч производил столь неизгладимое впечатление, что я надеялась, что нам никогда не придётся собираться в семейном кругу после свадьбы. Он был резким, грубым и надменным. Понятия не имею, что она в нём нашла, но, с другой стороны, хорошие ребята её никогда не интересовали. Не удивлюсь, если на самом деле окажется, что он какой-нибудь бандит, потому, что рожа и манеры у него точно бандитские.
Дальше - хуже. Таким как Лиззи и Бертольд я бы предложила бы стерилизацию. Сама бы оплатила. Потому, что ну, что годного может выйти у безмозглой дурёхи и откровенного мудака? И всё же, она забеременела. И решила оставить ребёнка. Когда я узнала об этом, то сокрушалась пока не посадила голос. Потом я успокоилась. Подумала о том, что я слишком строга по отношению к сестре. И, наверное, слишком зла, если думаю, что их ребёнку не стоит появляться на свет. Он ведь не виноват в том, какие у него родители. И, возможно, в качестве исключения, он не пойдёт характером ни в одного из них. Было бы просто чудесно, если бы малыш исправил Лиззи. Но мечтать не вредно, как говорится.
Полагаю, это слишком большой груз ответственности для неё. Не знаю, как она ещё столько продержалась. Но когда Питеру исполняется два года - она сбегает. Я не преувеличиваю. Ровно в день рождения. Сообщает мужу о том, что пошла за подарками ребёнку и не возвращается. Ищи свищи. Никто не будет устраивать поиски взрослой женщины, которая просто решила уйти из дома. Она не пропала, её карточка то и дело проявляет активность то там, то тут, из чего можно понять, что она путешествует по штатам. А вот угнаться за ней нереально. Да и к чему вообще? Я не удивляюсь. Я просто... не знаю. Разве это не слишком даже для неё? И с кем она решила оставить ребёнка? С Бертольдом? Серьёзно, что ли? Он, конечно, его отец, но ещё он самый худший из всех возможных пример для подражания.
Поэтому я решаю, что я должна забрать Питера. Вот только как? Законным путём не отобрать. Но, может, мы сумеем договориться? Он козёл, но не идиот. Вдруг он и сам хочет избавиться от отпрыска, а ему помогу? А если нет, то его наверняка можно чем-то подкупить. Я что-нибудь придумаю. Но я не могу допустить, чтобы мой племянник рос в доме с этим человеком. Он, конечно, не серийный убийца, но в моих глазах не сильно лучше. Тем не менее, сегодня я постараюсь быть очень сдержанной и любезной.
Я появляюсь на пороге их квартиры с сумкой в руках. Там много всего, начиная от детских смесей и памперсов и заканчивая спиртным, которое, конечно, предназначается Краучу, чтобы сделать его более сговорчивым.
- Бертольд, - я растягиваю гласные, пытаясь выдавить улыбку, когда он открывает дверь, - чудесно выглядишь. Помощь с Питти не нужна? Конечно, нужна. Это маленький ребёнок, он требует внимания, а он раздражителен и, к тому же, теперь он один отвечает за это маленькое человеческое существо. Никогда не хотела иметь детей, но это же просто бесчеловечно оставлять Питера с ним! Да, Лиззи решила сбежать, чёрт бы с ней. Но почему она не взяла сына с собой? Или именно от него она сбежала? Что ж тогда не со своим мужем остолопом?
- Сегодня я целиком и полностью в вашем распоряжении, - предлагаю я, чуть вскинув брови. Ну же, соглашайся, болван.

Я растягиваю губы в фальшивой улыбке. Ну, разумеется, куда же без хамства с самого начала? Понимаю, я забыла поздороваться, но я же ему не хамила. А видимо стоило, так был бы один ноль в мою пользу. Нет, я не считаю, на самом деле, это бессмысленно, его в принципе нереально переязвить. Но я вот только что пришла, а мне уже хочется чем-нибудь его стукнуть. Но я не буду, и только потому, что не считаю, что ребёнок должен наблюдать за насилием в семье.
- Вижу, ты рад меня видеть, - я улыбаюсь ещё шире. Серьёзно, нормально моё имя он произнести не в состоянии? Да плевать. Я постараюсь не вестись на эти провокации, как минимум потому, что я тут не ради него. Более того, я бы вообще не пришла, если бы не Питер. Если бы Лиззи просто сбежала, оставив своего непутёвого муженька, он бы от меня даже сочувствующего смс не дождался. Но сейчас ситуация обстоит иначе. Ребёнок-то не виноват в том, что у него оба родителя с приветом. Удивлена, что он вообще не попытался избавиться от сына, как только понял, что его кинули. Но, может, рассчитывает вырастить такое же хамло, чтобы он продолжал семейную династию кретинов? Кто знает, но я не хочу, чтобы он был единственным, кто оказывает влияние на неокрепший ум.
- Какой же ты мерзкий, - я бью его тыльной стороной ладони в живот, чтобы отпихнуть в сторону и прохожу в квартиру. Ну, не удержалась. Вот очень сложно. Треснуть хотелось, на самом деле, по башке и не ладонью, а чем-нибудь тяжелым, но не думаю, что в суде мою раздражительность и его сволочизм примут как смягчающие обстоятельства. А ведь стоило бы! Я бы себя полностью оправдала.
Я заглядываю в комнату. Ненадолго останавливаюсь у люльки. Хочу посмотреть на племянничка. Ну, и, заодно, убедиться, что у него не начали расти рога - в папочку - и что он действительно спит, что он жив, потому, что да, я настолько плохого мнения о Бертольде, что не удивилась бы, если бы он не заметил, что с ребёнком что-то не так. Но нет, Питер выглядит здоровым и умиротворённым. Он вообще не заметил, что что-то изменилось? Что мама пропала? Ох уж эта мама... реально вот, два сапога пара.
Затем я прикрываю дверь и направляюсь на кухню, ставя на стол пакет.
- Я кое-что принесла для Питти, - я достаю из своей сумки смеси, детское питание, какие-то игрушки. Да, я полагаю, что в этом доме он играет с черепами гостей, погибших от радушного приёма обитателей, так что что-то нормальное ему не повредит. Памперсы я оставляю в пакете и опускаю под стол, прежде, чем сесть, скрестив руки на груди и уставив недовольный взгляд на Бертольда.
- Знаю, Лиззи сбежала и мне вроде как должно быть тебя жаль, - чуть поджимаю губы, пытаясь изобразить печаль, но, думаю, у меня ни черта не выходит, потому, что я вообще ему не сочувствую. Сам виноват, я считаю. Насколько же надо быть безмозглым, чтобы жениться на моей сестре? За версту же понятно, что она неадекватная. Впрочем, он ведь такой же, вот они и спелись. Ненадолго, правда, но по меркам Лиззи - даже очень. Самые продолжительные отношения в её жизни.
- Но я здесь только ради Питти, - чуть вскидываю одну бровь, пристально глядя на мужчину. Какой здоровый подбородок! Зачем ему такой? Наверное, он из-за него такой неприятный. Ну, в детстве дразнили, вот он и окрысился на окружающих, а потом просто забыл, как быть нормальным. Ну, или его родители были такими же долбанутыми, как он и он просто весь в них пошел. Нельзя допустить, чтобы Питера постигла та же участь.
- У меня есть немного свободного времени, и, в общем, я могу заглядывать к вам почти каждый день.
Они ведь и живут недалеко. Я раньше этого не делала не потому, что мне было сложно добраться, а потому, что не было вообще ни малейшего желания. Но теперь Лиззи уехала, градус безумия должен снизиться, не говоря уже о том, что Питеру нужна забота, и я считаю, что могу его этим обеспечить ни чуть не хуже сбежавшей дурёхи-сестры.
- Так что мне искренне жаль, но, полагаю, теперь мы будем видеться очень часто, - я наклоняюсь к сумке и достаю оттуда пару банок пива, ставя их на стол и пододвигая поближе к Бертольду, чтобы обозначить, что я это не для себя принесла.
- Возможно, я смогу поменять график, чтобы проводить с ним какие-то дни полностью. Разумеется, если тебя здесь в это время не будет, - я снова улыбаюсь, на этот раз почти искренне, потому, что мысль о том, чтобы не пересекаться с ним меня действительно радует.

- Сбежали вместе с твоими хорошими манерами, - бросаю я, не оглядываясь. Чего он к моей груди привязался так? Ему реально это покоя не даёт? Ну, так у меня для него новость, грудь бывает разная. И не всегда это большая и красивая. Конечно, с одной стороны мне бы хотелось, чтобы её было видно не только когда я что-нибудь в лифчик подкладываю, но и в принципе, но мне с этим не повезло и я слишком боюсь альтернативы лечь под нож, чтобы её себе сделать. К тому же, я столько лет так прожила, что не представляю, как это, ходить с двумя бурдюками на грудной клетке, которые ещё и при ходьбе подпрыгивают! Да и я ведь не спрашиваю, что у него в штанах? Уверена, там тоже ничего выдающегося. Жаль, Лиззи забрала свой телефон с собой, а то я бы поискала его интимные фотки, чтобы убедиться в этом и ходила бы и смеялась над ним потом так же, как и он надо мной, что у него член так и не вырос со времён детского сада. Может, дождаться, пока он уснёт и сфоткать? Идея, конечно, максимально идиотская, но он сам идиотский, так что тяжелые времена требуют принятия тяжелых решений... ладно, надо перестать об этом думать. Я не могу вести себя ещё более глупо чем он сам, я же сама себя уважать перестану. Наверное. Пока не решила.
- Боюсь тебя удивить, но пить кровь убиенных и играть с их костями немного не нормально для детей в его возрасте, - слегка округлив глаза, сообщаю я мужчине, - поэтому, уж прости, я принесла ему простую человеческую еду и нормальные детские игрушки.
Я вижу, что здесь нет луж крови и не видно ничего такого жуткого, но, я думаю, он просто всё спрятал, когда я в дверь позвонила. Они же оба с Лиззи не от мира сего, у них просто не может быть всё как у нормальных людей, что бы он там об этом ни говорил. Да и даже если забыть об игрушках, есть нечто гораздо хуже - он сам. Ну, вот какой он пример сейчас сыну подаёт? Что грубить малознакомым людям - это в порядке вещей? Что нормально постоянно указывать кому-то на его недостатки, к тому же в такой неприятной манере? Вот уж точно образец для подражания. Как подумаю, что он вырастит свою маленькую копию, такую же мерзкую и наглую, аж дурно становится.
- Так ты на этой дуре и женился. Явно с твоей головой тоже что-то не то, только идиот бы на такое подписался.
Думает, меня заденет то, что он говорит о Лиззи? Я её люблю, вот честно, люблю, но там просто клиника. И если он ещё и ребёнка с ней решил завести, то явно голова у него не работала. Я думаю, что он сейчас не то, что осознал, как лоханулся, просто злится на неё за то, что она его бросила, ещё и ребёнка на него скинула, вот так и говорит. Понимал бы сразу, с кем имеет дело, не стал бы плодить потомство.  А значит такой же дурак как и моя дражайшая сестрица. Но теперь уже ничего не попишешь. Надо работать с тем, что есть.
- Как же ты мне это запретишь, Берти? - вскинув брови, уточняю я у мужчины.
- Перегородишь дорогу своим подбородком?
Судом мне угрожать вздумал? Я ему поугрожаю. Я не считаю, что ребёнка можно оставлять с этим извергом. И если будет суд, я им расскажу, какой он очаровательный человек и насколько "положительное" влияние может оказать на своего сына. Я не знаю, чем может закончиться суд, если он будет, но я точно знаю, что прежде, чем будет принято то или иное решение, я вытреплю ему все нервы, так что пусть лучше не связывается.
- Это для тебя, кретин, - я вскидываю одну бровь. Не хочет пить? Здорово, я рада, что хотя бы этой проблемы за ним не наблюдается, хотя, если честно, я бы не удивилась, если бы он пил двадцать четыре на семь. Ну, как можно жить с моей сестрой, видеть её каждый божий день и не спиться?
- Спасибо за комплимент, - вскинув брови, произношу я.
- Очень приятно знать, что я тебе так интересна. Со всех сторон рассмотрел, всё прокомментировал. Понимаю, Лиззи сбежала, ты, наверное, одичать тут уже успел, но держи себя в руках.
Я тянусь за пивом и сую его обратно в сумку. Не нужно так не нужно, я тоже такое не пью, отдам отцу, он иногда любит пропустить баночку-другую за просмотром футбольного матча. Я ведь не ширпотреб какой-нибудь брала, взяла дорогое и хорошее. Нечего добру пропадать. Я, конечно, никогда не пойму как можно пить пиво, ибо вкус у него отвратительный, но мне это и не нужно.
- Мы с тобой вроде как оба взрослые люди, да? - я чуть щурю глаза.
- Ты не можешь всё время торчать дома, у тебя есть работа. Няня ребёнку мать не заменит. А я не могу оставить Питти на тебя. Мне хватает долбанутой сестры. Если ты ещё и племянника хамлом вырастишь, то это будет фиаско. Поэтому просто позволь мне помочь тебе, Берти.

- Я думаю, до тех пор, пока мы не трахаемся, тебя не должно волновать наличие или отсутствие моих сисек, - чуть вскинув брови, отвечаю я мужчине. Нет, ну, вот серьёзно, ему не плевать, есть мне что положить в лифчик или нет? Я же не навязываюсь ему в пару. Так что плевать мне, что он думает на этот счёт. И я совершенно точно не хочу выслушивать ту чушь, которую он считает нужным озвучивать при каждом удобном случае. Придумал бы уж что-нибудь новенькое, а то при каждой встрече - про мою грудь. Ну, точнее, про её отсутствие. Да, не выросли. Я ждала, но они как-то не торопятся, а возраст, когда это могло бы произойти, остался позади. Есть какая-то хлипкая надежда на то, что если я забеременею, то они хотя бы на размерчик увеличатся - потому, что так бывает с большинством, которое набирает вес в этот временной отрезок - но с учётом того, что потом они могут сдуться обратно, залетать только ради этого как минимум неразумно. Тем более, что вдруг я не попаду в то самое меньшинство, которое вес при беременности не набирает? Я всегда могла есть столько, сколько хочу и что угодно и при этом не набирать, так что, полагаю, такая вероятность всё же имеется. Считает нужным сообщить мне о своих наблюдениях, словно я сама об этом не знаю. Как я могу этого не замечать? Само собой я не рада тому, что у меня нет соблазнительных женственных форм, вроде того, что было у Лиззи. Думаю, с учётом его зацикленности на моей "плоскости" именно это его и привлекло. Может, он не сразу понял, с какой идиоткой имеет дело, а потом было поздно. Но пусть не сваливает ответственность за свои поверхностные суждения на меня.
- А ты на работе, видимо, под умного косишь, - растягивая губы в улыбке, произношу я, - потому, что нужно быть наглухо отбитым, чтобы принять мою сестру за нормальную. Знаю, конечно, может быть дело и в том, что я расту с ней с пелёнок, я знаю её слишком давно и долго, для того, чтобы хотя бы предположить, что кто-то может не понять, что она из себя представляет. Но всё равно я уверена, что достаточно пообщаться с ней хотя бы немного, чтобы её заскоки начали вылазить. А они не просто "немного общались", они, блин, поженились и ребёнка вместе сделали! Этого времени, чёрт подери, более чем достаточно, даже для того, чтобы клинический идиот понял, с кем он имеет дело.
- Ты эту ненормальную выбрал. Ты сделал её своей женой. Ты согласился стать отцом этой ненормальной, так что ты точно такой же ненормальный, как и она. А мы родственников не выбирали, так что нам не обязательно быть такими же долбанутыми, как ты и Лиззи, - продолжая мило улыбаться, но всё же довольно раздраженно отвечаю я мужчине. И если этот монстр Франкенштейна доведёт дело до суда, я буду на этом настаивать, как и на том, что такому человеку ну никак нельзя доверять воспитание ребёнка, потому, что тогда он вырастит из него такого же бездушного чурбана.
- Очень рада это слышать, потому, что это абсолютно взаимно, - едва удерживаюсь от того, чтобы не добавить что-нибудь оскорбительное. Но я не вру, это не просто слова в отместку, чтобы ему тоже обидно стало. Он меня раздражает. Меня всегда раздражали все парни, с которыми встречалась Лиззи. Как только кто-то обращал на неё внимание, он автоматически превращался для меня в пустое место. Потому, что я просто не могу представить о чем или чем нужно думать, чтобы с ней сойтись. И ведь он не первый на неё клюнул! Просто не понимаю, чем она их берёт. Ах, да. Полагаю, фигурой и легкодоступностью. Но они же разговаривают с ней после того, как потрахаются. Так какого черта сразу же не сбегают в ужасе? Я бы точно сбежала.
- Не могу? - вскинув брови в вопросе, я поднимаюсь из-за стола.
- Это уменьшительно-ласкательное от его имени. Если ты в свои сто лет до сих пор не знаешь элементарных вещей, то, полагаю, проблемы с умственным развитием не у меня, а у тебя.
Как же он меня бесит! Питер - маленький. Что, мне к нему обращаться сугубо по полному имени и фамилии? Я считаю, что подобные формальности в обращении родителя с ребёнком создают барьер, не давая ребёнку почувствовать себя любимым. Меня полным именем называют только если я где-то накосячила. Тем более, что с остальными детьми их родители точно будут сюсюкаться, и как только он начнёт понимать и увидит, что с ним обращаются иначе, то он задастся вопросом почему так, и я сомневаюсь, что ему понравятся выводы, к которым он может прийти. Неужели Берт этого не улавливает? Впрочем, о чем я, это всё ещё бывший муж моей сестры, конечно же он ни черта не понимает, так же как и она.
- Вуайризм - не здоровое пристрастие, будь уверен, в суде тебе это в плюс не сыграет, - я беру в руки сумку и направляюсь на выход.
- Хочешь козлиться - хорошо, - сообщаю я ему, - встретимся в суде. И, будь уверен, я сделаю всё, чтобы забрать у тебя Питти, или, как минимум, испортить тебе жизнь.

Раздражённо фыркаю на его слова. Это у меня-то? Он себя слышал? Или себя он не учитывает в принципе? В духе того, что все его правила распространяются на окружающих, а он сам может говорить всё, что захочет? Терпеть не могу таких людей. За собой бы лучше последил. И я более, чем уверена, что проблема не во мне, а в нём, потому, что с другими людьми я общаюсь совсем иначе. Никто не вызывает у меня желания быть настолько грубой, а вот на Бертольда достаточно просто взглянуть, чтобы наружу полезла вся желчь. Наверное, я никогда и не смотрела на него как на нормального человека, потому, что связавшись с моей сестрой он на себе сразу поставил галочку "неадекватный". И я не так, чтобы слишком сильно предвзята: нормальных парней у неё не было. Очевидно потому, что такие с ней бы ни за что не связались.
- То есть ты серьёзно? - вскинув брови, в крайнем недоумении уточняю я у мужчины.
- Единственное, что тебе кажется критично ненормальным в моей сестре это то, что она бросила ребёнка?
А в остальном она, типа, пример для подражания и идеальная подруга? Я не знаю, не спрашивала, но, может, стоило бы. Может, она в постели просто огонь? Немного мерзко думать о Лиззи в этом направлении, но, наверное, она хороша как шлюха с сорокалетним стажем, иначе я не могу объяснить, как можно оправдывать всё остальное.
- Боже, Берти, - я округляю глаза и захожусь смехом, - для того, чтобы кого-то обесчестить, необходимо, чтобы эта самая честь была. Он, конечно, может думать о себе всё, что только захочет, но меня он в этом не убедит. Будет тут из себя праведницу строить. Я слишком зла, чтобы воспринимать это как шутку и вообще допустить, что он шутит, потому, что я не понимаю, о чем он думает. Я полностью уверена в том, что мужчина говорит серьёзно и что он абсолютный идиот. И едва ли что-то сможет убедить меня в обратном.
- Конечно, блять, - я уже просто не в состоянии как следует фильтровать свою речь, - сидела и думала о том, как же я скучаю по приступам бешенства. Вспомнила про тебя и сразу сюда побежала.
Он идиот или как? Впрочем, какой смысл спрашивать, если и так очевидно, что да? Каких же масштабов эго нужно иметь, чтобы хоть на секундочку предположить, что я действительно могла бы прийти сюда ради него? И чего же я такая сучусь тогда? Странный способ выражать симпатию, ему так не кажется? Или у них с Лиззи всё именно в таком ключе и происходило?
- Ох, ну, прости, что твоих родственники и друзья наркоманы испортили тебе это имя, - я деланно всплескиваю руками. Мне не жаль. Ассоциации у него идиотские и это исключительно его проблемы. Я в это имя ничего такого не вкладываю и не подразумеваю. Просто Питти - прелесть, а Бертольд - козлина. И здесь не может быть никаких других объяснений.
Я притормаживаю, когда мужчина загораживает дорогу. Останавливаюсь, шумно выдыхая и раздувая ноздри.
- Дойдём, - обещаю я ему, вскинув брови. Останавливаюсь, скрещивая руки на груди и злобно щурюсь, глядя на Берта так, словно хочу прожечь в нём дыру. А я хочу. Хорошо, что у меня нет суперспособностей, иначе очередная вспышка гнева оборвала бы его жизнь.
- Достаточно одной этой твоей фразы, чтобы тебя за километр к нему не подпускали, - доверительно сообщаю я Бертольду, - ещё и за оскорбления и домогательства тебя засудить можно, сразу, за компанию.
Он же не думает, что люди в цивилизованном обществе так друг с другом разговаривают? Я понимаю, что в его австралопитекском мирке как-то так и происходит, но там, где живу я - это самое настоящее хамство, причем такое, какое с рук спускать не принято.
- Ты мастерски опускаешь самую важную деталь о том, что родной отец со стабильным доходом моральный урод и кретин, которого нужно изолировать от общества, - ядовито улыбаюсь, - я зарабатываю достаточно для того, чтобы о нём позаботиться. И ты - яркий пример того, что деньги не делают лучше ни человека, ни условия проживания с ним, потому, что тут самая настоящая камера пыток, а не дом. В следующий раз надо будет включить диктофон и записать все эти его изречения, потому, что, конечно, в суде он прикинется совершенно адекватным человеком, а все мои аргументы против строятся именно на том, что он мудак. И если у меня не будет доказательств этого, то, конечно, дело развалится. Но ничего, я об этом позабочусь.
- Ты главное этот аргумент запомни, - киваю я мужчине, - повтори на суде, желательно слово в слово. И тогда никакие деньги и адвокаты не помогут тебе оставить ребёнка себе, сексист сраный.
Как же он меня бесит! Хочется ему по роже врезать. Но, конечно, я не буду этого делать, ведь тогда он прикинется бедным несчастным пострадавшим, которого избили. Думаю об этом и треснуть хочется ещё сильнее.
- Отодвинься, - я снова щурю глаза. Всё, с меня на сегодня хватит. Его слишком много, я чувствую, что начинаю закипать. Могла бы просто нырнуть и пролезть снизу или обойти его сбоку, но я вообще никак не хочу его касаться, потому, что, кажется, тогда я точно не удержусь и угандошу его на месте.

- Грр, - чувствую, как у меня мозги закипать начинают от его речи, - я пытаюсь сказать, что тебя больше ничего не смущает, да? То есть, если бы не это, она была бы совершенно нормальным человеком, по-твоему, что ли?!
Не вижу смысла отвечать на это, просто перемалывание воздуха в ступе, он ведь прикапывается на ровном месте, пытается разозлить меня только сильнее, потому, что его это веселит. Я знаю, ведь Лиззи была точно такой же. Единственным способом в ссоре с ней закончить разговор было просто уйти и не слушать её, ничего ей не отвечать. Очевидно, с ним так же. И да, если уж на то пошло, то я считаю, что меня явно подбросили. Иначе как объяснить, что Лиззи вся в мать, а я нет? Почему мы такие разные? Явно тут что-то не чисто! Но я не стану отвечать ему на этот вопрос, просто потому, что тогда он найдёт дополнительный повод поулюлюкать, ну, и, конечно, если я окажусь (вдруг) Лиззи ещё и не родной сестрой, то в суде у меня не будет даже призрачного шанса, и уже не важно будет, какой у него там характер. Может, мне и удастся отнять ребёнка у Бертольда, но сама я Питера не получу, а в этом нет никакого смысла. Его должен растить кто-то родной, кто-то, кому он дорог, кто будет о нём заботиться. И Крауч явно не лучший кандидат на эту роль. Я, может быть, тоже не идеальна в этом плане, но уж точно получше его буду.
- Пфф, - я фыркаю, - а Питти вы как зачали? Непорочно?
Он же понимает, что бред несёт? Потому, что это просто невозможно уложить в голове и быть полностью серьёзным. Но он своё лицо видел? Я вижу только гадкую ухмылку, ни намёка на то, что сейчас он заткнётся и перестанет пороть чушь, посмеётся и подождёт, что я тоже посмеюсь. Он не развеселить меня хочет, а до ручки довести. И такое чувство, что не долго осталось. Нужно убираться. Причем, чем быстрее, тем лучше, но этот хмырь перегородил дорогу и стоит столбом. Боже, кто бы знал, как сильно мне хочется треснуть его по его наглой роже!
- Да ты... ты идиот!
Увы, ничего лучше я выдать не могу, я просто дар речи теряю. Я так возмущена, что даже дышать тяжело становится. Кажется, я вот-вот задохнусь от возмущения. И плевать мне, что мы не договорили. Я хочу, чтобы он отошел, чтобы выпустил меня.
- Уйди, - требую я, упирая руки в бока и хмуря брови. Пусть поторопится, иначе я на него тараном пойду. Я, может, и щуплая, но дури во мне хоть отбавляй, не посмотрю, что он сильнее - просто столкну и уйду, если он будет мне мешать. Забавляет его это всё! Ненавижу его и Лиззи ненавижу тоже. И не понимаю, как вселенная могла даровать этим двум олухам ребёнка. Это же за что его так ненавидят, ещё до его рождения? В семье садистов-кретинов родиться! Вот ведь невезучий малыш.
- У тебя они. У тебя! - повысив голос повторяю я. - Это просто сокращение от имени, господи, Берти, неужели это так сложно понять? Идиотские ассоциации только у тебя. Они вот тут, в твоей дурацкой голове, - я тянусь рукой, чтобы ткнуть пальцем ему в лоб, но в последний момент одергиваю и бью по стене.
- Сука! - и ведь хорошо саданула, рука теперь болит. Просто если бы его ударила, то не знаю, что было бы дальше. Может, он мальцанул бы в ответ? И ведь был бы веский повод, я первая начала! И даже так я всё равно назвала бы его уродом, который бьёт женщин. Просто потому, что до того, чтобы поднять на него руку он меня сам довёл. Мог бы заткнуться. Мог бы просто сказать, что не хочет, чтобы я сидела с Питером, но он ведёт себя так, чтобы я сама свалила, чтобы выглядело так, что это я плохая, что мне плевать на Питти. А мне не плевать. Вот на него и на Лиззи - да, но ребёнок-то тут не при чём!
- Сучной ты ориентации. Только конченые твари тебя привлекают, - огрызаюсь я. Боже, да сколько можно уже? Выть от досады хочется. Охренеть, как он меня задолбал. Теперь ещё и рука болит.
- Пожалуйста, - с нажимом повторяю я за ним, кривя от злости губы, - отойди нахер от двери, блять, я свалить хочу. Будь так любезен, мудила сраная, пока я тебе рожу не разбила.
Я шумно втягиваю воздух носом, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Никогда не умела долго препираться. Моя любимая тактика - уходить, шарахая дверью так, чтобы штукатурка посыпалась. А он не даёт мне уйти. Что, в окно теперь лезть? На каком этаже этот придурок вообще живёт? Кажется, я от злости даже такие элементарные вещи забыла. Ещё и эта чёртова рука! Жаль, очень жаль, что я всё же разбила её не о его дебильную голову, потому, что так хотя бы было не обидно.
- Уйди нахуй, - почти хныча и недовольно топая ногой, не то требую, не то уже прошу я у Бертольда.

- У меня вполне усреднённые "рамки" и подавляющее большинство с ними согласится, - дергая губами в нервной улыбке, парирую я. И ведь даже не вру. Кого угодно спроси, не задумываясь скажет, что Лиззи - долбанутая. Я не раз слышала что-то вроде "и как тебя угораздило в этой семье родиться", так что нет, это не только моё мнение. Конечно, когда мне такое говорили, я принималась оправдывать Лиззи, говорила о то, что она не такая уж и плохая, искала в ней какие-то хорошие стороны, пыталась её выгородить, но, по правде говоря, я и сама не понимаю, почему мне так не повезло. Это ведь не семья, это ходячее бедствие. Я не раз возвращалась из школы домой, когда мать была на ушах после выпитого, с очередным хахалем, Лиззи шлялась где-то со своим приятелем, а мне приходилось запираться в комнате и затыкать уши ватой, чтобы можно было хоть как-то сосредоточиться на уроках или поспать. И ведь не закрывать дверь - не вариант, потому, что хер его знает, что придёт в голову пьяным утыркам, с которыми общается мать. Понятия не имею, где мой отец, но догадываюсь, что он просто охренел от жизни и сбежал, как в свою очередь, поступил отец Лиззи. Если честно, это просто дар господень, что нас только две родилось, а не десять, с учётом того, что матушка у меня никогда не беспокоилась о предохранении. Она только в последние пару лет стала поспокойнее. Видимо, возраст уже берёт своё, так что как раз тогда, когда у меня появилась возможность куда-нибудь съехать и жить не думая о семейных неурядицах, она перестала таскать домой кого попало, а бесячая Лиззи съехала к своему новоиспечённому муженьку. И вот теперь она сбежала. Я вообще в шоке, если честно, что не Бертольд свалил, бросив на неё ребёнка. Я бы не осуждала его в такой ситуации. Я и в своего отца не осуждаю. То есть да, обидно, конечно. Хотелось бы знать, что он за человек, хотелось бы, чтобы у меня был нормальный отец, а не десяток уродливых заменителей, но всё же я вполне его понимаю. Может, Крауч на самом деле грохнул мою дуру-сестрицу и спрятал где-нибудь под полом? Сказал бы, что ли, я бы осуждать не стала. Сложно представить, сколько раз мне самой хотелось сделать что-то подобное, но каждый раз что-то останавливало, и поди пойми, что именно.
- Не перевирай, - злюсь я, - ты сам использовал его именно в таком контексте.
Будет тут ещё из меня дебилку озабоченную делать. Не надо, не первый раз с таким неприятным человеком сталкиваюсь, у меня долгие годы преткновений с сестрицей за плечами и я прекрасно знаю о том, что, на самом деле, им вообще не важно, что сказали они, что сказала я до этого - они в любой момент могут перекрутить всё так, что окажутся единственно правыми и умными, а я буду дурой. Это бесконечный круговорот, спорить действительно можно бесконечно долго, я скорее голос посажу, чем хоть какую-то мысль до него донесу, а потому мне стоит уйти. И чем скорее, тем лучше, потому, что у меня попросту нет сил продолжать. Я хочу выпить. Желательно, стакан успокоительного, ещё и целой пригоршней таблеток запить, и то не факт, что этого будет достаточно для того, чтобы меня перестало колотить от злости. Я слишком хреново переношу все эти склоки. И почему только я постоянно оказываюсь в окружении таких ядовитых людей? Словно магнитом притягиваю. И ведь я знаю, что не все такие. Я видела нормальных людей, я с ними говорила. Они существуют! Просто мне как-то очень уж не везёт таких встречать, зато вот такие как Лиззи и Бертольд на моём жизненном пути сплошь и рядом.
- Я не обзываю его, чучело ты квадратноголовое! - я рычу от злости.
- Я не вкладываю в это слово ничего оскорбительного и не вижу ничего оскорбительного, сокращая его подобным образом.
Это же даже не звучит похожим на какое-нибудь ругательство. Никто не унижает ребёнка, называя его уменьшительно-ласкательным именем. Ну, почему в его долбанутой голове всё так странно устроено, что даже очевидные вещи приходится разъяснять, и то, всё равно никакого толку! Продолжает стоять на своём.
- А что, по Лиззи ты вот так, с ходу, об этом не догадался? - вскинув брови, уточняю я у него. По-моему, моя сестрица яркий пример того, что воспитанием в семье вообще никто не занимался. Я, конечно, тоже. Я уже в двенадцать умела и готовить, и счета на квартиру оплачивать и даже подработку в том возрасте имела. Полагаю, это свидетельствует о том, что опекун занят чем угодно, кроме воспитания. И если бы речь шла о работе, чтобы семью содержать - то ладно. Но нет, матушка просто гуляла. Поражаюсь тому, что она всё-таки умудрялась зарабатывать хоть какие-то деньги, чтобы нас содержать. Хотя вот сейчас, оглядываясь назад, думаю, у меня есть идеи, откуда именно брались те самые деньги.
- Пусти, гад, - я упираюсь, но приходится следовать за ним, потому, что он, совершенно очевидно, сильнее, ещё и упрямее, чем я.
- Холодно, блин! - я морщусь, пытаюсь выдернуть руку, но Бертольд усаживает меня на стул, как непослушного ребёнка и я зло щурю глаза и широко раздуваю ноздри, наблюдая за ним.
- Если бы я хотела инсценировать нападение, я бы себе нос разбила, - дергая губами в подобии улыбки, делюсь я с мужчиной, - в чем твоя проблема, а?
И я считаю, что проблема именно у него. И у Лиззи. Не у меня. Я действительно считаю, что я в этой компашке самая нормальная, и даже не думаю, что я слишком высоко задираю нос.
- Ты один, вечно на работе. Твоя дебильная жена сбежала. Неужели ты и в самом деле скорее будешь отдавать деньги постороннему человеку, чем позволишь мне позаботиться о Питере? Ты прав, я тебя терпеть не могу, но он - это другое дело. Я ему не наврежу. Ну же, - я хмурюсь и оттягиваю уголки губ вниз.
- Ну, чего тебе надо?
Ничего ведь не бывает просто так. Как правило, если Лиззи приходила выносить мне мозг, то у неё всегда была на это причина. Ей что-то нужно было от меня. Или кто-то её выбесил, а я попалась под руку. Что бы ни говорили о том, что такой ерундой она занималась от скуки - это не правда. Вот и Бертольд, я уверена, в штыки меня воспринимает не от нечего делать. Может, денег хочет? Но должен бы знать, что у меня ничего нет. Или злится на Лиззи, а выместить свою злость больше не на ком? Но так я тут не при чем! Я не советовала им сойтись, я не подговаривала Лиззи сбежать.

- И приведу, - вскинув брови вверх, обещаю я Бертольду, хотя, если честно, понятия не имею, как я это сделаю. Просто мне нужно что-то ему ответить, а всё остальное уже не важно. О последствиях потом подумаю. Да и станет ли он прислушиваться, даже если я целую толпу сюда притащу и каждый человек ему скажет, что он абсолютно ненормален? Нет, конечно, не станет, у него на лбу написано, что он упёртый как баран и что никто и ничто не заставит его изменить его мнение. Зачем я вообще с ним связываюсь? Зачем постоянно сцеплялась с Лиззи? Почему никогда не могла промолчать? Как же это достало. Просто когда кто-то без устали чешет языком и несёт откровенную чушь, держать язык за зубами не остаётся ни малейшей возможности. Мне действительно не хватает безразличия. Может, когда-нибудь мне и станет всё равно, но сейчас нет, о чем, честно говоря, я искренне жалею. Как, впрочем, и о том, что пришла сюда. Но я хотела увидеть племянника, убедиться в том, что с ним всё в порядке. В итоге и себе нервы вытрепала и Питера не увидела.
- Ненавижу, - рычу и почти скриплю зубами. Спорить с такими людьми бессмысленно. Нужно просто успокоиться. Вдохнуть, выдохнуть и замолчать. И уйти. Я смогу. Смогу же, да? Правда, вместо того, чтобы взять себя в руки и перестать огрызаться, в итоге я и вовсе психую и бью рукой по стене, что явно вообще ни коим образом не помогает разрешить эту ситуацию.
- Не переживай, - я скалюсь, - вся моя агрессия предназначена тебе и только тебе и достанется.
Вот ещё, злиться на кого-то другого вместо него. С какой радости? Другие люди, в особенности Питер, меня ещё ничем не раздражали. Может, конечно, если он вырастет в этом доме и нахватается гадких повадок своего отца я и его ненавидеть начну, но именно поэтому я и хочу вмешаться. Чтобы помимо Бертольда у этого ребёнка было и другое влияние. Чтобы у него хотя бы шанс нормальным был вырасти. Я, может, и не самый лучший пример для подражания, но я, по крайней мере, не имею привычки поливать людей с ног до головы помоями. Разумеется, я могу сделать это в ответ, но никогда не бываю первой. Просто многолетний опыт общения с Лиззи сделал меня нервной. Я слишком остро реагирую даже на безобидные замечания, а вот то, что говорит Крауч совсем не безобидно.
- Ты как из кривого зеркала вылез! Лиззи у него хорошая была, а я плохая, - я начинаю нервно смеяться. Нет, это какой-то сюр. Абсолютно невозможно с ним разговаривать. Просто не понимаю, как это у него в голове укладывается. Я могла бы до конца дня распинаться, объясняя, почему я лучше Лиззи, и это вполне объективные причины, вроде того, что я не бросаю парней по телефону, не встречаюсь сразу с несколькими, не развожу на деньги, в конце концов, не бросаю своих детей. Но какой в этом смысл? Он всё равно найдёт к чему придраться.
- Да ты сам для себя самая лучшая подстава, - я сверлю его взглядом. Ну, вот. Он сидит. А значит сейчас можно вскочить и выбежать из дома. Я брала пиво для него, но сейчас, если честно, я в таком настроении, что готова выпить все банки залпом сама.
Чувствую, как у меня начинает дёргаться глаз. Нет, если он не заткнётся, следующий удар точно будет по его бесячей роже. Я шумно вдыхаю, пытаюсь выдохнуть, но, кажется, просто не могу этого от злости сделать. Сейчас бы вот съехать, успокоиться, согласиться с ним. Просто не могу. Хочется всё вокруг разнести к чертовой матери и начать с него.
- Какой же ты козлина, - я поджимаю губы и качаю головой, поднимаясь на ноги и швыряю в него пакет с горохом.
Всё, не могу просто. Я буквально пулей вылетаю из его дома. Вообще ничего по-человечески сказать не может. Ну, что, блин, с ним не так? И потом ещё что-то про то, что меня волки воспитывали говорить будет. А его тогда кто?! Он себя хоть раз со стороны слышал?

Я не возвращаюсь туда почти неделю. Хочу, не из-за Бертольда - из-за его сына. Просто не могу через себя перешагнуть. Хочу повозиться с малышом, но как подумаю, что придётся ещё и с этим кретином общаться - сразу всё желание пропадает. Наверное, я слишком загружена мыслями об этом, поэтому слишком рассеяна на работе. Или если бы я была собрана, то всё равно ни на что повлиять не смогла бы? Не знаю даже.
Ближе к вечеру всё становится как-то сумбурно. У нас и так не самое элитное заведение, здесь часто случаются драки, но вот пожар - это впервые. Хотя, конечно, главный "козырь" вечера - это убийство.
Сперва загорается огонь на кухне. Вспыхивает, помещение быстро заволакивает дымом. Приходится гнать посетителей и персонал на улицу. К тому моменту, как приезжают пожарные, всё здание уже горит, как спичечный коробок. Похоже, на противопожарные нормы плевали с высокой колокольни, странно, что не загорелось ещё раньше. Труп "всплывает" уже когда огонь потушен. Пожарные обнаруживают тело.
В голове как будто звенит. Я ищу взглядом остальных сотрудников, пытаясь понять, кого не хватает. Что если это один из наших? Вроде все на месте. Вроде... не могу собраться. Отвечаю на какие-то вопросы, не особо улавливая, что происходит. День тянется бесконечно долго, но в итоге я оказываюсь на пороге дома. Ещё не зайдя понимаю, что мать не одна. Она же... завязала пить. Не могу заставить себя зайти. Это и мой дом тоже, но у меня просто нет на это сил. Я сажусь на пороге, прислоняясь головой к перилам и закрываю глаза. Как же я устала.

К кому обращаются в подобных ситуациях? Куда идут, если идти больше некуда? И я не про работу. Да, ресторан жалко. Место было, конечно, не первый класс, но мен устраивал график. Чаевые могли бы быть и получше, но, в целом, не жалуюсь, тем более, что это единственное место так близко к дому, куда меня взяли и куда можно ещё и на пол дня выходить, а у меня не всегда есть время на полную смену, мне ещё и учиться надо успевать и за домом смотреть, и вот теперь появилась необходимость навещать Питера, так как его мамашка решила свалить, а его отцу я не слишком-то доверяю. Да, знаю, он не самый плохой человек в мире. Как минимум он не ворует и никого вроде как не убил, хотя, может, просто не попался. Но всё же мне не хотелось бы, чтобы он вырастил монстра Бертольд два ноль.
К тому же, там были очень вкусные бургеры. Всё остальное так себе, но вот бургеры и в самом деле были хороши. Я их столько ела, что удивительно, что не увеличилась втрое с момента начала работы там. Но, полагаю, стоит отдать должное моему метаболизму.
И всё же, новое место работы я себе найду. Любой другой ресторан. Теперь у меня уже есть опыт, с этим легче куда-то устроиться. Да и с тех пор открылось ещё несколько заведений поблизости. Но даже если новая точка будет чуть подальше - ничего, я это переживу.
Я скорее о доме.
Да, я привыкла к тому, что мне не хочется туда идти. Из-за мамы, из-за Лиззи. Но последняя сперва съехала к Бертольду, а потом и вовсе исчезла из наших жизней, сделав мне огромное одолжение. С мамой всё тоже было в порядке. По крайней мере последние пару лет. Не знаю, что именно стряслось, что она снова решила начать пить, но я не спешу войти внутрь, чтобы выяснить причину, потому, что я прекрасно знаю, что она никогда не пьёт в одиночестве. Всегда приводит с собой какого-нибудь морального урода, из числа тех, которых в детстве требовала называть отцами. Сейчас, конечно, скорее всего этого не будет. Но меня воротит от запаха перегара, от срача, который моментально организовывается во всех комнатах, от их оров и ругани, от того, что нельзя пройти мимо них - обязательно за что-нибудь зацепятся и весь мозг вынесут, так ещё и язык заплетается. Мало того, что тебя оскорбляют - поди ещё разбери, что именно говорят, А как же её медаль за год трезвости? Это вот вообще ничего не значит? А мне сейчас только с этим разбираться не хватало. Мне хотелось просто прийти домой, может, полежать в комнате, перевести дух, может, немного поплакать, потому, что, как ни крути, это всё же страшно. Человек умер. Что если это кто-то из тех, кого я знала? Что если бы мне повезло чуть меньше и этим кем-то оказалась бы я? Выкинуть все эти мысли из головы просто нереально. И вот, пожалуйста, судьба решила преподнести мне ещё и такой подарочек. Я знаю, нужно собраться, взять себя в руки, дойти до ближайшего мотеля и снять номер хотя бы на неделю. Пусть самый маленький, не важно. Но, думаю, раньше этого домой возвращаться вообще нет смысла. Разве что быстро проскочить в свою комнату и взять вещей, только самое необходимое, чтобы не дать им возможности ко мне прицепиться. Денег мне на это хватит, так что всё, что нужно - встать и пойти, но я не могу заставить себя подняться.
Чуть вздрагиваю, слыша знакомый голос и поднимаю взгляд на Бертольда.
- Займусь этим сразу после того, как ты свалишь, - хмуро отвечаю я мужчине. Только его не хватало. Зачем он приехал? Ещё и, очевидно, в курсе того, что произошло. Позлорадствовать? Потому, что мне сложно расценивать этот вопрос как-то иначе.
Я открываю было рот, чтобы сказать что-то ещё, но понимаю, что просто не хочу. Не в смысле не хочу говорить, хотя, наверное, и это тоже в какой-то мере. Я не хочу ещё и с ним ругаться, потому, что с меня на сегодня и без того достаточно.
- Как Питер? - негромко спрашиваю я у мужчины.
- Можно его увидеть?
Мне нужно хоть что-то хорошее сегодня. Чтобы не думать, что весь мир сговорился против меня. Знаю, это не так, миру на меня плевать, но ощущения именно такие. Но, я думаю, если бы я могла хотя бы пол часа с ним повозиться, мне уже стало бы легче.
Я не спешу подняться с порога. Не знаю, что он ответит. У Бертольда же свои тараканы в голове, хрен предскажешь, способен он вообще проявлять сочувствие или при сборке ему эту функцию не подключили.

- Каким-каким взглядом?! - не скрывая скептицизма в голосе, уточняю я у мужчины. - Не льсти себе.
Он, конечно, привлекательный мужчина, но что мне всех привлекательных томным взглядом провожать, что ли? Мне для такого одной только внешности не достаточно. А характер мне его хорошо известен и он весьма мерзкий. Так что даже будь он писаным красавцем, он бы меня всё равно раздражал до глубины души. Терпеть не могу таких людей. Правда, за дверью этого дома те, кого я ненавижу гораздо больше, чем Бертольда. Настолько, что на их фоне его общество даже не кажется таким уж ужасным. Обалдеть можно. И до чего я докатилась? Ну, вот за что мне это, а? В какой момент жизни я так нагрешила, что теперь приходится всё это расхлёбывать? И ведь дело не в пожаре, так постоянно. Не одно, так другое, но долгих периодов затишья не бывает. Словно только я расслаблюсь, как появляется нечто новое, что считает своим долгом вынести мне мозг к чёртовой матери.
- А, понятно, - чуть поджав губы и кивнув, произношу я, восприняв это как отказ. Впрочем, подозрительно вежливый для Бертольда. Ему что, меня жалко, что ли? Этого только для полного счастья не хватало. Я шумно выдыхаю, думая уже предложить ему пойти по своим злодейским делам, когда он говорит, что я могу увидеть Питера.
- Серьёзно, что ли? - вскинув одну бровь, с недоверием уточняю я у мужчины, а затем почти сразу подскакиваю на ноги. Вдруг ещё передумает. - Тогда пошли, - я хватаю его под руку и тащу к машине. Всё, лишь бы поскорее отсюда убраться. Поеду в мотель прямиком от него. Плевать, это в целом не важно, уверена и в его районе есть где остановиться. Тем более, что чем дальше от дома - тем лучше. А дальше надо будет смотреть объявления, причем, полагаю, не обязательно искать что-то поблизости. Не знаю, как долго я не смогу появляться у себя дома, так что могу снять что-то рядом с новым местом работы. Ненавижу торчать в пробках, далеко идти тоже не хочется. Так что я старалась выбирать что-то в пешей доступности. Чтобы встать утром, собраться и спокойно туда дойти. Мне нравилась эта кафешка. Она, может, была и не высшего класса, но компания была приятная, кормили неплохо. Жаль, что всё закончилось вот так. Кто же, всё-таки, погиб там, на кухне?
- Полный порядок, - махнув рукой в сторону, отвечаю я мужчине, забираясь в его машину, чтобы пристегнуть ремень. А потом, словно с запозданием, прокручиваю в голове этот вопрос. Что с моей рукой? Это типа беспокойство о моём здоровье, что ли? А с каких пор ему не плевать? Чего это он такой добрый сегодня? Испугался, что я в пожаре погибла и кошмарить будет нечего? Или выпил, может? Да нет, алкоголем не пахнет.
- Ну... спасибо, что ли, - недоверчиво щуря глаза, отвечаю я и хмурю брови. Здесь должен быть какой-то подвох. Должен же? Это Бертольд, всё равно что Лиззи. А с ними без подвохов не бывает. Ну, и чего от него ждать? Обычно, когда сестра была милой, это означало, что ей от меня что-то нужно. Например, прикрыть перед мамой, сделать за неё домашку, одолжить одежду или денег и всё в таком духе. Но я с трудом могу представить, что бы от меня могло понадобиться Бертольду. Будь это другой мужик, который сотню раз не проехался по теме того, что груди у меня нет и я вообще похожа на мальчишку, я бы подумала, что он меня соблазнить хочет, но мы же говорим про Крауча! Да если я озвучу то, о чем думаю вслух - он оскорбится до глубины души, причём, уверена, совершенно искренне.
- Так, - я снова щурюсь, уставляясь на мужчину во все глаза.
- Ты умираешь и тебе нужна почка, а я подхожу по группе крови? Ты кого-то убил и тебе нужно алиби? Может... - я хватаю ртом воздух, а потом хлопаю в ладоши, указав на мужчину пальцем.
- Точно, поняла! Я просто сплю, - кивнув в такт своим мыслям, подытоживаю я и откидываюсь на спинку кресла, взлохмачивая волосы руками. - Ну, да, разумеется, стоило сразу догадаться. А кафе тогда что? На самом деле сгорело и я заснула на пороге или мне тоже приснилось? - последнее я уже бормочу себе под нос. Щипаю себя за руку, но ничего не меняется. Да и больно вообще-то. Но во сне тоже кажется, что тебе больно, хотя на самом деле это не так.
- В любом случае, - я зажмуриваю глаза, - третий размер, третий размер, третий размер, - затем я открываю один глаз, оттягиваю воротник футболки и заглядываю за ворот. - Сука! Никогда не работает!
Я разочарованно вздыхаю и скрещиваю руки на груди, возвращая взгляд к мужчине.
- Может, хоть ты в Бреда Питта превратиться можешь? - чуть поджав губы, с надеждой спрашиваю я у него.